Последними в цепочке следов были глубокие отпечатки задних лап — похоже, отсюда она куда-то прыгнула. Затем я увидел камень, на который она, вероятно, приземлилась. Там, где я стоял, скала была отвесной, но ее края, возвышавшиеся футов на шесть над моей головой, растрескались.
Я понял, что, даже подпрыгнув, не смогу уцепиться за край скалы, но, встав на камень, увидел царапины на ней. Их было много. Похоже, кошка пользовалась этой дорогой не один раз.
Немного поискав, я обнаружил заполненную камнями широкую трещину, круто поднимавшуюся кверху, и через несколько минут я был уже на вершине столовой горы, простиравшейся на много миль во все стороны. Здесь росла опунция и зеленая трава, на которой остались следы кошки, ушедшей на северо-запад.
С того места, где я стоял, мне не была видна выемка на склоне каньона, только его дальний край и часть дна. Апачей я не увидел, а значит, они тоже не видели меня.
Я вернулся к трещине и внимательно осмотрел ее. Подъем по ней предстоит трудный, но мне приходилось водить лошадей и по более крутым склонам. Если бы только суметь как-нибудь переправить их на первую скалу…
Осторожно спускаясь и прячась от апачей, я вдруг услыхал внизу выстрел. Он меня не встревожил. Никакой индеец не полезет на этот склон, зная, что там его ждут винтовки — не такие уж они дураки. Скорее всего какой-то апач решил нас проверить, а Испанец или Баттлз показали, что мы не спим.
Теперь предстояло обдумать, как спасти остальных. И это была моя задача, поскольку друзья отправились за мной в Сонору только потому, что хотели помочь мне, а других дел у них здесь не было.
Загвоздка состояла в скале, ведущей на вершину. Она почти полностью растрескалась, но трещины были неглубокими, и я решил еще раз ее осмотреть, а осмотрев, начал подкапывать, надеясь, что сумею расшатать несколько обломков.
Вначале извлек застрявшие в трещине большие камни, футов по пятьдесят или шестьдесят, и, крикнув вниз: «Поберегись!» — сбросил со склона. Трудился я больше часа.
Апачи не напоминали о себе, и это меня вполне устраивало. Ни один из них не объехал вход в каньон и не поднялся наверх. Поскольку они хорошо знали местность, наверное, были уверены, что мы не выберемся из западни.
Внизу из впадины доносились звуки одиночных выстрелов, один или два раза ответили индейцы. Они не могли меня видеть, а значит, не знали, чем я занимаюсь. Апачи понимали, что помощи нам ждать неоткуда и что бы мы ни предприняли, рано или поздно они снимут с нас скальпы; я, однако, надеялся заставить их попотеть — если они хотят получить мой скальп, пусть сначала попробуют меня поймать.
С этими мыслями я продолжал очищать трещину. Одну ее сторону образовывал длинный и тонкий обломок высотой шесть — восемь футов и весом в добрую тонну. Расчистив основание скалы, я обнаружил, что он свободно двигается в трещине.
У меня родилась идея, с которой я не собирался так просто расставаться: в таких обстоятельствах и в таком месте приходится использовать любой, даже самый незначительный шанс. Мы попали в ловушку. Апачи намеревались взять нас измором. Воды нам хватило бы на день-два, а патронов — на одну серьезную схватку.
Солнце припекало вовсю, моя рубашка взмокла от пота, но я привык к тяжелой работе. К тому же мы, Сэкетты, — упрямые парни. Мы не из тех, которые быстро сдаются, мы всегда боролись до последнего… Что я и делал сейчас.
Наконец, очистив трещину от мелких обломков, я поднялся к ее вершине. Упершись ногами в один край, а спиной и руками в другой, я начал потихоньку раскачивать обломок скалы. Лицо взмокло от напряжения, а злополучный обломок даже не шелохнулся. Отдохнув, я попытался еще раз. Только с третьей попытки я почувствовал, что обломок чуть качнулся. Я поднатужился, в трещину со стуком посыпались камешки и галька, и осколок подался еще чуть-чуть.
Вскоре внизу появился Баттлз — решил посмотреть на мою работу. Посмотрел, покачал головой:
— Ну и дальше что? Даже если тебе это удастся, что дальше?
— Наши шансы увеличиваются, — сказал я. — Пусть у нас с тобой ничего не выйдет, но девушка с детьми получит возможность бежать — им нужно спастись во что бы то ни стало. Ну а наши скальпы дорого обойдутся индейцам.
Он присел на корточки.
— Как это?
— Наша маленькая лошадка — горный мустанг, если понадобится, она заберется и на дерево. Такая же лошадь у девушки, обе они маленькие, быстрые и умные. Мне кажется, если мы постараемся, мы вызволим ее и детей. А быть может, и нам удастся спастись.
Баттлз вновь оглядел скалу. Если повалить обломок, откроется пологий склон, усыпанный гравием и мелкими обломками скал, по которому с помощью парочки дюжих парней может вскарабкаться наверх первая лошадь. Когда она будет на вершине, мы накинем на ее седло веревку и вытянем остальных.
Баттлз спустился в трещину, уперся ногами в землю, а плечом налег на обломок. Мы стали толкать его вдвоем, и он сдвинулся с места. Я спустился пониже, устроился поудобнее, и мы опять навалились. Обломок еще наклонился, но не двигался, невзирая на все наши старания.
Мы отошли в сторонку и попытались оценить ситуацию. Джон Джей поглядывал на трещину, прикидывая что-то в уме. Трещина стала много шире, а внутри мелкие камешки образовывали довольно крутой спуск.
Баттлз взглянул на меня:
— Ну что, попробуем?
Склон был достаточно крутой, но другого не было. Мне приходилось видеть, как дикие лошади взбираются на кручи, правда, поменьше, но мы им поможем…
Мы спустились в выемку, где находились остальные, и я жадно припал к фляжке. А когда взглянул туда, где мы только что были, вздрогнул — нам всем не помешали бы крылья.
Над Роккой соорудили подобие навеса: пончо, подпертое палкой. Я подошел и присел рядом.
— Меня основательно продырявили, амиго, — сказал он.
— Ничего, сдюжишь.
Он посмотрел на скалы.
— Что вы задумали?
— Это единственное спасение для двух горных лошадок, девушки и детей. Дорсет знает пустыню. Если мы вытащим ее отсюда, она почти наверняка доберется до границы.
— Я все думаю о том ранчо, — сказал Рокка, — о зеленых деревьях и сочной траве.
— Хорошее место.
— Если уж суждено умереть, то лучшего места не найти. Оно похоже на рай, во всяком случае, так я его себе представляю, хотя вряд ли туда попаду. — Он посмотрел на меня. — Когда начнете?
— Скоро вечер, думаю, тогда и начнем.
Подошла Дорсет, и я изложил ей наш план: мы вытащим на вершину двух лошадей и ее с детьми, и они поскачут к границе, прячась днем и путешествуя вечером или ранним утром. Дорсет не задавала вопросов: она понимала, какие опасности грозят ей и детям, как понимала и то, что сейчас ей необходимо везение.
— Когда вернетесь, — сказал я ей, — напишите письмо Тайрелу Сэкетту в Мору. Расскажите обо всем, и о Лауре тоже — как она послала меня на смерть.
— Обязательно это сделаю, — спокойно ответила Дорсет. — Могу даже лично с ней встретиться.
— Не стоит. Она хуже, чем отрава.
Для Дорсет, Гарри Брука и остальных детей не составило никакого труда взобраться наверх. Дети хорошо лазают по кручам. Пока Баттлз присматривал за индейцами, мы с Испанцем подняли лошадей.
Наша гнедая была быстрой и проворной, она ловко взобралась по усыпанному камнями склону, хотя разок все-таки упала на колени, и мне пришлось тянуть ее под уздцы. И тем не менее, осмотрев трещину в скале, я испытал сомнение.
Поскольку я знал путь, то пошел вперед, ведя мустанга в поводу. Испанец шел сзади. Однако когда я забрался в трещину и гнедая увидела, что ей предстоит, она заупрямилась.
Испанец стоял за ней, он снял сомбреро и шлепнул гнедую по крупу. Лошадь с перепугу прыгнула и, прежде чем поняла, что с ней происходит, зацепилась передними ногами за скалу, а задними заскребла по склону.
Я изо всех сил тянул за поводья, Испанец еще раз шлепнул ее по крупу своей шляпой, и она очутилась в трещине. Здесь мы оставили кобылу в покое, чтобы она перевела дух, а заодно отдохнули и мы.
Спустилась вечерняя прохлада. В той стороне, куда ушло солнце, небо было все еще бледно-голубого цвета, но на нем кое-где уже начали проступать звезды. Сидя на скале и держа в руках поводья, я глубоко вдыхал свежий горный воздух.
Неожиданно кобыла решила, что стоять в трещине, широко расставив все четыре ноги, не слишком удобно, и по собственной воле поднялась на несколько футов выше. Здесь она снова остановилась, но до вершины было еще далеко.
Передохнув немного, мы снова начали карабкаться наверх, и это была тяжелая работа. Мы поднимались понемногу, пока не взобрались на вершину столовой горы. К этому времени совсем стемнело, а предстояло вытащить еще одну лошадь.
Баттлз снизу остался один, если не считать Рокку, который вряд ли в случае чего смог бы помочь Джону Джею отбить нападение индейцев. Вообще-то апачи, как правило, ночью не воевали, поскольку верили, что если человека убьют в темное время суток, его душа вечно будет скитаться в темноте. Но если бы они полезли вверх по склону, Баттлз не сдержал бы их.
Оставив Дорсет наверху вместе с кобылой и детьми, мы с Испанцем вернулись во впадину. К тому времени, как спустились, устали настолько, что ноги буквально подкашивались, и мы прилегли отдохнуть.
Джон Джей не заметил внизу никакого движения. Рокка спал. Он потерял много крови, а как следует обработать рану мы в этих условиях не могли. На вершине столовой горы, может, и попадется какое-нибудь растение, которое используют индейцы, но здесь у нас ничего не было под рукой.
Испанец поудобнее устроился в песке и заснул. Я занял место Джона Джея, и он последовал примеру Мерфи.
Было тихо. Над головой звезды светили так, как светят они только в пустыне. Со дна каньона поднималась прохлада, и я прислушивался к каждому звуку, борясь с усталостью и сном. Даже легкая дремота могла означать смерть для всех нас. Я полагался лишь на природную настороженность, да еще поддерживала мысль о том, что на меня надеются друзья.
Прошло много времени, прежде чем меня сменил Испанец.
— Хорошо бы тебе поспать, — сказал он. — Но если ты по-прежнему намерен поднять наверх вторую лошадь, то отдыхать особенно некогда.
Мне не надо было повторять одно и то же дважды: я закрыл глаза и отключился, а проснулся от того, что меня трясла чья-то рука.
— В лагере индейцев началось какое-то движение, — сказал Испанец. — К тому же уже светает.
— Обороняйте лагерь, — сказал я, поднимаясь, — я сам вытащу лошадь.
— Один? Ты не сможешь.
— Если надо, смогу. Пока мы будем ждать, апачи разгадают нашу затею. Может, уже разгадали.
Джон Джей с револьвером в кобуре и винчестером в руке стоял рядом.
— В крайнем случае отходите сюда, к Рокке, и бейтесь до последнего. Я спущусь, как только все сделаю.
Баттлз указал на лошадей.
— Как думаешь, мы сможем вырваться? Рванем вниз по склону, стреляя из всех стволов.
Мысль была стоящая, я ему так и сказал, но добавил, что думать об этом пока рано. Затем поймал второго мустанга и направился вверх. Как ни странно, лошадь Дорсет не упиралась, словно я вел ее домой — скорее всего, она учуяла следы другой лошади. А может, присутствие Дорсет. Дикие лошади могут идти по следу не хуже любого волка — в этом я сам убеждался не раз. К тому же, поднимая первого мустанга, мы утрамбовали тропу и сделали ее более удобной.
Лошадке приходилось туго, но у нее был отличный характер: она упорно карабкалась, а я помогал ей изо всех сил, натягивая поводья. Когда на краю неба разлилась алая заря, мы выбрались на вершину.
И тогда зазвучали выстрелы — кто-то внизу взялся за винчестер.
Вначале стрельба была беспорядочной, потом последовало несколько отдельных выстрелов, сменившихся тишиной, и после небольшого интервала — еще один выстрел.
Дети испуганно озирались, но недаром они были потомками первопроходцев — никто не знает, через какие испытания им уже довелось пройти. Дорсет вскочила в седло, я взял ее за руку.
— Поезжайте, не останавливаясь. Днем прячьтесь, а ночью пускайтесь в путь, — повторил я. — Не стреляйте, пока индейцы не подойдут совсем близко — тогда стреляйте наверняка. Мне кажется, вы благополучно доберетесь до границы. Мы задержим апачей на день или два.
Она крепко сжала мне руку.
— Телль, скажите им всем спасибо. Всем, ладно?
— Обязательно.
Теперь перестрелка не прекращалась ни на минуту. Я был нужен внизу. Представил себе, как апачи поднимаются по склону. Их ведь невозможно поймать на мушку; появившись в одном месте, они исчезают подобно тени и тут же возникают в другом, уже ближе.
Дорсет тоже это знала. Она развернула лошадь, взмахнула рукой, и они помчались навстречу новому дню. Я взглянул им вслед и бросился — то бегом, то вскользь — вместе с осыпающейся землей вниз по склону.
Баттлз лежал на краю выемки за обломками скал. Далеко внизу, у ручья, я увидел лошадей апачей, но на склоне движения не было. Позади Баттлза Испанец сооружал из камней подобие стены между Роккой и склоном каньона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22