Динамик промолчал.
Внизу понимали, что человек в кабине сейчас ощущает безграничную свободу и безнаказанность, переживает так называемый "взлетный хмель". Эйфория возникала почти у всех пилотов и не зависела от возраста, характера или опыта.
Когда родная планета оставалась за кормой корабля, а впереди сияли только звезды, чувство свободы пьянило головы.
Симптомы заключались, как правило, в язвительных замечаниях и ругани, которые дождем сыпались с небес на землю.
– Сначала постригись, а потом расчесывайся! – орал в микрофон Лайминг. Не смотря на перегрузки, он давился от хохота в своем кресле все время, пока корабль набирал скорость. – И вылижи этот свинарник! Тебя учили, как отдавать честь? Мысли Пачкают Мозги!
На Земле по-прежнему молчали.
Внизу, в космопорте, в зале управления полетами, дежурный офицер повернулся к Монтичелли и сказал:
– Знаешь, по-моему, Эйнштейн не довел дело до конца.
– Что ты имеешь в виду? – удивился инженер.
– Мне в голову пришла одна гипотеза: по мере приближения к скорости света умственные способности пилота стремятся к нулю.
– Пожалуй, в этом что-то есть, – признал Монтичелли.
– Свинина с бобами, свинина с бобами, господи, все время свинина с бобами, – быстро затихая, верещал динамик в зале управления. – Раздевайся догола, потому что мне надо проверить твое зрение. Теперь вдохни и не дыши, пока не прикажу. Крутт и Ерундовер в одном флаконе – лучше средство, избавляющее армию от солдат…
Дежурный офицер со вздохом отключил связь.
Глава 2
Обещанный эскорт ждал в секторе Сириуса. Когда появились корабли сопровождения, пилот спал крепким сном. Сигнал вызова прозвучал в кабине пронзительным воем сирены.
От неожиданности Лайминг пулей вылетел из койки и несколько секунд ошалело озирался вокруг, не понимая, что происходит: пол вибрировал под ногами, в голове отдавалось мерное тиканье автопилота.
– Зерн кайд вит? – проскрипел динамик – Зерн кайд вит?
Сообразив, что из динамика доносится закодированный запрос о принадлежности его судна, Лайминг перевел дух. Он уселся в пилотское кресло и, включив передатчик, выбросил в пространство короткую серию цифр. Затем протер глаза и поглядел на экран переднего обзора. Невооруженным глазом он мог видеть только мириады звезд, мерцавших в темноте.
Лайминг переключил экран на инфракрасное видение. Теперь перед ним был ряд светящихся точек, ползущих параллельным курсом. Вторая группа кораблей, выстроившихся конусом, маячила далеко впереди. Конечно, он увидел не сами суда, а тепловое излучение, которое испускали их раскаленные добела дюзы, и шлейфы выхлопных газов, что придавало изображению довольно экзотический вид.
– Кифа! – донеслась из динамика очередная абракадабра, означавшая, в переводе на нормальный язык, что "все в порядке".
Ритуал опознания был закончен, и Лайминг со спокойной совестью заполз обратно в койку, натянул на лицо одеяло и положился на автопилот. Минут через десять вернулась сладкая дремота, и ему показалось, что он уютно устроился в абсолютной тишине открытого космоса, где никто не сможет его достать, и только звезды в отдалении переговариваются о чем-то на своем непонятном языке.
Внезапно динамик рявкнул нормальными человеческими словами:
– Сбавь ход, пока мы тебя не потеряли!
Лайминг опять подпрыгнул на койке, сел и тупо уставился на передатчик. Только что кто-то, отбросив все коды, говорил с ним, причем голосом, которым отдают команды на плацу. Или ему это послышалось? Он немного подождал, но стояла тишина, и он опять прилег.
Динамик тут же раздраженно заорал:
– Ты что, оглох? Убавь скорость, тебе говорят!
Раздосадованный Лайминг нехотя вылез из-под одеяла, сел за пульт управления и неторопливо приступил к работе.
Он ненадолго включил передний тормозной двигатель, и две струи пара пролетели вдоль бортов корабля. Кормовые дюзы уменьшили тягу. Он понаблюдал за приборами, пока не решил, что стрелки достаточно далеко отклонились влево для того, чтобы всех осчастливить. Вздохнув, он вернулся в постель и, закутавшись в одеяло, тут же начал уплывать в сон.
Теперь ему казалось, что он раскачивается в небесном гамаке и наслаждается волшебным покоем.
Но из проклятого передатчика опять раздался рев:
– Еще! Убавь еще!
Озверев, он сбросил одеяло, дотопал до пульта и еще раз убавил скорость. А потом, наклонившись к передатчику, разразился страстной речью. Местами, для пущей эмоциональной убедительности, он вставлял междометия, включил в нее обширный экскурс в основные функции человеческого организма и патологию родственных отношений. Насколько он знал, среди его изумленных слушателей должны были находиться два контр-адмирала и с дюжину коммодоров. Если высшие офицеры в это время были в рубках своих кораблей, то ему удалось неплохо их просветить.
В ответ – ни звука. Он не услышал ни резких окриков, ни возмущенных начальственных голосов, вообще ничего. За подобные упражнения в ораторском искусстве на большом боевом корабле ему влепили бы сорок нарядов и отправили под трибунал. Но в космическом флоте существовало негласное мнение, что разведчики, месяцами лишенные общества себе подобных, на девяносто процентов становятся готовыми клиентами сумасшедшего дома, а не отправляют их туда только потому, что кому-то надо быть разведчиком, а нормальный человек за эту работу не возьмется или тоже сойдет с ума.
Поэтому при исполнении служебных обязанностей разведчики могли говорить все, что им заблагорассудится, и посылать начальство так далеко, насколько хватало фантазии.
Мало кто мог устоять перед подобным соблазном. В ситуации, когда тебя официально считают рехнувшимся, есть определенные преимущества.
Три недели совместного полета конвой сопровождал Лайминга в мрачном безмолвии, каким обычно окружают в семье слабоумного родственника. Он чуть не взбесился от нетерпения, максимальная скорость конвоя была куда меньше, чем у его корабля, и необходимость приноравливаться к кораблям-тихоходам вызывала у него досаду автогонщика, вынужденного следовать за похоронной процессией.
Сирианский линкор «Воссун», здоровенный неуклюжий дредноут, был главным виновником их неторопливого шествия. Он плелся, как разжиревший бегемот, одолеваемый одышкой, и все остальные, более скоростные крейсера и истребители были вынуждены подстраиваться под него. Лайминг не знал названия этого корабля, но понимал, что перед ним линкор, поскольку на инфракрасном экране тот походил на светящуюся горошину в окружении огненных булавочных головок. Каждый раз, когда Лайминг видел эту горошину, он отпускал в ее адрес грязное ругательство. Однажды, выпуская пары в очередной раз, он услышал, как включился динамик и впервые за много дней произнес:
– Понк!
– Понк? Какой еще, к черту, понк?
Лайминг вспомнил, что это слово обозначало нечто очень важное. Он спешно пролистал книгу кодов и нашел: "Враг в поле зрения".
Он внимательно осмотрелся, но его приборы не фиксировали неприятеля. Наверно, вражеские корабли находились вне зоны обнаружения его локаторов и были замечены летящим Далеко впереди авангардом, состоявшим из четырех эсминцев.
– Волна Ф, – приказал динамик.
Значит, готовясь к сражению, они поменяли частоту сигналов. Лайминг переключился с диапазона Т на диапазон Ф.
Из динамика посыпались отрывистые рапорты кораблей конвоя.
– Резервная группа, влево двадцать, отклонение двенадцать.
– Есть!
– Конец связи.
– Есть!
Лайминг наблюдал, как на экранах пять светящихся точек отделились от основной группы и рванулись вперед. Четыре точки казались маленькими, а пятая посредине – размером с половину горошины. Крейсер и четыре истребителя покидали поле боя и уходили в засаду с благородными намерениями отрезать неприятеля от его ближайшей базы.
В трехмерности космического пространства, где корабли на огромных скоростях покрывали колоссальные расстояния, эта тактика никогда не срабатывала. Однако это не мешало обеим воюющим сторонам применять ее при каждом удобном случае. В зависимости от состояния вашей язвы, это можно было рассматривать или как неиссякаемый оптимизм, или как неизлечимую глупость.
Отделившийся отряд с максимальной скоростью мчался в засаду, искренне надеясь затеряться в обманчивом звездном лабиринте, пока приближающийся неприятель не разгадает их нехитрый маневр. В это время «Воссун» со своим сопровождением продолжал двигаться прежним курсом. Впереди, почти у предела радиуса действия локаторов эскорта, четыре эсминца развивали наступление, даже не пытаясь рассредоточиться или изменить курс.
– Две группы по десять кораблей сходятся под углом сорок пять градусов вправо, уклон пятнадцать, – доложили с идущих в авангарде истребителей.
– Какой тип кораблей? – потребовали уточнения с "Воссуна".
– Пока неясно.
Шесть часов молчания. Затем:
– Две группы идут тем же курсом, в каждой группе предположительно по два тяжелых крейсера и восемь сопровождающих.
Идентификация кораблей была более чем приблизительной, основанной на теории, согласно которой чем ярче объект светится на инфракрасном экране, тем больше корабль, Лайминг, глядя на свои экраны, прекрасно сознавал, что вражеские суда действительно могли быть боевыми кораблями, как предполагали наблюдатели, но с таким же успехом они могли оказаться и транспортами с охранным сопровождением.
Космические войны знают множество примеров, когда тихоходные грузовики принимали за тяжелые боевые корабли.
Медленно, невыносимо медленно двадцать чуть заметных точек вползли на его экраны. Теперь расстояние сократилось настолько, что локаторы противника без труда могли обнаружить все остальные боевые суда эскорта, в том числе и его истребитель. Четверку передовых эсминцев латиане заметили много часов назад, и, по-видимому, столь небольшие силы или не вызвали тревоги, или были приняты за своих. Хотелось бы посмотреть на реакцию этих растяп, когда они сообразят, что врезались в мощную эскадру противника.
Но Лаймингу не довелось полюбоваться этим зрелищем.
Динамик пронзительно заверещал: "Атака на девяносто градусов!" Его глаза автоматически переместились на экраны верхнего обзора, усеянные массой быстро разгорающихся точек. Лайминг прикинул, что на эскорт пикируют шесть или восемь десятков кораблей, но пересчитывать их не стал – вражеские орудия были нацелены прямо ему в лоб.
Несколько быстрых переключений на панели управления, и в следующий миг его стройный и тонкий, как спица, корабль задрал нос к зениту и на полной мощности рванул вверх. Перегрузка вдавила пилота в кресло, а кишки попытались обвиться вокруг позвоночника. Он представил, какой эффект произведет на неприятеля его стремительный рывок, и ухмыльнулся. Итак, сначала они обнаружат таинственное исчезновение корабля с перекрестья своих прицелов, а затем этот корабль промчится сквозь их строй с невиданной доселе скоростью. Если повезет, они могут подумать, что такой фокус способны выкинуть и остальные суда союзников. Лайминг знал преследующий каждого капитана космического флота постоянный кошмар: на хвост его корабля садится более скоростной корабль врага. Изрыгающие огонь дюзы, – самое слабое и беззащитное место любого судна.
Лайминг не сворачивая несся вперед. Выбранный курс в конце концов должен был привести его прямо в тыл атакующего противника. Он внимательно следил за экранами. Плотная группа кораблей латиан уже четыре часа упорно подбиралась к эскадре союзников. Еще минут десять – и враги окажутся в зоне обстрела.
Но маневр Лайминга лишил их этих десяти минут и поверг в растерянность. Непонятная тактика противника, основные силы которого продолжали спокойно двигаться вперед, в то время как один корабль кометой мчался в их тылы, заставляла латиан заподозрить ловушку. Подозрительность и непоколебимая вера в коварство союзников являлась единственным товаром, в котором Сообщество никогда не испытывало недостатка.
Корабли латиан внезапно отвернули вправо и влево, разошлись в разных направлениях, как лепестки распускающегося цветка. Очевидно, их локаторы искали другой, более мощный флот, скрывающийся в засаде вне пределов видимости.
Капитан одного из латианских легких крейсеров вдруг сообразил, что новый курс приведет его в зону обстрела ракет, которыми, должен был быть вооружен странный сверхскоростной корабль Лайминга. Он попытался спастись, метнувшись в сторону, и как раз попал под прицел орудий «Воссуна». Линкор дал залп, и его ракеты точно накрыли крейсер противника. Вспыхнул взрыв чудовищной силы, и тепловая волна на некоторое время ослепила все инфракрасные экраны.
В звездной пустоте, далеко за пределами досягаемости орудий и ракет эскорта сверкнула новая вспышка. Через несколько секунд высокий пронзительный голос, искаженный помехами, доложил, что уничтожен одинокий вражеский эсминец.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25