Мне указали великолепный особняк. Человек, открывший мне дверь, поклоном пригласил меня войти, когда я спросил мисс Мейджорибанкс. Я не был уверен, что она уже встала.
— О? — Мисс Мейджорибанкс выглядела удивленной. Не знаю, меня ли она не ожидала увидеть или мой красивый костюм. — О, мистер Даниэль! Входите, пожалуйста!
Из двери позади нее появилась очень привлекательная юная блондинка, и мисс Мейджорибанкс сказала:
— Хелен, это мистер Даниэль. Он был с нами, когда мы ехали сюда из Мэна.
— Как поживаете? — Большие голубые глаза Хелен раскрылись весьма эффектно, когда она взяла мою руку. — Мы как раз садимся завтракать. Не хотите присоединиться? — Обернулась. — Дэйзи, поставьте еще один прибор для мистера Даниэля.
Столовая, куда она повела меня, оказалась нарядной комнатой с мебелью и стенными панелями орехового дерева. Стол был накрыт лучше, чем мне довелось видеть с тех пор, как я побывал в доме деда.
— Хелен, — лицо мисс Мейджорибанкс как бы окостенело, — боюсь, ты не поняла. Мистер Даниэль… я хочу сказать, он не…
— Не джентльмен? — подсказал я. — Разве это не вопрос мнения? Вам случалось наблюдать, чтобы я вел себя недостойно?
Ее щеки заливала краска. Явно смущенная, она произнесла:
— Я про то, что… я не приглашала вас к столу. Это дом моего друга. Я не могу позволить себе бесцеремонность…
— Пригласить работягу? Человека, который что-то делает собственными руками?
Я вытянул вперед руки, показывая их Хелен.
— Так ли уж плохи эти руки? Что такого нехорошего в том, чтобы придавать форму дереву, строить из него?
Она со смехом обхватила мои ладони своими.
— Чудесные руки! И кажутся такими сильными! Прямо дрожь по телу.
Рот мисс Мейджорибанкс чуть сжался.
— Сожалею. Будь это мой дом…
Держа за пальцы правой руки, Хелен повела меня к столу.
— Садитесь здесь. Окажите любезность! Дэйзи, мистер Даниэль — крупный мужчина и наверняка очень голодный.
Приятно было вновь очутиться за подобным столом. Хотя, несмотря на богатое убранство, не хватало маленького нечто, какое можно было найти в жилище моего дедушки.
— Вы надолго останетесь в Питтсбурге, мистер Даниэль? — Зависит от разных причин. — Кофе был горячий и
крепкий. — Я приехал, рассчитывая заняться строительством судов. Возможно, построить одно для себя, чтобы начать торговлю на реках Запада. Но кое-что возымело место… поэтому я пришел сегодня. Мне необходимо поговорить с мисс Мейджорибанкс.
— С Табитой?
Я слышал ее имя в первый раз. Табита Мейджорибанкс. Не мог решить, нравится мне оно или нет.
— Что-нибудь личное? Мне уйти?
— Нет-нет, вопрос деловой. — Я поставил чашку на стол. — Мисс Мейджорибанкс, я прошу вашего снисхождения. Насколько я понял, вы купили пароход «Западный механик»?
— Да, купила. Он шел по очень умеренной цене, и мне подумалось, что это — самое простое и легкое средство добраться на Запад.
— Разумеется. Команда у вас есть?
— Конечно. Полковник, то есть капитан Маклем, обо всем позаботился. Он очень эффективно действует.
— И так хорош собой! — воскликнула Хелен.
Я помолчал, не вполне уверенный, как вести переговоры дальше. Табита Мейджорибанкс смотрела на меня с ожиданием.
— Этот полковник Маклем, — сказал я, — убил Сэма Перди.
— Который напал на него первым.
— Вне сомнения. Я имел в виду, как это было сделано. А также Маклем находился на той же дороге в Мэне, когда умертвили Фулшема, молодого английского офицера.
Теперь Табита Мейджорибанкс догадалась, к чему я клоню, и глаза ее излучали холод.
— А вы, мистер Даниэль? Вы разве не присутствовали на той дороге сами?
— Присутствовал. Но Фулшем был жив, когда я нашел его.
— И обвинял полковника Маклема? — Тон ее голоса дышал морозом.
— Нет, но…
Мисс Мейджорибанкс поднялась с места.
— Мистер Даниэль, не знаю, что вы надеялись выиграть, явившись сюда, или в чем желаете меня убедить. Но, если вы ревнуете…
— Ревную? — Я остался сидеть. — А почему я должен ревновать? Какое у меня может быть побуждение к чему-то подобному?.
Ее лицо вспыхнуло, глаза сузились в щелки. Умеет сердиться мисс Табита Мейджорибанкс! И великолепно выглядит, когда сердита. «Очаровательно» как-то не совсем подходит в эту минуту.
Теперь я встал и, прежде чем она успела произнести слово, спокойно начал:
— Вы считаете, что ваш брат нашел нечто важное для вашей страны. Мистер Фулшем преследовал человека, предавшего родину, авантюриста, пользующегося дурной славой. Он собрал о нем немало интересных сведений. В данный момент некто Торвиль вербует всю шваль, какую может отыскать, с целью, как мы думаем, захватить Луизиану. Полковник Маклем с порядочной партией швали отправляется сейчас с вашим пароходом. Пароход — самый простой способ добраться на Запад не только для вас, но и для него, для всех них, он то же самое.
— Возводите против него обвинение? — Во взгляде сверкает бешенство.
— Нет. У меня нет достаточных доказательств. Что я предлагаю — это вам подобрать другую команду. Людей, известных местным жителям, и капитана, которого здесь знают.
— Нет доказательств! Надо думать! Сплошные гадания и ваша к нему неприязнь. Извини, Хелен, но я не в состоянии больше находиться с этим человеком в одной комнате.
— Ухожу. — Я повернулся к Хелен. — Простите меня. Я принес информацию и надеялся, что мисс Мейджорибанкс прислушается, но не собирался нарушать ваш завтрак.
Хелен проводила меня к выходу.
— Приходите опять, хорошо? И будьте так добры… не обижайтесь. Я никогда не видела ее настолько разгневанной. Должно быть, вы ей очень сильно нравитесь.
— Нравлюсь? Да она землей брезгует, по которой я ходил.
Хелен засмеялась.
— Ой, вряд ли. Когда вы сказали, что вас не тянет ревновать, это ее и достало. Приходите, пожалуйста, мистер Даниэль,
— Зовите меня Жан, — попросил я. — Так звучит мое имя по-настоящему.
Обратно я шел медленно, обдумывая положение со всех сторон.
Мои усилия не привели ни к чему. Она только взбеленилась, и, если я хоть сколько разбираюсь в людях, последнее, на что она теперь согласится — это избавиться от Маклема. Собственно, я сделал хуже. Вот и пытайся творить добро.
Макейр. Предупредить следует его.
Тревога! Мне самому необходима осторожность. Те двое, преградившие мне дорогу у гостиницы, были там не случайно. Собирались не позволить мне сделать именно то, что я сделал, тут и думать нечего. Правда, напортачил я как следует.
Маклем, или кто-то, на кого он непосредственно работает, явно верит, что я знаю больше, чем знаю. Побоялся, не доставлю ли я ей конкретных фактов, и решил принять меры.
На Речной улице, очевидно, карауля меня, бездельничал Батлин. Поплелся навстречу.
— У тебя как будто возникли проблемы, — сказал он.
— Никаких проблем.
— Но в гостинице мне сказали, что на тебя наскочило двое уголовников.
— А, эти! — Я ухмыльнулся ему. — Ерунда, вот когда я попробовал предостеречь мисс Мейджорибанкс против Маклема, то-то поднялась буря!
И вкратце рассказал подробности. Батлин молча стоял и слушал. Умел слушать Батлин, не забывал услышанного, но что ценнее всего, как я начинал понимать, он знал, каким образом на основе услышанного действовать. Знаниями обладают многие, но редко кто способен с пользой их применить.
— Так что будем делать? Жобдобва места себе не находит.
— Хочу потолковать с Макейром. Найди его, ладно? А я переоденусь.
В моей комнате меня встретила тишина. В окно можно было видеть «Западный механик». Я достал из заплечного мешка подзорную трубу и принялся изучать пароход в деталях.
Человек стоял на лодочке-однопарке и закрашивал название. По трапу поднималось сразу несколько носильщиков с ящиками и тюками. У Маклема время зря не пропадало.
Неподалеку от сходней остановился фургон, запряженный двумя лошадьми. Сзади фургона свисал брезент. Под моим взглядом несколько человек окружили экипаж, все к нему спиной. С борта спустилось шестеро здоровяков. Брезент сзади подняли и вынули длинный ящик, потом еще такой же и еще.
Здоровяки понесли ящики вверх по сходням рысью, а те остальные все время оставались настороже, поглядывая на все четыре стороны, внимательные, словно кошки.
От Речной их заслоняли пакгауз и штабеля леса, и только моя позиция на втором этаже таверны и зрительная труба предоставили мне шанс видеть происходящее.
Наблюдая, я считал вслух:
— Три, четыре, пять… шесть, семь… восемь.
И еще не все. Десять продолговатых ящиков, самое малое, и спрашивать, что в них может лежать, мне не надо. Я видел такие раньше. Двенадцать винтовок в каждом. Или больше.
В дверь тихонько стукнули, и вошел Батлин. Передавая ему трубу, я показал на фургон с брезентом, как раз отъезжающий. На его место подтягивался другой, и началась выгрузка. В точности тем же порядком.
— Что скажешь? — спросил я.
Обернулся ко мне.
— Ружья?
— Несомненно. В первом привезли по меньшей мере сотню.
— Так что, по скромной оценке, на борту сейчас двести стволов или сверх того. Огневая мощь не из слабых.
— Макейра нашел? — напомнил я.
— Не-а. Нету его нигде. Пока нет.
Мы замолчали. Второй фургон освободился от груза и уехал. Теперь вокруг парохода-дракона продолжалась лишь обычная возня.
— Что предпримешь? — осведомился Батлин.
Предпринять я не мог ничего. Табита Мейджорибанкс не захочет, чтобы я находился на пароходе, и, уж конечно, я не стану служить под командой Маклема. Чему суждено случиться, случится без задержки: ведь судно отплывает на Запад через день либо два, по всей вероятности.
— Ничего, — сказал я. — Поищу работу.
Батлин хлопнулся в кресло и задумчиво уставился в окно.
— Прекрасная девушка, — пробормотал, — отменное достоинство.
Я внутренне сжался. Сознание затапливал стыд. Да, все, что говорит Батлин, верно. На память пришла посадка плеч, как выглядела ее спина, когда она удалялась от меня. Но я знал: девушка терпеть меня не может, и с отменным достоинством у нее сочетается отменно дьявольский характер.
Так я и высказался. Батлин в ответ хохотнул.
— А ты чего хочешь? Чтобы чайник закипел, надо, чтоб огонь горел.
Глядя в подзорную трубу, я проследил, как на пароход всходит человек, задерживается у фальшборта. Полковник Маклем. Мои руки сжались в кулаки.
Но кулаки не подходящее против него оружие. Если браться за Маклема, то с умом, и не замутненным эмоциями, ибо я уверился в одном: этот человек думает. Постоянно.
И каждая мысль его сводится к тому, как бы уничтожить тебя, как бы причинить тебе боль.
Глава 11
На верфи затруднений я не имел. Суда строились, и работники были нужны. Балки нарезались механической пилой с приводом от водяного колеса, но многие из них нуждались в дополнительной обработке, а я управлялся с топором и теслом получше среднего. Взяли меня тут же.
В тот же день пополудни мой босс, Джон Дил, подошел к месту, где я работал, и пошвырялся ногой в щепках, снятых мной с отделываемой детали. Щепки были почти одна в одну, а поверхность дерева — гладкая, точно после полировки.
— Хорошо работаешь, — негромко произнес он. — Строил корабли когда-нибудь?
— Это моя профессия, — сказал я. — Я построил три шхуны, баркентину, несколько бригов, а рыбацкие посудины не считал.
— Так я и думал. — Понаблюдал некоторое время, как я работаю. — Мосты наводил?
— Не один… Амбары тоже ставил.
— Нам заказали пароход. Длина сто двадцать пять футов, главная палуба, каютная палуба и рубка.
Я оперся на топор.
— Здесь будете строить?
— Да. Хочешь, будет твое задание.
— То есть я буду руководить?
— Я следил за тобой. Сумеешь. Я хочу поручить дело человеку, который любит свою работу, любит материал, с которым работает, и инструмент в своей руке.
Именно то, чего я хотел. Зачем пришел на Запад. И вот оно само идет в руки. Сто двадцать пять футов — внушительный кораблик, и, спустив его на воду, я смогу диктовать свои условия. Чего я жду?
— Разреши, отвечу завтра. Мне надо прикинуть, что нужно будет сделать и как к этому приступиться.
— Подойдет. Где моя контора, ты знаешь. Надумаешь чего, приходи.
Какое-то время я размышлял, не двигаясь, потом вновь принялся за работу, испытывая удовольствие от того, как чисто режет лезвие, как аккуратно отходят щепки. Это — начало моей жизни, моего дела. Строить. Создавать суда, которые понесут торговлю в эту неприрученную страну, поднимутся в самые верховья ее дальних рек.
Когда я кончил работу, уже стемнело. Я сложил инструменты и повернулся спиной к реке, направляясь к отелю. Поскольку я собираюсь застрять в Питтсбурге, надо найти другое жилье, подешевле.
На улице впереди меня негромко прошаркали шаги. Я замер в полной неподвижности. Предыдущим днем у меня была мелкая неприятность, и я считал, хватит.
Подняв руки к груди — в готовности и блокировать и нанести удар, — я двинулся дальше.
— Джон Даниэль?
Это был Макейр.
— Макейр! Нам нужно поговорить.
— Нужно, — ответил он. — Поплыли с нами. Должность выберите сами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20