А потом, если только сумею говорить достаточно быстро и убедительно, он, быть может, и выслушает меня.
Я пошел вправо от парадной двери, туда, где дорога огибает угол дома.
Миновав сверкающий серый «линкольн» и бурые пристройки, похожие на груду ящиков, я наконец обошел последний угол и оказался на задах фермы, где асфальтированная дорога превращалась во внушительных размеров площадку, похожую на черный пруд и служившую стоянкой. Грязно-рыжий покосившийся сарай соседствовал с приземистым алюминиевым гаражом на четыре машины, и им обоим было неловко от этого соседства. Дальше за площадкой тянулся просторный внутренний двор, выложенный разноцветным сланцем и заставленный трубчатой дачной мебелью, зеленой и желтой. Людей я не видел.
Мое внимание привлекла дверь рядом с углом дома. Я подошел к ней, открыл и оказался в прихожей, где висели пальто, шляпы, куртки и свитера прямо на гвоздях, вбитых в стены слева и справа от входа. На полу рядом стояли галоши и резиновые сапоги, в углу к стене была прислонена лопата для снега.
Я стоял и раздумывал о научной фантастике. Прежде чем начать заправлять баром, я провел часть своих праздных деньков лежа на спине и читая фантастику. Есть один рассказ, который разные авторы переделывали всяк на свой лад и который мне всегда нравился. Речь в нем шла о молодом человеке, жившем в каком-то обществе будущего и испытавшем множество опасных приключений; за ним гонялись какие-то таинственные личности, его жизнь не раз подвергалась опасности по милости некой загадочной организации, всегда державшейся в тени, а в конце рассказа выяснилось, что никто, в общем-то, и не желал этому юноше зла, а все его передряги были чем-то вроде проверки на годность в члены этой загадочной организации. Разумеется, молодой человек всякий раз оказывался годен.
Открывая дверь дома, я вспомнил все эти вариации и вдруг в приливе фантазерства вообразил себе, что здесь, внутри, стоят дядя Эл, господин Агрикола, патрульный Циккатта, Арти Декстер, Хло и двое из черной машины.
Сейчас они поздравят меня, я выдержал испытание на ура и стал членом организации.
Но что же я обнаружил за этой дверью в действительности? Галоши и фуфайки, вот что.
Тайные организации будущего, может, и станут пугать народ понарошку, забавы ради. Но в том обществе, в котором живем мы с вами, они угрожают людям на полном серьезе и никак иначе.
Ну ладно. Вот вторая дверь. Прямо передо мной. Я открыл ее и попал в просторную старую деревенскую кухню, набитую большими, новыми и вполне городскими механизмами. Как и все остальные здешние места, кухня была безлюдна. Я пересек ее, подошел к открытой двустворчатой двери, поднялся на цыпочки и двинулся по коридору.
Тут я наконец кое-кого встретил. В комнате справа от коридора сидели за столом три человека, занятые беседой. Негритянка размером с аэростат, очевидно, была кухаркой; белокурый красноносый, облаченный в серую ливрею, скорее всего шофер, а коренастый детина в белой рубахе со сломанным носом и пистолетом в наплечной кобуре, судя по всему, человек, с которым мне сейчас (да и не только сейчас) меньше всего хотелось бы встретиться.
Разговор шел о прогрессивном подоходном налоге, и все трое, похоже, были настроены против него. Я не стал задерживаться и выслушивать, какие беды он им приносит. Никто из этих троих не смотрел в мою сторону, и я прошмыгнул мимо двери, будто любовник во французском постельном фарсе, после чего пошел дальше по коридору.
Впереди кто-то, отвратительно фальшивя, наяривал на пианино. Я прошел еще несколько шагов. В комнатах слева и справа никого не было. Звуки музыки доносились из-за двойных раздвижных дверей, половинки которых не сходились.
Я прижался к двери и, заглянув в щелку, увидел девушку в пышном розовом наряде. Она сидела за пианино, залитая солнечным светом, и музицировала; ее проворные пальчики так и бегали по клавишам. Ее длинные желтовато-золотистые волосы ниспадали тонкими волнистыми прядями и были похожи на пожелтевший от солнечных лучей туман. Миловидное личико навело меня на мысль о поздравительной открытке, и мне показалось, что глаза у девушки голубые, хотя толком разглядеть их я не мог. Она была изящна — с хрупкими руками и тонкой талией, с длинными стройными ножками, заканчивавшимися породистыми щиколотками и маленькими ступнями в розовых бальных туфельках, нажимавших на педали инструмента. Лет ей было, наверное, восемнадцать или девятнадцать, и она являла собой ну просто невообразимо милое зрелище, а судя по мечтательному выражению лица, девушка грезила не иначе как о Скарлете.
Я отвернулся. Хоть мне и была видна лишь узкая полоска комнаты, выражение лица девушки свидетельствовало о том, что она там одна.
Слева от меня была лестница, ведущая наверх. Я был уверен, что заглянул еще не во все комнаты первого этажа, но мне не было известно их расположение. Проще всего было продолжать поиски наверху, и я решил поступить именно так.
И сразу же сорвал куш. Покрытая пестрым ковриком лестница вела в другой коридор, в правой стене которого была слегка приоткрытая дверь. Я заглянул в щелку и увидел кабинет, заставленный книжными шкафами. Тут был и письменный стол, и кожаный диван, и бар, и шкафчик с картотечными ящиками. Сидевший за столом утомленный человек смотрел на дверь горящими глазами, но ничего не видел, поскольку был погружен в глубокие раздумья. Наверное, это и был Фермер Агрикола. Коренастый, толстощекий, лет пятидесяти с небольшим, надменный, как и всякий человек, наделенный богатством и властью. Скорее всего это и был хозяин дома.
Я отпрянул, прежде чем он успел заметить меня, и принялся собираться с мыслями и набираться храбрости. И того, и другого было совсем мало, но я все же попытался возвести из них шаткое сооружение, призванное в отсутствие характера стать мне опорой. Я простоял в коридоре три или четыре минуты, бесшумно набирая в грудь побольше воздуха и так же бесшумно выдыхая его. До меня доносились мерзкие звуки, извлекаемые из пианино милой девушкой. В конце концов я заставил себя пошевелиться, двинулся вперед, толчком распахнул дверь и, чеканным шагом войдя в кабинет, остановился прямо в той точке, куда был устремлен сердитый взгляд хозяина дома.
— Мистер Агрикола, — затараторил я, — меня зовут Чарли Пул, и я должен поговорить с вами, потому что вы совершаете ужасную ошибку.
Он не шелохнулся. На лице его не было и тени удивления. Он просто сердито смотрел на меня, будто я стоял тут уже несколько часов, и это начинало ему надоедать.
Или он с первой минуты знал, что я здесь. Может, у меня за спиной сейчас стоит человек, ждущий только кивка его массивной головы?
— Мистер Агрикола, — повторил я и быстро повернул собственную голову.
Но за спиной никого не было, и я опять взглянул на хозяина. — Мне надо поговорить с вами, мистер Агрикола.
Никакой реакции.
В мозгу у меня зашевелилось подозрение. Жуткое подозрение.
— Мистер Агрикола? — позвал я.
Потом пошел вперед, пересек комнату. Агрикола не следил за мной глазами. Он по-прежнему сердито смотрел на дверь.
По спине у меня побежали мурашки, и холод тут был совсем ни при чем. Я даже начал слегка клацать зубами.
— Мистер... — проговорил я. — Мистер...
Комната была освещена довольно тускло. Даже весьма тускло. Толстые шторы на окнах задерживали почти все солнечные лучи, превращая яркое золото в бледную бронзу, а остатки света, казалось, поглощала тяжелая и громоздкая мебель, составлявшая убранство кабинета. Лишь устремленные на дверь глаза Агриколы грозно поблескивали в полумраке Я обошел стол, приблизился к Агриколе и увидел, что рукоятка ножа, торчавшего у него в спине, зацепилась за спинку кресла, не давая телу упасть. Создавалось впечатление, что Агрикола стоял возле стола, когда его пырнули, после чего он рухнул в кресло и повис на зацепившейся за спинку рукоятке ножа в последнем припадке бессильной ярости.
Это был первый труп, который я видел не по телевизору. Поэтому не знаю, долго ли я простоял возле него, завороженный, будто птичка, глядящая на змею, видом ножа, пронзившего в поддерживавшего тело. Знаю только, что даже не шелохнулся, когда от двери донеслось:
— Эй!
Потом я вздрогнул, очнулся и, повернув голову, увидел, как человек со сломанным носом вытаскивает из кобуры пистолет. Я поднял руки повыше и сказал.
— Не стреляйте.
Человек прицелился в меня, но стрелять не стал, а вместо этого заявил:
— Он у меня на мушке, мистер Агрикола.
— Уф-ф-ф, — вздохнул я, не зная, как бы поосторожней сообщить ему новость.
Но никакого сообщения не понадобилось. Этот кривоносый, конечно же, разбирался в покойниках куда лучше меня. Во всяком случае, ему понадобилось гораздо меньше времени, чтобы уразуметь, что один из них находится в этой комнате.
— Ого! — произнес он и добавил:
— Ну что ж, приятель...
— Это не я! — вскричал я.
И зря старался.
* * *
— Не шевелись, — велел кривоносый. Его пистолет, казалось, призывал меня к тому же.
Я не шевелился. Я стоял на месте, подняв руки над головой, и гадал, что же теперь будет. Руки мои почти сразу устали, да и кривоносый вовсе не просил меня их поднимать, но я не хотел искушать судьбу. Поэтому просто стоял, потел и улыбался, будто наглядное пособие на лекции Дейла Карнеги.
Кривоносый отступил на несколько шагов и оказался за дверью, в коридоре. Не сводя с меня глаз, он позвал:
— Тим! Эй, Тим!
Откуда-то сразу донесся ответный клич, прозвучавший с вопросительной интонацией.
— Поднимись-ка на минутку! — крикнул кривоносый.
Я услышал скрежет раздвижных дверей внизу, а потом — чистый прекрасный голосок:
— Кларенс, что там у вас случилось?
Кривоносый, родители которого, похоже, были никудышными провидцами, если нарекли его Кларенсом, закричал в ответ:
— Все в порядке, мисс Алтея, ничего не случилось.
Кто-то тяжело затопал по покрытым ковром ступеням лестницы. Я надеялся, что это шаги Тима, а не мисс Алтеи: милым юным девушкам не пристало так топать.
Да, это был Тим, белокурый красноносый шофер. Теперь, после подъема по лестнице, он стал еще и краснощеким, но румянец вмиг сошел с его лица и даже с кончика носа, едва он увидел своего работодателя.
— Господи, что случилось? — проговорил Тим.
— Этот птенчик убил мистера Агриколу, — ответил Кларенс.
Я покачал головой, не опуская рук, и сказал:
— Когда я вошел, он уже был мертвый.
— Господи, — пробормотал Тим.
— Так дело не пойдет, — сказал мне Кларенс. — Его мог уделать только ты.
— Нет. Правда, нет.
Кларенс покачал головой с таким видом, будто сожалел о моей умственной отсталости.
— В доме больше никого нет, — сказал он. — Только я, Тим, кухарка Руби и мисс Алтея. И все мы были внизу.
— А эти двое в черной машине? — ответил я. — Она только что отъехала.
Может, они его и убили?
Кларенс опять покачал головой.
— Сейчас я тебе докажу, что так дело не пойдет, — заявил он. — Как ты ни старайся, ничего не получится. Мистер Агрикола спустился вниз вместе с теми двумя парнями, а после их отъезда опять поднялся к себе. Мы все это видели.
Тим, так и не оправившийся от потрясения, вдруг вздрогнул и, кивнув, сказал:
— Совершенно верно. Он подходил к двери комнаты, в которой мы сидели.
Все трое.
— Стало быть, это твоих рук дело, — подытожил Кларенс.
Я-то знал, что это не моих рук дело, однако слова Кларенса звучали очень убедительно.
— Почем вы знаете, что в доме больше никого нет? — спросил я. — Если я сумел сюда проникнуть, почему этого не могли сделать другие люди?
— Ну-ну, — обронил Кларенс.
Внезапно в дверях появилась мисс Алтея.
— Что случилось? — спросила она. — В чем дело? Кларенс? Папа?
Я оказался прав: глаза были синие. Кроме того, сейчас они были вытаращены.
Из всех людей, живущих на Земле, именно мисс Алтею мне больше всего хотелось убедить а своей невиновности. Стараясь говорить как можно искренне и проникновеннее, я сказал ей:
— Это не моих рук дело.
Тим и Кларенс тем временем пытались выставить ее вон из комнаты, но девушка отказывалась уходить.
— Папа! Папа! — воскликнула она, глаза ее при этом раскрывались все шире и шире.
— Руби! — взревел Кларенс. — Поднимись и забери мисс Алтею!
В этот миг мисс Алтея вскрикнула и упала в обморок.
Я по-прежнему знал, что никого не убивал, но не мог избавиться от ощущения, что именно я каким-то образом стал причиной всех этих неприятностей и треволнений, из-за которых чувствовал себя вконец растерянным и вообще по-дурацки. Я стоял с затекшими руками и страдальческой миной, и меня переполняло отчаянное желание очутиться где-нибудь подальше отсюда.
Я бы даже согласился попасть на заднее сиденье той черной машины, если бы мог такой ценой выбраться из этого дома.
Минуты две или три в комнате продолжалась суматошная возня. Тим поволок мисс Алтею прочь. Появилась Руби, но тотчас убежала приводить мисс Алтею в чувство. Потом вернулся Тим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
Я пошел вправо от парадной двери, туда, где дорога огибает угол дома.
Миновав сверкающий серый «линкольн» и бурые пристройки, похожие на груду ящиков, я наконец обошел последний угол и оказался на задах фермы, где асфальтированная дорога превращалась во внушительных размеров площадку, похожую на черный пруд и служившую стоянкой. Грязно-рыжий покосившийся сарай соседствовал с приземистым алюминиевым гаражом на четыре машины, и им обоим было неловко от этого соседства. Дальше за площадкой тянулся просторный внутренний двор, выложенный разноцветным сланцем и заставленный трубчатой дачной мебелью, зеленой и желтой. Людей я не видел.
Мое внимание привлекла дверь рядом с углом дома. Я подошел к ней, открыл и оказался в прихожей, где висели пальто, шляпы, куртки и свитера прямо на гвоздях, вбитых в стены слева и справа от входа. На полу рядом стояли галоши и резиновые сапоги, в углу к стене была прислонена лопата для снега.
Я стоял и раздумывал о научной фантастике. Прежде чем начать заправлять баром, я провел часть своих праздных деньков лежа на спине и читая фантастику. Есть один рассказ, который разные авторы переделывали всяк на свой лад и который мне всегда нравился. Речь в нем шла о молодом человеке, жившем в каком-то обществе будущего и испытавшем множество опасных приключений; за ним гонялись какие-то таинственные личности, его жизнь не раз подвергалась опасности по милости некой загадочной организации, всегда державшейся в тени, а в конце рассказа выяснилось, что никто, в общем-то, и не желал этому юноше зла, а все его передряги были чем-то вроде проверки на годность в члены этой загадочной организации. Разумеется, молодой человек всякий раз оказывался годен.
Открывая дверь дома, я вспомнил все эти вариации и вдруг в приливе фантазерства вообразил себе, что здесь, внутри, стоят дядя Эл, господин Агрикола, патрульный Циккатта, Арти Декстер, Хло и двое из черной машины.
Сейчас они поздравят меня, я выдержал испытание на ура и стал членом организации.
Но что же я обнаружил за этой дверью в действительности? Галоши и фуфайки, вот что.
Тайные организации будущего, может, и станут пугать народ понарошку, забавы ради. Но в том обществе, в котором живем мы с вами, они угрожают людям на полном серьезе и никак иначе.
Ну ладно. Вот вторая дверь. Прямо передо мной. Я открыл ее и попал в просторную старую деревенскую кухню, набитую большими, новыми и вполне городскими механизмами. Как и все остальные здешние места, кухня была безлюдна. Я пересек ее, подошел к открытой двустворчатой двери, поднялся на цыпочки и двинулся по коридору.
Тут я наконец кое-кого встретил. В комнате справа от коридора сидели за столом три человека, занятые беседой. Негритянка размером с аэростат, очевидно, была кухаркой; белокурый красноносый, облаченный в серую ливрею, скорее всего шофер, а коренастый детина в белой рубахе со сломанным носом и пистолетом в наплечной кобуре, судя по всему, человек, с которым мне сейчас (да и не только сейчас) меньше всего хотелось бы встретиться.
Разговор шел о прогрессивном подоходном налоге, и все трое, похоже, были настроены против него. Я не стал задерживаться и выслушивать, какие беды он им приносит. Никто из этих троих не смотрел в мою сторону, и я прошмыгнул мимо двери, будто любовник во французском постельном фарсе, после чего пошел дальше по коридору.
Впереди кто-то, отвратительно фальшивя, наяривал на пианино. Я прошел еще несколько шагов. В комнатах слева и справа никого не было. Звуки музыки доносились из-за двойных раздвижных дверей, половинки которых не сходились.
Я прижался к двери и, заглянув в щелку, увидел девушку в пышном розовом наряде. Она сидела за пианино, залитая солнечным светом, и музицировала; ее проворные пальчики так и бегали по клавишам. Ее длинные желтовато-золотистые волосы ниспадали тонкими волнистыми прядями и были похожи на пожелтевший от солнечных лучей туман. Миловидное личико навело меня на мысль о поздравительной открытке, и мне показалось, что глаза у девушки голубые, хотя толком разглядеть их я не мог. Она была изящна — с хрупкими руками и тонкой талией, с длинными стройными ножками, заканчивавшимися породистыми щиколотками и маленькими ступнями в розовых бальных туфельках, нажимавших на педали инструмента. Лет ей было, наверное, восемнадцать или девятнадцать, и она являла собой ну просто невообразимо милое зрелище, а судя по мечтательному выражению лица, девушка грезила не иначе как о Скарлете.
Я отвернулся. Хоть мне и была видна лишь узкая полоска комнаты, выражение лица девушки свидетельствовало о том, что она там одна.
Слева от меня была лестница, ведущая наверх. Я был уверен, что заглянул еще не во все комнаты первого этажа, но мне не было известно их расположение. Проще всего было продолжать поиски наверху, и я решил поступить именно так.
И сразу же сорвал куш. Покрытая пестрым ковриком лестница вела в другой коридор, в правой стене которого была слегка приоткрытая дверь. Я заглянул в щелку и увидел кабинет, заставленный книжными шкафами. Тут был и письменный стол, и кожаный диван, и бар, и шкафчик с картотечными ящиками. Сидевший за столом утомленный человек смотрел на дверь горящими глазами, но ничего не видел, поскольку был погружен в глубокие раздумья. Наверное, это и был Фермер Агрикола. Коренастый, толстощекий, лет пятидесяти с небольшим, надменный, как и всякий человек, наделенный богатством и властью. Скорее всего это и был хозяин дома.
Я отпрянул, прежде чем он успел заметить меня, и принялся собираться с мыслями и набираться храбрости. И того, и другого было совсем мало, но я все же попытался возвести из них шаткое сооружение, призванное в отсутствие характера стать мне опорой. Я простоял в коридоре три или четыре минуты, бесшумно набирая в грудь побольше воздуха и так же бесшумно выдыхая его. До меня доносились мерзкие звуки, извлекаемые из пианино милой девушкой. В конце концов я заставил себя пошевелиться, двинулся вперед, толчком распахнул дверь и, чеканным шагом войдя в кабинет, остановился прямо в той точке, куда был устремлен сердитый взгляд хозяина дома.
— Мистер Агрикола, — затараторил я, — меня зовут Чарли Пул, и я должен поговорить с вами, потому что вы совершаете ужасную ошибку.
Он не шелохнулся. На лице его не было и тени удивления. Он просто сердито смотрел на меня, будто я стоял тут уже несколько часов, и это начинало ему надоедать.
Или он с первой минуты знал, что я здесь. Может, у меня за спиной сейчас стоит человек, ждущий только кивка его массивной головы?
— Мистер Агрикола, — повторил я и быстро повернул собственную голову.
Но за спиной никого не было, и я опять взглянул на хозяина. — Мне надо поговорить с вами, мистер Агрикола.
Никакой реакции.
В мозгу у меня зашевелилось подозрение. Жуткое подозрение.
— Мистер Агрикола? — позвал я.
Потом пошел вперед, пересек комнату. Агрикола не следил за мной глазами. Он по-прежнему сердито смотрел на дверь.
По спине у меня побежали мурашки, и холод тут был совсем ни при чем. Я даже начал слегка клацать зубами.
— Мистер... — проговорил я. — Мистер...
Комната была освещена довольно тускло. Даже весьма тускло. Толстые шторы на окнах задерживали почти все солнечные лучи, превращая яркое золото в бледную бронзу, а остатки света, казалось, поглощала тяжелая и громоздкая мебель, составлявшая убранство кабинета. Лишь устремленные на дверь глаза Агриколы грозно поблескивали в полумраке Я обошел стол, приблизился к Агриколе и увидел, что рукоятка ножа, торчавшего у него в спине, зацепилась за спинку кресла, не давая телу упасть. Создавалось впечатление, что Агрикола стоял возле стола, когда его пырнули, после чего он рухнул в кресло и повис на зацепившейся за спинку рукоятке ножа в последнем припадке бессильной ярости.
Это был первый труп, который я видел не по телевизору. Поэтому не знаю, долго ли я простоял возле него, завороженный, будто птичка, глядящая на змею, видом ножа, пронзившего в поддерживавшего тело. Знаю только, что даже не шелохнулся, когда от двери донеслось:
— Эй!
Потом я вздрогнул, очнулся и, повернув голову, увидел, как человек со сломанным носом вытаскивает из кобуры пистолет. Я поднял руки повыше и сказал.
— Не стреляйте.
Человек прицелился в меня, но стрелять не стал, а вместо этого заявил:
— Он у меня на мушке, мистер Агрикола.
— Уф-ф-ф, — вздохнул я, не зная, как бы поосторожней сообщить ему новость.
Но никакого сообщения не понадобилось. Этот кривоносый, конечно же, разбирался в покойниках куда лучше меня. Во всяком случае, ему понадобилось гораздо меньше времени, чтобы уразуметь, что один из них находится в этой комнате.
— Ого! — произнес он и добавил:
— Ну что ж, приятель...
— Это не я! — вскричал я.
И зря старался.
* * *
— Не шевелись, — велел кривоносый. Его пистолет, казалось, призывал меня к тому же.
Я не шевелился. Я стоял на месте, подняв руки над головой, и гадал, что же теперь будет. Руки мои почти сразу устали, да и кривоносый вовсе не просил меня их поднимать, но я не хотел искушать судьбу. Поэтому просто стоял, потел и улыбался, будто наглядное пособие на лекции Дейла Карнеги.
Кривоносый отступил на несколько шагов и оказался за дверью, в коридоре. Не сводя с меня глаз, он позвал:
— Тим! Эй, Тим!
Откуда-то сразу донесся ответный клич, прозвучавший с вопросительной интонацией.
— Поднимись-ка на минутку! — крикнул кривоносый.
Я услышал скрежет раздвижных дверей внизу, а потом — чистый прекрасный голосок:
— Кларенс, что там у вас случилось?
Кривоносый, родители которого, похоже, были никудышными провидцами, если нарекли его Кларенсом, закричал в ответ:
— Все в порядке, мисс Алтея, ничего не случилось.
Кто-то тяжело затопал по покрытым ковром ступеням лестницы. Я надеялся, что это шаги Тима, а не мисс Алтеи: милым юным девушкам не пристало так топать.
Да, это был Тим, белокурый красноносый шофер. Теперь, после подъема по лестнице, он стал еще и краснощеким, но румянец вмиг сошел с его лица и даже с кончика носа, едва он увидел своего работодателя.
— Господи, что случилось? — проговорил Тим.
— Этот птенчик убил мистера Агриколу, — ответил Кларенс.
Я покачал головой, не опуская рук, и сказал:
— Когда я вошел, он уже был мертвый.
— Господи, — пробормотал Тим.
— Так дело не пойдет, — сказал мне Кларенс. — Его мог уделать только ты.
— Нет. Правда, нет.
Кларенс покачал головой с таким видом, будто сожалел о моей умственной отсталости.
— В доме больше никого нет, — сказал он. — Только я, Тим, кухарка Руби и мисс Алтея. И все мы были внизу.
— А эти двое в черной машине? — ответил я. — Она только что отъехала.
Может, они его и убили?
Кларенс опять покачал головой.
— Сейчас я тебе докажу, что так дело не пойдет, — заявил он. — Как ты ни старайся, ничего не получится. Мистер Агрикола спустился вниз вместе с теми двумя парнями, а после их отъезда опять поднялся к себе. Мы все это видели.
Тим, так и не оправившийся от потрясения, вдруг вздрогнул и, кивнув, сказал:
— Совершенно верно. Он подходил к двери комнаты, в которой мы сидели.
Все трое.
— Стало быть, это твоих рук дело, — подытожил Кларенс.
Я-то знал, что это не моих рук дело, однако слова Кларенса звучали очень убедительно.
— Почем вы знаете, что в доме больше никого нет? — спросил я. — Если я сумел сюда проникнуть, почему этого не могли сделать другие люди?
— Ну-ну, — обронил Кларенс.
Внезапно в дверях появилась мисс Алтея.
— Что случилось? — спросила она. — В чем дело? Кларенс? Папа?
Я оказался прав: глаза были синие. Кроме того, сейчас они были вытаращены.
Из всех людей, живущих на Земле, именно мисс Алтею мне больше всего хотелось убедить а своей невиновности. Стараясь говорить как можно искренне и проникновеннее, я сказал ей:
— Это не моих рук дело.
Тим и Кларенс тем временем пытались выставить ее вон из комнаты, но девушка отказывалась уходить.
— Папа! Папа! — воскликнула она, глаза ее при этом раскрывались все шире и шире.
— Руби! — взревел Кларенс. — Поднимись и забери мисс Алтею!
В этот миг мисс Алтея вскрикнула и упала в обморок.
Я по-прежнему знал, что никого не убивал, но не мог избавиться от ощущения, что именно я каким-то образом стал причиной всех этих неприятностей и треволнений, из-за которых чувствовал себя вконец растерянным и вообще по-дурацки. Я стоял с затекшими руками и страдальческой миной, и меня переполняло отчаянное желание очутиться где-нибудь подальше отсюда.
Я бы даже согласился попасть на заднее сиденье той черной машины, если бы мог такой ценой выбраться из этого дома.
Минуты две или три в комнате продолжалась суматошная возня. Тим поволок мисс Алтею прочь. Появилась Руби, но тотчас убежала приводить мисс Алтею в чувство. Потом вернулся Тим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23