Вскоре показалась принцесса Рисса.
– О боже! – воскликнула она, опускаясь на колени рядом с ним. – Что с тобой?
Он попытался ответить, и его вырвало на ее туфли.
Когда он очнулся, то обнаружил, что лежит на соломенном тюфяке в прохладной полутемной комнате. Принцесса стояла рядом с ним на коленях, в руках у нее был тазик с холодной водой и кусок ткани.
– Я в тюрьме? – прошептал он.
– Это как посмотреть, – ответила принцесса. – Это комната, предназначенная для моей компаньонки. Дейзи предпочитает уходить домой, к мужу, поэтому комната свободна. После всего, через что я прошла, охрана моей добродетели никого особо не волнует.
– А, – простонал он.
– А что случилось с тобой? – спросила Рисса. – Насколько я могла догадаться, тебя отравили. Я дала тебе слабительное, а потом накормила активированным углем, чтобы абсорбировать остатки.
Леммл Таудей открыл рот.
– Я беседовал с принцем Рэнго. Я… Он осекся. Эта хорошенькая женщина – невеста принца. Она только что спасла ему жизнь и спрятала его, но можно ли ей доверять? Принцесса пристально смотрела на него, и он вспомнил о стали, скрытой в этой красивой груди.
– Принцесса, я был шпионом принца в Храме…
Он рассказал ей обо всем, не умолчав даже о тех деньгах, которые получил, и о тех, которые оставил себе. Рассказал о своих подозрениях, что Зло надвигается и что каким-то образом принц заинтересован в том, чтобы скрыть усиление этого Зла.
Принцесса Рисса слушала и хмурила брови.
– Я тоже беспокоилась о принце, – призналась она, когда Леммл закончил свой рассказ. – Он совершает поступки, ему несвойственные. Ему нравится вести расходные книги, проверять счета и проводить совещания. Когда он ездит верхом или тренируется с мечом, то делает это так, словно выполняет обязанность, а не получает удовольствие. Не знаю, что с ним случилось, но меня страшит эта свадьба так, как не должна страшить ни одну невесту, и пугает коронация, как ни одну будущую королеву.
Леммл выпил прохладной, чистой воды, которую она налила ему из глиняного кувшина. В его рту все еще оставался привкус прокисших остатков собачьего обеда, но в голове постепенно прояснялось.
– Что нам делать, моя госпожа? – спросил он.
– Ты сказал, что, по словам принца, некоторые из героев уже возвращаются обратно?
– Да, он не уточнил, кто именно, но казался довольным.
Рисса кивнула.
– Скоро будет назначен день бракосочетания и коронации. Ты станешь моими глазами и ушами в городе. Тебе никак нельзя возвращаться в Храм, так как принц явно хотел, чтобы ты умер.
Леммл кивнул.
– Я боюсь оставлять череп без присмотра. Что, если принц пошлет кого-нибудь его украсть или повредить? Это могущественное волшебное устройство и последнее, что осталось от Падшей Птицы-Солнца.
– Верно замечено, – ответила Рисса. – Как только станет темно, ты должен прокрасться в Храм и принести его сюда. Я застираю самые грязные места на твоей одежде.
– Что, если принц увидит, как я выхожу из дворца? – спросил Леммл. – Его должно удивлять, что мое тело до сих пор не найдено.
– Правильно, – согласилась Рисса. – Я расскажу ему правдоподобную историю, объясняющую пропажу твоего тела – в последнее время во дворце полно волшебных явлений, – а ты уйдешь из дворца в одежде одного из покойных членов семьи Рэнго. Сможешь переодеться в собственную одежду, когда отойдешь на безопасное расстояние.
Леммл начал было протестовать против такого унижения его достоинства, но слова замерли у него на губах. Принцесса была права, и выражение ее лица показывало, что спорить бесполезно. Это была леди, которая умела настоять на своем, а не выросшая во дворце неженка королевской крови.
На мгновение ему даже стало жаль принца, но только на мгновение.
ИСТОРИЯ ДОМИНО
(Джейн Линдскольд)
Домино вытянулась в полный рост, и кончики ее пальцев прикоснулись к брезентовой крыше палатки; это помогло ей прогнать из мускулов остатки ночного оцепенения. Снаружи до нее доносились голоса просыпающихся воинов ее роты, которые привыкли вставать рано, с первыми розовыми проблесками зари на востоке.
Черт возьми, хорошо снова выступить в поход! Даже спать на голой земле. Конечно, будучи генералом, она могла претендовать на койку, но на койке двоим слишком тесно. Она улыбнулась, и ее взгляд с нежностью остановился на Джорде, все еще спящем на груде смятых одеял и подушек. Темно-русые всклокоченные волосы, обрамлявшие лицо в форме сердечка, делали его больше, чем обычно, похожим на ангела. Поддавшись минутной слабости, она даже подумала, не предоставить ли Рейфу поднимать роту, а самой заняться Джордом, но быстро подавила в себе это желание, хоть и не без усилия.
Мысль о том, что Джорду будет грозить опасность, а вовсе не собственная репутация среди подчиненных волновала ее, когда он настоял на своем и отправился вместе с ними. Только после того, как она уступила просьбам поэта. Домино подумала о реакции своих людей. К счастью, большинство из них все еще пребывали в шоке от новости, что их полковник Блейд оказался женщиной – Домино. При таком положении дел они были склонны возражать не больше, чем если бы любой другой командир завел себе лагерную подружку. Осложнения могут возникнуть только в том случае, если она будет уделять Джорду больше внимания, чем следует.
Однако, оставляя спящего поэта его сновидениям, Домино задавала себе вопрос, как чувствовал бы себя Джорд, если бы знал, что солдаты в основном смотрят на него как на генеральскую шлюшку?
– Привет, Сет, – поздоровалась она с мальчиком, который возился у костра ниже по склону от ее палатки. – Все спокойно?
Сет откинул с глаз прядку соломенных волос жестом, отдаленно напоминающим салют, его внимание было полностью поглощено картофелинами, которые он выгребал из угольков костра. За год, прошедший с того дня, когда она нашла этого умиравшего от голода беспризорника в разрушенной войсками Каларана деревне, он поразительно вырос, но оставался худым, как девятилетний ребенок. Худой или нет, но он был предан ей безоговорочно, и поэтому из него вышел идеальный слуга, особенно в дни ее маскарада. В отличие от должным образом выученного ординарца он никогда не настаивал на том, чтобы ее одевать и подавать оружие, и она подозревала, что если бы он даже узнал ее тайну, то унес бы это знание в могилу.
Конечно, теперь в этом не было необходимости, но Домино его оставила при себе. Сет был надежным, верным, добрым, послушным и еще многим сверх того. И кроме того, его терпел Злюка, что тоже немаловажно.
– Все спокойно, сэр, – ответил Сет, дуя на пальцы, чтобы остудить их. – Полковник Рейф передал, что мы можем сняться в течение часа.
Домино рассеянно кивнула головой.
– Отлично. Приготовь мое снаряжение, когда освободиться. Сет.
Взяв в одну руку картофелину, а в другую жестяную кружку с горячим, крепким чаем, она пошла проверить своих солдат.
Рота была довольно немногочисленной, всего каких-то две дюжины солдат, несколько санитаров, посудомоек, конюхов, возниц фургонов, сорок лошадей, стая разномастных собак и Злюка. Всего около восьмидесяти душ, если у собак и лошадей есть души (а в этом она была уверена), и Злюка. Большая их часть сейчас пребывала в движении, крутилась почти праздничная карусель из черно-зеленых мундиров, темно-коричневых кожаных лат и время от времени поблескивающего металла – там, где полировали или точили мечи.
Беседы смолкали, когда она проходила мимо, все расступались перед ней, словно по волшебству, но Домино едва ли это замечала. Для нее так было всегда, с самого начала, сперва в тени ее блистательного отца, генерала Кермана Блейда, затем все больше и больше благодаря собственным заслугам. Она останавливалась у каждого костра, позволяла подлить себе в кружку чаю, принимала предложенную краюшку хлеба или ножку жареного кролика. Пока она добралась до конца лагеря, успела со всеми поздороваться и позавтракать.
– Ах ты чертов урод, конская твоя задница, ублюдок морской ведьмы! – раздался знакомый вопль с той стороны, где паслись ротные кони.
– Прямо по расписанию, – фыркнул Рейф, рыжеволосый заместитель Домино. Домино улыбнулась своему другу.
– Кажется, да.
Поджарый ветеран кавалерии, настолько обветренный, что даже веснушки на лице почти стерлись, Рейф мог бы претендовать на командование собственным подразделением. Собственно, он получил звание полковника и повышение, когда Домино стала генералом. Но когда до него донеслись слухи о том, что она уходит в поход, он испросил позволения ее сопровождать, не желая «трепать новое звание на каком-нибудь парадном плацу».
Принц Рэнго охотно согласился, а Домино обрадовалась компании такого опытного товарища. Из всех ее соратников он один принял перемену ее пола как нечто само собой разумеющееся, словно довесок к чудесам и странностям их победы над Калараном. Она могла доверить ему командование ротой, когда задание Рэнго потребует ее отсутствия.
Они вместе смеялись над отрывистыми проклятиями, которыми сыпал старший конюх, кузнец и ветеринар Йор Чейз.
– Его ничто не научит, правда? – спросила Домино.
– В тот день, когда Чейз признается, что существует конь, с которым он не может подружиться, реки потекут вспять, – согласился Рейф. – А тут еще Сет водит за собой Злюку, словно барашка на ленточке, – думаю, конь это делает специально, чтобы позлить Йора.
– Может быть. – Домино встала. – Пойду спасать Чейза от самого себя, и через полчаса выступаем.
Йор Чейз был крупным, плотным северянином, из того же народа, что и Джэнси Гейн. Как и его соотечественница, он был верным и надежным – и раз приняв решение, твердо шел к поставленной цели. Светловолосый богатырь давно уже хвалился, что нет такого коня, которого он не заставил бы полюбить себя, и выделялся из всех скорее этой похвальбой, а не более тривиальным подозрением в неумении ездить верхом. И к тому же его похвальба соответствовала действительности – до тех пор, пока у Домино не появился Злюка, и хотя Чейз настаивал, что Злюка – не конь, это не мешало ему придумывать разные хитрости, чтобы подружиться с ним.
Все они заканчивались одинаково: Чейз приземлялся на задницу в грязь, весь в синяках от ударов копыт. И все же, глядя поверх головы Чейза, сидящего в колоде с водой для лошадей, Домино думала о том, что может понять, почему конюх не оставляет попыток.
Хотя Злюка по размерам был не крупнее любого коня в роте, он излучал грацию, она струилась по нему, как вода по полированному граниту. Шкура жеребца имела бледно-зеленый цвет; его длинная грива и хвост – белые, как морская пена. Уже одно это было достаточно поразительным, а у него еще были прозрачные зеленые копыта, похожие на тяжелое, толстое стекло, каким-то образом лишенное пузырьков., Его глаза горели тем же зеленым светом, без зрачков и радужки, хотя Домино замечала, что идущий изнутри свет разгорался сильнее когда у коня портилось настроение и он делался злобным.
В данный момент они положительно метали искры, пока жеребец приплясывал вокруг Домино, а потом опустился на колени, словно верблюд, чтобы она могла сесть верхом. Она поняла намек, вскочила верхом без седла и вцепилась всеми пальцами в пенную гриву – даже ради нее Злюка не желал мириться с упряжью.
– Доброе утро, сэр, – произнес Чейз, неуклюже поднимаясь.
– Доброе утро, сержант, – отозвалась она, но все ее внимание было поглощено Злюкой, который затеял танец с собственной тенью. – Ночное Небо и Голубь готовы?
– Да, сэр! Конечно, сэр! – Чейз свистнул, и к ним трусцой приблизились две лошади в полной упряжи. – Вы их берете с собой?
– Думаю, они поскачут следом, – ответила Домино, – но все же дай мне поводья на всякий случай.
Чейз повиновался, и она направилась на свою высотку на Злюке, выступающем гордо, словно на параде. У Сета уже должно быть все готово, и она сэкономит ему время – не придется бежать еще и за лошадьми. Голубь был лошадью Сета; небольшой серебристо-серый мерин, еще немного – и он бы претерпел унижение, перейдя в разряд пони, надежный, спокойный, идеально подходящий для мальчика, который впервые сел на лошадь всего год назад.
Ночное Небо – другое дело. Черная кобылица из Аппалузы, почти такая же необычная, как Злюка, была любимицей Домино, пока Злюка не заставил ее и думать забыть о других лошадях. Отдав Ночное Небо Джорду, она сделала лошади не меньший подарок, чем всаднику, так как это позволило ей не принимать участия в сражениях, где много хороших коней становились калеками или погибали.
Обогнув лагерь по периметру. Домино быстро оказалась у своей высоты. От стоянки осталась только небольшая груда снаряжения, которое они возьмут с собой, и кострище, которое Сет начал засыпать песком, заметив ее приближение.
Джорд поднял глаза от свитка Гвайкандер и приветливо улыбнулся, но это не отвлекло ее внимания от фиолетового синяка на его правой скуле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43