Придется объяснять, что такое живое существо, что с ходу, да и не сходу не объяснишь даже себе. А что такое крылья? В данном случае рассказ вовлекал бы в себя все новые и новые объекты, которые также необходимо было как-то объяснять. Как много вещей мы назвали и пользуемся только их именами, по сути, совершенно не понимая, о чем речь.
Спасибо вам, Кирилл».
Было хорошо заметно, как тяжело Силе общаться и вообще находится в нашем мире. Каждое слово давалось ей с трудом, временами она не справлялась с речью и переходила на невнятное бормотание. Смотрела прямо перед собой и мне кажется, так и не смогла сфокусировать взгляд. Даже когда мы заговорили о моем имени, она не повернула голову, наверное, она этого не умела.
Кире, после прихода Силы в наш мир, стало немного лучше, но все равно, нам было очень сложно. Кира злилась на меня, на себя, на всех вокруг. Сама из-за этого переживала, но совладать с собой могла далеко не всегда. Я, видя, какие тайфуны и торнадо у нее внутри, старался, как мог сглаживать возникавшие ситуации, беречь и лелеять Киру.
«Здравствуй, Кирилл. Разговор у тебя получается вялый. Не зацикливайся на своих вопросах, а главное – на желании получить какие-то определенные ответы. Болтай с ней. На вопросы типа последнего правду отвечать не надо, хотя бы потому, что она ее просто не поймет. Ей можно сказать, например, не мог, не хотел, не было возможности. Она не будет докапываться, как женщина обычно это делает. Ей не интересны причины. Ей интересны факты. Думаю, ты со временем сможешь через нее связаться с собой. Но не торопись. И не забывай делать упражнения.
И говори с ней как можно ласковее. Насколько я тебя вижу, ты не очень умеешь говорить о любви. С ней можно. Вернее, на ней можно учиться. А потом, может, и Кие что-нибудь обломится, когда научишься. Хе-Хе. Шутка. Но в каждой шутке есть доля… Ее нужно убедить, что все, что ты делаешь, в том числе и с этим ребенком, ты делаешь из-за любви к ней. Может, она со временем угомонится. Хотя пока вибрирует с завидным постоянством. Как вы там еще не задохнулись в этом чертовом облаке, ума не приложу. Муслим».
Кира заехала ко мне в офис. Мы позанимались английским и поспешили на концерт в культурный центр «Дом», теперь именующийся клубом. Концерт был очень даже неплохим. Слушали «Ватагу». Название группы не соответствует содержанию. На самом деле это музыка, основанная на фольклоре, стиль New Age. Группа из Петрозаводска. Мы их увидели в первый раз, когда они выступали на разогреве «Хуун – Ху-ур – Ту», и я специально отслеживал их выступления. И вот вроде бы радостное событие, посещение концерта – вылилось в скандал. Кире не понравился зал, публика, даже ее собственная одежда вдруг потеряла привлекательность. Я уж не говорю о себе. Все делал не так, не вовремя, короче, лучше меня вообще бы не было. Впрочем концерт, который начался почти на час позже, чем было обещано, ей понравился и немного остудил ее пыл. Снег и непогода завершили этот процесс. Но они же и породили новый. Пока добежали до машины, Кира превратилась в орущую сосульку. И вскоре возмущение погодой превратилось в возмущение мной. Я старался рулить молча, не нагнетая, хотя это было сложно. Кира потеряла контроль… То, что она говорила, было очень больно, но главное, она вся так была пропитана негативными эмоциями, которыми целилась в меня, так, что мое тело вяло и, вероятно, оставалось уже совсем недолго до его полного уничтожения. Я держался памятником, старался не отвечать, не изменять мимику лица и свое внутреннее состояние. Поглощал, сколько мог того, что излучала Кира. Мы еще заехали в магазин за продуктами. Там тайфун породил торнадо, сметающий все на своем пути. Да, это был настоящий, качественный скандал. Жалко зрителей было немного в этот поздний вечер. Меня ломило в локтях, как перед сердечным приступом. Но все же кое-как мы добрались домой. Как только мы сняли куртки, я усадил Киру на диван и дал в руки шар.
– Это что еще за народное творчество?
– Кирочка, а ты подуй в дырочку, и все поймешь сама, ты же у меня умная. И смотри внимательно на шарик.
– Не буду. – Она отбросила шар. Такого поворота я не ожидал. И очень зря. Надо было. Я в растерянности замер, не зная, что делать. Кира ушла на кухню и начала чем-то там греметь. Я откинулся на спинку дивана и закрыл глаза. Внутри болело. Что же я сижу? Нужно, по крайней мере, убрать шар. Я открыл глаза. Кира стояла в дверях и вертела шар в руках. Потом осторожно стала дуть. Любопытство взяло верх. Я вскочил, чтобы ее поддержать. И очень вовремя. Она обмякла и закрыла глаза. А открыла их Сила. Я посадил ее на диван, сам сел рядом. На этот раз ее было не узнать. Говорила намного увереннее и вполне разборчиво. Голос изменился, из спокойного, машинного он превратился в тонкий детский голосок. Она смогла повернуть голову в мою сторону и даже улыбнуться.
– Спасибо что ты меня позвал, будешь со мной разговаривать?
– Привет. – Я тоже улыбался. – Конечно, буду, и еще покажу тебе что-то интересное.
– Ты красивый. Привет, привеееееет. – Она постаралась сделать движение в мою сторону, но тело не сдвинулось с места, получился легкий кивок головой с желанием в глазах.
– Да нет. Я не очень красивый. И вообще, я уже старый. – Почему-то сказал я. И сам, испугавшись того, что сказал, ведь старым себя не считал никогда, даже в неприятные минуты, добавил:
– Мне 37 лет. – Можно подумать она понимает, что такое 37 лет. А, может, и понимает?
– Ты вееееееечный. Вечный не может быть старым. – Сила обводила глазами комнату.
– Здесь очень интересно, столько всяких элементов. А мы где? У вас такой маленький мир?
– Нет, просто мы находимся в квартире, а мир у нас большой. – Я посмотрел на часы, засекая двадцать минут, которые были выделены для общения.
– Что это у тебя? – заметив мое движение, она показала глазами на часы.
– Это часы. Они показывают время.
– Они показывают 37 лет?
– Нет, они показывают не тридцать семь лет, они показывают… Ничего они, впрочем, толком не показывают, так, циклы и служат для синхронизации действий людей между собой, а ко времени они имеют… Косвенное отношение. – Ну и сказал… Сам не понял, что…
Сила сидела, не шевелясь, а только крутила головой, рассматривая все вокруг. Остановила взгляд на светящейся люстре.
– Это квартира?
– Нет, это люстра.
– Люстра – не квартира?
– Хм, нет… Люстра находится в квартире.
– А квартира что? А это что? – опустив голову, посмотрела на правую руку, потом на левую, потом снова на правую, как-то неестественно подняла ее и замерла с гримасой мучительной внутренней работы. Результатом работы оказалось то, что она смогла указательным пальцем указать на мебельную стенку. – О-о-о, – она вытянула губы, произнося восклицание на длительном выдохе.
– Так показывают? – она даже засветилась от радости, что это у нее получилось.
– Это мебель. Мебель тоже находится в квартире. А как ты узнала, как нужно показывать?
– Правда я молодец, я, знаешь, какая умная и быстрая. Я у Нее прочитала, у Нее это сверху лежит. – Она поднесла руку к голове и постучала пальцем по виску. Потом опять показала рукой на мебель.
– Это мебель, не квартира. Мебель – не квартира, – она отрицательно покачала головой и победоносно посмотрела на меня.
– И это не квартира, это люстра, – указав с явным удовольствием снова на люстру.
– А что квартира?
– Ну… квартира – это стены. – Я обвел руками вокруг. Было очень странно все это ей объяснять и показывать. Я чувствовал себя экскурсоводом в детском саду. Хорошо, что она пока не вспоминала о цветке-ребенке, а я тоже немного отвлекся от напряжения, которое только что испытывал с Кирой.
– Стены – это квартира, – подытожила Сила. – Это твои стены. Ты можешь делать с ними что хочешь. Правильно?
Ну и задачка.
– Не совсем правильно. «Стены-квартира» вроде мои, а вот делать с ними, что хочу, я не могу. Вернее могу, но не все. – Я и сам чувствовал, что несу чушь, но слишком непростые были вопросы. Мы действительно часто называем своим то, что на самом деле не совсем наше – в широком понимании этого слова.
– Ну, ты все равно молодец, хорошо, что ты сделал этот мир. Ты же его сделал, чтобы меня развеселить, чтобы мне было не скучно? И скрывал от меня. – Сила повернулась ко мне, и поскольку я был совсем близко, заглянула мне в левый глаз, внимательно вглядываясь в зрачок, помахала рукой. – Эй-эй, я здесь, привеееееет.
– Кому это ты машешь?
Она хотела ответить и уже даже открыла рот, но ничего не сказала, а на ее лице отразилась беспомощность и растерянность, притом это выражение было настолько непосредственным, что я улыбнулся.
– Ой, а я не помню. Я забыла, откуда ты меня вызвал. Оно так далеко-далеко у меня в памяти, что я не могу его достать. Как будто… – Передо мной сидела Кира, но уже с лицом не ВЛКа, а ребенка, который потерялся и не может вспомнить название улицы и фамилию родителей. После долгих секунд молчания Сила задумчиво произнесла: – Чтобы вспомнить, мне нужно вернуться… Но тогда, я, наверное, забуду то, что я была здесь. – Она хмыкнула, но уже не столь растерянно. – Ничего, это не страшно, я смогу вспомнить, я не знаю, откуда я знаю, но я знаю точно, что я умею это делать, вспоминать то, что было в разных состояниях… Только сейчас почему-то не могу…
Двадцать минут пролетели как секунда. Я вернул Киру.
– Что это мы тут сидим? Я есть хочу. Чего развалился? – она пнула меня. – Пойдем на кухню. – И совсем уже ласково прибавила: – Извини меня. Я себя плохо вела… Не знаю, что на меня нашло. – Она хитро на меня посмотрела. – Я компенсирую…
– Я не сержусь. Я люблю тебя даже когда на тебя находит…
Хорошего настроения у Киры хватило до утра. Утром, проснувшись, она снова постаралась взять вчерашнюю ноту, но я не говоря ни слова, посадил ее на диван и дал шар.
– Это что еще за народное творчество? – повторила Кира вчерашнюю фразу, отчего у меня по коже прошел озноб. Было ясно, что она ничего не помнит. Замечательно, но жутко с непривычки.
На этот раз я промолчал, дожидаясь, когда заработает природное любопытство. И оно опять не подвело. Как только Кира, загипнотизированная шаром, замерла, я сказал:
– Дунь в дырочку.
– Привеееееет. Будем разговаривать?
– Привет. Конечно, будем, и будет делать еще много интересного.
– На чем это мы остановились? Ты чего молчишь? А что это на тебе? Этого не было… – Она как будто чего-то испугалась и попыталась отстраниться от меня.
– На мне другая одежда. Но я тот же самый. – Я протянул ей руку. Она осторожно до меня дотронулась и сразу отдернула свою ладонь.
– Здесь прошло время. Около двенадцати часов.
– Это сколько?
– Это немного, но я успел раздеться, поспать, одеться и позавтракать. – Вся она превратилась в большой напряженный вопросительный знак, силившийся понять. Объяснять все это было бесполезно – разберется по ходу. Чтобы пресечь поток бесконечных вопросов, я сказал:
– Пойдем, я покажу тебе кухню. Хочешь?
– Хочу, а кухня это что?
– Кухня… Это такая маленькая комната… Она находится внутри квартиры… И в ней едят, вот, – я с трудом сформулировал определение кухни.
– А здесь тоже часть квартиры. Называется комната.
– Ясно. Кухня подмножество квартиры и комната подмножество квартиры. Но на кухне можно есть, а в комнате НЕЛЬЗЯ. – Сила отрицательно покачала головой.
– Хм, ну не совсем так, но близко. В комнате тоже можно есть, но чаще едят на кухне. Я именно там завтракал.
– Комната становится кухней, если там едят и завтракают, а кухня комнатой, если там НЕ едят и не завтракают? – Сила снова покачала головой.
Я подумал, что ответить, и ничего толкового не придумав, сказал:
– Да. Ты кушать хочешь? Знаешь, что это такое?
– Сейчас посмотрю, – внутреннее напряжение отразилось на ее лице. – Да. Кушать приятно. Она любит кушать. Есть. Ты говоришь кушать. Она называет это «есть». Я тоже хочу попробовать.
– Ну тогда пойдем, – я протянул руку, помогая Силе встать.
– Что мне делать? – она беспомощно смотрела на меня.
– Давай сюда свои ручки и вставай на ноги.
– На какие ноги? У меня много ног… – Сила не двигалась и осматривала свои поджатые ноги.
– Ну и сколько у тебя ног? Считай.
– У меня шесть ног.
Я хмыкнул от неожиданности. Она растерянно продолжала:
– Раз, – она показала на бедро правой ноги, – два – на голень, – три – тыкнула пальцем в стопу. – Четыре, пять, шесть, – продолжила считать аналогичным образом, указывая на левую ногу.
– М-да. Ну ты молодец, круто завернула. Шесть ног, хотя доля истины в этом есть. Ну да ладно, посмотри на меня. Видишь, как я стою, попробуй так же встать. То, что слева, – я провел по ноге от таза до стопы, – одна нога. То, что справа – вторая нога. Итого у нас две ноги. Понятно?
– Как же так, они такие разные, шесть ног, а ты называешь их только двумя.
Последовали гримасы, видимо сопровождавшиеся внутренними усилиями.
– Я не могу встать, они меня не слушаются.
Я взял Силу под мышки, и аккуратно поставил на ноги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45