Врач сказал, что кости, по его мнению, целы, но внутренние органы могут быть повреждены.
Флинт бросил на нее испытующий взгляд.
— Он меня тщательно осматривал?
— У него не было времени. Он надеется осмотреть вас позже.
«Не дождется», — подумал про себя Флинт.
— Мне нужно уезжать, — ответил он вслух. — Если Болдуин узнает, что я здесь, вас ждут крупные неприятности.
Нэнси открыла дверь и придержала ее. Вошла девушка-мексиканка с подносом.
Одна рука Флинта оказалась забинтованной, он решил, что это та рука, на которую наступили. Вторая вся была в синяках и слегка распухла. Приподнявшись, чтобы взять поднос, он увидел в зеркале свое отражение и не узнал себя.
Над глазом вспухла огромная шишка, нос, губы и щека представляли собой одно распухшее месиво, подбородок был разбит, голова забинтована. Вместо глаз на него смотрели едва различимые щелочки, но он ожидал худшего.
— Мы привели вашу кобылу, — сказала Нэнси. — Она в конюшне, ест зерно так, словно забыла его вид и вкус. — Она поправила одеяло. — И не волнуйтесь за нас. Если бы Порт Болдуин не начал действовать против Тома Наджента, он бы пошел на нас. Мы ждем его.
Когда она ушла, Флинт откинулся на подушку. Голова гудела, он чувствовал огромную усталость.
Флинт приехал в Нью-Мексико, не желая вмешиваться ни в какие местные междоусобицы. Он не хотел неприятностей в Хорс-Спрингс, не хотел на Северных равнинах, но давным-давно он понял, что нельзя отступать, если веришь в свою правоту. Если ты побежал, то не остается другого выхода, кроме как бежать дальше. А если ты должен умереть, то нужно это сделать, чтобы не было стыдно за себя. Лучше прожить один день как лев, чем двенадцать — как овца.
Перекатясь на локоть, он достал из кармана письма. Одно было от балтиморского адвоката, который сообщал, что почти все его планы реализованы, капиталы вложены. В другом письме лежал отчет детективов.
Лотти и ее отец наняли игрока, собиравшегося убить Флинта, с помощью Порта Болдуина. Ее отец был связан с некоторыми финансовыми махинациями Болдуина.
Флинт попытался представить ситуацию и с удивлением понял что впервые в жизни думает, как помочь кому-то другому. Он думал не о себе, он думал, как помочь Нэнси Керриган.
От боли в голове Флинт закрыл глаза, но ее образ оставался с ним. Его жизнь могла сложиться совершенно по-другому, повстречай он в свое время такую вот девушку, а не Лотти! Хотя в его распоряжении оставалось совсем немного времени, он поможет Нэнси, уничтожит Болдуина и уйдет из жизни по крайней мере довольным. Хорошая драка всегда была ему по душе!
Для человека, всю жизнь проведшего в борьбе, лучший способ умереть — тоже в борьбе. Слишком часто люди думают только о жизни, даже если им приходится ползать в грязи, чтобы выжить. Он будет драться с Портом Болдуином и победит его. Нэнси может не волноваться за свое ранчо, она…
Флинт заснул.
Глава 7
Когда Флинт проснулся, уже стемнело. Со двора слышались движение и звон тарелок, значит, настало время ужина. Флинт сел и опустил ноги на пол.
Нэнси вошла, когда он застегивал оружейный пояс.
— Вы ведете себя, как мальчишка, — строго сказала она. — Вам нужен отдых.
— Скоро меня ждет очень долгий отдых. — Он помедлил, глядя на нее в полутьме. — А сейчас я голоден. Так или иначе, — добавил он жестко, — я не люблю валяться в постели, когда есть дела.
Он засунул револьвер за пояс, накинул куртку и прошел за Нэнси в гостиную, заметив по дороге, что у нее очаровательная фигура.
Гостиная была просторной и удобной. На полках стояли книги: Чарльз Диккенс, Энтони Трэллоп, сэр Вальтер Скотт, Вашингтон Ирвинг, Шекспир, «История Англии» Хьюма.
Он не удивился такому подбору авторов, потому что был знаком со многими людьми на Западе и знал, какие книги они читают. Они брали с собой на Запад мало книг, зато везли лучшие.
Нэнси повернулась к нему.
— Вы интересуетесь книгами? — спросила она.
— Как вы уже обратили внимание, мисс Керриган, я одинокий человек, а одинокие люди часто склонны к чтению. По счастью, один из моих учителей привил мне вкус к Плутарху и Монтеню.
— Вы очень странный. Вы производите впечатление интеллигентного и образованного человека, однако…
— Моя реакция вчера привела вас в замешательство, не так ли? Почему люди с такой готовностью верят, что образованный человек не может применить насилие, когда насилие оправдано? Сократ был солдатом, к тому же хорошо боролся. А Бен Джонсон в поединке перед битвой победил лучшего бойца французской армии. Поверьте, список можно продолжить, ведь многие образованные и интеллигентные люди не отвергали насилия. Например, интеллигенту требуется право на доступ к информации. Лишите его этого права или введите институт цензоров — это даст интеллигентным людям повод к насилию.
— Вы считаете себя человеком Запада, мистер Флинт?
— Наверное. Но любой человек Запада приехал сюда откуда-то еще: на станции дилижансов в Аламитосе я за несколько минут услышал немецкий, шведский и ирландский акценты. По-моему, быть человеком Запада — это значит иметь особый склад характера. Сам факт, что человек добровольно едет на Запад, уже говорит об этом особом отношении к жизни, а затем у него характер меняется в зависимости от природных условий и многого другого. Обычными людьми руководят инстинкты самосохранения, продолжения рода и желание жить в безопасности, а здесь все подавляется необходимостью выжить.
— Мистер Флинт…
— Зовите меня Джим, мне так привычнее.
— Ладно… Джим. Когда вы нашли Эда, он что-нибудь говорил? Он отправился по делам ранчо, и мы не знаем, когда в него стреляли — когда он ехал по делу или когда возвращался.
— Он о чем-то беспокоился, в бреду говорил о Санта-Фе и какой-то Глэдис, вот, пожалуй, и все. При мне он не приходил в сознание, нет.
Нэнси провела Флинта к длинному столу, и он отодвинул стул, чтобы она села.
— Спасибо, — сказала она. — Такая галантность — здесь в диковинку.
Медленно, по одному, вошли работники ранчо и начали рассаживаться, бросая украдкой взгляды на Флинта.
— Вы ничего не хотите мне рассказать? — спросил он. — Я знаю, что у вас сложные времена, может быть, я смогу чем-то помочь.
— Все очень просто, — сказала Нэнси. — Порту Болдуину понадобилось очень много земли для сорока тысяч коров.
Флинту не нужны были объяснения, он хорошо знал, о чем идет речь. Очень немногие переселенцы оформляли документы на свою землю. Когда они обживали Запад, там не было ни возможности официально сделать заявку, ни тех, кто стал бы оспаривать их право на землю, если не считать индейцев. Позже судебные чиновники и бюрократы западных штатов предпочли забыть, что сделали первопроходцы для освоения Запада, и объявили о намерении заселить их земли. Эти действия, естественно, встретили сопротивление скотоводов-ранчерос.
Иногда они покупали землю у индейцев, но и в этом случае правительство редко признавало такие сделки законными.
— Ваши ковбои делали за вас заявки?
Она быстро подняла глаза, а Флинт вдруг ощутил напряженное внимание со стороны ковбоев.
— Разве это незаконно? — спокойно спросила Нэнси. — Вот ответ на ваш вопросе: да! У меня нет выбора, ну а если кто-нибудь из работников захочет оставить заявки за собой, я возражать не буду. Если нет, то я выкуплю у них землю. Иначе мы просто потеряем ранчо, которое с таким трудом построили отец и дядя.
— Должен быть другой выход, — ответил Флинт. — Вы пасете скот на земле, которая принадлежит железной дороге?
— Нет. Пасет Том Наджент и некоторые другие. Порт Болдуин, например! Но мы никогда не выгоняли скот на чужие земли, к тому же наши пастбища южнее.
После ужина они долго сидели на веранде и слушали, как у барака поет Джонни Отеро.
Флинт завел разговор о ранчо и выслушал рассказ Нэнси о ее трудах на этой земле. Его удивило, что девушка так хорошо разбирается в скотоводческих проблемах. Один из ее работников — немец по национальности — все лето проводил на ранчо, где ремонтировал дом и изготавливал мебель. Он рассказал ей о выпасе скота в Германии и Швейцарии, и она переняла эти методы: на ее земле построили дамбы, которые задерживали талую воду, сбегавшую со склонов холмов, выкопали колодцы, расчистили родники. За поголовьем следили, чтобы скоту хватало корма.
— Мой отец считал, что дети не должны попусту тратить время. Сколько я себя помню, он всегда поручал мне какую-нибудь работу, и я за нее несла ответственность. Он все время говорил со мной о ранчо, объяснял все, что делает и почему так делает. Вы ведь знаете детский характер. Дети очень любопытны и расспрашивают обо всем на свете. Я не помню ни одного вопроса, который остался бы без ответа. Прежде чем выучиться читать, я знала все стада в округе и какое клеймо кому принадлежит.
Флинт долго лежал в постели и думал о ней, об их разговоре на темной веранде. Он никогда в жизни ни с кем не разговаривал так долго, даже с Флинтом.
Он гостил на ранчо три дня, и все это время, он заметил, рядом находились Пит Геддис, Джонни Отеро и огромный здоровяк с добродушным лицом.
Ему рассказали, что Болдуин хотел получить ордер на его арест, но местный судья отказал.
«Я видел, что произошло, — проскрипел судья, — и, насколько мне известно, его действия не превышали пределов допустимой самообороны».
«Он не оборонялся. — сердито воскликнул Болдуин. — Он нападал!»
«Нападение может быть лучшим способом обороны, — серьезно ответил судья Хетфилд. — Вы избили его без малейшего повода, поэтому у него имелись все основания считать, что нападение повторится. Жаль только, что он не довел дело до конца — надо было пострелять еще немножко».
Болдуин сердито хлопнул дверью, а Хетфилд посмеялся и вернулся к своим бумагам.
Болдуина грызло беспокойство, и он не мог понять причины. Он действовал, как безжалостный хищник: атаковал слабого, ожидал своего часа при встрече с сильным и часто полагался на шестое чувство, которое предостерегало его от опасности.
И вот теперь он чувствовал опасность, и это беспокоило его, тем более что он не знал, откуда она исходит. Он тщательно перебрал события того дня и остановился на одном: Флинт спросил, что его интересует, скотоводство или… земля.
Спросил просто так или о чем-то догадался?
Нет, вряд ли Флинт что-нибудь знает, однако отбрасывать такую возможность не следует. Людей Болдуина поразила быстрота ответных действий Флинта и в Хорс-Спрингс, и на Северных равнинах. Теперь они с опаской относились к нему, да к тому же всплыла старая история о другом Флинте — известном убийце.
Болдуин задумчиво жевал сигару, сидя в одной рубашке на кровати в своем гостиничном номере. Пока все шло по плану. Флинн остался в живых, но это не важно, главное, что его вывели из игры.
«Кейбар» больше не мешал, и Болдуин решил заняться Наджентом. Нападение скваттеров не прибавило Тому популярности в Аламитосе. В Сокорро или Санта-Фе ему это тоже припомнят. У Наджента в любом случае мало друзей из-за его заносчивости и вспыльчивого характера. Несколько ковбоев уже ушли от него.
Жизнь научила Порта Болдуина одному: победитель получает все, побежденный — ничего. Он начал с самых низов и приобрел имя и деньги на спекуляциях, рэкете и граничащих с мошенничеством финансовых операциях. Его не интересовало будущее страны. Он думал только о себе и о своих барышах. Болдуин спекулировал акциями железных дорог и шахт, участками городской застройки, но расположение и состояние земель, принадлежавших железнодорожным компаниям и государству, привлекло его возможностью быстро и хорошо заработать.
Из Вашингтона пришло известие, что ожидаются изменения в земельном законодательстве, и Болдуин почуял огромные прибыли для землевладельцев. Но, решил он, деньги можно сделать и не дожидаясь новых законов.
Он знал, что железным дорогам трудно продать свои земли. Им принадлежали многочисленные участки по обеим сторонам полосы отчуждения, но скотоводы, привыкшие к свободному выпасу, выгоняли скот и на земли железной дороги, и на государственные, без разбора, не обращая внимания на право собственности, а по существующим законам изменить это положение вещей было невозможно.
Когда продавалась железнодорожная земля, в контрактах обычно оговаривалось, что если покупатель не выплачивает деньги в срок, земля возвращается прежнему владельцу.
На Запад в поисках свободной земли переезжали тысячи людей, у некоторых был кое-какой капитал, но очень немногие имели представление о земле вообще. Болдуин планировал спекулировать участками, из которых лишь очень небольшая часть годилась для фермерства. Плодородный слой у здешней земли тонкий, поэтому она могла использоваться только под пастбища, а для того, чтобы скотоводство приносило прибыль, необходимы тысячи акров.
Болдуин надеялся продать землю — как только разделается с «Кейбаром» и Наджентом — фермерам, составляя контракты по принципу железнодорожных компаний.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22
Флинт бросил на нее испытующий взгляд.
— Он меня тщательно осматривал?
— У него не было времени. Он надеется осмотреть вас позже.
«Не дождется», — подумал про себя Флинт.
— Мне нужно уезжать, — ответил он вслух. — Если Болдуин узнает, что я здесь, вас ждут крупные неприятности.
Нэнси открыла дверь и придержала ее. Вошла девушка-мексиканка с подносом.
Одна рука Флинта оказалась забинтованной, он решил, что это та рука, на которую наступили. Вторая вся была в синяках и слегка распухла. Приподнявшись, чтобы взять поднос, он увидел в зеркале свое отражение и не узнал себя.
Над глазом вспухла огромная шишка, нос, губы и щека представляли собой одно распухшее месиво, подбородок был разбит, голова забинтована. Вместо глаз на него смотрели едва различимые щелочки, но он ожидал худшего.
— Мы привели вашу кобылу, — сказала Нэнси. — Она в конюшне, ест зерно так, словно забыла его вид и вкус. — Она поправила одеяло. — И не волнуйтесь за нас. Если бы Порт Болдуин не начал действовать против Тома Наджента, он бы пошел на нас. Мы ждем его.
Когда она ушла, Флинт откинулся на подушку. Голова гудела, он чувствовал огромную усталость.
Флинт приехал в Нью-Мексико, не желая вмешиваться ни в какие местные междоусобицы. Он не хотел неприятностей в Хорс-Спрингс, не хотел на Северных равнинах, но давным-давно он понял, что нельзя отступать, если веришь в свою правоту. Если ты побежал, то не остается другого выхода, кроме как бежать дальше. А если ты должен умереть, то нужно это сделать, чтобы не было стыдно за себя. Лучше прожить один день как лев, чем двенадцать — как овца.
Перекатясь на локоть, он достал из кармана письма. Одно было от балтиморского адвоката, который сообщал, что почти все его планы реализованы, капиталы вложены. В другом письме лежал отчет детективов.
Лотти и ее отец наняли игрока, собиравшегося убить Флинта, с помощью Порта Болдуина. Ее отец был связан с некоторыми финансовыми махинациями Болдуина.
Флинт попытался представить ситуацию и с удивлением понял что впервые в жизни думает, как помочь кому-то другому. Он думал не о себе, он думал, как помочь Нэнси Керриган.
От боли в голове Флинт закрыл глаза, но ее образ оставался с ним. Его жизнь могла сложиться совершенно по-другому, повстречай он в свое время такую вот девушку, а не Лотти! Хотя в его распоряжении оставалось совсем немного времени, он поможет Нэнси, уничтожит Болдуина и уйдет из жизни по крайней мере довольным. Хорошая драка всегда была ему по душе!
Для человека, всю жизнь проведшего в борьбе, лучший способ умереть — тоже в борьбе. Слишком часто люди думают только о жизни, даже если им приходится ползать в грязи, чтобы выжить. Он будет драться с Портом Болдуином и победит его. Нэнси может не волноваться за свое ранчо, она…
Флинт заснул.
Глава 7
Когда Флинт проснулся, уже стемнело. Со двора слышались движение и звон тарелок, значит, настало время ужина. Флинт сел и опустил ноги на пол.
Нэнси вошла, когда он застегивал оружейный пояс.
— Вы ведете себя, как мальчишка, — строго сказала она. — Вам нужен отдых.
— Скоро меня ждет очень долгий отдых. — Он помедлил, глядя на нее в полутьме. — А сейчас я голоден. Так или иначе, — добавил он жестко, — я не люблю валяться в постели, когда есть дела.
Он засунул револьвер за пояс, накинул куртку и прошел за Нэнси в гостиную, заметив по дороге, что у нее очаровательная фигура.
Гостиная была просторной и удобной. На полках стояли книги: Чарльз Диккенс, Энтони Трэллоп, сэр Вальтер Скотт, Вашингтон Ирвинг, Шекспир, «История Англии» Хьюма.
Он не удивился такому подбору авторов, потому что был знаком со многими людьми на Западе и знал, какие книги они читают. Они брали с собой на Запад мало книг, зато везли лучшие.
Нэнси повернулась к нему.
— Вы интересуетесь книгами? — спросила она.
— Как вы уже обратили внимание, мисс Керриган, я одинокий человек, а одинокие люди часто склонны к чтению. По счастью, один из моих учителей привил мне вкус к Плутарху и Монтеню.
— Вы очень странный. Вы производите впечатление интеллигентного и образованного человека, однако…
— Моя реакция вчера привела вас в замешательство, не так ли? Почему люди с такой готовностью верят, что образованный человек не может применить насилие, когда насилие оправдано? Сократ был солдатом, к тому же хорошо боролся. А Бен Джонсон в поединке перед битвой победил лучшего бойца французской армии. Поверьте, список можно продолжить, ведь многие образованные и интеллигентные люди не отвергали насилия. Например, интеллигенту требуется право на доступ к информации. Лишите его этого права или введите институт цензоров — это даст интеллигентным людям повод к насилию.
— Вы считаете себя человеком Запада, мистер Флинт?
— Наверное. Но любой человек Запада приехал сюда откуда-то еще: на станции дилижансов в Аламитосе я за несколько минут услышал немецкий, шведский и ирландский акценты. По-моему, быть человеком Запада — это значит иметь особый склад характера. Сам факт, что человек добровольно едет на Запад, уже говорит об этом особом отношении к жизни, а затем у него характер меняется в зависимости от природных условий и многого другого. Обычными людьми руководят инстинкты самосохранения, продолжения рода и желание жить в безопасности, а здесь все подавляется необходимостью выжить.
— Мистер Флинт…
— Зовите меня Джим, мне так привычнее.
— Ладно… Джим. Когда вы нашли Эда, он что-нибудь говорил? Он отправился по делам ранчо, и мы не знаем, когда в него стреляли — когда он ехал по делу или когда возвращался.
— Он о чем-то беспокоился, в бреду говорил о Санта-Фе и какой-то Глэдис, вот, пожалуй, и все. При мне он не приходил в сознание, нет.
Нэнси провела Флинта к длинному столу, и он отодвинул стул, чтобы она села.
— Спасибо, — сказала она. — Такая галантность — здесь в диковинку.
Медленно, по одному, вошли работники ранчо и начали рассаживаться, бросая украдкой взгляды на Флинта.
— Вы ничего не хотите мне рассказать? — спросил он. — Я знаю, что у вас сложные времена, может быть, я смогу чем-то помочь.
— Все очень просто, — сказала Нэнси. — Порту Болдуину понадобилось очень много земли для сорока тысяч коров.
Флинту не нужны были объяснения, он хорошо знал, о чем идет речь. Очень немногие переселенцы оформляли документы на свою землю. Когда они обживали Запад, там не было ни возможности официально сделать заявку, ни тех, кто стал бы оспаривать их право на землю, если не считать индейцев. Позже судебные чиновники и бюрократы западных штатов предпочли забыть, что сделали первопроходцы для освоения Запада, и объявили о намерении заселить их земли. Эти действия, естественно, встретили сопротивление скотоводов-ранчерос.
Иногда они покупали землю у индейцев, но и в этом случае правительство редко признавало такие сделки законными.
— Ваши ковбои делали за вас заявки?
Она быстро подняла глаза, а Флинт вдруг ощутил напряженное внимание со стороны ковбоев.
— Разве это незаконно? — спокойно спросила Нэнси. — Вот ответ на ваш вопросе: да! У меня нет выбора, ну а если кто-нибудь из работников захочет оставить заявки за собой, я возражать не буду. Если нет, то я выкуплю у них землю. Иначе мы просто потеряем ранчо, которое с таким трудом построили отец и дядя.
— Должен быть другой выход, — ответил Флинт. — Вы пасете скот на земле, которая принадлежит железной дороге?
— Нет. Пасет Том Наджент и некоторые другие. Порт Болдуин, например! Но мы никогда не выгоняли скот на чужие земли, к тому же наши пастбища южнее.
После ужина они долго сидели на веранде и слушали, как у барака поет Джонни Отеро.
Флинт завел разговор о ранчо и выслушал рассказ Нэнси о ее трудах на этой земле. Его удивило, что девушка так хорошо разбирается в скотоводческих проблемах. Один из ее работников — немец по национальности — все лето проводил на ранчо, где ремонтировал дом и изготавливал мебель. Он рассказал ей о выпасе скота в Германии и Швейцарии, и она переняла эти методы: на ее земле построили дамбы, которые задерживали талую воду, сбегавшую со склонов холмов, выкопали колодцы, расчистили родники. За поголовьем следили, чтобы скоту хватало корма.
— Мой отец считал, что дети не должны попусту тратить время. Сколько я себя помню, он всегда поручал мне какую-нибудь работу, и я за нее несла ответственность. Он все время говорил со мной о ранчо, объяснял все, что делает и почему так делает. Вы ведь знаете детский характер. Дети очень любопытны и расспрашивают обо всем на свете. Я не помню ни одного вопроса, который остался бы без ответа. Прежде чем выучиться читать, я знала все стада в округе и какое клеймо кому принадлежит.
Флинт долго лежал в постели и думал о ней, об их разговоре на темной веранде. Он никогда в жизни ни с кем не разговаривал так долго, даже с Флинтом.
Он гостил на ранчо три дня, и все это время, он заметил, рядом находились Пит Геддис, Джонни Отеро и огромный здоровяк с добродушным лицом.
Ему рассказали, что Болдуин хотел получить ордер на его арест, но местный судья отказал.
«Я видел, что произошло, — проскрипел судья, — и, насколько мне известно, его действия не превышали пределов допустимой самообороны».
«Он не оборонялся. — сердито воскликнул Болдуин. — Он нападал!»
«Нападение может быть лучшим способом обороны, — серьезно ответил судья Хетфилд. — Вы избили его без малейшего повода, поэтому у него имелись все основания считать, что нападение повторится. Жаль только, что он не довел дело до конца — надо было пострелять еще немножко».
Болдуин сердито хлопнул дверью, а Хетфилд посмеялся и вернулся к своим бумагам.
Болдуина грызло беспокойство, и он не мог понять причины. Он действовал, как безжалостный хищник: атаковал слабого, ожидал своего часа при встрече с сильным и часто полагался на шестое чувство, которое предостерегало его от опасности.
И вот теперь он чувствовал опасность, и это беспокоило его, тем более что он не знал, откуда она исходит. Он тщательно перебрал события того дня и остановился на одном: Флинт спросил, что его интересует, скотоводство или… земля.
Спросил просто так или о чем-то догадался?
Нет, вряд ли Флинт что-нибудь знает, однако отбрасывать такую возможность не следует. Людей Болдуина поразила быстрота ответных действий Флинта и в Хорс-Спрингс, и на Северных равнинах. Теперь они с опаской относились к нему, да к тому же всплыла старая история о другом Флинте — известном убийце.
Болдуин задумчиво жевал сигару, сидя в одной рубашке на кровати в своем гостиничном номере. Пока все шло по плану. Флинн остался в живых, но это не важно, главное, что его вывели из игры.
«Кейбар» больше не мешал, и Болдуин решил заняться Наджентом. Нападение скваттеров не прибавило Тому популярности в Аламитосе. В Сокорро или Санта-Фе ему это тоже припомнят. У Наджента в любом случае мало друзей из-за его заносчивости и вспыльчивого характера. Несколько ковбоев уже ушли от него.
Жизнь научила Порта Болдуина одному: победитель получает все, побежденный — ничего. Он начал с самых низов и приобрел имя и деньги на спекуляциях, рэкете и граничащих с мошенничеством финансовых операциях. Его не интересовало будущее страны. Он думал только о себе и о своих барышах. Болдуин спекулировал акциями железных дорог и шахт, участками городской застройки, но расположение и состояние земель, принадлежавших железнодорожным компаниям и государству, привлекло его возможностью быстро и хорошо заработать.
Из Вашингтона пришло известие, что ожидаются изменения в земельном законодательстве, и Болдуин почуял огромные прибыли для землевладельцев. Но, решил он, деньги можно сделать и не дожидаясь новых законов.
Он знал, что железным дорогам трудно продать свои земли. Им принадлежали многочисленные участки по обеим сторонам полосы отчуждения, но скотоводы, привыкшие к свободному выпасу, выгоняли скот и на земли железной дороги, и на государственные, без разбора, не обращая внимания на право собственности, а по существующим законам изменить это положение вещей было невозможно.
Когда продавалась железнодорожная земля, в контрактах обычно оговаривалось, что если покупатель не выплачивает деньги в срок, земля возвращается прежнему владельцу.
На Запад в поисках свободной земли переезжали тысячи людей, у некоторых был кое-какой капитал, но очень немногие имели представление о земле вообще. Болдуин планировал спекулировать участками, из которых лишь очень небольшая часть годилась для фермерства. Плодородный слой у здешней земли тонкий, поэтому она могла использоваться только под пастбища, а для того, чтобы скотоводство приносило прибыль, необходимы тысячи акров.
Болдуин надеялся продать землю — как только разделается с «Кейбаром» и Наджентом — фермерам, составляя контракты по принципу железнодорожных компаний.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22