При этом из них вырывались облачка какого-то желтоватого тумана, так быстро сливавшегося в огромную тучу, что меньше чем через минуту им оказалось окутано почти все дерево.
Все присутствующие на поляне туземцы вдруг заухали, как стая перепуганных сов, повернулись и бросились бежать. Те девятеро, что занимались Макналти, видимо, тоже сразу забыли, что собирались сделать, и бросились следом за своими сородичами. Не успели они пробежать и десяти шагов, как луч срезал двоих из них, а остальные семеро только прибавили ходу. Макналти остался на месте, безуспешно пытаясь развязать себе руки, а желтый туман тем временем подползал к нему все ближе и ближе.
Луч снова сверкнул среди веток, и еще одна толстенная ветвь рухнула вниз. Само дерево уже почти скрылось в облаке тумана. Последний туземец исчез в лесу. Медленно наползающий туман был уже ярдах в тридцати от капитана, а тот в каком-то оцепенении все стоял и смотрел на него. Запястья его по-прежнему были туго связаны. В гуще тумана все еще слышались хлопки, хотя уже и не такие частые.
Истошно крича Макналти, чтобы он воспользовался нижними конечностями, мы принялись лихорадочно освобождаться от пут, помогая друг другу. Между тем у Макналти хватило сообразительности лишь попятиться на несколько шагов. Сверхчеловеческим усилием Армстронг наконец избавился от пут, выхватил из кармана брюк складной нож и начал разрезать веревки на руках у остальных. Миншул и Блейн, которых он таким образом освободил первыми, тут же помчались к Макналти, все еще величаво, подобно могучему Аяксу, торчавшему на одном месте, будто бросая вызов инопланетным богам. Ребята схватили его и потащили назад. Когда мы окончательно освободились, над нашими головами снова промчался катер, скрылся за высоченным столбом желтого тумана и с грохотом исчез где-то вдали. Мы хрипло закричали: «Ура!» Тут из основания желтого облака появилась огромная фигура, тащившая за собой два безжизненных тела. Это оказался Эл Стор. На спине у него была небольшая рация.
Он приблизился к нам, огромный, могучий, как всегда сверкающий неугасимым пламенем своих очей, и, бросив к нашим ногам два трупа, сказал:
— Смотрите — вот что с вами сделает этот туман, если сейчас же не возьмете ноги в руки!
Мы уставились на два тела, которые он притащил с собой. Это были те двое, которых он срезал излучателем, но то, как ужасно они успели разложиться, явно не было результатом воздействия игольного луча. Процесс гниения зашел настолько далеко, что трупами их было называть немного поздно, а скелетами — немного рано. На гниющих костях висели лишь клочки кожи да остатки внутренних органов. Можно себе представить, что случилось бы с Элом, если бы он был: человеком из плоти и крови, как мы, или даже если бы он просто дышал воздухом.
— Скорее к реке, — бросил нам Эл. — Даже если нам придется пробиваться с боем. «Марафон» приземлится на берегу, и мы во что бы то ни стало должны до него добраться.
— И попрошу вас не забывать, — официальным тоном добавил Макналти. — Устраивать ненужную бойню нам ни к чему.
Ну просто со смеху умереть можно! Все, чем мы располагали из оружия, так это излучателем Эла, ножиком Армстронга да своими собственными кулаками. А позади нас, совсем близко и по-прежнему неумолимо приближаясь к нам, двигалась стена желтой смерти. Между нами и рекой лежал мегаполис зеленых, населенный черт знает каким количеством туземцев, вооруженных черт знает каким оружием. Образно говоря, мы оказались между двух огней.
Мы двинулись вперед. Первым шел Эл, за ним — Макналти и здоровяк Армстронг. Следом за ними шли двое, волочившие на себе Джепсона, хоть и неспособного ходить, зато способного отлично ругаться. Еще двое несли тело, которое наши похитители не поленились притащить от самого корабля. Не встретив никакого сопротивления и без особых затруднений мы углубились сотни на две ярдов в лес и там наскоро похоронили парня, первым вступившего на негостеприимную почву этой планеты. Он ушел в землю тихо, без особых почестей, хотя в лесу по-прежнему слышался непрекращающийся барабанный бой.
Через сто ярдов нам пришлось хоронить еще одного. Приятель покойного — тот, с которым они развлекались, швыряя камешки, — расстроенный подобным окончанием жизненного пути приятеля, в качестве своего рода искупления вины решил идти первым. Мы продвигались вперед довольно медленно и очень осторожно, пытаясь заранее обнаружить возможную засаду, успеть среагировать на малейшее движение мечущего отравленные колючки куста или готового залить нас клеем дерева. Парень, идущий впереди, обошел сторонкой одно из деревьев, проросших сквозь очередной из домов. Все внимание несчастный полностью сосредоточил на темном зеве входа в дом и не заметил другое дерево, под которым как раз проходил. Оно было не слишком высоким, с серебристого оттенка корой, продолговатыми фигурными листьями, с которых свисали многочисленные длинные нити, всего фута три или четыре не достающие до земли. Он рукой отодвинул пару этих самых нитей. Блеснула яркая голубоватая вспышка, в воздухе распространился запах озона и паленых волос. Парень рухнул как подкошенный. Его убило током так же мгновенно, как если бы в него ударила молния.
Туман не туман, но мы все же вернулись на сто только что преодоленных ярдов назад и похоронили его рядом с товарищем. Церемонию провели на скорую руку — когда мы закончили, ползучая желтая отрава уже наступала нам на пятки. Мы снова двинулись вперед. Зеленоватые лучи солнца, пробиваясь сквозь листву над нашими головами, покрывали землю мозаикой из светлых и темных пятен. Обойдя стороной дерево-убийцу, окрещенное нами вольтивой, мы вскоре вступили на центральную улицу туземного города. Продвижение по ней имело как положительную, так и отрицательную сторону. Дома тянулись ровными рядами слева и справа от нас, на порядочном удалении друг от друга. Теперь мы могли двигаться по середине улицы так, что над головами у нас проглядывало небо и местная враждебная растительность уже не могла дотянуться до нас. Но это же обстоятельство делало нас гораздо более уязвимыми для внезапного нападения туземцев, если те все же постараются любой ценой не дать нам уйти. То есть нам предстояло преодолеть весь путь обратно при том, что мы со всех сторон были как на ладони.
Пока мы упрямо шли вперед по улице, морально готовые к любым неожиданностям. Саг Фарн сказал мне:
— Слушай, у меня появилась одна неплохая идея.
— Что за идея? — спросил я, в душе надеясь, что она может оказаться спасительной.
— А вот представь, что если сделать доску в двенадцать клеток, а не в восемь, — жизнерадостно сказал он, совершенно игнорируя наше плачевное положение, — то на ней можно расположить дополнительно по четыре пешки и по четыре новые старшие фигуры с каждой стороны. Я предлагаю назвать их «лучниками». Они могли бы ходить на две клетки вперед, а вражеские фигуры могли бы брать только на одну клетку вбок. По-моему, это просто восхитительно усложнило бы игру.
— Знаешь что, надеюсь, ты когда-нибудь все же проглотишь шахматы и подавишься ими, — разочарованно огрызнулся я.
— Увы, мне следовало бы помнить, что твои умственные способности находятся на уровне низших позвоночных. — С этими словами он извлек бутылочку с хулу, которую каким-то чудом ухитрился пронести сквозь все выпавшие на нашу долю испытания, отошел от меня подальше и принялся демонстративно нюхать. Нет, что ни говори, а я все равно ни в жизнь не поверю, что мы воняем, как утверждают марсиане!
Тут Эл Стор прекратил и нашу пикировку, и продвижение вперед вообще. Он возвестил:
— Думаю, пора! — С этими словами он включил свою портативную рацию, настроил ее и сказал в микрофон: — Стив, как слышишь меня? Прием.
Последовала пауза, затем послышалось:
— Да, мы в четверти мили от реки. Пока все тихо. Но это явно затишье перед бурей. Скоро окажемся на месте. — Снова пауза. — Хорошо, будем вас направлять.
Оторвавшись от микрофона и подняв глаза к небу, Эл по-прежнему держал наушник у уха и внимательно слушал. Мы тоже стали прислушиваться. Сначала мы не слышали ничего, кроме барабанного боя, который на этой сумасшедшей планете, кажется, вообще никогда не прекращается, но вскоре до нас донесся отдаленный шум, похожий на гудение гигантского шмеля. Эл снова взялся за микрофон. — Теперь мы вас слышим. Идите прямо в нашу сторону и скоро будете над нами. — Гул становился все громче. — Ближе, ближе. — Он подождал еще немного. Гул вроде бы чуть отклонился в сторону. — Теперь вы немного сбились с курса. — Новая недолгая пауза. Отдаленный звук вдруг стал мощным и громким. — Так держать! — Гул превратился в рев. — Давайте! — закричал Эл. — Вы почти над нами!
Он с надеждой взглянул вверх, и мы все как один тоже последовали его примеру.
В следующий миг над узким разрывом в кронах деревьев промчался катер и в мгновение ока скрылся из вида. Тем не менее экипаж катера, очевидно, все же заметил нас, поскольку маленькое суденышко сделало изящный поворот, вновь пару миль пронеслось параллельно улице и на умопомрачительной скорости вышло прямо на нее. Теперь мы все ясно видели катер и радостно приветствовали его, прыгая, как ошалевшие от радости дети.
— Видите нас? — спросил Эл в микрофон. — Тогда попробуйте во время следующего захода.
Катер снова сделал круг, лег на прежний курс и с ревом помчался прямо на нас.
Сейчас он напоминал чудовищный снаряд, выпущенный из древней пушки. Из его брюха вдруг посыпались какие-то предметы: тюки и ящики, начавшие медленно спускаться к нам на парашютах. Все это посыпалось на наши головы как манна небесная, а катер тем временем с ревом понесся дальше и исчез в северном направлении. Если бы не проклятые деревья, катер мог бы просто сесть, взять нас на борт и улететь, вырвав из лап опасности.
Мы жадно накинулись на припасы, разрывая упаковки и вытаскивая содержимое. Скафандры на всех. Что ж, они помогут нам уберечься от разного рода газообразной отравы. Полностью заряженные излучатели с запасными обоймами. Небольшой ящичек с полудюжиной крошечных атомных бомб. А еще по пузырьку йода и по пакету первой помощи на каждого.
Один здоровенный тюк застрял высоко на дереве. Вернее, за ветки зацепились стропы парашюта, а сам тюк, соблазнительно покачиваясь, висел в воздухе. Горячо надеясь, что в нем не содержится ничего такого, отчего можно взлететь на воздух, мы лучом перерезали стропы, и тюк упал вниз. В нем оказались концентрированные рационы и пятигаллонная канистра фруктового сока.
Сложив парашюты и нагрузившись припасами, мы двинулись дальше. Первую милю преодолели без осложнений: деревья, деревья, деревья и дома, покинутые обитателями. Только сейчас я заметил, что над всеми домами возвышались деревья одного и того же вида. Ни один дом не стоял ни под клеешлепками, ни под вольтивами, с ужасными свойствами которых мы имели несчастье познакомиться. Были ли домашние деревья безобидными, никто из нас проверять не стал, но Миншул наконец выяснил, что именно они являлись источниками непрекращающегося барабанного боя.
Наплевав на Макналти, который сразу возбужденно расквохтался, как курица-наседка, Миншул на цыпочках прокрался в один из пустующих домов, держа наготове излучатель. Через несколько секунд он вновь появился на пороге и сообщил, что дом совершенно пуст, но ствол дерева, проходящий сквозь него, грохочет, как африканский тамтам. Он приложился к стволу ухом и услышал, как внутри бьется могучее сердце. Макналти тут же пустился в рассуждения насчет того, что мы, скорее всего, просто не имеем права калечить или каким-либо иным способом причинять вред деревьям на этой планете. Мол, если на самом деле они являются пусть даже и полуразумными существами, то, по межзвездным законам, все равно обладают статусом аборигенов и в качестве таковых подпадают под действие раздела такого-то параграфа такого-то Транскосмического Кодекса, регулирующего межпланетные отношения. Он с большим смаком углубился в юридические аспекты этого вопроса, совершенно не принимая во внимание то, что еще до вечера может угодить в котел с кипящим маслом. Когда он наконец остановился, чтобы перевести дух, Эл Стор заметил:
— Слушайте, капитан, похоже, у здешних жителей свои собственные законы и они собираются неукоснительно придерживаться именно их. — С этими словами он указал прямо вперед.
Я проследил взглядом за его указательным пальцем и тут же начал лихорадочно облачаться в скафандр.
Говорят, рекорд по надеванию скафандра равняется двадцати семи секундам. Честное слово, я натянул его на двадцать секунд быстрее, да только мне вряд ли кто поверит. Ну вот, решил я, и настал час расплаты. В угрожающе нависшей надо мной деснице возмездия я ясно видел того несчастного гуппи и банку сгущенного молока.
В полумиле впереди нас поджидал вражеский авангард, состоящий из каких-то змееподобных чудовищ толщиной с меня и длиной никак не менее сотни футов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
Все присутствующие на поляне туземцы вдруг заухали, как стая перепуганных сов, повернулись и бросились бежать. Те девятеро, что занимались Макналти, видимо, тоже сразу забыли, что собирались сделать, и бросились следом за своими сородичами. Не успели они пробежать и десяти шагов, как луч срезал двоих из них, а остальные семеро только прибавили ходу. Макналти остался на месте, безуспешно пытаясь развязать себе руки, а желтый туман тем временем подползал к нему все ближе и ближе.
Луч снова сверкнул среди веток, и еще одна толстенная ветвь рухнула вниз. Само дерево уже почти скрылось в облаке тумана. Последний туземец исчез в лесу. Медленно наползающий туман был уже ярдах в тридцати от капитана, а тот в каком-то оцепенении все стоял и смотрел на него. Запястья его по-прежнему были туго связаны. В гуще тумана все еще слышались хлопки, хотя уже и не такие частые.
Истошно крича Макналти, чтобы он воспользовался нижними конечностями, мы принялись лихорадочно освобождаться от пут, помогая друг другу. Между тем у Макналти хватило сообразительности лишь попятиться на несколько шагов. Сверхчеловеческим усилием Армстронг наконец избавился от пут, выхватил из кармана брюк складной нож и начал разрезать веревки на руках у остальных. Миншул и Блейн, которых он таким образом освободил первыми, тут же помчались к Макналти, все еще величаво, подобно могучему Аяксу, торчавшему на одном месте, будто бросая вызов инопланетным богам. Ребята схватили его и потащили назад. Когда мы окончательно освободились, над нашими головами снова промчался катер, скрылся за высоченным столбом желтого тумана и с грохотом исчез где-то вдали. Мы хрипло закричали: «Ура!» Тут из основания желтого облака появилась огромная фигура, тащившая за собой два безжизненных тела. Это оказался Эл Стор. На спине у него была небольшая рация.
Он приблизился к нам, огромный, могучий, как всегда сверкающий неугасимым пламенем своих очей, и, бросив к нашим ногам два трупа, сказал:
— Смотрите — вот что с вами сделает этот туман, если сейчас же не возьмете ноги в руки!
Мы уставились на два тела, которые он притащил с собой. Это были те двое, которых он срезал излучателем, но то, как ужасно они успели разложиться, явно не было результатом воздействия игольного луча. Процесс гниения зашел настолько далеко, что трупами их было называть немного поздно, а скелетами — немного рано. На гниющих костях висели лишь клочки кожи да остатки внутренних органов. Можно себе представить, что случилось бы с Элом, если бы он был: человеком из плоти и крови, как мы, или даже если бы он просто дышал воздухом.
— Скорее к реке, — бросил нам Эл. — Даже если нам придется пробиваться с боем. «Марафон» приземлится на берегу, и мы во что бы то ни стало должны до него добраться.
— И попрошу вас не забывать, — официальным тоном добавил Макналти. — Устраивать ненужную бойню нам ни к чему.
Ну просто со смеху умереть можно! Все, чем мы располагали из оружия, так это излучателем Эла, ножиком Армстронга да своими собственными кулаками. А позади нас, совсем близко и по-прежнему неумолимо приближаясь к нам, двигалась стена желтой смерти. Между нами и рекой лежал мегаполис зеленых, населенный черт знает каким количеством туземцев, вооруженных черт знает каким оружием. Образно говоря, мы оказались между двух огней.
Мы двинулись вперед. Первым шел Эл, за ним — Макналти и здоровяк Армстронг. Следом за ними шли двое, волочившие на себе Джепсона, хоть и неспособного ходить, зато способного отлично ругаться. Еще двое несли тело, которое наши похитители не поленились притащить от самого корабля. Не встретив никакого сопротивления и без особых затруднений мы углубились сотни на две ярдов в лес и там наскоро похоронили парня, первым вступившего на негостеприимную почву этой планеты. Он ушел в землю тихо, без особых почестей, хотя в лесу по-прежнему слышался непрекращающийся барабанный бой.
Через сто ярдов нам пришлось хоронить еще одного. Приятель покойного — тот, с которым они развлекались, швыряя камешки, — расстроенный подобным окончанием жизненного пути приятеля, в качестве своего рода искупления вины решил идти первым. Мы продвигались вперед довольно медленно и очень осторожно, пытаясь заранее обнаружить возможную засаду, успеть среагировать на малейшее движение мечущего отравленные колючки куста или готового залить нас клеем дерева. Парень, идущий впереди, обошел сторонкой одно из деревьев, проросших сквозь очередной из домов. Все внимание несчастный полностью сосредоточил на темном зеве входа в дом и не заметил другое дерево, под которым как раз проходил. Оно было не слишком высоким, с серебристого оттенка корой, продолговатыми фигурными листьями, с которых свисали многочисленные длинные нити, всего фута три или четыре не достающие до земли. Он рукой отодвинул пару этих самых нитей. Блеснула яркая голубоватая вспышка, в воздухе распространился запах озона и паленых волос. Парень рухнул как подкошенный. Его убило током так же мгновенно, как если бы в него ударила молния.
Туман не туман, но мы все же вернулись на сто только что преодоленных ярдов назад и похоронили его рядом с товарищем. Церемонию провели на скорую руку — когда мы закончили, ползучая желтая отрава уже наступала нам на пятки. Мы снова двинулись вперед. Зеленоватые лучи солнца, пробиваясь сквозь листву над нашими головами, покрывали землю мозаикой из светлых и темных пятен. Обойдя стороной дерево-убийцу, окрещенное нами вольтивой, мы вскоре вступили на центральную улицу туземного города. Продвижение по ней имело как положительную, так и отрицательную сторону. Дома тянулись ровными рядами слева и справа от нас, на порядочном удалении друг от друга. Теперь мы могли двигаться по середине улицы так, что над головами у нас проглядывало небо и местная враждебная растительность уже не могла дотянуться до нас. Но это же обстоятельство делало нас гораздо более уязвимыми для внезапного нападения туземцев, если те все же постараются любой ценой не дать нам уйти. То есть нам предстояло преодолеть весь путь обратно при том, что мы со всех сторон были как на ладони.
Пока мы упрямо шли вперед по улице, морально готовые к любым неожиданностям. Саг Фарн сказал мне:
— Слушай, у меня появилась одна неплохая идея.
— Что за идея? — спросил я, в душе надеясь, что она может оказаться спасительной.
— А вот представь, что если сделать доску в двенадцать клеток, а не в восемь, — жизнерадостно сказал он, совершенно игнорируя наше плачевное положение, — то на ней можно расположить дополнительно по четыре пешки и по четыре новые старшие фигуры с каждой стороны. Я предлагаю назвать их «лучниками». Они могли бы ходить на две клетки вперед, а вражеские фигуры могли бы брать только на одну клетку вбок. По-моему, это просто восхитительно усложнило бы игру.
— Знаешь что, надеюсь, ты когда-нибудь все же проглотишь шахматы и подавишься ими, — разочарованно огрызнулся я.
— Увы, мне следовало бы помнить, что твои умственные способности находятся на уровне низших позвоночных. — С этими словами он извлек бутылочку с хулу, которую каким-то чудом ухитрился пронести сквозь все выпавшие на нашу долю испытания, отошел от меня подальше и принялся демонстративно нюхать. Нет, что ни говори, а я все равно ни в жизнь не поверю, что мы воняем, как утверждают марсиане!
Тут Эл Стор прекратил и нашу пикировку, и продвижение вперед вообще. Он возвестил:
— Думаю, пора! — С этими словами он включил свою портативную рацию, настроил ее и сказал в микрофон: — Стив, как слышишь меня? Прием.
Последовала пауза, затем послышалось:
— Да, мы в четверти мили от реки. Пока все тихо. Но это явно затишье перед бурей. Скоро окажемся на месте. — Снова пауза. — Хорошо, будем вас направлять.
Оторвавшись от микрофона и подняв глаза к небу, Эл по-прежнему держал наушник у уха и внимательно слушал. Мы тоже стали прислушиваться. Сначала мы не слышали ничего, кроме барабанного боя, который на этой сумасшедшей планете, кажется, вообще никогда не прекращается, но вскоре до нас донесся отдаленный шум, похожий на гудение гигантского шмеля. Эл снова взялся за микрофон. — Теперь мы вас слышим. Идите прямо в нашу сторону и скоро будете над нами. — Гул становился все громче. — Ближе, ближе. — Он подождал еще немного. Гул вроде бы чуть отклонился в сторону. — Теперь вы немного сбились с курса. — Новая недолгая пауза. Отдаленный звук вдруг стал мощным и громким. — Так держать! — Гул превратился в рев. — Давайте! — закричал Эл. — Вы почти над нами!
Он с надеждой взглянул вверх, и мы все как один тоже последовали его примеру.
В следующий миг над узким разрывом в кронах деревьев промчался катер и в мгновение ока скрылся из вида. Тем не менее экипаж катера, очевидно, все же заметил нас, поскольку маленькое суденышко сделало изящный поворот, вновь пару миль пронеслось параллельно улице и на умопомрачительной скорости вышло прямо на нее. Теперь мы все ясно видели катер и радостно приветствовали его, прыгая, как ошалевшие от радости дети.
— Видите нас? — спросил Эл в микрофон. — Тогда попробуйте во время следующего захода.
Катер снова сделал круг, лег на прежний курс и с ревом помчался прямо на нас.
Сейчас он напоминал чудовищный снаряд, выпущенный из древней пушки. Из его брюха вдруг посыпались какие-то предметы: тюки и ящики, начавшие медленно спускаться к нам на парашютах. Все это посыпалось на наши головы как манна небесная, а катер тем временем с ревом понесся дальше и исчез в северном направлении. Если бы не проклятые деревья, катер мог бы просто сесть, взять нас на борт и улететь, вырвав из лап опасности.
Мы жадно накинулись на припасы, разрывая упаковки и вытаскивая содержимое. Скафандры на всех. Что ж, они помогут нам уберечься от разного рода газообразной отравы. Полностью заряженные излучатели с запасными обоймами. Небольшой ящичек с полудюжиной крошечных атомных бомб. А еще по пузырьку йода и по пакету первой помощи на каждого.
Один здоровенный тюк застрял высоко на дереве. Вернее, за ветки зацепились стропы парашюта, а сам тюк, соблазнительно покачиваясь, висел в воздухе. Горячо надеясь, что в нем не содержится ничего такого, отчего можно взлететь на воздух, мы лучом перерезали стропы, и тюк упал вниз. В нем оказались концентрированные рационы и пятигаллонная канистра фруктового сока.
Сложив парашюты и нагрузившись припасами, мы двинулись дальше. Первую милю преодолели без осложнений: деревья, деревья, деревья и дома, покинутые обитателями. Только сейчас я заметил, что над всеми домами возвышались деревья одного и того же вида. Ни один дом не стоял ни под клеешлепками, ни под вольтивами, с ужасными свойствами которых мы имели несчастье познакомиться. Были ли домашние деревья безобидными, никто из нас проверять не стал, но Миншул наконец выяснил, что именно они являлись источниками непрекращающегося барабанного боя.
Наплевав на Макналти, который сразу возбужденно расквохтался, как курица-наседка, Миншул на цыпочках прокрался в один из пустующих домов, держа наготове излучатель. Через несколько секунд он вновь появился на пороге и сообщил, что дом совершенно пуст, но ствол дерева, проходящий сквозь него, грохочет, как африканский тамтам. Он приложился к стволу ухом и услышал, как внутри бьется могучее сердце. Макналти тут же пустился в рассуждения насчет того, что мы, скорее всего, просто не имеем права калечить или каким-либо иным способом причинять вред деревьям на этой планете. Мол, если на самом деле они являются пусть даже и полуразумными существами, то, по межзвездным законам, все равно обладают статусом аборигенов и в качестве таковых подпадают под действие раздела такого-то параграфа такого-то Транскосмического Кодекса, регулирующего межпланетные отношения. Он с большим смаком углубился в юридические аспекты этого вопроса, совершенно не принимая во внимание то, что еще до вечера может угодить в котел с кипящим маслом. Когда он наконец остановился, чтобы перевести дух, Эл Стор заметил:
— Слушайте, капитан, похоже, у здешних жителей свои собственные законы и они собираются неукоснительно придерживаться именно их. — С этими словами он указал прямо вперед.
Я проследил взглядом за его указательным пальцем и тут же начал лихорадочно облачаться в скафандр.
Говорят, рекорд по надеванию скафандра равняется двадцати семи секундам. Честное слово, я натянул его на двадцать секунд быстрее, да только мне вряд ли кто поверит. Ну вот, решил я, и настал час расплаты. В угрожающе нависшей надо мной деснице возмездия я ясно видел того несчастного гуппи и банку сгущенного молока.
В полумиле впереди нас поджидал вражеский авангард, состоящий из каких-то змееподобных чудовищ толщиной с меня и длиной никак не менее сотни футов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30