Мне надо было всего-навсего сунуть руку в карман, вытащить пистолет и открыть пальбу. Но я всего-навсего сложил руки у себя на макушке.
Слейд или Траск подошел, небрежно охлопал меня и забрал пистолет. Он взглянул на меня и с ухмылкой покачал головой, подбросив мой маленький пистолетик на ладони.
— Ты мог бы пораниться этой штукой, племянничек, — сказал он — Чего он не звонит? — спросил человек за столом.
— Угомонись, — посоветовал ему Траск или Слейд. — Все будет шито-крыто.
Я глубоко вздохнул и сказал:
— Нет, не будет.
Все трое уставились на меня.
— Надеюсь, ты не станешь делать глупостей, племянничек? — осведомился Траск или Слейд.
— Вам лучше выслушать меня, инспектор Махоуни, — сказал я. — Ваши неприятности серьезнее, чем вы думаете.
Не правда. Неприятности были у меня, и я прекрасно знал, насколько они серьезны. Но Махоуни нервничал, и я ухватился за это обстоятельство, исполненный решимости пойти на все, лишь бы добиться своего.
— Уткнись в тряпочку, племянничек, — велел мне Траск или Слейд.
Но было уже поздно. Реакция Махоуни на мои слова оказалась несоразмерной их содержанию. Секунд тридцать он сидел с таким видом, будто его вот-вот хватит удар. Махоуни был человеком лет пятидесяти, с седеющими волосами песочного цвета и вялой бледной ирландской физиономией, щедро усыпанной веснушками. Веснушки на щеках, веснушки на тыльных сторонах ладоней. Можно было спорить, что веснушками усеяны и его мясистые плечи.
Лицо его, толстощекое, с двойным подбородком, имело подленькое и лживое выражение, как у жулика, выехавшего на загородную прогулку. Такие физиономии очень здорово строит Эд Бегли.
Махоуни поднялся на ноги, но не вышел из-за стола, и сказал:
— Ты о чем это? Что еще за неприятности у меня?
— Он блефует, — ответил Траск или Слейд. — Дай ему волю — еще не так споет и спляшет.
Слейд или Траск подкинул мой маленький пистолетик и опять поймал его.
— Ну, все ясно, — заявил он. — Видишь эту игрушечную пушку? Парень пришел тебя убивать, так же как убил Фермера и пытался убить мистера Гросса.
Махоуни все больше размякал. Он не знал, что думать. Я сказал:
— А что если они заблуждаются, инспектор? Мне известно, где вы живете.
Сто шестьдесят девять — восемьдесят восемь, Восемьдесят третья авеню. Кабы я хотел вас убить, то не стал бы являться сюда, в полицейский участок, а подкараулил бы вас возле дома.
Траск или Слейд подошел ко мне и ткнул меня твердым пальцем в грудь.
— Кажется, тебе велели уткнуться в тряпочку.
— Погоди, — сказал Махоуни. — Осади назад, Траск. Пускай говорит.
Траск. Узнав, который из них Траск, а который Слейд, я испытал почти невыносимое чувство облегчения. Я едва ли не напрочь забыл, зачем пришел сюда и чего пытаюсь добиться.
Но Траск напомнил мне об этом. Он крепко хлопнул меня по плечу и сказал.
— Ладно, племянничек, будь по-твоему. Можешь держать речь.
Слейд (теперь-то уже точно Слейд) добавил:
— Спой, племянничек, и станцуй для нас. Хочешь, мы сыграем тебе на губах?
— Тихо, — сказал Махоуни. — Пусть говорит.
— Благодарю вас — произнес я.
Махоуни наставил на меня веснушчатый палец.
— И смотри, чтобы это была правда — Кто-то стучал властям, — начал я, — и эти люди думают, что виноват я.
Кто-то убил мистера Агриколу, и они думают, что в этом тоже моя вина. Но если это не так? Если я не причинил никому вреда, мое устранение не принесет никому пользы. Стукач, кто бы он ни был, будет себе стучать и дальше. И рано или поздно настучит на вас, инспектор Махоуни.
Махоуни скривился так, что его физиономия едва не затрещала. Он смотрел на меня, будто ястреб, и напряженно соображал.
Я сказал:
— Если мистера Агриколу убил не я, значит, его убийца гуляет на свободе. Никто его не ищет, никто даже не думает о нем. А он, быть может, хочет убить и вас тоже.
Слейд подкинул пистолет вверх.
— А как насчет этой штуки, племянничек? Это что, для балласта?
— Для самозащиты. А то вы, ребята, никак не можете успокоиться, пока не убьете меня.
— Пока только одно твое утверждение звучит разумно, — сказал Махоуни. Зачем тебе приходить сюда, если ты знаешь, где я живу.
Что ж, начало было положено. Я кивнул.
— Вот именно. Видите, все ваши логические построения рассыпаются.
— Ой ли? Ну, а что тогда...
Его речь была прервана телефонным звонком. Махоуни взглянул на Траска со Слейдом, потом снял трубку.
— Алло? Подожди. — Он зажал микрофон ладонью и сказал приятелям. — Путь свободен.
— Прекрасно, — ответил Траск. — Значит, мы забираем племянничка.
— Я еще не выслушал его, — с сомнением произнес Махоуни.
— У вас на карту поставлено больше, чем у этих двоих, — сказал я, пытаясь убедить его. — Уж как-нибудь выкройте для меня пять минут.
Он кивнул.
— Да, пять минут. — И повторил то же самое в трубку:
— Дай нам пять минут. Сообщи, когда там опять никого не будет.
Махоуни положил трубку и окинул меня долгим задумчивым взглядом. Потом он уселся за стол и сказал:
— Ладно. Есть одно обстоятельство, которое говорит в твою пользу.
Теперь у меня к тебе вопрос. Если ты пришел сюда не затем, чтобы убить меня, тогда зачем ты сюда пришел?
— За сведениями, — ответил я.
— Тебе нужны сведения? Но ведь ты сам даешь сведения.
— То-то и оно, что я никогда не давал никому никаких сведений. Я ходил к мистеру Агриколе и мистеру Гроссу, чтобы узнать, почему синдикат охотится за мной, тогда как я не сделал ничего плохого. Мистер Гросс говорит, причина в том, что вы говорите, будто я стукач. Но я не стучал. Вот и пришел сюда узнать, кто вам сказал, что я стукач.
— Ну, это несложно, — ответил он. — Тони Тафи.
— Кто?
— Лейтенант Энтони Тафи из отдела организованной преступности. Крепыш Тафи. Это он собирал сведения о твоем баре, и когда я спросил его, откуда берутся наркотики, он ответил, что прямиком от бармена, который работает на синдикат.
— Он сказал... — Тут я умолк. Я сроду не слыхал о Крепыше Тони Тафи. С чего бы вдруг ему говорить такое про меня?
— Крепыш Тони — честный полицейский, из неподкупных, — заявил Махоуни.
— А я — его непосредственный начальник. Когда я спрашиваю его, откуда сведения, он мне отвечает. У него нет причин лгать.
— Но он солгал.
Махоуни выставил вперед свои пухлые ладони, будто чаши весов.
— С одной стороны, тебе не было никакого смысла приходить в участок, чтобы убить меня. С другой стороны, Крепышу Тафи не было никакого смысла мне врать.
— Племянничек прикончил Фермера Агриколу, мы это точно знаем, — вставил Траск.
— А я был у него за полчаса до убийства. Как вспомнишь — тошно становится, — вставил Слейд.
Махоуни продолжал вдумчиво изучать свои перевернутые ладони.
— Вот сюда, — проговорил он, — надо присовокупить тот факт, что Крепыш Тони никогда прежде мне не врал. И тот, что, по всеобщему убеждению, именно ты вырубил Фермера Агриколу. А еще твой приход сюда при оружии. Да в придачу то, что именно тебе было удобнее всего стучать в полицию.
Говоря это, он все ниже опускал одну руку, отягощенную тем, что, по мнению Махоуни следовало присовокупить одно к другому. Бросив на меня быстрый взгляд, он сосредоточил внимание на второй своей ладони, которая одиноко находилась в воздухе.
— А вот сюда нам присовокупить нечего, — сказал Махоуни. — Совсем нечего. Так что, возможно, ты все-таки пришел сюда, чтобы убить меня. И не стал караулить возле дома либо по глупости, либо потому, что надеялся застать меня врасплох.
Траск и Слейд закивали. Слейд сказал:
— Вот так-то, племянничек. Все сходится.
— Кто-то, — произнес я с дрожью в голосе, — использует меня как мальчика для битья. Я в жизни не перемолвился словом с Тони Тафи. Я сейчас впервые слышу о нем. Либо он вам наврал, либо вы наврали мистеру Гроссу.
Хотел бы я знать, кто из вас врет.
Махоуни не на шутку оскорбился.
— Я — лгу? Да за каким чертом?
— Может, сведения просочились по вашей вине, — предположил я. — И теперь вы хотите выгородить себя, свалив все на меня.
— Ну, пожалуй, все. Я наслушался, — сказал Махоуни.
Я тотчас же воззвал к Траску:
— Возможно, вы уже успели поговорить с мистером Гроссом, что вчера со мной была вовсе не мисс Алтея.
Траск нахмурился.
— Ну и что?
— А то, что мистер Гросс полагает, будто я в сговоре с мисс Алтеей и поэтому стучу в полицию и пристукиваю людей. Но если я не заодно с мисс Алтеей, то каковы мои мотивы?
— Не наше это дело — разбираться в твоих мотивах, — заявил Траск.
— Но ваша задача — заботиться о том, чтобы синдикат работал как надо. А что если за всем этим и впрямь стоит Махоуни, который любой ценой пытается замазать собственный промах? Ну, увезете вы меня, убьете, а что изменится?
Дела-то не поправятся. А Махоуни найдет другого козла отпущения, может, даже кого-нибудь из вас двоих. И так будет продолжаться без конца.
Махоуни проворно вскочил на ноги.
— Эй, минутку, черт возьми!
Не сводя с меня глаз, Траск взмахом руки велел ему сесть и заткнуться.
Казалось, он и развеселился, и заинтересовался.
— Ладно, племянничек, — проговорил он, — продолжай. Что еще ты хочешь сказать?
— Меня подставляют, — ответил я. — Это единственное, что я знаю наверняка. Может, Махоуни, может, кто-то еще.
— А если это делает не Махоуни? — спросил Траск с таким видом, будто просто убивал время в ожидании телефонного звонка.
— А вам никогда не приходило в голову, что Махоуни попался? Может, полиция еще не уверена, но подозревает, что он продался синдикату. Поэтому безопасности ради его не допускают к сведениям, чреватым неприятностями.
Например, не говорят ему, кто настоящий стукач, поскольку того еще не выдоили до капли.
Махоуни таращился на меня, разинув рот. У Траска по-прежнему был иронический вид. Он повернул голову и спросил:
— Ну, что ты об этом думаешь, Махоуни?
— Я думаю, — произнес тот немного сдавленным голосом. — Я думаю, что все это чепуха, вот что я думаю.
— Мы можем по-быстрому это проверить, — предложил Слейд.
— Хорошо, — ответил я, поворачиваясь к нему. — Отлично. Давайте проверим.
Махоуни настороженно взглянул на Слейда.
— Что такое?
— Тафи здесь? — спросил Слейд.
— Наверное, — ответил Махоуни. — Должно быть, у себя в кабинете.
— Мы с Траском куда-нибудь спрячемся, а ты позови Тафи. Молокосос скажет, что никогда прежде не видел Тафи и не слыхал о нем. Поглядим, узнает ли Тафи молокососа, и послушаем, что ему известно.
— Прекрасно, — быстро проговорил я. — Очень хорошо. Я шаг за шагом подбирался по цепочке к сути обвинений против меня и к имени своего обвинителя. От дяди Эла — к Агриколе, Гроссу и Махоуни, а теперь вот Тафи.
Было бы здорово, если в эта цепочка кончилась на нем.
Махоуни эта мысль радовала куда меньше.
— А если он рассыплет горох? Если начнет болтать с Тафи?
Траск улыбнулся и покачал головой.
— Не начнет. Этим он только убьет Тафи, потому что тогда нам придется заткнуть бедняге рот. Ты ведь не захочешь так подводить Тафи, правда, племянничек?
— Нет, я ничего не скажу, — ответил я.
— Застрелить Крепыша Тафи? — спросил Махоуни. — Прямо тут, в моем кабинете?
— У меня есть глушитель, — сообщил ему Слейд. — А труп сможем вытащить, когда нам скажут, что для племянничка путь свободен.
— Кроме того, не будет никакой нужды стрелять, — добавил Траск. Правда, племянничек?
— Правда, — пообещал я.
— Ну... — с сомнением произнес Махоуни.
— Давай, давай! — поторопил Траск. — У нас мало времени.
Махоуни покачал головой. Ему по-прежнему не нравилась эта затея, но он все-таки сказал:
— Дайте я проверю, у себя ли Тафи.
Мы ждали, а Махоуни тем временем названивал по телефону. Судя по разговору, Тафи был на месте. Махоуни спрашивал, не заглянет ли тот на минутку. Потом он повесил трубку и сказал:
— Сейчас придет.
Траск и Слейд отступили к двери в дальней стене кабинета.
— Смотри, племянничек, — сказал мне Слейд, а Траск улыбнулся, и оба скрылись из виду.
Мы с Махоуни стояли и смотрели друг на друга. И он, и я нервничали, а посему молчали. Время зависло в воздухе, будто маятник, застывший в высшей точке своего подъема.
Послышался один резкий удар в дверь, потом она открылась, и вошел высокий черноволосый детина грубого обличья, с костлявой физиономией и костлявыми пальцами. Таких называют «черными ирландцами». Гибрид Джона Уэйна и Роберта Райана.
Не успел этот верзила показаться в дверях, как Махоуни начал свою речь.
— Кое-что случилось, Тони. Потом поговорим. Ко мне пришел посетитель.
Через полчаса я освобожусь, извини, что напрасно потревожил.
— Да ничего, — Тафи махнул громадной лапой и тут впервые взглянул на меня. — О, Чарли! — воскликнул он и широко улыбнулся, радостно удивленный. Подумать только, ты здесь! Сбагриваешь зелье напрямую моему начальству? Мы, мелкая сошка, тебя больше не устраиваем?
Я открыл рот, но выдавил из себя только воздух.
Здоровенный негодяй шутливо похлопал меня по руке.
— Ничего, Чарли, я понимаю, можешь не отвечать. Еще увидимся.
И был таков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23