"Мамочка, вчера заходил страховой агент, так вот он мне улыбнулся! Ты ведь помнишь, что говорила цыганка?"
Стоящего результата можно добиться, только приспособившись к окружению. Если окружение в корне отличается от привычного, то и приспосабливаться к нему придется совершенно по-особому. Судя по всему, он, Лайминг, – единственный землянин в тюрьме и вдобавок единственный узник, содержащийся в одиночке. Значит, его тактика не должна иметь ничего общего с планами ригелиан.
Ригелиане не стали бы таиться и осторожничать впустую, без сомнения, они затевают что-то крупное. Почти наверняка – роют тоннель. Может быть, и сейчас кто-то из них, сидя под землей, скребет и царапает землю голыми руками, пробивается через грунт и скалу, извлекая раз за разом горстку породы.
Продвигается за ночь на мучительные два-три дюйма. А на психику давят постоянный риск и бесконечные мысли о том, что тебя обнаружат, поймают и, скорее всего, безжалостно прикончат. Труд целого года может мгновенно пойти насмарку от единственного окрика, одной автоматной очереди.
Тоннель – это первое, что приходит в голову при слове «побег». Однако, чтобы выбраться из неприступного каменного мешка, вовсе не обязательно совершать отчаянный и эффектный побег. Имея достаточно терпения, изобретательности, красноречия и хитрости, можно убедить врага распахнуть двери и вытолкать тебя на свободу.
В любой ситуации сначала нужно хорошенько поворочать мозгами, которыми наградил тебя Господь.
По теории вероятности в тюрьме и за ее стенами должны происходить разные события, в том числе и неприятные для врага. У кого-то из офицеров, прямо под портупеей, могут случиться колики. Или какому-нибудь охраннику повезет слететь с лестницы, ведущей на сторожевую вышку, и сломать ногу. Кто-то может потерять деньги, штаны или голову.
Где-то поблизости может рухнуть мост, или сойти с рельсов поезд (или то, что у них ездит по рельсам), или разбиться при взлете корабль. А еще может произойти взрыв на фабрике боеприпасов. Или какой-нибудь военачальник сыграет в ящик.
И тогда, сумей Лайминг доказать, что автор большинства этих напастей – именно он, у него сразу появятся козыри.
Главное – так все обставить, чтобы они не смогли его разоблачить и отомстить ему, бросив в камеру пыток.
Секрет идеальной стратегии в том, чтобы найти такой способ убедить врага в своих кознях, при котором он уверится в собственном бессилии противостоять им. Если это выгорит, что само по себе большой вопрос, неприятель должен прийти к логическому выводу, что единственный способ избавиться от постоянной напасти – это избавиться от самого Лайминга, причем живого и невредимого. Здесь возникает слишком много вопросов, но если бы ему удалось накрепко связать причину и следствие, то им, дабы избавиться от следствия, пришлось бы устранить причину.
Достичь столь фантастического результата – колоссальная проблема, которая, будь он дома, привела бы его в полное смятение. Скорее всего, он просто объявил бы ее неразрешимой, несмотря на основную заповедь звездных войн, согласно которой неразрешенных ситуаций не бывает. Но здесь у него было Целых три месяца, чтобы придумать свой план, а суровая необходимость прекрасно стимулирует умственную деятельность.
Всего через десять минут для Лайминга пришло время пустить в ход заготовленную идею.
На этот раз никто не вламывался в камеру с обыском. Из проема открытой двери на него мрачно уставились трое охранников. Один из них проскрипел:
– Тебя срочно требует комендант. Амаш, фаплап.
Лайминг спокойно встал и вышел, бросив на ходу:
– Раз и навсегда запомните: я вам не фаппап, ясно?
Охранник в ответ грубо ткнул его в спину.
За письменным столом сидело трое. По бокам примостились два младших офицера, а в центре лениво развалился комендант. Это был огромный верзила. Глаза без век, прикрытые роговыми наростами, делали его взгляд холодным и пронзительным.
Пока комендант изучал пленника, Лайминга непринужденно расположился в удобном кресле. Тут же офицер, сидевший справа, рявкнул:
– Встать! Стоять смирно в присутствии коменданта!
Лайминг не торопился исполнять приказание. Комендант махнул рукой, отменяя приказ.
– Пусть сидит, – устало сказал он.
"Решил установить контакт и для начала сделал уступку", – подумал Лайминг.
Его заинтересовала стопка бумаг на столе. "Наверное, полный перечень моих прегрешений, – предположил он. – Что ж, время покажет. В любом случае, у меня есть про запас одна-другая уловка, которые можно пустить в ход против врага.
Было бы просто жаль не воспользоваться их полным невежеством в отношении землян. Правда в этом нет ничего удивительного: союзники ничего не знают о зангах, а занги почти или совсем ничего не знают о некоторых союзных расах, в том числе и о землянах. Общаясь со мной, они общаются с неизвестной величиной. А отныне эта величина удваивается, поскольку к ней добавлен X".
– Мне доложили, что вы уже освоили наш язык, – начал комендант.
– Отрицать бесполезно, – признался Лайминг.
– Вот и отлично. Теперь расскажите нам о себе, по возможности подробно.
– В беседе с майором Клавизом я все подробно рассказывал.
– То, что вы говорили раньше, меня не волнует. Вы будете отвечать на мои вопросы сейчас, и я рекомендую вам говорить правду. – Комендант начинал терять терпение.
Разложив на столе официальный бланк, он поднял перо и начал допрос по всей форме:
– Наименование родной планеты?
– Земля.
Комендант записал транслитерацию на своем языке и продолжал:
– Наименование расы?
– Землянин.
– Наименование вида?
– Хомо носипаца, – сказал Лайминг, сохраняя на лице выражение полнейшей серьезности. Почему бы ему не назваться вместо человека разумного, человеком-творцом? Тем более, что в данной ситуации он действительно занят творческим процессом.
Записав название, комендант с сомнением осведомился:
– А что это значит?
– Человек, странствующий в космосе, – ответил Лайминг.
– Г-м, – ответ произвел на собеседника впечатление. – Ваше имя?
– Джон Лайминг.
– Джон Лайминг, – повторил комендант, записывая имя.
– И еще Джустас Фенакетибан, – без заминки отбарабанил Лайминг.
Комендант записал и этот ответ, хотя с некоторым трудом подыскал подходящие кружки и закорючки, чтобы передать имя Фенакетибан. Он дважды переспросил Лайминга, как звучит чужеземная фамилия.
Землянин с достоинством сделал одолжение. Изучая результат, напоминающий китайский рецепт приготовления супа из тухлых яиц, комендант спросил:
– Значит, у вас принято носить по два имени и по две фамилии?
– Естественно, – подтвердил Лайминг. – Как же иначе: ведь нас двое!
Вскинув голову, собеседник Продемонстрировал некоторое удивление.
– Вы хотите сказать, что вас всегда зачинают и рождают парами? Каждый раз – по две идентичных особи мужского или женского пола?
– Да нет, ничего подобного. – Лайминг напустил на себя вид человека, вынужденного объяснять очевидную истину. – Когда землянин рождается, у него сразу же появляется Джустас.
– Джустас?
– Да.
Комендант насупился, поковырял в зубах и взглянул на других офицеров. Если он думал, что обнаружит у них хоть искорку понимания, то ему не повезло. На их физиономиях читалась смертельная скука, как у людей, явившихся исключительно для того, чтобы поддержать компанию.
– Что это за Джустас? – спросил комендант после длительного молчания.
Лайминг уставился на него с неприкрытым изумлением:
– Вы этого не знаете?
– Вопросы задаю я, а вы – отвечаете. – Комендант раздраженно стукнул ладонью по столу. – Отвечайте четко и конкретно: что это за Джустас?
– Невидимая часть человеческого существа, – бодро сообщил ему Лайминг.
Чешуйчатая физиономия коменданта озарилась проблеском понимания.
– А, так вы имеете в виду душу? Земляне дают своим душам отдельные имена?
Лайминг отрицательно покачал головой:
– Ничего подобного. У меня своя душа, а у Джустаса – своя. – Подумав, он добавил:
– По крайней мере, я полагаю, что души есть у нас обоих.
Комендант откинулся в кресле и уставился на него немигающим взглядом. Повисла долгая тишина, и все это время офицеры, сидевшие по обе стороны от коменданта, продолжали изображать из себя статуи.
Наконец комендант сдался.
– Ничего не понимаю.
– Так вот в чем дело! – с наглым торжеством заявил Лайминг. – Теперь мне ясно, что у вас самих нет местного эквивалента Джустаса. Вы – каждый сам по себе, в одиночку. Не повезло вам.
Хлопнув ладонью по столу, комендант придал голосу командные нотки и приказал:
– Перестаньте паясничать и отвечайте конкретно: что такое Джустас? Объясните как можно доступнее.
– Не в том я положении, чтобы скрывать от вас информацию, – с притворной неохотой уступил Лайминг. – К тому же это не так важно. Даже если вы в совершенстве во всем разберетесь, все равно поделать ничего не сможете.
– Это мы еще посмотрим, – воинственно заметил комендант. – Кончайте ходить вокруг да около и выкладывайте про ваших Джустасов все, что знаете.
– Каждый землянин от рождения и до смерти ведет двойную жизнь, – поведал Лайминг. – Он живет, поддерживая тесную мысленную связь с существом, которое всегда зовется Джустасом – таким-то или этаким. Мой, например, оказался Джустасом Фенакетибаном.
– Вы можете увидеть это существо или притронуться к нему?
– Нет. Его невозможно ни увидеть, ни учуять, ни потрогать.
– Тогда почему вы уверены, что он – не заблуждение, свойственное вашему народу?
– Ну, во-первых, потому что у каждого землянина есть свой Джустас. С моим я могу подолгу беседовать, если, конечно, он находится где-то поблизости. В глубинах моего разума я слышу, как он ясно и логично высказывает свои мысли.
– А ушами его можно услышать?
– Нет, только мысленно. У нас телепатическая связь или, точнее, квазителепатическая.
– Так я и поверил, – с явным сарказмом заявил комендант. – Все слышали, как вы говорили вслух, вернее, орали что есть мочи. Какая же это телепатия, энк?
– Когда требуется усилить мысли, чтобы послать их на большое расстояние, тогда лучше выражать их словами. Все люди так поступают, когда, решая какой-нибудь вопрос, разговаривают сами с собой. Разве вы никогда не разговариваете с собой? – коварно спросил Лайминг.
– Не ваше дело, – отрезал комендант. – Есть ли у вас доказательства, что ваш Джустас – не игра воображения?
Глубоко вздохнув, Лайминг решительно продолжал:
– Он способен совершать поступки, после которых остаются очевидные последствия. – Землянин перевел взгляд на совсем отключившегося офицера слева от коменданта. – Скажем, если мой Джустас затаит злобу на этого офицера и сообщит мне, что намерен устроить ему падение с лестницы, и если в скором времени ваш офицер свалится с лестницы и сломает себе шею…
– Это может оказаться простым совпадением, – насмешливо парировал комендант.
– Единичный случай можно рассматривать как совпадение, – согласился Лайминг. – Только не исключено, что таких совпадений окажется слишком много. Если Джустас пообещает, что сделает сорок или пятьдесят вещей подряд, и все они произойдут, это может означать следующее: либо он выполнил обещание, либо он пророк, каких не знает мир.
Только Джустасы не претендуют на роль пророков. Ни одно живое существо, будь оно видимым или невидимым, не способно столь точно предвидеть будущее.
– В этом вопросе я с вами согласен. Но неощутимый и невидимый двойник… – комендант насмешливо вздернул плечами.
– Вы признаете, что у вас есть отец и мать? – спросил Лайминг.
– Ну разумеется, – согласился комендант.
– И не считаете это чем-то странным или необычным?
– Конечно, нет. Появиться на свет без участия родителей – немыслимое дело.
– Вот и мы точно так же признали, что у нас есть Джустасы, и не мыслим жизни без них.
Комендант обдумал это заявление и сказал офицеру, сидевшему справа:
– Это попахивает взаимным паразитированием. Было бы интересно узнать, какую пользу они получают друг от друга.
– Не имеет смысла спрашивать у меня, что выигрывает от нашего контакта Джустас, – вклинился в разговор Лайминг. – Я не сумею объяснить, потому что сам не знаю.
– И вы хотите, чтобы я вам поверил? – спросил комендант, всем своим видом показывая: "Меня не проведешь". Он обнажил зубы. – Вы же говорили, что можете с ним разговаривать. Почему бы не спросить его самого?
– Спрашивали и неоднократно, но нам, землянам, уже давным-давно надоело задавать подобный вопрос. Пришлось закрыть тему и просто принять такое положение дел, – вздохнул Лайминг.
– Почему?
– А потому, что ответ всегда один и тот же. Джустасы охотно допускают, что мы для них необходимы, но не могут объяснить зачем. Скорей всего потому, что нам этого не понять.
– А вы не думали; что это лишь отговорка, уловка, продиктованная инстинктом самосохранения. Они не говорят вам потому, что не хотят, чтобы вы об этом узнали, – спросил комендант.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
Стоящего результата можно добиться, только приспособившись к окружению. Если окружение в корне отличается от привычного, то и приспосабливаться к нему придется совершенно по-особому. Судя по всему, он, Лайминг, – единственный землянин в тюрьме и вдобавок единственный узник, содержащийся в одиночке. Значит, его тактика не должна иметь ничего общего с планами ригелиан.
Ригелиане не стали бы таиться и осторожничать впустую, без сомнения, они затевают что-то крупное. Почти наверняка – роют тоннель. Может быть, и сейчас кто-то из них, сидя под землей, скребет и царапает землю голыми руками, пробивается через грунт и скалу, извлекая раз за разом горстку породы.
Продвигается за ночь на мучительные два-три дюйма. А на психику давят постоянный риск и бесконечные мысли о том, что тебя обнаружат, поймают и, скорее всего, безжалостно прикончат. Труд целого года может мгновенно пойти насмарку от единственного окрика, одной автоматной очереди.
Тоннель – это первое, что приходит в голову при слове «побег». Однако, чтобы выбраться из неприступного каменного мешка, вовсе не обязательно совершать отчаянный и эффектный побег. Имея достаточно терпения, изобретательности, красноречия и хитрости, можно убедить врага распахнуть двери и вытолкать тебя на свободу.
В любой ситуации сначала нужно хорошенько поворочать мозгами, которыми наградил тебя Господь.
По теории вероятности в тюрьме и за ее стенами должны происходить разные события, в том числе и неприятные для врага. У кого-то из офицеров, прямо под портупеей, могут случиться колики. Или какому-нибудь охраннику повезет слететь с лестницы, ведущей на сторожевую вышку, и сломать ногу. Кто-то может потерять деньги, штаны или голову.
Где-то поблизости может рухнуть мост, или сойти с рельсов поезд (или то, что у них ездит по рельсам), или разбиться при взлете корабль. А еще может произойти взрыв на фабрике боеприпасов. Или какой-нибудь военачальник сыграет в ящик.
И тогда, сумей Лайминг доказать, что автор большинства этих напастей – именно он, у него сразу появятся козыри.
Главное – так все обставить, чтобы они не смогли его разоблачить и отомстить ему, бросив в камеру пыток.
Секрет идеальной стратегии в том, чтобы найти такой способ убедить врага в своих кознях, при котором он уверится в собственном бессилии противостоять им. Если это выгорит, что само по себе большой вопрос, неприятель должен прийти к логическому выводу, что единственный способ избавиться от постоянной напасти – это избавиться от самого Лайминга, причем живого и невредимого. Здесь возникает слишком много вопросов, но если бы ему удалось накрепко связать причину и следствие, то им, дабы избавиться от следствия, пришлось бы устранить причину.
Достичь столь фантастического результата – колоссальная проблема, которая, будь он дома, привела бы его в полное смятение. Скорее всего, он просто объявил бы ее неразрешимой, несмотря на основную заповедь звездных войн, согласно которой неразрешенных ситуаций не бывает. Но здесь у него было Целых три месяца, чтобы придумать свой план, а суровая необходимость прекрасно стимулирует умственную деятельность.
Всего через десять минут для Лайминга пришло время пустить в ход заготовленную идею.
На этот раз никто не вламывался в камеру с обыском. Из проема открытой двери на него мрачно уставились трое охранников. Один из них проскрипел:
– Тебя срочно требует комендант. Амаш, фаплап.
Лайминг спокойно встал и вышел, бросив на ходу:
– Раз и навсегда запомните: я вам не фаппап, ясно?
Охранник в ответ грубо ткнул его в спину.
За письменным столом сидело трое. По бокам примостились два младших офицера, а в центре лениво развалился комендант. Это был огромный верзила. Глаза без век, прикрытые роговыми наростами, делали его взгляд холодным и пронзительным.
Пока комендант изучал пленника, Лайминга непринужденно расположился в удобном кресле. Тут же офицер, сидевший справа, рявкнул:
– Встать! Стоять смирно в присутствии коменданта!
Лайминг не торопился исполнять приказание. Комендант махнул рукой, отменяя приказ.
– Пусть сидит, – устало сказал он.
"Решил установить контакт и для начала сделал уступку", – подумал Лайминг.
Его заинтересовала стопка бумаг на столе. "Наверное, полный перечень моих прегрешений, – предположил он. – Что ж, время покажет. В любом случае, у меня есть про запас одна-другая уловка, которые можно пустить в ход против врага.
Было бы просто жаль не воспользоваться их полным невежеством в отношении землян. Правда в этом нет ничего удивительного: союзники ничего не знают о зангах, а занги почти или совсем ничего не знают о некоторых союзных расах, в том числе и о землянах. Общаясь со мной, они общаются с неизвестной величиной. А отныне эта величина удваивается, поскольку к ней добавлен X".
– Мне доложили, что вы уже освоили наш язык, – начал комендант.
– Отрицать бесполезно, – признался Лайминг.
– Вот и отлично. Теперь расскажите нам о себе, по возможности подробно.
– В беседе с майором Клавизом я все подробно рассказывал.
– То, что вы говорили раньше, меня не волнует. Вы будете отвечать на мои вопросы сейчас, и я рекомендую вам говорить правду. – Комендант начинал терять терпение.
Разложив на столе официальный бланк, он поднял перо и начал допрос по всей форме:
– Наименование родной планеты?
– Земля.
Комендант записал транслитерацию на своем языке и продолжал:
– Наименование расы?
– Землянин.
– Наименование вида?
– Хомо носипаца, – сказал Лайминг, сохраняя на лице выражение полнейшей серьезности. Почему бы ему не назваться вместо человека разумного, человеком-творцом? Тем более, что в данной ситуации он действительно занят творческим процессом.
Записав название, комендант с сомнением осведомился:
– А что это значит?
– Человек, странствующий в космосе, – ответил Лайминг.
– Г-м, – ответ произвел на собеседника впечатление. – Ваше имя?
– Джон Лайминг.
– Джон Лайминг, – повторил комендант, записывая имя.
– И еще Джустас Фенакетибан, – без заминки отбарабанил Лайминг.
Комендант записал и этот ответ, хотя с некоторым трудом подыскал подходящие кружки и закорючки, чтобы передать имя Фенакетибан. Он дважды переспросил Лайминга, как звучит чужеземная фамилия.
Землянин с достоинством сделал одолжение. Изучая результат, напоминающий китайский рецепт приготовления супа из тухлых яиц, комендант спросил:
– Значит, у вас принято носить по два имени и по две фамилии?
– Естественно, – подтвердил Лайминг. – Как же иначе: ведь нас двое!
Вскинув голову, собеседник Продемонстрировал некоторое удивление.
– Вы хотите сказать, что вас всегда зачинают и рождают парами? Каждый раз – по две идентичных особи мужского или женского пола?
– Да нет, ничего подобного. – Лайминг напустил на себя вид человека, вынужденного объяснять очевидную истину. – Когда землянин рождается, у него сразу же появляется Джустас.
– Джустас?
– Да.
Комендант насупился, поковырял в зубах и взглянул на других офицеров. Если он думал, что обнаружит у них хоть искорку понимания, то ему не повезло. На их физиономиях читалась смертельная скука, как у людей, явившихся исключительно для того, чтобы поддержать компанию.
– Что это за Джустас? – спросил комендант после длительного молчания.
Лайминг уставился на него с неприкрытым изумлением:
– Вы этого не знаете?
– Вопросы задаю я, а вы – отвечаете. – Комендант раздраженно стукнул ладонью по столу. – Отвечайте четко и конкретно: что это за Джустас?
– Невидимая часть человеческого существа, – бодро сообщил ему Лайминг.
Чешуйчатая физиономия коменданта озарилась проблеском понимания.
– А, так вы имеете в виду душу? Земляне дают своим душам отдельные имена?
Лайминг отрицательно покачал головой:
– Ничего подобного. У меня своя душа, а у Джустаса – своя. – Подумав, он добавил:
– По крайней мере, я полагаю, что души есть у нас обоих.
Комендант откинулся в кресле и уставился на него немигающим взглядом. Повисла долгая тишина, и все это время офицеры, сидевшие по обе стороны от коменданта, продолжали изображать из себя статуи.
Наконец комендант сдался.
– Ничего не понимаю.
– Так вот в чем дело! – с наглым торжеством заявил Лайминг. – Теперь мне ясно, что у вас самих нет местного эквивалента Джустаса. Вы – каждый сам по себе, в одиночку. Не повезло вам.
Хлопнув ладонью по столу, комендант придал голосу командные нотки и приказал:
– Перестаньте паясничать и отвечайте конкретно: что такое Джустас? Объясните как можно доступнее.
– Не в том я положении, чтобы скрывать от вас информацию, – с притворной неохотой уступил Лайминг. – К тому же это не так важно. Даже если вы в совершенстве во всем разберетесь, все равно поделать ничего не сможете.
– Это мы еще посмотрим, – воинственно заметил комендант. – Кончайте ходить вокруг да около и выкладывайте про ваших Джустасов все, что знаете.
– Каждый землянин от рождения и до смерти ведет двойную жизнь, – поведал Лайминг. – Он живет, поддерживая тесную мысленную связь с существом, которое всегда зовется Джустасом – таким-то или этаким. Мой, например, оказался Джустасом Фенакетибаном.
– Вы можете увидеть это существо или притронуться к нему?
– Нет. Его невозможно ни увидеть, ни учуять, ни потрогать.
– Тогда почему вы уверены, что он – не заблуждение, свойственное вашему народу?
– Ну, во-первых, потому что у каждого землянина есть свой Джустас. С моим я могу подолгу беседовать, если, конечно, он находится где-то поблизости. В глубинах моего разума я слышу, как он ясно и логично высказывает свои мысли.
– А ушами его можно услышать?
– Нет, только мысленно. У нас телепатическая связь или, точнее, квазителепатическая.
– Так я и поверил, – с явным сарказмом заявил комендант. – Все слышали, как вы говорили вслух, вернее, орали что есть мочи. Какая же это телепатия, энк?
– Когда требуется усилить мысли, чтобы послать их на большое расстояние, тогда лучше выражать их словами. Все люди так поступают, когда, решая какой-нибудь вопрос, разговаривают сами с собой. Разве вы никогда не разговариваете с собой? – коварно спросил Лайминг.
– Не ваше дело, – отрезал комендант. – Есть ли у вас доказательства, что ваш Джустас – не игра воображения?
Глубоко вздохнув, Лайминг решительно продолжал:
– Он способен совершать поступки, после которых остаются очевидные последствия. – Землянин перевел взгляд на совсем отключившегося офицера слева от коменданта. – Скажем, если мой Джустас затаит злобу на этого офицера и сообщит мне, что намерен устроить ему падение с лестницы, и если в скором времени ваш офицер свалится с лестницы и сломает себе шею…
– Это может оказаться простым совпадением, – насмешливо парировал комендант.
– Единичный случай можно рассматривать как совпадение, – согласился Лайминг. – Только не исключено, что таких совпадений окажется слишком много. Если Джустас пообещает, что сделает сорок или пятьдесят вещей подряд, и все они произойдут, это может означать следующее: либо он выполнил обещание, либо он пророк, каких не знает мир.
Только Джустасы не претендуют на роль пророков. Ни одно живое существо, будь оно видимым или невидимым, не способно столь точно предвидеть будущее.
– В этом вопросе я с вами согласен. Но неощутимый и невидимый двойник… – комендант насмешливо вздернул плечами.
– Вы признаете, что у вас есть отец и мать? – спросил Лайминг.
– Ну разумеется, – согласился комендант.
– И не считаете это чем-то странным или необычным?
– Конечно, нет. Появиться на свет без участия родителей – немыслимое дело.
– Вот и мы точно так же признали, что у нас есть Джустасы, и не мыслим жизни без них.
Комендант обдумал это заявление и сказал офицеру, сидевшему справа:
– Это попахивает взаимным паразитированием. Было бы интересно узнать, какую пользу они получают друг от друга.
– Не имеет смысла спрашивать у меня, что выигрывает от нашего контакта Джустас, – вклинился в разговор Лайминг. – Я не сумею объяснить, потому что сам не знаю.
– И вы хотите, чтобы я вам поверил? – спросил комендант, всем своим видом показывая: "Меня не проведешь". Он обнажил зубы. – Вы же говорили, что можете с ним разговаривать. Почему бы не спросить его самого?
– Спрашивали и неоднократно, но нам, землянам, уже давным-давно надоело задавать подобный вопрос. Пришлось закрыть тему и просто принять такое положение дел, – вздохнул Лайминг.
– Почему?
– А потому, что ответ всегда один и тот же. Джустасы охотно допускают, что мы для них необходимы, но не могут объяснить зачем. Скорей всего потому, что нам этого не понять.
– А вы не думали; что это лишь отговорка, уловка, продиктованная инстинктом самосохранения. Они не говорят вам потому, что не хотят, чтобы вы об этом узнали, – спросил комендант.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25