Когда он неуклюже, размашисто попытался меня ударить, я схватил его за рукав и резко дернул на себя, одновременно сделав подсечку ногой — он с шумом грохнулся на пол… затем сел, непонимающе хлопая глазами, внезапно протрезвев… или почти протрезвев.
— Я тебя за это убью, — равнодушным тоном произнес он.
— Стоит ли думать об этом? — ответил я. Тоже спокойно. — Пока ты что-то не очень… У вас тут есть кладбище? — обратился я к наблюдавшему из-за стойки хозяину, не отрывая, впрочем, глаз от сидевшего на полу «крутого».
— Имеется. Хотя там одни только индейцы.
— Если хочешь, чтобы тебя не забыли, — посоветовал я высокому, — лучше сразу скажи ему свое имя, прежде чем протянешь руку к револьверу.
— Думаешь, напугал?
Его глаза метали молнии, но я знал: он будет драться, только если преимущество окажется на его стороне.
— И не собирался напугать. Надеюсь, у тебя хватает ума.
Я спиной отошел к столику,, сел. Когда снова начал есть вилку держал левой рукой. Его взгляд не скрывал желания уничтожить меня, но сделать это в открытую у него не хватало смелости.
— Да пошел ты! — с ненавистью выдавил он.
Моя правая рука на бедре расположилась рядом с рукояткой револьвера в кобуре и даже еще ближе к револьверу за поясом, хотя вряд ли он его заметил. Кроме того, на соседней лавке дулом к нему лежал мой винчестер…
— Да пошел ты! — злобно повторил он и повернулся к стойке: — Пошли, Шорти. Уходим!
Его приятель по-прежнему даже не повернул головы.
— Иди, Слим. Я тут еще побуду.
— Ты что?
Шорти повернулся спиной к стойке.
— Слим, мы знаем друг друга совсем недолго, но, по мне, этого вроде бы хватит.
Слим недоуменно захлопал глазами, затем резко развернулся и вышел, громко хлопнув дверью. Шорти посмотрел ему вслед и снова повернулся к стойке.
— Шорти! — Минуты через две-три окликнул я. Он чуть повернул голову в мою сторону. — Ты уже ел? Отличное мясо… если, конечно, нравится бизонятина.
— Пару раз пробовал, — ответил он.
— Тогда садись. Угощаю.
Шорти подошел со своим стаканчиком виски и сел напротив меня. Широкое лицо, мощная шея и вообще вид по-настоящему сильного, выносливого здоровяка.
— Мы с ним вместе работали, вместе уволились, значит, вместе и едем. До этого ни разу не видел как он выпивает, — задумчиво произнес он.
— Допрыгается, что его пристукнут, — заметил я.
— Будь мы партнеры, мне пришлось бы вступиться… Но ведь если уж умирать, то хоть за что-то стоящее… не за хвастливого горлопана, который только и ищет повода затеять ссору.
Мы ели и очень мало говорили — просто перебрасывались ничего не значащими фразами. Когда я закончил третью кружку кофе, он спросил:
— Далеко направляешься?
— Поискать место для ранчо на западном склоне. Хочу прежде всего посмотреть там у Мокрых гор.
— Не возражаешь, если составлю тебе компанию?
Я усмехнулся.
— Лучше не надо, Шорти. За мной гонятся, но это моя проблема, и я хочу решить ее сам.
— Жаль, — не без грусти произнес он, — ты, похоже, из тех, с кем хорошо ехать вместе.
— Шорти, меня зовут Кирни Макрейвен. Еду к устью реки Колорадо. Искать место для ранчо. Мои партнеры — Бен Блокер и адвокат Аттмор из Кейена. Нам понадобится дельный человек.
— Я слышал о Бене Блокере. — Шорти задумался, как бы припоминая. — Он, случайно, не родня Эйбу Блокеру, почтовому возчику?
— Точно, конечно, не знаю, но они наверняка одной породы.
— Эти… ну с которыми у тебя проблема, они близко?
— Боюсь, да, хотя полностью не уверен. Слушай, Шорти, это гнусная война, но это моя война, и мне надо воевать одному. Не хочу, чтобы из-за меня погибали хорошие парни… Если увидишь двух-трех высоких худых мужчин в черных сюртуках и шляпах, держись подальше. Подлые, дальше некуда, от них только и жди беды. Они могут встретиться с любым человеком лицом к лицу, но могут с таким же успехом выстрелить ему в спину, столкнуть в пропасть или подбросить яду в суп. Так что держись подальше… Но я был бы рад, если бы ты появился там, на Западе… Тебя интересует работа?
— Я хорошо стреляю.
— Не на этот раз, Шорти. Приезжай на Запад, считай, что у тебя там партнер. Но это война — моя. И вот еще что, Шорти. Я готов к этой войне, готов вести ее один. Если начну надеяться на чью-то помощь, то еще чего расслаблюсь, потеряю бдительность. Случается, когда приходится делать все самому и не зависеть ни от кого, кроме себя.
— Это только на похоронах.
— Может быть.
Я заплатил за себя и за него и вышел на улицу. Там опять огляделся, перекинул седло с жеребца на черную лошадь и покинул станцию. Въехав на хребет, я обернулся: Шорти стоял у двери, глядя мне вслед.
Большинство ковбоев на Западе обычно ездят по стране в поисках работы с партнером, частенько не расставаясь годами. Мне же никогда не приходилось ни с кем ездить кроме папы да Пистолета, когда я был совсем маленьким.
Отъезжая от станции, я не планировал дальнейший путь — просто ехал куда глаза глядят, но вскоре наткнулся на хорошую лошадиную тропу и двинулся по ней. Она показалась мне довольно знакомой — мы с папой бывали здесь пару раз и даже как-то прятались неподалеку, — поэтому я прибавил шагу.
Уже темнело, на небе появились первые звезды, когда я, сделав привал на ночевку, расседлал и привязал своих лошадей. Тут хватало травы и воды, а возле кустов можжевельника нашлось отличное местечко, где разжег костер, не особенно опасаясь, что его заметят. Мы остановились на возвышенности, ярдов на четыреста поднимавшейся над остальной равниной. Ночью с того места видно на много миль вокруг. Особенно хороший обзор открывался на севере.
Кругом валялось множество сухих веток, от которых практически нет дыма, их я и собрал для костра; поужинав, еще раз сводил лошадей на водопой, дал вдоволь напиться и снова привязал их.
Оставив кофе на углях, я решил посмотреть, что делается вокруг, там за краем утеса.
В безоблачном небе ярко светили звезды, миллионы звезд; внизу — бескрайняя пустая чернота, сплошная чернота без разрывов на мили и ми…
Там горел костер! Далеко-далеко, всего лишь светящаяся точка в бесконечном пространстве, но тем не менее костер! Мне не требовалось угадывать, кто сидел у того костра. Конечно, это мог быть кто-нибудь другой, но вряд ли. Более того, у меня вдруг появилось острое предчувствие, что близится неотвратимый момент последней встречи. Причем скоро… сейчас… в ближайшие часы.
Вернувшись к своему костру, я первым делом достал револьверы и винчестер, хорошенько их вычистил, проверил, как они действуют, и полностью перезарядил.
Что ж, ладно, пусть будет по-вашему: что пожелали, то и получайте.
Я раскатал постель, чуть прикрыл огонь и подбросил поближе к себе несколько веток, поскольку ночь ожидалась ясная и довольно холодная. Такая уж эта местность — днем немыслимая жара, а уйдет солнце — не обойтись без теплого одеяла… К тому же мы находились на высоте в добрых тысячу двести футов.
Раза два я просыпался, чтобы прислушаться, и каждый раз проверял лошадей, но они спокойно хрумкали траву, и, похоже, ничто их не беспокоило.
Перед тем как заснуть, я изо всех сил пытался придумать план, который давал бы мне преимущество, но вся проблема заключалась в том, что не я, а они охотились за мной и выбирали поле битвы. Ничего толкового мне в голову не приходило.
Скорее всего, придется сражаться с двумя или тремя крутыми, очень опасными людьми, с которыми шутки плохи, причем драться мне предстоит в одиночку… совсем одному.
Возвышенность, на которой мы сейчас находились, считалась идеальным наблюдательным пунктом, издавна облюбованным местными индейцами. Отсюда с той или иной точки открывался обзор на многие мили в любом направлении. Я встал перед рассветом и быстро упаковал все свои пожитки. Заваривать свежий кофе не имело смысла — с вечера в кофейнике оставалось вполне достаточно. Я подогрел его и выпил, а потом оседлал жеребца.
Каким-то неведомым образом им удалось не отстать от меня: порой теряя мои следы, они тем не менее всегда знали, куда я направляюсь. Уверен, они оставили наблюдателей в Сильвертоне и в Рико, внимательно следят за железной дорогой, а также основными дорогами на Запад.
Спустившись вниз по восточному склону, я переправился через Симаррон, где лошади заодно хорошенько напились. Затем мы снова повернули на запад, держась слева от возвышенности.
К полудню от утренней прохлады не осталось и следа. Дрожащие тепловые волны вновь превратили далекий горизонт и равнину в танцующий, подобный жидкости воздух. Прямо передо мной высоко в небе вдруг опять появились Испанские пики, которые давно остались позади.
Воды, насколько я представлял, поблизости не было, хотя, если поискать, наверняка отыщется какой-то приток или рукав реки. Но мне не хотелось сворачивать с тропы, и я поехал дальше. А зря: сверни я тогда хоть куда-нибудь — избежал бы многих напастей… По дороге мы спугнули несколько антилоп — они грациозно понеслись прочь, отвлекая мое внимание. Когда мои глаза вернулись к тропе, я резко натянул поводья.
Через дрожавшие, танцевавшие тепловые волны ко мне приближались три неимоверно высоких всадника, приближались шагом, растянувшись в цепочку.
Я понял, что бежать поздно, оставалось одно — принять бой. Хотя… кажется, какой-то шанс есть… слабый, но шанс.
Попытаться достать винчестер — значит тут же нарваться на пулю. Надеясь, что и я виден им так же смутно, как и мне они, я потихоньку вытащил из-за пояса свой шестизарядник и, держа его у луки седла, медленно подъезжал к ним.
Это были они. И я решил: хватит убегать, хватит бояться, хватит прятаться! Сердце билось медленно и сильно. Серый, казалось, тоже почувствовал мое напряжение и начал ступать короткими быстрыми шажками, готовый к немедленному прыжку. Молодец, ничего не скажешь!
Расстояние между нами неумолимо сокращалось. Я не делал никаких попыток скрыться, просто шагом ехал к ним навстречу. Один из них сквозь зубы что-то проговорил, и они все начали натягивать поводья. Именно этого момента я ждал.
Как только их лошади остановились, я вонзил шпоры в свою. Мне очень редко приходилось прибегать к шпорам, поэтому сигнал был воспринят моментально. Серый, громко заржав, сделал огромный прыжок вперед, и одновременно взлетела вверх моя рука с револьвером. Один из них лихорадочно доставал из кобуры револьвер, но я находился уже среди них, молнией летел мимо!
Время позволило мне сделать только один быстрый режущий выстрел. Тот, который тянулся к револьверу, вскинул руки, его лошадь испуганно скакнула в сторону, и он свалился с седла.
За мной раздались громкие проклятья, затем топот копыт лошади, седока которой я только что подстрелил. Оглянувшись, я увидел, как один из моих врагов поскакал за отбившейся лошадью, потерявшей хозяина, другой поднял руку для выстрела. Но пока он разворачивал своего коня и целился, между нами оказалось уже футов тридцать, а впереди на тропе — откос. Пуля сердито прожужжала где-то вверху, когда мы во весь опор спускались в небольшую впадину, причем черная неслась голова в голову с Серым.
По топоту сзади я догадался, что кто-то скачет наперерез, стараясь обогнать меня. Расстояние между нами сокращалось, более того, впадина заканчивалась, постепенно переходя в равнину с гигантским наслоением лавы с левой стороны. И оно вынуждало меня скакать только вперед на восток, а значит, практически в объятия моих преследователей. Это ловушка… если только не попробовать перебраться через лаву.
Вдруг слева открылся проход, и, надеясь, что он не окончится тупиком, я свернул в него. Но не успели мы туда углубиться, как меня что-то больно ударило в плечо.
Я чуть не выронил револьвер. Но все же не выпустил его из руки, даже ухитрился засунуть за пояс… Проход резко свернул вправо, мы снова мчались на север. Горы исполняли какой-то дикий танец перед моими глазами, в голове появилась странная легкость и беспечность. Я двумя руками схватился за рожок седла, но после очередного поворота вдруг почувствовал, что падаю…
Больно ударившись об землю и прокатившись кубарем, я вскочил на ноги, сделал рывок и снова упал. Немного полежал, собираясь с силами, затем пополз в глубь лавы, стараясь держать голову как можно ниже. Дважды вскакивал для коротких перебежек, устремляясь в глубь устрашающе выглядевшего массива застывшей лавы. Отовсюду торчали зазубренные края, но я полз и полз — надо выиграть расстояние. Вот наконец какая-то щель, по обеим сторонам от нее, как стражи, высились огромные валуны. Я замер, тяжело дыша… вслушиваясь в каждый шорох.
Мои лошади куда-то ускакали, и враги пустились за ними вдогонку. Через считанные минуты они поймут, что седок свалился, и вернутся искать меня здесь.
Я осторожно пролез через отверстие. Тут и там потоки лавы раздваивались, огибая препятствия, тут и там они сформировали причудливые наросты десять-двенадцать футов высотой. Наконец-то мне попался островок травы, на него я и упал, переводя дух.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
— Я тебя за это убью, — равнодушным тоном произнес он.
— Стоит ли думать об этом? — ответил я. Тоже спокойно. — Пока ты что-то не очень… У вас тут есть кладбище? — обратился я к наблюдавшему из-за стойки хозяину, не отрывая, впрочем, глаз от сидевшего на полу «крутого».
— Имеется. Хотя там одни только индейцы.
— Если хочешь, чтобы тебя не забыли, — посоветовал я высокому, — лучше сразу скажи ему свое имя, прежде чем протянешь руку к револьверу.
— Думаешь, напугал?
Его глаза метали молнии, но я знал: он будет драться, только если преимущество окажется на его стороне.
— И не собирался напугать. Надеюсь, у тебя хватает ума.
Я спиной отошел к столику,, сел. Когда снова начал есть вилку держал левой рукой. Его взгляд не скрывал желания уничтожить меня, но сделать это в открытую у него не хватало смелости.
— Да пошел ты! — с ненавистью выдавил он.
Моя правая рука на бедре расположилась рядом с рукояткой револьвера в кобуре и даже еще ближе к револьверу за поясом, хотя вряд ли он его заметил. Кроме того, на соседней лавке дулом к нему лежал мой винчестер…
— Да пошел ты! — злобно повторил он и повернулся к стойке: — Пошли, Шорти. Уходим!
Его приятель по-прежнему даже не повернул головы.
— Иди, Слим. Я тут еще побуду.
— Ты что?
Шорти повернулся спиной к стойке.
— Слим, мы знаем друг друга совсем недолго, но, по мне, этого вроде бы хватит.
Слим недоуменно захлопал глазами, затем резко развернулся и вышел, громко хлопнув дверью. Шорти посмотрел ему вслед и снова повернулся к стойке.
— Шорти! — Минуты через две-три окликнул я. Он чуть повернул голову в мою сторону. — Ты уже ел? Отличное мясо… если, конечно, нравится бизонятина.
— Пару раз пробовал, — ответил он.
— Тогда садись. Угощаю.
Шорти подошел со своим стаканчиком виски и сел напротив меня. Широкое лицо, мощная шея и вообще вид по-настоящему сильного, выносливого здоровяка.
— Мы с ним вместе работали, вместе уволились, значит, вместе и едем. До этого ни разу не видел как он выпивает, — задумчиво произнес он.
— Допрыгается, что его пристукнут, — заметил я.
— Будь мы партнеры, мне пришлось бы вступиться… Но ведь если уж умирать, то хоть за что-то стоящее… не за хвастливого горлопана, который только и ищет повода затеять ссору.
Мы ели и очень мало говорили — просто перебрасывались ничего не значащими фразами. Когда я закончил третью кружку кофе, он спросил:
— Далеко направляешься?
— Поискать место для ранчо на западном склоне. Хочу прежде всего посмотреть там у Мокрых гор.
— Не возражаешь, если составлю тебе компанию?
Я усмехнулся.
— Лучше не надо, Шорти. За мной гонятся, но это моя проблема, и я хочу решить ее сам.
— Жаль, — не без грусти произнес он, — ты, похоже, из тех, с кем хорошо ехать вместе.
— Шорти, меня зовут Кирни Макрейвен. Еду к устью реки Колорадо. Искать место для ранчо. Мои партнеры — Бен Блокер и адвокат Аттмор из Кейена. Нам понадобится дельный человек.
— Я слышал о Бене Блокере. — Шорти задумался, как бы припоминая. — Он, случайно, не родня Эйбу Блокеру, почтовому возчику?
— Точно, конечно, не знаю, но они наверняка одной породы.
— Эти… ну с которыми у тебя проблема, они близко?
— Боюсь, да, хотя полностью не уверен. Слушай, Шорти, это гнусная война, но это моя война, и мне надо воевать одному. Не хочу, чтобы из-за меня погибали хорошие парни… Если увидишь двух-трех высоких худых мужчин в черных сюртуках и шляпах, держись подальше. Подлые, дальше некуда, от них только и жди беды. Они могут встретиться с любым человеком лицом к лицу, но могут с таким же успехом выстрелить ему в спину, столкнуть в пропасть или подбросить яду в суп. Так что держись подальше… Но я был бы рад, если бы ты появился там, на Западе… Тебя интересует работа?
— Я хорошо стреляю.
— Не на этот раз, Шорти. Приезжай на Запад, считай, что у тебя там партнер. Но это война — моя. И вот еще что, Шорти. Я готов к этой войне, готов вести ее один. Если начну надеяться на чью-то помощь, то еще чего расслаблюсь, потеряю бдительность. Случается, когда приходится делать все самому и не зависеть ни от кого, кроме себя.
— Это только на похоронах.
— Может быть.
Я заплатил за себя и за него и вышел на улицу. Там опять огляделся, перекинул седло с жеребца на черную лошадь и покинул станцию. Въехав на хребет, я обернулся: Шорти стоял у двери, глядя мне вслед.
Большинство ковбоев на Западе обычно ездят по стране в поисках работы с партнером, частенько не расставаясь годами. Мне же никогда не приходилось ни с кем ездить кроме папы да Пистолета, когда я был совсем маленьким.
Отъезжая от станции, я не планировал дальнейший путь — просто ехал куда глаза глядят, но вскоре наткнулся на хорошую лошадиную тропу и двинулся по ней. Она показалась мне довольно знакомой — мы с папой бывали здесь пару раз и даже как-то прятались неподалеку, — поэтому я прибавил шагу.
Уже темнело, на небе появились первые звезды, когда я, сделав привал на ночевку, расседлал и привязал своих лошадей. Тут хватало травы и воды, а возле кустов можжевельника нашлось отличное местечко, где разжег костер, не особенно опасаясь, что его заметят. Мы остановились на возвышенности, ярдов на четыреста поднимавшейся над остальной равниной. Ночью с того места видно на много миль вокруг. Особенно хороший обзор открывался на севере.
Кругом валялось множество сухих веток, от которых практически нет дыма, их я и собрал для костра; поужинав, еще раз сводил лошадей на водопой, дал вдоволь напиться и снова привязал их.
Оставив кофе на углях, я решил посмотреть, что делается вокруг, там за краем утеса.
В безоблачном небе ярко светили звезды, миллионы звезд; внизу — бескрайняя пустая чернота, сплошная чернота без разрывов на мили и ми…
Там горел костер! Далеко-далеко, всего лишь светящаяся точка в бесконечном пространстве, но тем не менее костер! Мне не требовалось угадывать, кто сидел у того костра. Конечно, это мог быть кто-нибудь другой, но вряд ли. Более того, у меня вдруг появилось острое предчувствие, что близится неотвратимый момент последней встречи. Причем скоро… сейчас… в ближайшие часы.
Вернувшись к своему костру, я первым делом достал револьверы и винчестер, хорошенько их вычистил, проверил, как они действуют, и полностью перезарядил.
Что ж, ладно, пусть будет по-вашему: что пожелали, то и получайте.
Я раскатал постель, чуть прикрыл огонь и подбросил поближе к себе несколько веток, поскольку ночь ожидалась ясная и довольно холодная. Такая уж эта местность — днем немыслимая жара, а уйдет солнце — не обойтись без теплого одеяла… К тому же мы находились на высоте в добрых тысячу двести футов.
Раза два я просыпался, чтобы прислушаться, и каждый раз проверял лошадей, но они спокойно хрумкали траву, и, похоже, ничто их не беспокоило.
Перед тем как заснуть, я изо всех сил пытался придумать план, который давал бы мне преимущество, но вся проблема заключалась в том, что не я, а они охотились за мной и выбирали поле битвы. Ничего толкового мне в голову не приходило.
Скорее всего, придется сражаться с двумя или тремя крутыми, очень опасными людьми, с которыми шутки плохи, причем драться мне предстоит в одиночку… совсем одному.
Возвышенность, на которой мы сейчас находились, считалась идеальным наблюдательным пунктом, издавна облюбованным местными индейцами. Отсюда с той или иной точки открывался обзор на многие мили в любом направлении. Я встал перед рассветом и быстро упаковал все свои пожитки. Заваривать свежий кофе не имело смысла — с вечера в кофейнике оставалось вполне достаточно. Я подогрел его и выпил, а потом оседлал жеребца.
Каким-то неведомым образом им удалось не отстать от меня: порой теряя мои следы, они тем не менее всегда знали, куда я направляюсь. Уверен, они оставили наблюдателей в Сильвертоне и в Рико, внимательно следят за железной дорогой, а также основными дорогами на Запад.
Спустившись вниз по восточному склону, я переправился через Симаррон, где лошади заодно хорошенько напились. Затем мы снова повернули на запад, держась слева от возвышенности.
К полудню от утренней прохлады не осталось и следа. Дрожащие тепловые волны вновь превратили далекий горизонт и равнину в танцующий, подобный жидкости воздух. Прямо передо мной высоко в небе вдруг опять появились Испанские пики, которые давно остались позади.
Воды, насколько я представлял, поблизости не было, хотя, если поискать, наверняка отыщется какой-то приток или рукав реки. Но мне не хотелось сворачивать с тропы, и я поехал дальше. А зря: сверни я тогда хоть куда-нибудь — избежал бы многих напастей… По дороге мы спугнули несколько антилоп — они грациозно понеслись прочь, отвлекая мое внимание. Когда мои глаза вернулись к тропе, я резко натянул поводья.
Через дрожавшие, танцевавшие тепловые волны ко мне приближались три неимоверно высоких всадника, приближались шагом, растянувшись в цепочку.
Я понял, что бежать поздно, оставалось одно — принять бой. Хотя… кажется, какой-то шанс есть… слабый, но шанс.
Попытаться достать винчестер — значит тут же нарваться на пулю. Надеясь, что и я виден им так же смутно, как и мне они, я потихоньку вытащил из-за пояса свой шестизарядник и, держа его у луки седла, медленно подъезжал к ним.
Это были они. И я решил: хватит убегать, хватит бояться, хватит прятаться! Сердце билось медленно и сильно. Серый, казалось, тоже почувствовал мое напряжение и начал ступать короткими быстрыми шажками, готовый к немедленному прыжку. Молодец, ничего не скажешь!
Расстояние между нами неумолимо сокращалось. Я не делал никаких попыток скрыться, просто шагом ехал к ним навстречу. Один из них сквозь зубы что-то проговорил, и они все начали натягивать поводья. Именно этого момента я ждал.
Как только их лошади остановились, я вонзил шпоры в свою. Мне очень редко приходилось прибегать к шпорам, поэтому сигнал был воспринят моментально. Серый, громко заржав, сделал огромный прыжок вперед, и одновременно взлетела вверх моя рука с револьвером. Один из них лихорадочно доставал из кобуры револьвер, но я находился уже среди них, молнией летел мимо!
Время позволило мне сделать только один быстрый режущий выстрел. Тот, который тянулся к револьверу, вскинул руки, его лошадь испуганно скакнула в сторону, и он свалился с седла.
За мной раздались громкие проклятья, затем топот копыт лошади, седока которой я только что подстрелил. Оглянувшись, я увидел, как один из моих врагов поскакал за отбившейся лошадью, потерявшей хозяина, другой поднял руку для выстрела. Но пока он разворачивал своего коня и целился, между нами оказалось уже футов тридцать, а впереди на тропе — откос. Пуля сердито прожужжала где-то вверху, когда мы во весь опор спускались в небольшую впадину, причем черная неслась голова в голову с Серым.
По топоту сзади я догадался, что кто-то скачет наперерез, стараясь обогнать меня. Расстояние между нами сокращалось, более того, впадина заканчивалась, постепенно переходя в равнину с гигантским наслоением лавы с левой стороны. И оно вынуждало меня скакать только вперед на восток, а значит, практически в объятия моих преследователей. Это ловушка… если только не попробовать перебраться через лаву.
Вдруг слева открылся проход, и, надеясь, что он не окончится тупиком, я свернул в него. Но не успели мы туда углубиться, как меня что-то больно ударило в плечо.
Я чуть не выронил револьвер. Но все же не выпустил его из руки, даже ухитрился засунуть за пояс… Проход резко свернул вправо, мы снова мчались на север. Горы исполняли какой-то дикий танец перед моими глазами, в голове появилась странная легкость и беспечность. Я двумя руками схватился за рожок седла, но после очередного поворота вдруг почувствовал, что падаю…
Больно ударившись об землю и прокатившись кубарем, я вскочил на ноги, сделал рывок и снова упал. Немного полежал, собираясь с силами, затем пополз в глубь лавы, стараясь держать голову как можно ниже. Дважды вскакивал для коротких перебежек, устремляясь в глубь устрашающе выглядевшего массива застывшей лавы. Отовсюду торчали зазубренные края, но я полз и полз — надо выиграть расстояние. Вот наконец какая-то щель, по обеим сторонам от нее, как стражи, высились огромные валуны. Я замер, тяжело дыша… вслушиваясь в каждый шорох.
Мои лошади куда-то ускакали, и враги пустились за ними вдогонку. Через считанные минуты они поймут, что седок свалился, и вернутся искать меня здесь.
Я осторожно пролез через отверстие. Тут и там потоки лавы раздваивались, огибая препятствия, тут и там они сформировали причудливые наросты десять-двенадцать футов высотой. Наконец-то мне попался островок травы, на него я и упал, переводя дух.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30