Но мы не знаем, кто эти люди и чего они хотят. Похоже, они слишком склонны к убийствам ближних.
— Не хотел бы я, чтобы они склонились к мысли убить меня, — рассудил Гроуфилд. — Если, конечно, вы не против того, чтобы я жил. Я согласен сыграть роль шута ради спасения мира, но только если у меня будет хоть один шанс выжить или принести кому — нибудь пользу.
— Но мы обязаны попытаться! Что еще делать?
— Я уже думал об этом, — ответил Гроуфилд, — и мне кажется, что разумнее всего было бы сесть в мой верный снегоход и с первыми лучами солнца отправиться на юг. Если самолет добирается сюда за час, мы сможем проделать тот же путь за четыре или пять часов. А возможно, наткнемся по дороге на какой — нибудь проселок или лагерь, где есть телефон. Сойдет и радио, я не привередлив. Оттуда позвоню в Квебек старому доброму Кену, все ему выложу и велю прислать в заснеженные северные леса морскую пехоту, чтобы сцапать этих бяк.
— К тому времени они уже смоются, — сердито возразила Вивьен. — Вы и сами это знаете. Ничего не выйдет.
— Знаю, что не выйдет, — угрюмо согласился Гроуфилд. — Но я намерен поступить именно так.
— Надо придумать что — нибудь еще. Гроуфилд вздохнул.
— Хорошо. Сколько человек знают, где канистры?
— Только четверо американцев. — И канистры где — то в усадьбе. В одной из построек?
— Не думаю, у меня сложилось впечатление, что их спрятали где — то неподалеку, хотя всякое может быть.
— Ладно. Вы знаете американцев в лицо?
— Да.
— Всех четверых? Можете показать их мне?
— Конечно.
— Прекрасно, — Гроуфилд неохотно встал. — Посветите — ка;
надо поудобнее уложить наши пожитки.
Щелкнув, зажегся фонарик, и в слабом свете Гроуфилд увидел, что Вивьен хмурится, глядя на него с надеждой и страхом.
— Вы что — то придумали?
— Можно сказать и так, — ответил Гроуфилд, свертывая свое одеяло.
— Что?
— Не скажу.
— Почему? — удивилась Вивьен.
— Потому что не знаю наверняка, одобрите вы это или нет, — заявил он.
Глава 23
— Мы уже достаточно близко, — сказал Гроуфилд и остановил снегоход.
Вивьен, которая опять сидела сзади, обхватив его руками, спросила:
— И что теперь?
— Дальше пойдем пешком, — ответил Гроуфилд. Над усадьбой висели последние ночные звезды, но с севера ползли тучи, которые уже заволокли полнеба. Ветерок чуть — чуть усилился, но называть его настоящим ветром было еще рано. Тем не менее щеки Гроуфилда онемели, а кончики пальцев опять начали побаливать, хоть он и был в толстых перчатках. Он не мог понять, почему мерзнет. То ли из — за похолодания, то ли из — за слишком долгой прогулки на свежем воздухе.
Изредка посвечивая себе фонариком, Гроуфилд и Вивьен выбрались на ближний к усадьбе берег и полезли по сугробам в обход вокруг горстки домов. Наконец усадьба оказалась между ними и озером. Тут Гроуфилд остановился. Постройки были довольно далеко; он видел красные уголья на месте сгоревшего флигеля и освещенные окна.
— Пойдем налегке, — сказал Гроуфилд. — Только с автоматами и фонариком. Он нужен, чтобы найти дорогу обратно.
— Если останемся в живых, — ответила Вивьен.
— Я не намерен отправляться на тот свет, — заявил он. — После всего, что я пережил, нелепо умирать в такой дыре, да еще из — за каких — то незнакомых мне душевнобольных заговорщиков. Я не дам убить себя хотя бы потому, что не желаю выглядеть дураком. Пошли.
Идти по мягкому снегу было трудно, но зато они согрелись. Когда Гроуфилд услышал, что Вивьен начинает задыхаться, он немедленно замедлил шаг: две лишние минуты не имели значения. Снижение темпа пошло девушке на пользу, и она, малость отдышавшись, сказала:
— Может, теперь поделитесь своими замыслами? Иначе я не буду знать, что мне делать, когда окажемся на месте.
— Ваша задача состоит в том, чтобы показать мне этих четырех американцев. Будем заглядывать во все щели, пока не найдем их.
— Думаете, они скажут вам, где эти канистры, потому что вы их соотечественник? Как вы сумеете поговорить с ними? Вас же поймают.
— Поживем — увидим, — ответил Гроуфилд. — Не болтайте, а то запыхаетесь.
— Но я хочу знать сейчас.
— Кроме того, мы уже слишком близко. Там могут быть дозорные.
— В такую — то погоду?
— Тс — с!
Вивьен притихла, и они молча подошли к зданиям. Прямо перед ними стояла усадьба, слева от нее и чуть позади — уцелевший флигель, в котором Гроуфилд накануне прожил в неволе несколько минут. Справа от главного здания дымился остров второго флигеля, а за ним маячил склад, откуда Гроуфилд угнал снегоход. Во всех трех не тронутых огнем зданиях светились окна, значит, захватчики, кто бы они ни были, уже заняли всю усадьбу.
Прожекторов не было. Приятная неожиданность. А может, не такая уж и неожиданность, если вспомнить о погоде: на что тут смотреть, кроме снега?
Впрочем, падавшего из окон света тоже хватало, поэтому чем ближе они подходили к домам, тем медленнее шагал Гроуфилд.
Он жалел, что одет не в костюм солдата времен войны белый халат и белые лыжи. Конечно, Вивьен в таком наряде выглядела бы презабавно, как черный чеширский кот.
— Что вы хихикаете? — спросила она.
— Так, представил себе один образ.
— Непонятный вы человек.
— Наверное, вы правы, иначе меня не было бы здесь. А теперь — тихо.
— М — м, — ответила Вивьен тоном рассерженного глухонемого.
Гроуфилд шел наискосок к левому флигелю. Из пятнадцати окон горело всего пять. Но если там есть дозорный, следящий за внешним миром, он наверняка сидит в темной комнате, чтобы лучше видеть. И бояться надо не освещенных, а темных окон. Подойдя ярдов на десять, Гроуфилд сел в снег и потянул Вивьен за собой.
— Мы проникнем в этот флигель, — шепнул он. — Внутри — длинный коридор, слева и справа — двери и комнаты, как в гостинице. По торцам расположены двери на улицу, мы войдем в ту, которая ближе. Дадим крюку, чтобы не попасть в пятна света от окон. Идите за мной по пятам и останавливайтесь, когда буду останавливаться я. Если я плюхнусь на брюхо, тоже плюхайтесь. И — ни звука.
— Хорошо.
— А если я повернусь и брошусь наутек, делайте то же самое.
— Не беспокойтесь. Как мне быть, если вы начнете стрелять? — А вы угадайте, — шепнул Гроуфилд. — Ну, вперед. Они подкрались к торцу флигеля. Тут не было окон, только двери с маленькими окошечками, сквозь которые был виден освещенный коридор. Гроуфилду и Вивьен удалось незаметно подойти к двери, и Гроуфилд заглянул в окошечко. Коридор был пуст. Дверь оказалась не запертой. Они быстро юркнули внутрь.
— Фонарик, — шепнул Гроуфилд. Вивьен сняла перчатку, достала из кармана фонарик и сунула туда перчатку. Гроуфилд кивнул на первую дверь справа. — Станьте рядом с этой дверью. Когда я ее открою, поднимите фонарик над моей головой и направьте луч в комнату, но сами внутрь не суйтесь.
Вивьен заняла свое место и кивком дала понять, что готова. Гроуфилд взял автомат в правую руку, а левой потянулся к дверной ручке. Он резко толкнул дверь, и луч фонаря осветил комнату, оказавшуюся пустой.
— Хорошо, — шепнул Гроуфилд, — теперь дверь напротив. В противоположной комнате тоже никого не было. Так они и продвигались по коридору. Примерно половина дверей были открыты, и это ускорило дело. Три двери Гроуфилду пришлось вышибить ногой. В доме не оказалось ни души.
Завершив осмотр, Гроуфилд остановился в коридоре и нахмурился.
— Должно быть, их меньше, чем я думал, — сказал он. — И все собрались в большом доме.
— Что будем делать?
— Пойдем туда. Только осторожно.
— Что ж, будь по — вашему.
Гроуфилд направился к двери в торце флигеля, приник к окошку и начал разглядывать большой дом. Почти все его окна горели, и усадьба выглядела празднично, как на святки. Гроуфилд наблюдал. Примерно через минуту от стены отделилась темная тень. Она четким силуэтом обозначилась на фоне окна, потом исчезла во мраке. Человек шел слева направо вдоль дальней стены дома. Добравшись до угла, он развернулся и зашагал обратно. Значит, у боковой стены усадьбы тоже расхаживает часовой. Гроуфилд напряг глаза и минуту спустя увидел его. Еще одна темная фигура, согбенная и неуклюжая, озаренная темным светом из окон, зловеще продвигалась вдоль стены.
— Вы что — нибудь видите? — спросила сзади Вивьен.
— Часовых, — ответил Гроуфилд. — Там их четверо, с каждой стороны, они не стоят на месте, а ходят дозором.
— Что мы предпримем?
Гроуфилд опять выглянул в окошко.
— У них весьма унылый вид, — сообщил он. — А когда часовой не в настроении, он утрачивает бдительность. Идите взгляните сами. Видите их?
Вивьен подошла, и они вместе уставились в окно. Мех ее шапки щекотал Гроуфилду щеку.
— Нет, — сказала девушка.
— Смотрите вдоль дальней стены. Третье освещенное окно слева. Сейчас он пройдет мимо, вот!
— Да! Вижу. Но если бы вы мне не сказали, я ни за что не заметила бы.
— Ладно, — ответил Гроуфилд. — Я отправляюсь туда. Продолжайте следить за третьим окном. Когда путь будет свободен, я подойду к нему и помашу рукой. Я сделаю это только один раз, так что смотрите в оба, а когда пойдете ко мне, захватите мой автомат. Думаю, мне понадобится не больше десяти минут.
— Хорошо.
Гроуфилд вошел в одну из освещенных комнат, взял настоль — ную лампу, положил ее на пол, придавил ногой и, намотан провод на руку, вырвал его.
Он покинул флигель через заднюю дверь, повернул направо и отступил подальше, чтобы не попасть в полосу света от окон. Прошагав вдоль флигеля до другого конца, он снова приблизился к стене и спрятался за углом. Большой дом был прямо перед ним, а дверь, за которой ждала Вивьен, — справа.
Гроуфилд присмотрелся и, наконец, заметил двух часовых. Участки патрулирования у них были не одинаковые: тот, что ходил вдоль бокового фасада, присматривал за меньшей территорией, поэтому нечасто встречался со своим напарником на углу. Гроуфилд дождался, пока они сошлись вместе, развернулись и зашагали каждый своей дорогой. Теперь Гроуфилд был у них в тылу. Он в тот же миг бросился вперед, приближаясь к углу усадьбы с таким расчетом, чтобы его не заметили ни из одного окна. Он бежал по снегу во все лопатки и успел запыхаться, пока добрался до стены усадьбы. На несколько секунд привалившись к ней, он перевел дух, потом двинулся вправо. Простенок между вторым и третьим окнами был самым широким и темным, это Гроуфилд заметил, еще разглядывая усадьбу из окна флигеля. Став на равном расстоянии от обоих окон, он опустился на колени и приник к стене; он сжался в комочек, взялся за конец провода и намотал его на левую руку. Получилась удавка.
Вот — вот мимо пройдет дозорный, который угрюмо размышляет о чем — то своем и мечтает, чтобы его вахта поскорее кончилась. Вряд ли он заметит темный сгусток у стены, а если и заметит, то не обратит внимания и не станет выяснять, что же такое он заметил.
Гроуфилд ждал, обратившись в слух. Наконец на тропинке, протоптанной человеком в снегу, послышались шаги. Гроуфилд не шевелился, надеясь по звуку определить, когда часовой остановится и затопчется на месте. Но тот шел вперед унылой размеренной поступью. Когда шаги стали удаляться, Гроуфилд поднял голову и оглянулся. Он увидел понуро бредущего человека, вооруженного ручным пулеметом «брен».
Гроуфилд поднялся. Ему удалось сделать это тихо, но бесшумно пройти по снегу было невозможно. Значит, следующую сценку надо разыграть быстро, пока часовой не добрался до очередного освещенного окна. Гроуфилд метнулся вперед, подняв руки над головой, и, когда испуганный человек начал разворачиваться, набросил петлю ему на шею.
Часовой пытался повернуться, вскинуть «брен», но было слишком поздно. Гроуфилд уперся коленом в его поясницу и развел руки так широко, как только мог. Часовой захрипел, замычал, хотел крикнуть. «Брен» упал в снег, руки часового вцепились в провод. Он так бился, что упал и повалил Гроуфилда. Но Гроуфилд ослабил хватку лишь на мгновение, а потом снова натянул провод. Часовой брыкался, подымая фонтаны снега, закидывая руки за голову в отчаянных попытках дотянуться до Гроуфилда, а тот, стиснув зубы, крепко держал удавку.
Наконец сопротивление часового стало ослабевать. Гроуфилд перевернул его на живот, уперся коленями в спину и довел дело до конца.
Гроуфилд поднялся. Он пыхтел, отдувался и какое — то время просто стоял на месте, дожидаясь, пока уляжется нервная дрожь в плечах и руках. Потом вошел в угловатое пятно света возле третьего окна, поднял руку и помахал.
Глава 24
— Держите, — шепнула Вивьен, подавая Гроуфилду автомат.
— Спасибо.
— Где он?
Гроуфилд повел стволом автомата, указав на засыпанную снегом фигуру. Вивьен нахмурилась.
— Вы убили его?
— Естественно. Пошли.
Она поколебалась несколько секунд, потом последовала за Гроуфилдом, который пробирался по мягкому снегу к углу дома. Протоптанная часовым тропка тянулась в каких — нибудь пяти — шести шагах, но ее освещали окна, а тут, у стены, они были в тени и могли, пригнувшись, прошмыгивать под окнами:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22
— Не хотел бы я, чтобы они склонились к мысли убить меня, — рассудил Гроуфилд. — Если, конечно, вы не против того, чтобы я жил. Я согласен сыграть роль шута ради спасения мира, но только если у меня будет хоть один шанс выжить или принести кому — нибудь пользу.
— Но мы обязаны попытаться! Что еще делать?
— Я уже думал об этом, — ответил Гроуфилд, — и мне кажется, что разумнее всего было бы сесть в мой верный снегоход и с первыми лучами солнца отправиться на юг. Если самолет добирается сюда за час, мы сможем проделать тот же путь за четыре или пять часов. А возможно, наткнемся по дороге на какой — нибудь проселок или лагерь, где есть телефон. Сойдет и радио, я не привередлив. Оттуда позвоню в Квебек старому доброму Кену, все ему выложу и велю прислать в заснеженные северные леса морскую пехоту, чтобы сцапать этих бяк.
— К тому времени они уже смоются, — сердито возразила Вивьен. — Вы и сами это знаете. Ничего не выйдет.
— Знаю, что не выйдет, — угрюмо согласился Гроуфилд. — Но я намерен поступить именно так.
— Надо придумать что — нибудь еще. Гроуфилд вздохнул.
— Хорошо. Сколько человек знают, где канистры?
— Только четверо американцев. — И канистры где — то в усадьбе. В одной из построек?
— Не думаю, у меня сложилось впечатление, что их спрятали где — то неподалеку, хотя всякое может быть.
— Ладно. Вы знаете американцев в лицо?
— Да.
— Всех четверых? Можете показать их мне?
— Конечно.
— Прекрасно, — Гроуфилд неохотно встал. — Посветите — ка;
надо поудобнее уложить наши пожитки.
Щелкнув, зажегся фонарик, и в слабом свете Гроуфилд увидел, что Вивьен хмурится, глядя на него с надеждой и страхом.
— Вы что — то придумали?
— Можно сказать и так, — ответил Гроуфилд, свертывая свое одеяло.
— Что?
— Не скажу.
— Почему? — удивилась Вивьен.
— Потому что не знаю наверняка, одобрите вы это или нет, — заявил он.
Глава 23
— Мы уже достаточно близко, — сказал Гроуфилд и остановил снегоход.
Вивьен, которая опять сидела сзади, обхватив его руками, спросила:
— И что теперь?
— Дальше пойдем пешком, — ответил Гроуфилд. Над усадьбой висели последние ночные звезды, но с севера ползли тучи, которые уже заволокли полнеба. Ветерок чуть — чуть усилился, но называть его настоящим ветром было еще рано. Тем не менее щеки Гроуфилда онемели, а кончики пальцев опять начали побаливать, хоть он и был в толстых перчатках. Он не мог понять, почему мерзнет. То ли из — за похолодания, то ли из — за слишком долгой прогулки на свежем воздухе.
Изредка посвечивая себе фонариком, Гроуфилд и Вивьен выбрались на ближний к усадьбе берег и полезли по сугробам в обход вокруг горстки домов. Наконец усадьба оказалась между ними и озером. Тут Гроуфилд остановился. Постройки были довольно далеко; он видел красные уголья на месте сгоревшего флигеля и освещенные окна.
— Пойдем налегке, — сказал Гроуфилд. — Только с автоматами и фонариком. Он нужен, чтобы найти дорогу обратно.
— Если останемся в живых, — ответила Вивьен.
— Я не намерен отправляться на тот свет, — заявил он. — После всего, что я пережил, нелепо умирать в такой дыре, да еще из — за каких — то незнакомых мне душевнобольных заговорщиков. Я не дам убить себя хотя бы потому, что не желаю выглядеть дураком. Пошли.
Идти по мягкому снегу было трудно, но зато они согрелись. Когда Гроуфилд услышал, что Вивьен начинает задыхаться, он немедленно замедлил шаг: две лишние минуты не имели значения. Снижение темпа пошло девушке на пользу, и она, малость отдышавшись, сказала:
— Может, теперь поделитесь своими замыслами? Иначе я не буду знать, что мне делать, когда окажемся на месте.
— Ваша задача состоит в том, чтобы показать мне этих четырех американцев. Будем заглядывать во все щели, пока не найдем их.
— Думаете, они скажут вам, где эти канистры, потому что вы их соотечественник? Как вы сумеете поговорить с ними? Вас же поймают.
— Поживем — увидим, — ответил Гроуфилд. — Не болтайте, а то запыхаетесь.
— Но я хочу знать сейчас.
— Кроме того, мы уже слишком близко. Там могут быть дозорные.
— В такую — то погоду?
— Тс — с!
Вивьен притихла, и они молча подошли к зданиям. Прямо перед ними стояла усадьба, слева от нее и чуть позади — уцелевший флигель, в котором Гроуфилд накануне прожил в неволе несколько минут. Справа от главного здания дымился остров второго флигеля, а за ним маячил склад, откуда Гроуфилд угнал снегоход. Во всех трех не тронутых огнем зданиях светились окна, значит, захватчики, кто бы они ни были, уже заняли всю усадьбу.
Прожекторов не было. Приятная неожиданность. А может, не такая уж и неожиданность, если вспомнить о погоде: на что тут смотреть, кроме снега?
Впрочем, падавшего из окон света тоже хватало, поэтому чем ближе они подходили к домам, тем медленнее шагал Гроуфилд.
Он жалел, что одет не в костюм солдата времен войны белый халат и белые лыжи. Конечно, Вивьен в таком наряде выглядела бы презабавно, как черный чеширский кот.
— Что вы хихикаете? — спросила она.
— Так, представил себе один образ.
— Непонятный вы человек.
— Наверное, вы правы, иначе меня не было бы здесь. А теперь — тихо.
— М — м, — ответила Вивьен тоном рассерженного глухонемого.
Гроуфилд шел наискосок к левому флигелю. Из пятнадцати окон горело всего пять. Но если там есть дозорный, следящий за внешним миром, он наверняка сидит в темной комнате, чтобы лучше видеть. И бояться надо не освещенных, а темных окон. Подойдя ярдов на десять, Гроуфилд сел в снег и потянул Вивьен за собой.
— Мы проникнем в этот флигель, — шепнул он. — Внутри — длинный коридор, слева и справа — двери и комнаты, как в гостинице. По торцам расположены двери на улицу, мы войдем в ту, которая ближе. Дадим крюку, чтобы не попасть в пятна света от окон. Идите за мной по пятам и останавливайтесь, когда буду останавливаться я. Если я плюхнусь на брюхо, тоже плюхайтесь. И — ни звука.
— Хорошо.
— А если я повернусь и брошусь наутек, делайте то же самое.
— Не беспокойтесь. Как мне быть, если вы начнете стрелять? — А вы угадайте, — шепнул Гроуфилд. — Ну, вперед. Они подкрались к торцу флигеля. Тут не было окон, только двери с маленькими окошечками, сквозь которые был виден освещенный коридор. Гроуфилду и Вивьен удалось незаметно подойти к двери, и Гроуфилд заглянул в окошечко. Коридор был пуст. Дверь оказалась не запертой. Они быстро юркнули внутрь.
— Фонарик, — шепнул Гроуфилд. Вивьен сняла перчатку, достала из кармана фонарик и сунула туда перчатку. Гроуфилд кивнул на первую дверь справа. — Станьте рядом с этой дверью. Когда я ее открою, поднимите фонарик над моей головой и направьте луч в комнату, но сами внутрь не суйтесь.
Вивьен заняла свое место и кивком дала понять, что готова. Гроуфилд взял автомат в правую руку, а левой потянулся к дверной ручке. Он резко толкнул дверь, и луч фонаря осветил комнату, оказавшуюся пустой.
— Хорошо, — шепнул Гроуфилд, — теперь дверь напротив. В противоположной комнате тоже никого не было. Так они и продвигались по коридору. Примерно половина дверей были открыты, и это ускорило дело. Три двери Гроуфилду пришлось вышибить ногой. В доме не оказалось ни души.
Завершив осмотр, Гроуфилд остановился в коридоре и нахмурился.
— Должно быть, их меньше, чем я думал, — сказал он. — И все собрались в большом доме.
— Что будем делать?
— Пойдем туда. Только осторожно.
— Что ж, будь по — вашему.
Гроуфилд направился к двери в торце флигеля, приник к окошку и начал разглядывать большой дом. Почти все его окна горели, и усадьба выглядела празднично, как на святки. Гроуфилд наблюдал. Примерно через минуту от стены отделилась темная тень. Она четким силуэтом обозначилась на фоне окна, потом исчезла во мраке. Человек шел слева направо вдоль дальней стены дома. Добравшись до угла, он развернулся и зашагал обратно. Значит, у боковой стены усадьбы тоже расхаживает часовой. Гроуфилд напряг глаза и минуту спустя увидел его. Еще одна темная фигура, согбенная и неуклюжая, озаренная темным светом из окон, зловеще продвигалась вдоль стены.
— Вы что — нибудь видите? — спросила сзади Вивьен.
— Часовых, — ответил Гроуфилд. — Там их четверо, с каждой стороны, они не стоят на месте, а ходят дозором.
— Что мы предпримем?
Гроуфилд опять выглянул в окошко.
— У них весьма унылый вид, — сообщил он. — А когда часовой не в настроении, он утрачивает бдительность. Идите взгляните сами. Видите их?
Вивьен подошла, и они вместе уставились в окно. Мех ее шапки щекотал Гроуфилду щеку.
— Нет, — сказала девушка.
— Смотрите вдоль дальней стены. Третье освещенное окно слева. Сейчас он пройдет мимо, вот!
— Да! Вижу. Но если бы вы мне не сказали, я ни за что не заметила бы.
— Ладно, — ответил Гроуфилд. — Я отправляюсь туда. Продолжайте следить за третьим окном. Когда путь будет свободен, я подойду к нему и помашу рукой. Я сделаю это только один раз, так что смотрите в оба, а когда пойдете ко мне, захватите мой автомат. Думаю, мне понадобится не больше десяти минут.
— Хорошо.
Гроуфилд вошел в одну из освещенных комнат, взял настоль — ную лампу, положил ее на пол, придавил ногой и, намотан провод на руку, вырвал его.
Он покинул флигель через заднюю дверь, повернул направо и отступил подальше, чтобы не попасть в полосу света от окон. Прошагав вдоль флигеля до другого конца, он снова приблизился к стене и спрятался за углом. Большой дом был прямо перед ним, а дверь, за которой ждала Вивьен, — справа.
Гроуфилд присмотрелся и, наконец, заметил двух часовых. Участки патрулирования у них были не одинаковые: тот, что ходил вдоль бокового фасада, присматривал за меньшей территорией, поэтому нечасто встречался со своим напарником на углу. Гроуфилд дождался, пока они сошлись вместе, развернулись и зашагали каждый своей дорогой. Теперь Гроуфилд был у них в тылу. Он в тот же миг бросился вперед, приближаясь к углу усадьбы с таким расчетом, чтобы его не заметили ни из одного окна. Он бежал по снегу во все лопатки и успел запыхаться, пока добрался до стены усадьбы. На несколько секунд привалившись к ней, он перевел дух, потом двинулся вправо. Простенок между вторым и третьим окнами был самым широким и темным, это Гроуфилд заметил, еще разглядывая усадьбу из окна флигеля. Став на равном расстоянии от обоих окон, он опустился на колени и приник к стене; он сжался в комочек, взялся за конец провода и намотал его на левую руку. Получилась удавка.
Вот — вот мимо пройдет дозорный, который угрюмо размышляет о чем — то своем и мечтает, чтобы его вахта поскорее кончилась. Вряд ли он заметит темный сгусток у стены, а если и заметит, то не обратит внимания и не станет выяснять, что же такое он заметил.
Гроуфилд ждал, обратившись в слух. Наконец на тропинке, протоптанной человеком в снегу, послышались шаги. Гроуфилд не шевелился, надеясь по звуку определить, когда часовой остановится и затопчется на месте. Но тот шел вперед унылой размеренной поступью. Когда шаги стали удаляться, Гроуфилд поднял голову и оглянулся. Он увидел понуро бредущего человека, вооруженного ручным пулеметом «брен».
Гроуфилд поднялся. Ему удалось сделать это тихо, но бесшумно пройти по снегу было невозможно. Значит, следующую сценку надо разыграть быстро, пока часовой не добрался до очередного освещенного окна. Гроуфилд метнулся вперед, подняв руки над головой, и, когда испуганный человек начал разворачиваться, набросил петлю ему на шею.
Часовой пытался повернуться, вскинуть «брен», но было слишком поздно. Гроуфилд уперся коленом в его поясницу и развел руки так широко, как только мог. Часовой захрипел, замычал, хотел крикнуть. «Брен» упал в снег, руки часового вцепились в провод. Он так бился, что упал и повалил Гроуфилда. Но Гроуфилд ослабил хватку лишь на мгновение, а потом снова натянул провод. Часовой брыкался, подымая фонтаны снега, закидывая руки за голову в отчаянных попытках дотянуться до Гроуфилда, а тот, стиснув зубы, крепко держал удавку.
Наконец сопротивление часового стало ослабевать. Гроуфилд перевернул его на живот, уперся коленями в спину и довел дело до конца.
Гроуфилд поднялся. Он пыхтел, отдувался и какое — то время просто стоял на месте, дожидаясь, пока уляжется нервная дрожь в плечах и руках. Потом вошел в угловатое пятно света возле третьего окна, поднял руку и помахал.
Глава 24
— Держите, — шепнула Вивьен, подавая Гроуфилду автомат.
— Спасибо.
— Где он?
Гроуфилд повел стволом автомата, указав на засыпанную снегом фигуру. Вивьен нахмурилась.
— Вы убили его?
— Естественно. Пошли.
Она поколебалась несколько секунд, потом последовала за Гроуфилдом, который пробирался по мягкому снегу к углу дома. Протоптанная часовым тропка тянулась в каких — нибудь пяти — шести шагах, но ее освещали окна, а тут, у стены, они были в тени и могли, пригнувшись, прошмыгивать под окнами:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22