Я не буду торопиться, я буду вскармливать свою ненависть и презрение к нему до самой его смерти - буду им питаться, как паразит своим хозяином. Надеюсь, Лена не станет подчеркивать свою любовь ко мне за обедом. На сегодня все.
* 1 августа *
Пренеприятный субъект, просто-таки отвратительный. Я этому рад. Я побаивался, сейчас я это понимаю, что Джордж окажется милым и симпатичным малым, но все в порядке, слава богу, нет. Меня не будет мучить раскаяние, если я лишу его жизни.
Я понял это в ту же минуту, как только вошел в комнату, прежде чем он успел сказать хоть слово. Он стоял у камина и курил сигарету, и во всей его позе и манере держать сигарету, приподняв локоть, сказывалась натура человека самонадеянного и наглого, желающего доказать всем и каждому, что в своем доме именно он хозяин. Он стоял там, самодовольный и надутый, как петух на навозной куче, смерив меня надменным взглядом, прежде чем шагнул навстречу.
После того как меня познакомили с его женой и матерью, Джордж тут же вернулся к тому, о чем говорил до моего прихода, в чем сразу проявились его дурные манеры и отсутствие воспитания, хотя дало мне возможность изучить его. Я оценивал его, как палач, прикидывающий, как удобнее повесить свою жертву. Ему не понадобится высокая подставка, такой он крупный и плотный. У него большая голова со срезанным затылком и низким лбом, его псевдокавалерийские усики не скрывают толстые, как у негра, губы. Думаю, ему лет тридцать пять-тридцать шесть.
Я понимаю, что представленный мной портрет скорее смахивает на карикатуру. Вероятно, некоторые женщины - например, его жена - считают его очень интересным мужчиной. Безусловно, мое восприятие предвзято. Но на первое место во всем его облике проступала такая грубость и невежественность, что это вызывало отвращение в любом нормальном человеке.
Закончив свой монолог, он подчеркнуто посмотрел на свои часы.
- Опять опаздывают,- сказал он.
На его реплику никто не откликнулся.
- Ты говорила со слугами, Вай? С каждым днем они подают обед все позже.
- Да, дорогой,- сказала его жена, Вайолет Рэттери, которая была полинявшей, безвольной, жалкой в своей готовности всем услужить копией Лены.
- Гм,- пробурчал Джордж.- Кажется, они не очень-то обращают на тебя внимания. Придется, видно, мне самому с ними поговорить.
- Пожалуйста, дорогой, не делай этого,- взволнованно сказала его жена и покраснела, застенчиво улыбнувшись.- Не то они заявят об уходе.
Она поймала мой взгляд и снова болезненно вспыхнула.
Разумеется, она осмеливалась только на робкую просьбу. Но Джордж принадлежит к тому типу людей, чье хамство разворачивается во всю мощь, когда его окружают покорность и смирение. На самом деле это какой-то анахронизм: столь толстокожий, черствый и грубый характер был уместен в первобытный период развития человечества (а также во времена Елизаветы: из него мог получиться отважный капитан или надсмотрщик над рабами), но в цивилизованном обществе, где нет применения таким свойствам характера, за исключением войн, его грубая сила ограничивается третированием собственных домочадцев и становится только все более жестокой, не встречая сопротивления.
Поразительно, насколько ненависть обостряет умственное зрение. Мне казалось, что я уже знаю о Джордже больше, чем о людях, которых знал на протяжении многих лет. Я вежливо поглядывал на него и думал: "Вот человек, убивший Марти, который задавил его на своей машине, не оставив ему шанса выжить, человек, который положил конец жизни, стоящей десятка таких, как он сам, убил единственное дорогое для меня существо. Но ничего, Марти: его время тоже придет, и довольно скоро".
За ужином меня посадили рядом с Вайолет Рэттери, по левую руку от меня сидела старая миссис Рэттери, напротив - Лена. Я заметил, как Джордж несколько раз перевел взгляд с Лены на меня и обратно: очевидно, пытался оценить наши отношения. Я бы не назвал его ревнивцем, он слишком уверен в своей привлекательности, чтобы представить, что женщина может предпочесть ему другого, но он был явно озадачен тем, что понадобилось Лене от такого чудака, как Феликс Лейн. Он обращался с ней бесцеремонно и по-свойски, как будто был ее старшим братом.
"Джордж пытался ухаживать за мной",- сказала в тот вечер у меня на квартире Лена. Возможно, это только часть правды: слишком уж бесцеремонно он с ней обходился. В какой-то момент он сказал:
- Я вижу, Лена, тебя тоже соблазнили эти кудряшки, как у пуделя?- Он нагнулся и взъерошил ее волосы, с вызовом глядя на меня, и сказал: - Ох уж эти женщины, они настоящие рабы моды, не так ли, Лейн? Если какой-нибудь модельер-гомик из Парижа скажет, что последний крик моды - это лысая голова, они тут же все обреются наголо, верно?
Сидевшая слева от меня старая миссис Рэттери, от которой в равной степени несло нафталином и суровым осуждением, сказала:
- В дни моей юности волосы женщин считались огромным достоинством. Я рада, что прошла мода на эти короткие стрижки под мальчика, принятая в Итоне.
- Вы защищаете молодое поколение, мама? Куда же тогда катится мир?сказал Джордж.
- Думаю, молодое поколение в состоянии само защитить себя, во всяком случае некоторые его представители.- Миссис Рэттери смотрела прямо перед собой, но у меня создалось впечатление, что последняя часть ее замечания относилась к Вайолет, а также что она находила брак Джорджа неудачным, поскольку он взял себе в жены девушку более низкого происхождения - что вполне соответствовало истинному положению вещей,- и относилась к Вайолет и Лене со снисходительной терпимостью великосветской дамы. Словом, ее не назовешь милой старой леди.
После обеда женщины (как называл их Джордж) оставили нас с ним выпить портвейна. Было ясно, что он чувствовал себя неловко, не зная, как вести себя со мной, и прибегнул к обычному в этих случаях способу, начав с анекдота.
- Слышали этот про женщину из Йоркшира и органиста?- спросил он и доверительно придвинулся ко мне со своим стулом.
Я выслушал его, стараясь смеяться как можно искреннее. Затем последовали еще несколько старых анекдотов в том же роде. Считая, что этим он растопил лед отчуждения, он перешел к выпытыванию сведений обо мне самом. Слава богу, я уже наизусть затвердил легенду Феликса Лейна, так что мне не составило никакого труда посвятить Джорджа в его биографию.
- Лена сказала, вы пишете книги,- сказал он.
- Да, детективные рассказы.
Он заметно расслабился:
- А, эти ужастики. Это другое дело. Должен сказать, когда Лена сказала, что с ней приедет писатель, я немного встревожился. Думал, что вы из тех напыщенных ребят из Блумсбери. Не вижу для себя пользы в общении с ними. И выгодное это дело - писательство?
- Да, вполне. Разумеется, у меня есть еще и собственные средства. Но за каждую книгу я получаю что-то между тремястами и пятьюстами фунтами.
- Недурно, черт побери!- Он посмотрел на меня с некоторым уважением.Так ваши книжки - бестселлеры?
- Ну, не сказал бы. Просто более или менее имеют успех.
Он отвел взгляд в сторону, отпил портвейна и спросил со слишком нарочитым безразличием:
- Давно знакомы с Леной?
- Нет, кажется, около недели. Я задумал написать книжку о мире кино.
- Приятная девушка, такая веселая и общительная.
- Да, пикантная штучка,- сказал я опрометчиво.
Лицо Джорджа исказилось недоверчивостью, словно он внезапно заметил змею у себя за пазухой. Видимо, для него сальные анекдоты - это одно, а дерзкие замечания о его собственных "женщинах" - другое. Он предложил, очень чопорно, присоединиться к дамам.
Больше писать некогда. Уезжаем на прогулку в автомобиле с моей потенциальной жертвой и его семейством.
* 2 августа *
Когда вчера днем мы выходили из дома - Лена, Джордж, его сын Фил, школьник лет двенадцати, и я - могу поклясться, что Лена на секунду испуганно остановилась. Я снова и снова возвращаюсь к этой сцене, пытаясь четко осмыслить ее: все произошло так быстро, что в тот момент у меня не было времени осознать весь подтекст. С виду вроде ничего особенного и не было. Мы вышли на крыльцо, залитое солнечным светом. Лена на секунду остановилась и сказала:
- Та самая машина?
Джордж, который шел чуть сзади нее, сказал:
- Что ты имеешь в виду?
Мне послышалось или в самом деле в его тоне прозвучали едва заметные нотки угрозы?
Слегка смущенно Лена отвечала:
- У тебя та же самая старая машина?
- Мне это нравится - "та же старая"! Она не прошла еще и десяти тысяч миль. Ты что, думаешь, я миллионер?
Вся сцена могла иметь вполне невинный характер, вот в чем проблема. Мы уселись в машину: Джордж и Лена впереди, Фил на заднем сиденье рядом со мной. Фил захлопнул за собой дверцу, и Джордж резко обернулся и сердито воскликнул:
- Сколько раз тебе говорить, что нельзя так хлопать дверцами. Ты что, не в состоянии мягко закрыть ее?
- Извини, папа,- расстроенно сказал Фил.
Разумеется, Джордж мог быть в плохом настроении до того, как мы вышли, но я подозреваю, что его встревожило то, что сказала Лена - или на что она намекнула, и он отыгрывался на сыне.
Джордж определенно отлично и смело водит машину. Честно говоря, я не могу сказать, что вчера он был за рулем безрассудным, но он пробирался между густым потоком машин, как будто никто ему не мешал, как машина с мигалкой. На дороге нам повстречалась группа велосипедистов, занимавших в ряд все шоссе: он не прогнал их гудком, как я ожидал, но промчался прямо впритирку к ним и резко срезал угол перед ними, выкатив вперед - явно пытаясь напугать их или заставить столкнуться друг с другом. Как-то раз он спросил меня через плечо:
- Вам знакомы эти места, Лейн?
- Нет,- сказал я,- хотя я все время мечтаю вернуться сюда. Я родился в Сойер-Кроссе, знаете, это на противоположной границе округа.
- В самом деле? Очень милая деревенька. Мне как-то приходилось раз или два проезжать мимо.
Он здорово владел собой. Я наблюдал за ним сбоку: ничто не дрогнуло в его лице, когда я назвал место, где он сбил Марти. Смогу ли я его заставить выдать себя? Лена сидела неподвижно, сложив на коленях сцепленные ладони, и глядела прямо перед собой. Я многим рисковал, когда назвал свою деревню: это могло вызвать его подозрение или просто любопытство, и он мог навести справки и выяснил бы, что за последние пятьдесят лет в деревне не проживало семейство по фамилии Лейн. Когда мы выходили из машины, Лена избегала на меня смотреть: она хранила молчание последнюю четверть часа - после моего упоминания о Сойер-Кроссе,- и это было довольно необычно для нее; но вместе с тем и не являлось неопровержимым доказательством чего-либо.
Мы вышли, и я попросил Джорджа показать мне достоинства своей машины. Конечно, это было только предлогом получше ее рассмотреть. Она была в отличном состоянии, но мой неопытный взгляд не заметил каких-либо признаков, что крыло или бампер были заменены новыми. Но этого и нельзя было заметить спустя семь месяцев: след (как я надеюсь, мне удается избежать употребления этого штампа в своих детективах) простыл. Единственные улики остались в сознании Джорджа и Лены, а может, только Лены - допускаю, что Джордж уже совершенно забыл о том несчастном случае, не могу поверить, что такая мелочь, как случайный наезд на пешехода, способна надолго оставить болезненную царапину на его носорожьей коже.
Вопрос в том, как мне до этого добраться? И в настоящий момент есть еще более актуальный вопрос: под каким благовидным предлогом мне здесь задержаться? Лена собирается возвращаться в город уже завтра. Возможно, сегодня днем я найду для этого возможность: предполагается, что мы будем играть в теннис на площадке у Рэттери.
* 3 августа *
Ну вот, все и устроилось. Я остаюсь здесь на месяц - можно сказать, по приглашению Джорджа,- что меня вполне устраивает. Но лучше все по порядку.
Когда я пришел на корт, еще никто из приглашенных не появился, поэтому Джордж предложил, чтобы мы с ним сыграли против Лены и Фила. Мы немного подождали, после чего Джордж начал громко звать Фила, который был где-то в доме. На его раздраженный крик выбежала Вайолет, отозвала Джорджа в сторонку, и я слышал обрывок фразы, которую она прошептала ему, что-то вроде "не хочет играть".
- Да что с ним такое?- воскликнул Джордж.- Не знаю, что с ним творится в последнее время. Не хочет играть? Пойди и скажи ему, что он обязан играть, черт возьми! Нечего ему торчать наверху! Я никогда...
- Джордж, дорогой, он немного расстроен. Понимаешь, сегодня утром ты обошелся с ним слишком грубо из-за его табеля.
- Дорогая моя девочка, не мели чушь! Парень совершенно распустился в этом семестре: Каррузерс сказал, что он очень способный, но, если не приложит все силы, на будущий год он не сможет заниматься регби. Ты что, не хочешь, чтобы он получил образование?
- Конечно хочу, дорогой, но...
Тогда кто-то же должен как следует его встряхнуть. Я не желаю, чтобы он проводил время в школе в каких-то идиотских мечтаниях и тратил попусту мои деньги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31