Помню, мы развели костер, выпили бренди — так приятно пить с друзьями всю ночь. Чтобы звезды висели над головой… Вечерок выдался теплый, ветра не было. Мы разговаривали о будущем — прикидывали, мечтали, дурачились… Одним словом, размышляли о том времени, когда мы сами станем управлять событиями, станем, как говорится, очень важными персонами. В ту пору мы во главу угла ставили силу — считали, что с помощью силы можно решить любой вопрос.
Он на мгновение примолк, улыбнулся и неожиданно свежим, бодрым голосом продолжил:
— Те дни… Молодость… Я никогда не думал, что когда-нибудь займу такое высокое положение. — Регент по военным вопросом поколебался. — Я как раз считал, что если мне удастся дожить до седых волос и вот так понежиться у камина, то это только в том случае, если я не буду высовываться, исключу из своей жизни всякие непродуманные авантюры. Буду, одним словом, тем, кого обычно называют честными служаками. И вот на тебе! Я дожил до такого высокого поста!.. Знаете почему? Я никогда не использовал силу — точнее, всегда старался избегать ее применения. Старался решить дело мирком да ладком, но именно решить, а не оставлять на полпути или идти на беспринципные компромиссы — а-а, мол, и так сойдет. Вот так не уважающий силу человек в конце концов достиг подлинного владения силой. Разве это не парадокс? Скажите, регент?..
Лиза долго смотрела на огонь — в языках пламени ей почудилось движение странных тварей. Танец показался насмешкой над ее жизнью, над мыслями Анастасиуса Фохта.
— А теперь? — спросила она.
— А теперь я получил в наследство трудную работу — мне придется устранить угрозу самого опасного нашествия, о котором я когда-либо слышал. Я надеялся, что пятнадцатилетнее перемирие даст нам выигрыш во времени — за этот период мы могли бы преодолеть отставание от кланов в новейших технологиях. А может, даже и превзойти их… В последние несколько лет мы сделали гигантские шаги вперед, но до сих пор у меня нет уверенности, что этого достаточно. Все это очень тревожит меня. Неопределенность не дает мне покоя ни днем, ни ночью: что, если в результате их нового наступления мы вновь потерпим поражение? Наши ресурсы тоже не беспредельны.
Лиза взглянула на человека, в руках которого была сосредоточена мощь всей организации, осуществляющей межзвездную связь.
— Кланы не победят, регент Фохт, потому что они не могут позволить себе подобную роскошь. Кроме того, мы не позволим одолеть нас.
— Храброе сердце и высокий боевой дух — это хорошо, регент, но этого может не хватить для победы над кланами.
— Я в общем-то о другом, сэр. — Она выпрямилась в кресле, потом встала, подошла к Фохту. — Кланы верят в свое превосходство в технике и в свой способ воспроизводства человеческого рода. Простите, сэр, но я просто вынуждена изъясняться на подобном дуболомном языке. Могу заверить, что первоклассные машины и наследственность — далеко не самое главное, что помогает солдату одержать победу. На Токкайдо, если вы помните, мы были уверены, что не можем потерпеть поражение. Нам просто некуда было отступать, и мы сражались так, что любой посторонний наблюдатель изумился бы, глядя, с каким жаром и страстью войска шли в сражение. У нас не было выбора — мы должны были победить, так и вышло. Ни в коей мере я не хочу преуменьшать значение боевых навыков пилотов, качество техники, но все это не более чем слагаемые одной великой страсти, одной цели. Возможно, в этом и состоит секрет хорошего полководца — он знает, как растолковать людям, что поражения быть не может. Даже смерть должна быть ступенью к победе. Мало того, чтобы растолковать и убедить, надо и научить, как действовать в том или ином случае. Так, как вы руководили нами на Токкайдо. Так что я лично не сомневаюсь — мы победим. Во главе с вами или с другим командиром — это не суть важно. Речь идет не об именах. Я имею в виду тот настрой, который охватывает армию после серии тяжких поражений и после единственной победы, цена которой — перелом в настроениях бойцов. Вот что, на мой взгляд, куда важнее, чем все остальное.
Регент по военным вопросам глянул на нее со своего места. Потом поднялся и поцеловал женщине руку.
— Надеюсь, вы простите мне это нарушение протокола. Я полностью разделяю вашу точку зрения. Ваши слова — это мои слова. Я склоняю перед вами голову. Теперь я с легким сердцем могу послать вас и ваших товарищей в бой. Смерть вам не страшна, а уж мы со своей стороны обтяпаем это дело до тонкости. Кланы еще попляшут у нас!..
Лиза Кениг-Кобер улыбнулась, ответила начальнику легким пожатием и убрала руку.
— Человек, каким вы были в молодости, по существу, являлся разрушителем. Использовал он силу или нет — не имеет значения. Теперь же, сэр, вы защитник и хранитель. Я достаточно хорошо знаю вас, поэтому не раздумывая вручаю вам свою жизнь и жизни подчиненных мне солдат.
Фохт кивнул, словно принял этот подарок.
— Кланы, конечно, еще очень сильны. Они представляют величайшую угрозу для всех нас, для наших ценностей, для нашего понимания смысла жизни, но с такими воинами, как вы, можно не только смело вступать в бой, но и рассчитывать на победу. Придет день, и возрадуются люди, обитающие во Внутренней Сфере.
V
Боралтаун,
Вотан
Оккупационная зона Клана Нефритовых Соколов
13 декабря 3057 г.
«Выходит, это последний из Волков». — Хан Элиас Кричел внимательно посмотрел на спасенного капитана.
Стоявший перед ним исхудавший мужчина был одет в серую униформу с эмблемой Клана Волка на груди. Левый рукав комбинезона был разорван, на ткани — засохшие пятна крови. Из дыры выглядывает застывший гипсовый пластырь — по-видимому, рука сломана в предплечье… Кожа землистого оттенка, заляпана сажей — так всегда бывает у пилотов, выходящих из долгих многодневных боев, а этот еще три дня просидел в могиле. Все-таки выбрался… Шрам-то какой, через всю щеку. Элиас был наслышан об этом капитане, но впечатления при личной встрече оказались куда сильнее. Настоящий волчара… Этот будет драться до конца.
Особенно впечатлял его взгляд. Ярость пылала в темных зрачках. Страстная, беспредельная… Этого сияния хватало, чтобы осветить просторную комнату, которую Хан Клана Соколов Элиас Кричел использовал как кабинет. Этот взгляд поразил его еще в тот момент, когда с экрана голографического монитора уцелевший капитан из Клана Волка попросил об аудиенции. Кричел решил было отказать ему — он поделился этой мыслью с Вандерваном Чисту, однако реакция второго Хана насторожила его. Тот неожиданно и поспешно согласился, что, мол, не к лицу вождю самого сильного рода встречаться с безумцем, просидевшим три дня под землей. Кричел неожиданно задался вопросом — почему Чисту, высокомерный, самоуверенный, вдруг обратил внимание на этого капитанишку, который теперь неизвестно кого представляет? С чего вдруг он примчался в его, Кричела, приемную? В результате первый руководитель могучего Клана Соколов согласился принять Влада, звездного капитана из бывшего Клана Волка.
Хан откинулся к высокой спинке резного деревянного кресла, некоторое время приглядывался к человеку, стоявшему на специальном помосте. Наконец подал голос:
— В переданной тобой просьбе было сказано, что ты обладаешь ценной информацией, касающейся меня лично. Каким образом Волк, похороненный в развалинах рухнувшего здания, мог добыть подобные сведения? Тем более касающиеся меня лично?
— Я являлся помощником ильХана Ульрика Керенского во время церемонии вызова на Суд Чести. В той же должности я воевал на Моржесе, потом здесь, на Вотане.
— Какой смысл вспоминать о ренегатах и предателях. Скоро они будут сметены с лица вселенной, а их имена покроются позором.
Влад криво усмехнулся, отчего на его лице, обезображенном шрамом, появилось зловещее выражение.
— Конечно, вы, Хан Кричел, можете надеяться, что все так и будет, однако меня берут сомнения. Что, если все ваши планы построены на песке? Для вас лично было бы куда лучше, если бы уничтожение, — как вы их назвали, ренегатов и предателей? — несколько затянулось.
Волк при этом чуть заметно кивнул. Хан не понял: то ли это знак уважения, то ли стоявший перед ним офицер из чуждого рода признал в нем потенциального патрона. Хорошо, послушаем, что будет дальше.
— Мне известно, что разгром оставшихся Волков на Моржесе не только не принесет вам лавров, но и явится серьезнейшей ошибкой.
— Ты утверждаешь, что меня бы куда более устроило, если бы Соколы потерпели поражение на Моржесе?
— Это по приказу Хана Вандервана Чисту посланы войска, которым был отдан приказ расправиться с беглецами, не так ли? Он отправил боевые части вопреки вашему протесту — сумел провести это решение через Совет рода. Так, по крайней мере, мне объяснили ситуацию после того, как я воскрес из мертвых. Если Соколы победят, ваша песенка спета! Прошу простить вульгарность некоторых выражений — мне просто очень важно, чтобы нарисованная мною картина была ясной и точной. Чисту, победивший Ульрика, в случае разгрома так называемых «предателей» на Моржесе, осененный славой, станет непобедимым. Вы хотите, чтобы он явился на выборы ильХана с подобным набором доблестей? Как же! Ему удалось расправиться с самым гордым и нетерпимым родом кланов! Как вы считаете, кого в этом случае изберут ильХаном?
Кричел почувствовал, как по телу пробежала дрожь. Он уже давно задумывался о таком развитии событий, внимательно следил за политическими маневрами Чисту, понимал их смысл. Но до сих пор ему никак не удавалось за частностями увидеть цельную картину. Теперь все поступки второго Хана легли в логическую цепочку. Он, Кричел, был слишком благодушен и теперь мог обвинять только себя. После гибели Ульрика — согласно существующим традициям — его преемником должен был стать первый Хан самого сильного клана. То есть он сам, Элиас Кричел. На первый взгляд, так и случилось — Ханы других наступавших родов уже обратились к нему за содействием в координации предполагаемых боевых действий. Все были уверены, что сразу после выборов нового ильХана кланы вновь начнут наступление. Всем известно, что самым страстным защитником идеи бескомпромиссной борьбы с этими выродками из Внутренней Сферы является он. Хан Элиас Кричел. Вот почему он решил, что дело сделано и титул ильХана сам собой упадет ему в руки. Как спелое яблоко… Очевидно, что Вандерван сумел ловко воспользоваться ситуацией. Он выбрал благоприятный момент — сработал на два фронта: убедил Элиаса, что все делает в его интересах, а сам между тем принялся набирать очки.
— В том, что ты рассказал, нет ничего нового, — наконец откликнулся Хан Кричел, — следовательно, твое сообщение не представляет для меня особой ценности.
Влад пожал плечами.
— Я вовсе не имел в виду, что мои соображения представляют какую-то ценность. То, что я хочу вам предложить, цены не имеет. Либо мы договариваемся, либо я начинаю действовать самостоятельно.
— Интересно, что, помимо наглости, у тебя есть? Теперь Влад позволил себе улыбнуться широко. Кричел даже поперхнулся: «Осклабился, волчара. Ну и пасть!..»
— Я могу предоставить вам средство, которое полностью уничтожит Вандервана Чисту. И как Хана, и, возможно, как человека — это будет зависеть от вас. По крайней мере, я берусь утверждать, что с этой минуты он вам не соперник. Дорога к титулу ильХана для вас открыта.
— С этой минуты? — усмехнулся Кричел.
— Именно с этой!..
— Ну-ну.
Тем не менее Кричел не смог скрыть за иронией искорку неподдельной радости, мелькнувшей в его глазах, однако первый Хан был опытный и разумный человек, умевший держать себя в руках. Он тут же подавил всякие эмоции и холодно спросил:
— Ты предлагаешь себя в качестве наемного убийцы?
На мгновение он сумел поставить в тупик этого с каждой секундой наглеющего Волка. Тот даже удивился:
— Зачем?
— Ну, я не вижу, как еще ты собираешься вывести из игры второго Хана рода Нефритовых Соколов.
— Существует другой способ. Более страшный для Чисту, чем смерть…— Правой рукой Влад постучал себя по левой стороне груди. — Я уничтожу его и сделаю это таким образом, что ни у кого не возникнет сомнений в правомочности подобного поступка. Взамен вы выполните два моих условия.
— Какие же?
— Первое: я прошу разрешить мне вызвать второго Хана рода Нефритовых Соколов на Суд Чести. Дело в том, что у меня пока нет родового имени, поэтому подобное нарушение субординации должно быть санкционировано высшим руководителем рода. — Влад сжал правую руку в кулак. — Понимаете, я присутствовал на месте гибели Ульрика и готов оспорить любое утверждение Хана Чисту насчет обстоятельств этого поединка.
Элиас Кричел невольно подался вперед, он не мог поверить своим ушам — какой-то капитанишка смеет обвинять высокопоставленное лицо! Каково?..
— Ты утверждаешь, что хан Чисту лгал, когда рассказывал о гибели Ульрика?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63