— могло привести к помешательству, а то и к гибели жертвы.
Четырнадцатую вернули в тепло пещер к любящим сородичам, однако попытки привести ее в сознание не увенчались успехом. Остается надеяться на то, присутствие будущего супруга… — далее следовал непередаваемый глагол, — ее руу.
— Сын частенько бывает в Обители, пытает овладеть заклятием Камнепада…
— Сейчас его там нет.
— В последнее время он надолго уходит в коридор Мвжири дрессировать бурых летучих мышей может быть…
— Давайте вместе его поищем, матриарх, — перебил вардрул.
Наблюдавший эту сцену Феннахар решился наконец поинтересоваться:
— Верран, что стряслось? Ведь что-то случилось, верно?
— Речь идет о Змадрк Четырнадцатой, — поспешно объяснила Верран, — молодой вардрулке, к которой Террз… особенно привязан. Она больна, и нужно срочно найти Террза.
Феннахар без лишних слов кивнул, подобрал с пола мешок, и все трое, покинув зал Каскадов, двинулись кратчайшим путем к коридорам Мвжири. Хотя они старались идти быстро, путь оказался долог и извилист. Из-за небольшого наводнения в Грфжнровом Звене пришлось сделать крюк, и Террза они не застали. Как сказал представитель клана Фтриллжнр, который повстречался им в коридоре, Фал-Грижни Террза только что вызвали к погребальной заводи Змадрков, где находилась в объятиях Хладного Оцепенения его Будущность. Возможно, общий дух многих поколений ее Предков благотворно скажется на ее руу — либо пробудит ее уснувшее сознание, либо мягко увлечет в последнее погружение.
Дбавбщ Хфу удалился, не желая мешать Змадрам предаваться скорби. Матриарх Грижни как приданной Приобщенной не было нужды колебаться на сей счет. А Феннахар? Верран с сомнением поглядела на него. Он ничего не знал о тонкостях вардруловых ритуалов, и священность погребальной заводи была для него пустым звуком. Ей не следовало бы брать Феннахара с собой, но отослать его она почему-то не решалась. Мысль о том, что предстоит вновь оказаться на месте недавней бойни, подле умирающей Четырнадцатой, внушала Верран ужас, присутствие Феннахара немного успокаивало душу.
Оттого лишь, что он — человек? Возможно. Впрочем, нет.
Она ничего не сказала, и Феннахар, даже не догадываясь о невольной своей бестактности, прошел рядом с ней отрезок коридора Мвжири до погребальной заводи Змадрков.
С тех пор как после нападения гвардейцев были совершены все необходимые обряды, Верран сюда не заходила. Да и теперь шла словно против воли. У идущего рядом с ней Феннахара перехватило дыхание при виде светящейся заводи и собравшихся вокруг нее вардрулов. Члены клана — небольшая горстка оставшихся в живых — глядели на бесчувственное тело сестры, и общий их хиир был чрезвычайно тускл, куда тусклее, чем того требовала ситуация. Четырнадцатая Несомненно была всеобщей любимицей. Атмосфера неизбывной печали, ощутимая даже не слишком восприимчивой к вардруловым настроениям Верран, свидетельствовала о том, что тяжесть свалившихся на клан невзгод грозит стать непосильной.
Четырнадцатая лежала возле самой кромки воды у подножия пьедестала. Поблизости полыхал костер призванный согреть ее застывшее тело, — весьма сомнительное лекарство, но другого вардрулы не знали. На первый взгляд казалось, что она мертва. Недвижна. Огромные глаза закрыты, а окаймляющие их валики мышц незаметны. Гибкие прежде пальцы прямы и жестки. Плоть полностью утратила лучезарность. Лишь приглядевшись, можно было уловить едва приметное дыхание. Коленопреклоненный Террз застыл рядом с невестой. Юноша отрешился от действительности — видимо, пытался применить магическое средство излечения. Любимые его кристаллы покоились на ладони вытянутой вперед руки, губы беззвучно шевелились. Однако успеха он, похоже, не добился, ибо кристаллы оставались столь же безжизненными, как его подруга.
Подойдя ближе, Верран увидела до чего бледен ее сын, заметила испарину на его лбу. Очевидно, Террз уже довольно долго истязал себя магией, и эффект чудовищного напряжения не замедлил сказаться. Познания Верран в чародействе позволяли ей с полным основанием считать, что упорство в таких делах далеко не всегда залог триумфа. Для магии требовалась предельная концентрация мысли и спонтанный прорыв — нечто вроде вдохновения, — а утомленный, измученный мозг вряд ли на это способен. Разумеется, Террз и сам прекрасно это понимал. От материнских глаз не укрылась его тоска отчаяние — чувства, блокировавшие и без того труднодостижимое просветление. Юноша перестал шевелить губами, но не отрывал взгляда от лица своей Будущности. Кристаллы в его руке не подавали никаких признаков жизни. Четырнадцатая, вся во власти Оцепенения, тоже. Плечи Террза поникли, вытянутая рука безвольно упала. На мгновение он окаменел, стиснув зубы, тщетно пытаясь собраться с силами, затем резко выпрямился и набрал в грудь воздуха, чтобы начать все заново.
Но прежде чем с его губ слетели первые заклинания, Хар-Феннахар произнес:
— Думаю, я сумею вам помочь.
Все присутствующие удивленно обернулись на его голос. Вардрулы, не понявшие чужих слов, замерцали и загудели. Верран почувствовала, как краска заливает ее лицо. Кто бы мог подумать, что ее спутник способен на столь вопиющую бестактность?
Террз поднял глаза, но вспыхнувшее в них негодование сменилось простым раздражением при виде искренней убежденности на лице Феннахара.
— Вы знакомы с болезнями вардрулов? — спросил он.
— Вовсе не знаком.
— В таком случае прошу больше меня не отвлекать. Моя магия — единственный шанс сохранить ей жизнь.
— Нет. Сейчас в ее распоряжении магия нынешнего главы ордена Избранных.
Террз сразу же понял, о чем речь.
— Вы принесли с собой?..
— Универсальное снадобье, изготовленное Джинзином Фарни.
Опустившись на колени у изголовья Четырнадцатой, Феннахар развязал мешок и среди множества предметов отыскал маленький флакон, из которого тут же вынул пробку.
— Постойте… Разве оно предназначено не только для людей? — усомнилась Верран. — Откуда нам знать, вдруг оно принесет вред Четырнадцатой?
— Дядя Джин называл его «универсальным», — парировал Феннахар. — Нам остается лишь надеяться, что мы верно истолковали сказанное им.
— Она умирает. Моя магия бессильна, — неохотно признал Террз.
Феннахар вопросительно взглянул на него и получил в ответ слабый кивок. Затем бережно приподнял Четырнадцатую за плечи и вылил ей в горло добрую половину содержимого флакона. Вардрулка судорожно проглотила жидкость, и Феннахар снова опустил ее на пол.
В течение нескольких минут ничего не происходило — она лежала бездыханная и неподвижная, — и Террз, казалось, с каждым мгновением старел. Но вот на глазах у притихших сородичей хиир Четырнадцатой стал медленно, очень медленно разгораться, и вот плоть занялась слабым свечением. Вардрулы приветствовали это превращение мелодичными криками, а Верран почувствовала, как на глаза у нее наворачиваются слезы. Даже с Террза и с того слетела маска напускной бесстрастности, уступив место выражению чуть ли не болезненного облегчения.
Возле погребальной заводи становилось все светлее — сияние хииров Змадрков усиливалось и достигло высшей степени в тот миг, когда Четырнадцатая очнулась и, увидев перед собой свою Будущность, отчетливо промолвила:
— Мне снились Предки, и я была среди них.
— Рано еще, — тихо сказал ей Террз. — Отдохни.
Она слабо пошевелила пальцами и погрузилась в безмятежный сон. Террз долго смотрел на возлюбленную, потом отыскал взглядом Хар-Феннахара, немного поразмыслив, вытянул вперед на уровне плеча жестко выпрямленную руку с чуть расставленными пальцами и, видя замешательство Феннахара, пояснил:
— Хочу пожать вам руку.
Глава 8
В окнах над кухмистерской Гру горел свет — свет настолько яркий, что невольно наводил на мысль, будто дерзкие жильцы второго этажа слишком уж уверены в своей неуязвимости. Поднимаясь по скрипучим ступенькам шаткой лестницы, ведущей прямо к входу в нужные ему апартаменты, Снивер Дил-Шоннет чувствовал, как любовно выпестованная им уверенность в себе начинает съеживаться. Во рту пересохло, ладони, наоборот увлажнились. Правое веко начало неудержимо подергиваться. Стоило ли так волноваться? Ведь он пришел сюда, чтобы устроить разнос не слишком расторопному наймиту. Головорез Вурм-Диднис, который не справился с порученным ему делом, заслуживал нагоняя. Исключительная безалаберность не делала ему чести и заставляла усомниться в его профессионализме. Диднис просто обязан принести извинения и гарантировать, что впредь подобное не повторится, в противном случае пусть возвращает мзду. Нет, так просто это ему с рук не сойдет! Пусть хорошенько попросит, прежде чем лорд Никто даст ему возможность исправиться.
Лорд Никто! Уж он-то мигом расставит все по своим местам! При этой мысли Снивер приободрился, и скрытое под маской лицо озарила улыбка. Маска утаивала от посторонних глаз не только не предназначенные для них чувства, но и безвольный подбородок. Эта маска, а также прикрывающая редеющие волосы широкополая шляпа, черный плащ, прибавляющий стати тщедушной фигуре, черные же кожаные сапоги и перчатки делали его неузнаваемым и, стало быть, свободным. Под сенью анонимности Снивер Дил-Шоннет преображался. Лорд Никто обладал смелостью, решительностью и мужеством, которых у Снивера Дил-Шоннета не было и в помине. Только в обличье отважного лорда презираемый и осмеиваемый всеми наследник герцога становился самим собой — непоколебимым, требовательным, отчаянным. С лордом Никто нельзя было не считаться. Так что пусть головорез трижды подумает!..
Снивер поднялся до верхней площадки и задержался, чтобы взглянуть на руки. Ни малейшей дрожи. Дыхание — ровнее не бывает. Недавнее волнение выдавало разве что едва заметно подрагивавшее правое веко. Сделав глубокий вздох, Снивер властно постучал в дверь.
— Кто там? — раздался голос Дидниса.
— Тот, кто нанял вас. Впустите меня сейчас же! — Снивер говорил куда более низким и уверенным голосом, чем обычно. Через секунду послышались шаги, и дверь открылась. На пороге стоял Яне Вурм-Диднис в изрядно потрепанном одеянии алого шелка, увешанный золочеными безделушками, с вплетенными в бороду нитками фальшивых рубинов. Он посмотрел на гостя без особого воодушевления, затем, выдержав небольшую паузу, освободил дверной проем, и Снивер снова оказался в знакомой квартире с обшарпанной золоченой мебелью и потрескавшимся хрусталем. За столом сидела Джоски и острием кинжала вырезала на его крышке собственные инициалы. Удостоив вошедшего долгим оценивающим взглядом, она невозмутимо вернулась к прерванному занятию. Та ловкость, с которой она орудовала ножом, невольно внушила Сниверу страх… Впрочем, этот страх мгновенно испарился, стоило только ему сказать себе, что Лорду Никто любые опасности нипочем.
Снивер молча прошел вперед, сел за стол, небрежно налил себе бокал вина, не торопясь выпил и только затем соизволил обратиться к хозяину.
— Итак, с поручением вы не справились — его милость жив.
— Поскольку вестей об ином исходе дела не поступало, я и сам пришел к такому же выводу, — без тени смущения парировал наемный убийца.
— Я вами недоволен.
— Увы, наша скорбная жизнь полна разочарований.
— Ваше легкомыслие по меньшей мере неуместно. — Сам того не осознавая, Снивер сложил руки в точности как кельдама Нуксия. — Я недоволен вами. Деньги вы получили, но дело не сделали. Разве это порядочно? Разве достойно? Неужели пренебрежение обязательствами в порядке вещей для представителя благородного рода, к коему вы себя столь настойчиво причисляете? Может быть, отпрыск Диднисов не столь безупречен, как мне говорили?
— Ни в коем случае! — воскликнул головорез.
— Так докажите!
— Дайте срок! Я при малейшей возможности… После того вечера, когда прогремел взрыв, герцог ни разу и носа не высунул из дворца, а мне туда второй раз соваться небезопасно.
— Небезопасно? Небезопасно! — Снивер позволил себе едко хмыкнуть. Пульс его участился, но на этот раз не от страха — от воодушевления, ведь именно он владел ситуацией. Янс Вурм-Диднис защищается, оправдывается, а он, Снивер Дил-Шоннет нападает. Вернее, нападает лорд Никто. Что за потрясающий персонаж это его второе «я»! — Выходит, лорд Никто нанял труса?
— Вовсе нет. Лорд Вурм-Диднис — прирожденный воин. Однако не стоит терять благоразумия…
— Благоразумие вряд ли к лицу людям вашего ремесла. Наемного убийцу ценят лишь за два качества — богатый опыт и безрассудную храбрость.
— Которые вместе не стоят и дакля, если им не сопутствуют хладнокровие, осмотрительность, здравомыслие.
— Довольно, Диднис! Все это пустые отговорки. Не желаю слушать! Вы выдаете себя за лучшего из лучших, хотя ваши, с позволения сказать, успехи посрамили бы даже неискушенного новичка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
Четырнадцатую вернули в тепло пещер к любящим сородичам, однако попытки привести ее в сознание не увенчались успехом. Остается надеяться на то, присутствие будущего супруга… — далее следовал непередаваемый глагол, — ее руу.
— Сын частенько бывает в Обители, пытает овладеть заклятием Камнепада…
— Сейчас его там нет.
— В последнее время он надолго уходит в коридор Мвжири дрессировать бурых летучих мышей может быть…
— Давайте вместе его поищем, матриарх, — перебил вардрул.
Наблюдавший эту сцену Феннахар решился наконец поинтересоваться:
— Верран, что стряслось? Ведь что-то случилось, верно?
— Речь идет о Змадрк Четырнадцатой, — поспешно объяснила Верран, — молодой вардрулке, к которой Террз… особенно привязан. Она больна, и нужно срочно найти Террза.
Феннахар без лишних слов кивнул, подобрал с пола мешок, и все трое, покинув зал Каскадов, двинулись кратчайшим путем к коридорам Мвжири. Хотя они старались идти быстро, путь оказался долог и извилист. Из-за небольшого наводнения в Грфжнровом Звене пришлось сделать крюк, и Террза они не застали. Как сказал представитель клана Фтриллжнр, который повстречался им в коридоре, Фал-Грижни Террза только что вызвали к погребальной заводи Змадрков, где находилась в объятиях Хладного Оцепенения его Будущность. Возможно, общий дух многих поколений ее Предков благотворно скажется на ее руу — либо пробудит ее уснувшее сознание, либо мягко увлечет в последнее погружение.
Дбавбщ Хфу удалился, не желая мешать Змадрам предаваться скорби. Матриарх Грижни как приданной Приобщенной не было нужды колебаться на сей счет. А Феннахар? Верран с сомнением поглядела на него. Он ничего не знал о тонкостях вардруловых ритуалов, и священность погребальной заводи была для него пустым звуком. Ей не следовало бы брать Феннахара с собой, но отослать его она почему-то не решалась. Мысль о том, что предстоит вновь оказаться на месте недавней бойни, подле умирающей Четырнадцатой, внушала Верран ужас, присутствие Феннахара немного успокаивало душу.
Оттого лишь, что он — человек? Возможно. Впрочем, нет.
Она ничего не сказала, и Феннахар, даже не догадываясь о невольной своей бестактности, прошел рядом с ней отрезок коридора Мвжири до погребальной заводи Змадрков.
С тех пор как после нападения гвардейцев были совершены все необходимые обряды, Верран сюда не заходила. Да и теперь шла словно против воли. У идущего рядом с ней Феннахара перехватило дыхание при виде светящейся заводи и собравшихся вокруг нее вардрулов. Члены клана — небольшая горстка оставшихся в живых — глядели на бесчувственное тело сестры, и общий их хиир был чрезвычайно тускл, куда тусклее, чем того требовала ситуация. Четырнадцатая Несомненно была всеобщей любимицей. Атмосфера неизбывной печали, ощутимая даже не слишком восприимчивой к вардруловым настроениям Верран, свидетельствовала о том, что тяжесть свалившихся на клан невзгод грозит стать непосильной.
Четырнадцатая лежала возле самой кромки воды у подножия пьедестала. Поблизости полыхал костер призванный согреть ее застывшее тело, — весьма сомнительное лекарство, но другого вардрулы не знали. На первый взгляд казалось, что она мертва. Недвижна. Огромные глаза закрыты, а окаймляющие их валики мышц незаметны. Гибкие прежде пальцы прямы и жестки. Плоть полностью утратила лучезарность. Лишь приглядевшись, можно было уловить едва приметное дыхание. Коленопреклоненный Террз застыл рядом с невестой. Юноша отрешился от действительности — видимо, пытался применить магическое средство излечения. Любимые его кристаллы покоились на ладони вытянутой вперед руки, губы беззвучно шевелились. Однако успеха он, похоже, не добился, ибо кристаллы оставались столь же безжизненными, как его подруга.
Подойдя ближе, Верран увидела до чего бледен ее сын, заметила испарину на его лбу. Очевидно, Террз уже довольно долго истязал себя магией, и эффект чудовищного напряжения не замедлил сказаться. Познания Верран в чародействе позволяли ей с полным основанием считать, что упорство в таких делах далеко не всегда залог триумфа. Для магии требовалась предельная концентрация мысли и спонтанный прорыв — нечто вроде вдохновения, — а утомленный, измученный мозг вряд ли на это способен. Разумеется, Террз и сам прекрасно это понимал. От материнских глаз не укрылась его тоска отчаяние — чувства, блокировавшие и без того труднодостижимое просветление. Юноша перестал шевелить губами, но не отрывал взгляда от лица своей Будущности. Кристаллы в его руке не подавали никаких признаков жизни. Четырнадцатая, вся во власти Оцепенения, тоже. Плечи Террза поникли, вытянутая рука безвольно упала. На мгновение он окаменел, стиснув зубы, тщетно пытаясь собраться с силами, затем резко выпрямился и набрал в грудь воздуха, чтобы начать все заново.
Но прежде чем с его губ слетели первые заклинания, Хар-Феннахар произнес:
— Думаю, я сумею вам помочь.
Все присутствующие удивленно обернулись на его голос. Вардрулы, не понявшие чужих слов, замерцали и загудели. Верран почувствовала, как краска заливает ее лицо. Кто бы мог подумать, что ее спутник способен на столь вопиющую бестактность?
Террз поднял глаза, но вспыхнувшее в них негодование сменилось простым раздражением при виде искренней убежденности на лице Феннахара.
— Вы знакомы с болезнями вардрулов? — спросил он.
— Вовсе не знаком.
— В таком случае прошу больше меня не отвлекать. Моя магия — единственный шанс сохранить ей жизнь.
— Нет. Сейчас в ее распоряжении магия нынешнего главы ордена Избранных.
Террз сразу же понял, о чем речь.
— Вы принесли с собой?..
— Универсальное снадобье, изготовленное Джинзином Фарни.
Опустившись на колени у изголовья Четырнадцатой, Феннахар развязал мешок и среди множества предметов отыскал маленький флакон, из которого тут же вынул пробку.
— Постойте… Разве оно предназначено не только для людей? — усомнилась Верран. — Откуда нам знать, вдруг оно принесет вред Четырнадцатой?
— Дядя Джин называл его «универсальным», — парировал Феннахар. — Нам остается лишь надеяться, что мы верно истолковали сказанное им.
— Она умирает. Моя магия бессильна, — неохотно признал Террз.
Феннахар вопросительно взглянул на него и получил в ответ слабый кивок. Затем бережно приподнял Четырнадцатую за плечи и вылил ей в горло добрую половину содержимого флакона. Вардрулка судорожно проглотила жидкость, и Феннахар снова опустил ее на пол.
В течение нескольких минут ничего не происходило — она лежала бездыханная и неподвижная, — и Террз, казалось, с каждым мгновением старел. Но вот на глазах у притихших сородичей хиир Четырнадцатой стал медленно, очень медленно разгораться, и вот плоть занялась слабым свечением. Вардрулы приветствовали это превращение мелодичными криками, а Верран почувствовала, как на глаза у нее наворачиваются слезы. Даже с Террза и с того слетела маска напускной бесстрастности, уступив место выражению чуть ли не болезненного облегчения.
Возле погребальной заводи становилось все светлее — сияние хииров Змадрков усиливалось и достигло высшей степени в тот миг, когда Четырнадцатая очнулась и, увидев перед собой свою Будущность, отчетливо промолвила:
— Мне снились Предки, и я была среди них.
— Рано еще, — тихо сказал ей Террз. — Отдохни.
Она слабо пошевелила пальцами и погрузилась в безмятежный сон. Террз долго смотрел на возлюбленную, потом отыскал взглядом Хар-Феннахара, немного поразмыслив, вытянул вперед на уровне плеча жестко выпрямленную руку с чуть расставленными пальцами и, видя замешательство Феннахара, пояснил:
— Хочу пожать вам руку.
Глава 8
В окнах над кухмистерской Гру горел свет — свет настолько яркий, что невольно наводил на мысль, будто дерзкие жильцы второго этажа слишком уж уверены в своей неуязвимости. Поднимаясь по скрипучим ступенькам шаткой лестницы, ведущей прямо к входу в нужные ему апартаменты, Снивер Дил-Шоннет чувствовал, как любовно выпестованная им уверенность в себе начинает съеживаться. Во рту пересохло, ладони, наоборот увлажнились. Правое веко начало неудержимо подергиваться. Стоило ли так волноваться? Ведь он пришел сюда, чтобы устроить разнос не слишком расторопному наймиту. Головорез Вурм-Диднис, который не справился с порученным ему делом, заслуживал нагоняя. Исключительная безалаберность не делала ему чести и заставляла усомниться в его профессионализме. Диднис просто обязан принести извинения и гарантировать, что впредь подобное не повторится, в противном случае пусть возвращает мзду. Нет, так просто это ему с рук не сойдет! Пусть хорошенько попросит, прежде чем лорд Никто даст ему возможность исправиться.
Лорд Никто! Уж он-то мигом расставит все по своим местам! При этой мысли Снивер приободрился, и скрытое под маской лицо озарила улыбка. Маска утаивала от посторонних глаз не только не предназначенные для них чувства, но и безвольный подбородок. Эта маска, а также прикрывающая редеющие волосы широкополая шляпа, черный плащ, прибавляющий стати тщедушной фигуре, черные же кожаные сапоги и перчатки делали его неузнаваемым и, стало быть, свободным. Под сенью анонимности Снивер Дил-Шоннет преображался. Лорд Никто обладал смелостью, решительностью и мужеством, которых у Снивера Дил-Шоннета не было и в помине. Только в обличье отважного лорда презираемый и осмеиваемый всеми наследник герцога становился самим собой — непоколебимым, требовательным, отчаянным. С лордом Никто нельзя было не считаться. Так что пусть головорез трижды подумает!..
Снивер поднялся до верхней площадки и задержался, чтобы взглянуть на руки. Ни малейшей дрожи. Дыхание — ровнее не бывает. Недавнее волнение выдавало разве что едва заметно подрагивавшее правое веко. Сделав глубокий вздох, Снивер властно постучал в дверь.
— Кто там? — раздался голос Дидниса.
— Тот, кто нанял вас. Впустите меня сейчас же! — Снивер говорил куда более низким и уверенным голосом, чем обычно. Через секунду послышались шаги, и дверь открылась. На пороге стоял Яне Вурм-Диднис в изрядно потрепанном одеянии алого шелка, увешанный золочеными безделушками, с вплетенными в бороду нитками фальшивых рубинов. Он посмотрел на гостя без особого воодушевления, затем, выдержав небольшую паузу, освободил дверной проем, и Снивер снова оказался в знакомой квартире с обшарпанной золоченой мебелью и потрескавшимся хрусталем. За столом сидела Джоски и острием кинжала вырезала на его крышке собственные инициалы. Удостоив вошедшего долгим оценивающим взглядом, она невозмутимо вернулась к прерванному занятию. Та ловкость, с которой она орудовала ножом, невольно внушила Сниверу страх… Впрочем, этот страх мгновенно испарился, стоило только ему сказать себе, что Лорду Никто любые опасности нипочем.
Снивер молча прошел вперед, сел за стол, небрежно налил себе бокал вина, не торопясь выпил и только затем соизволил обратиться к хозяину.
— Итак, с поручением вы не справились — его милость жив.
— Поскольку вестей об ином исходе дела не поступало, я и сам пришел к такому же выводу, — без тени смущения парировал наемный убийца.
— Я вами недоволен.
— Увы, наша скорбная жизнь полна разочарований.
— Ваше легкомыслие по меньшей мере неуместно. — Сам того не осознавая, Снивер сложил руки в точности как кельдама Нуксия. — Я недоволен вами. Деньги вы получили, но дело не сделали. Разве это порядочно? Разве достойно? Неужели пренебрежение обязательствами в порядке вещей для представителя благородного рода, к коему вы себя столь настойчиво причисляете? Может быть, отпрыск Диднисов не столь безупречен, как мне говорили?
— Ни в коем случае! — воскликнул головорез.
— Так докажите!
— Дайте срок! Я при малейшей возможности… После того вечера, когда прогремел взрыв, герцог ни разу и носа не высунул из дворца, а мне туда второй раз соваться небезопасно.
— Небезопасно? Небезопасно! — Снивер позволил себе едко хмыкнуть. Пульс его участился, но на этот раз не от страха — от воодушевления, ведь именно он владел ситуацией. Янс Вурм-Диднис защищается, оправдывается, а он, Снивер Дил-Шоннет нападает. Вернее, нападает лорд Никто. Что за потрясающий персонаж это его второе «я»! — Выходит, лорд Никто нанял труса?
— Вовсе нет. Лорд Вурм-Диднис — прирожденный воин. Однако не стоит терять благоразумия…
— Благоразумие вряд ли к лицу людям вашего ремесла. Наемного убийцу ценят лишь за два качества — богатый опыт и безрассудную храбрость.
— Которые вместе не стоят и дакля, если им не сопутствуют хладнокровие, осмотрительность, здравомыслие.
— Довольно, Диднис! Все это пустые отговорки. Не желаю слушать! Вы выдаете себя за лучшего из лучших, хотя ваши, с позволения сказать, успехи посрамили бы даже неискушенного новичка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47