Я вытащил из ремня два патрона, вставил их в винтовку, на случай если они мне понадобятся, и сидел отдыхая, а мои мысли возвращались к той девушке, которую я встретил в Пэррот-Сити. Почему она на меня так глазела? Не думаю, что мы были знакомы раньше, хотя она смотрела так, как будто знала меня. А может, до нее дошли разговоры и ее разбирало любопытство?
Когда я подошел к крыльцу, Мэтти стояла на пороге.
— Я слышала стрельбу.
— Они намеревались стрелять по дому, вот мне и пришлось насыпать им пыли в глаза, чтобы они передумали.
На землю уже пали тени, когда я распряг коня и отвел его в загон. Умываясь, я обдумывал сложившуюся ситуацию. Меня что-то беспокоило. Что конкретно, я не мог понять.
Ужин стоял на столе, и Мэтти попросила меня садиться, сказав, что сама уже ела. Я вытащил из кармана булавки и иголки, которые купил специально для нее, и она меня поблагодарила.
— Пустячок из города, — объяснил я, — выбор не велик. Большая часть товаров предназначена для шахтеров, но там есть продукты. Я имею в виду бакалейную лавку. Но почти ничего, что может интересовать женщину.
— Мы не были там, — ответила Мэтти. — Но однажды мы ездили в Энимас-Сити. Это так далеко! И нам не нравится уезжать отсюда. Здесь совсем не так, как думала миссис Холлируд. Когда мистер Филлипс рассказывал о своем ранчо, оно всегда представлялось ей как большая плантация с красивым уютным домом, белыми диванами и прекрасным экипажем. Она просто не имела представления о том, что такое ранчо, да и я тоже.
— Довольно суровые условия по вашим меркам, — улыбнулся я. — Местные жители приспособились. Этот дом лучше, чем многие другие в округе. Кто-то умело пользовался столярными инструментами и знал, как правильно обтесать бревна. Конюшня и амбар построены той же рукой. Это видно по работе мастера.
— Место здесь замечательное. Но чтобы извлечь из него деньги, хозяину нужно иметь представление, как обращаться с животными, или познакомиться с кем-то, кто мог бы этим заняться. Я вижу, что многое здесь кажется непонятным миссис Холлируд.
Мэтти поставила передо мной тарелку, и я приступил к еде. Проголодавшись, я не тратил времени зря. Затем спросил:
— Разве Филлипс не рассказывал вам, что представляет собой ранчо?
— Я с ним была мало знакома. Да, он что-то говорил, но миссис Холлируд никогда раньше не видела западное ранчо и представляла его по-другому. В поезде она уверяла, что нас ждет замечательная жизнь. Она надеялась, что у нее будет прислуга, ей всегда хотелось иметь прислугу. Мне кажется, она мечтала о большем.
— Здесь тяжелая жизнь, — согласился я. — Но в округе живет много зажиточных хозяев. Все они работают, чтобы извлечь пользу из земли, рудников, даже лесов.
— Мне кажется, она собирается продать ранчо.
Я проглотил то, что находилось во рту, и подождал с минуту, пока она наполнила чашку.
— Я не интересовался, сколько стоят здесь дома, — сказал я. — Но мне кажется, что она не сможет получить большую сумму. Здесь хорошая земля, но по большей части она используется для разведения овец и крупного рогатого скота. К западу от этого места живет человек, который приспособился выращивать ячмень и овес. Вам нужно решить, чем заниматься. Честно говоря, мэм, я сомневаюсь, что вам удастся получить за ранчо больше, чем будет стоить дорога на восток.
— Ну что вы! — возразила миссис Холлируд. Она появилась в одном из халатов, которые постоянно носила. — Это хорошая земля, и я уверена, что кто-то пожелает ее купить.
— Земля зависит от водоснабжения, мэм. Здесь есть хороший родник. Рядом течет небольшая река Черри-Крик. Я полагаю, вам повезет, если кто-то предложит по десять долларов за акр. Здесь тысяча восемьдесят один акр, мэм, и столько свободной земли, что животноводам просто не нужно покупать. Люди, у которых есть деньги, вкладывают их в городские земли. Там строится железная дорога. Ходят слухи, что с приходом железной дороги возле нее возникнет новый город, а Энимас-Сити останется на бобах. Но не принимайте все за чистую монету. Просто я слышал разговоры местных жителей.
— Они говорили о нашем ранчо? Обо мне?
— Нет, мэм. По крайней мере, я этого не слышал. В основном люди заняты своими делами. Естественно, раз вы появились здесь недавно, найдутся любопытные. И этот Пинкертон, он интересовался.
Казалось, ее кожа натянулась, и на какой-то миг она выглядела почти сердитой. В первый раз за все время я заметил недовольство в ее лице. Но она быстро справилась с волнением.
— Вы кое-что привезли из города, — улыбнулась она, — спасибо. Боюсь, что здесь почти ничего нет. — Вдруг она перевела на меня взгляд. — Вы говорили о крупном рогатом скоте. Как вы думаете, сколько можно продать?
— В основном ваше стадо молодое. Это как раз то, что вам нужно, чтобы начать заниматься хозяйством на ранчо. Если исходить из того, что я уже успел осмотреть, можно сделать вывод, что у вас прекрасное маленькое ранчо. Ну, через четыре или пять лет…
— Четыре-пять лет? — воскликнула она. — Но это невозможно! Я не могу здесь торчать столько времени! Разве!.. — Она потрясла головой. — Мистер Проезжий, вы просто должны нам помочь. Мы ничего не смыслим в ведении хозяйства на ранчо, а когда приехали сюда… ну мы этого не ожидали. Все, что мы сможем сделать, — это продать скот и ранчо, каким бы оно ни было, и вернуться на восток. Боюсь, я не создана для такой работы, мистер Проезжий. Я привыкла общаться с людьми, меня тянет к свету, музыке, толпам людей. Мне казалось, когда мы приедем сюда, мы будем отдыхать, восстанавливать свои силы. Все, что я вижу перед собой, требует тяжелого, изнурительного труда изо дня в день.
— Вы правы, мэм. Здесь надо вкалывать. В этих краях ничего не достается легко. Земля, природа — чрезвычайно богаты, но, чтобы иметь прибыль, придется работать. Никто не подаст богатство на тарелочке.
— Но разве здесь нет золота? Разве не может случиться, что на территории нашего ранчо обнаружат золото?
— Вряд ли, мэм. Золото и серебро есть в Ла-Платас. Старые испанцы, которые дали название горам, знали об этом. Чтобы добраться до залежей золота и серебра, нужно приложить немалые усилия. На вашей земле… ну, на холме, я видел обнаженные залежи угля. Может, это не так уж много, но жители Пиочи рассказывали мне, что здесь повсюду есть уголь. Однако никто не покупает его в этих местах. Может, только после того, как построят железную дорогу… Да, здесь есть богатые залежи угля, которые легче добывать, и расположены они недалеко от дороги. Вам нужно заниматься коровами, лошадьми или овцами, чтобы извлекать пользу.
— Найдите мне покупателя. Я продам животных и ранчо, мы продадим все и уедем на восток.
— Как я уже говорил, мэм, чтобы получить приличную цену, нужно очень много сделать. В округе полно свободных земель, я наводил справки. К тому же мне кажется, у людей вряд ли есть наличные деньги.
Отрезвляющий поток моего красноречия расстроил ее. Она встала и подошла к окну, за которым виднелась черная полоса леса на фоне неба и звезды, похожие на фонари. Яркие, они казались совсем близко.
— Здесь так красиво, мэм. Это великая страна. Вон там, к востоку, осиновый лес. Осенью он станет подобен льющемуся золоту, а дубы сделаются красными. Мэм, только подождите, и вы увидите эту роскошь. Вам никогда не захочется уезжать отсюда.
Она посмотрела на меня широко открытыми глазами.
— Я хочу уехать, молодой человек, и я уеду. Найдите мне покупателя. — Она вопросительно глянула на меня. — А может, вы сами захотите купить? Вы говорили, что у вас есть сбережения.
Я вспыхнул и почувствовал, что покраснел.
— Мэм, мои скромные сбережения выеденного яйца не стоят. Я рабочий человек, мэм, у меня никогда не было много денег. Все, что у меня есть, в конечном счете сводится к нулю. Я не могу купить ни ранчо, ни животных.
— Я хочу уехать. Вам продам подешевле, чем вы думаете.
— Вы называли меня «Проезжий», «Идущий мимо». Да я именно такой. Я плыл по течению жизни, когда оказался здесь, и, оставив это место, просто продолжу свой путь. Я прибыл из ниоткуда и собираюсь вернуться туда.
— У вас нет родственников? Никого, кто мог по вам скучать?
— Ни души, мэм. Я один в дороге, меня никто нигде не ждет.
Мэтти уставилась на меня, похоже, она рассердилась. Во всяком случае, в ее взгляде чувствовалось раздражение. Я не знал причины. Может, она подумала, что мне стало жалко самого себя? Ничего подобного! Просто это моя манера разговаривать. Я вел жизнь, которая мне по душе.
Наконец я закончил есть и отправился в загон. Я видел, как миссис Холлируд встала и пошла в свою комнату, а Мэтти вертелась на кухне.
По какой-то причине я остался недоволен собой. Я оперся о рейки загона, а чалый подошел и ткнул меня носом. Я не знал, почему был не в духе, хотя меня расстроило их намерение продать ранчо.
Хорошие земли становились редкостью для тех, кто решил переехать сюда, а это было одним из последних мест в стране, где стоило поселиться. Раньше я думал, что они приехали домой. Мне казалось, что они здесь останутся и будут жить. Если бы я знал, что они собираются продать землю и уехать, я бы не стал стараться изо всех сил и приводить все в порядок.
Мэтти выплеснула воду, а потом подошла ко мне. Она помолчала с минуту, наслаждаясь ночью.
— Здесь действительно прекрасно, — сказала она.
— Да, мэм. Редко можно встретить такую красоту, редко. Я не ожидал, что вы собираетесь уехать. Мне казалось, что здесь вы обрели свой дом.
— Мистер Проезжий, — она говорила тихо, — не имеет значения, что вы думаете о себе, вы — замечательный, добрый человек. Будь я на вашем месте, я бы вскочила в седло и умчалась на чалом прочь отсюда. И я бы сделала это сейчас — уехала и не оглянулась бы.
Она направилась к дому, закрыла за собой дверь, и через минуту свет погас.
Значит, сейчас. Вот так неожиданность! Уехать, когда им по-прежнему грозит опасность? Уехать, когда Лью Пейн вертится поблизости? Я не мог так поступить.
Я вошел в амбар и разделся, собираясь лечь спать. Сняв ботинки, я присел на край кровати, думая о ее словах. Почему она так сказала? Ее слова звучали почти как предупреждение. Несомненно, она не видела смысла в том, чтобы втягивать меня в их проблемы, в их отношения с Лью Пейном.
Рассвет забрезжил как раз в то время, когда я кормил лошадей зерном и сеном. В этот день я собирался начать подсчет животных, но прежде всего мне предстояло полистать книгу учета Филлипса, если он действительно ее оставил.
Большинство людей, занимающихся разведением коров, ведут учет поголовья, которое находится на пастбищах и у них дома. Некоторые животноводы регистрируют стада на свое имя, поскольку часто случается, что они покупают другое стадо. Если у меня будет его учетная книга, я смогу иметь представление о том, что искать и как много голов находится на ранчо.
Я уже заканчивал завтракать, когда в комнату вошла Мэтти.
— Мэм, хозяин ранчо обычно ведет книгу учета, где записывает количество животных, купленных им и находящихся на пастбищах. Обычно это маленькая записная книжка в кожаной или матерчатой обложке.
— Вот там в гостиной в выдвижном ящике есть какие-то старые бумаги. Я не знаю, что это, — может быть, старые письма или что-то еще. Мне кажется, что я все-таки видела там маленькую коричневую книжечку.
Я взял чашку в руку и пошел в гостиную, туда, где находился ящик, и открыл его. Действительно, в нем лежала стопка бумаг, по большей части старых. Среди них нашлось и то, что мне было нужно: книга учета, но я просмотрел все содержимое ящика.
Там я нашел завещание.
Глава 9
Миссис Холлируд будет приятно узнать о том, сколько денег она сможет получить за ранчо, чтобы вернуться туда, откуда приехала. Да, я понимал. Для женщины ее склада это было мучение. Она привыкла к городу, к театру и жизни на широкую ногу.
— А как же вы? — Поинтересовался я у Мэтти. — Она могла бы доверить вам вести хозяйство. Я не могу остаться, но я помог бы начать, а потом занялся бы своим делом.
— Вы шахтер?
— Не совсем, мэм. Я работал повсюду, разведывал месторождения, но почти ничего не обнаружил. Иногда человеку удается найти карман в горах, а когда он его вычистит, там ничего не остается. Месяц назад я наткнулся на такой карман неподалеку отсюда. Получилось совсем неплохо.
Я взял свою шляпу, запихнул учетную книгу и некоторые бумаги в карман, поблагодарил ее за завтрак и пошел в амбар.
Оставшись один, я устроился на кровати и открыл книгу учета. С тем, что меня интересовало, было все в порядке. Меня беспокоило завещание. Оно лежало в ящике вместе со старыми письмами и легко могло потеряться. Я достал его и развернул. Первая строка заставила меня содрогнуться, точно повеяло могильным холодом.
«Я, Джон Ле Коди, будучи в здравом уме, составляю сию дарственную и завещаю все свое состояние моей любимой племяннице Джанет Ле Коди. Ее отец, Роберт Ле Коди, оставил ей свою половину ранчо и скота, а настоящее завещание делает ее полной и единственной наследницей вышеупомянутой собственности».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26