Я тебе подорожник приложу.
В этот момент вспыхнул и запылал улей.
— Ах ты, е-моё! — Зигмунд хлопнул себя по коленям. Проглядел! Ну да ладно.Одним больше, одним меньше. Сгорит и хрен с ним! Главное дело, чтоб на другие огонь не перекинулся.
Через несколько минут улей догорел.
Зигмунд Философ разворошил шпагой головешки:
— Мёда не осталось, — заключил он. — Сгорел мёд. Ладно, пошли ещё один улей разорим. Хорош,
Фурценбокен, бегать. Иди сюда.
— Нет уж, все! Благодарю! Никаких пчёл! Иначе, я сейчас же уезжаю!
— Да? — Озадаченно спросил Зигмунд. — Ну, тогда пошли в беседку. Обмоем это дело.
Они прошли в беседку и уселись за стол.
— Давай, Генрих, вина выпьем, и я у тебя спину погляжу. Жало вытащу.
— Давай. — Устало согласился Фурценбокен.
— Что тут в блюде? — Зигмунд поднял крышку. — Опять кролик. Я сегодня на охоте пятерых подстрелил.
Сразу и не съешь. — Он вытащил изо рта у кролика морковку. — Хочешь, Генрих, морковку?
— Не хочу.
— Вот и я их не ем. — Зигмунд выбросил морковку. — Закусывай ногой, небось проголодался… Ну, теперь давай твою спину посмотрим.
Фурценбокен задрал рубаху.
— Фью-ус! — Присвистнул Зигмунд. — Разнесло-то как! У тебя, Генрих, вот такая здоровая шишка вздулась. Никакого жала в ней не видать… Точно, нету нигде жала. Посиди пока я за подорожником схожу.
Зигмунд Философ вышел из беседки и помочился в кусты. Потом он сорвал большой лист подорожника и вернулся к столу.
— Смотри, какой я лист сочный принёс. Это то, что надо. — Зигмунд плюнул на подорожник и прилепил его на спину кузену. — Все, опускай рубаху. До свадьбы заживёт… Доедай свою ногу и пойдём на олеандровую лужайку, я тебе там кое-что покажу. Тебе понравится.
— Да в меня эта нога уже не лезет.
— А ты вином запей.
Фурценбокен застонал.
— Что с тобой, Генрих? Спина что-ли разболелась?
Фурценбокен сплюнул на стол монету с изображением Зигмунда Четвёртого Философа.
— Ты, наверное, кузен, в рубашке родился! — Восхищённо произнёс Зигмунд Четвёртый. — Я впервые вижу, чтобы человеку так везло.
— Ну, все! — Фурценбокен пьяно ударил кулаком по столу. — Больше я у тебя кушать ничего не буду!
— Да ты не горячись. Ты просто не поймёшь никак. Это ж на счастье монеты в еду подкладывают.
Кому досталась — тому счастье. Тебе досталась — тебе счастье. Давай вином запей и пошли на лужайку.
— Пошли вниз лучше. Я устал. Домой поеду.
— Да ты что?! Чтобы я родного кузена домой отпустил и лужайку ему не показал?! За кого ты меня принимаешь?! Шалишь, брат! — Зигмунд погрозил пальцем. — За мной!
Выходя из беседки Генрих Фурценбокен потерял равновесие и упал со ступенек.
— Эка ты, брат, вином надрался. — Зигмунд укоризненно покачал головой. — Говорил я тебе — закусывай кроликом. — Он приподнял принца за подмышки. — Ну как, стоишь? Пошли на лужайку. Тут недалеко.
По пути Зигмунд Философ выдернул перо из сидевшего на ветке павлина и вставил его Генриху за ухо.
— А тут у меня картошка растёт, — показал он. — Для гарнира. Смотри — кролик, сволочь, ботву грызёт.
Сейчас я его.
Зигмунд побежал на кролика. Грызун припустился от короля и, достигнув края крыши, не удержался и свалился вниз. Зигмунд подскочил к краю.
— Эй, внизу! — Закричал он. — Не трогай кролика! Это мой королевский кролик! Кто кролика тронет — повешу!.. Генрих, — попросил он к подошедшего Фурценбокена, — ты давай за меня вниз кричи — чтобы кролика не трогали, а я сейчас…
Генрих улёгся на живот и, свесив вниз голову, заорал пьяным голосом:
— Э-эй! Кто там есть! Не трожь кролика! Там кролик должен быть! Это мой! Он ботву ел! По-о овешу! — Фурценбокена стошнило вниз.
Подбежал запыхавшийся Зигмунд Философ. В руке он держал картофельный куст.
— Молодец, Генрих! Так им! Сейчас я их картофелем обстреляю. — Зигмунд покидал вниз картошкой. — Смотри, Генрих! Вон из кареты какая-то баба вылезла. Давай её припечатаем! — Зигмунд кинул вниз последнюю картофелину. — Промазал! Смотри — как забегала! Эй! Эй! Мы тут! Ха-ха-ха!..
Ладно, поднимайся, кузен, на лужайку пойдём.
Генрих поднялся и, шатаясь, пошёл за Зигмундом Философом.
— А вот как раз под нами, между прочим, — сообщил Зигмунд,окна спальни моей жены. Давай её напугаем. Я недавно у Шокенмогена гостил. Такой, я тебе скажу, выдумщик. Мы с ним выпили и за портьерой в коридоре спрятались. Как кто мимо проходит, мы оттуда всех пугаем. Неплохо время провели… Ты, Генрих, держи меня за ноги, а я вниз свешусь и ей в окошко постучу. То-то она обалдеет!
Генрих Фурценбокен ухватил короля Зигмунда за ноги. Зигмунд свесился вниз головой и заглянул в окно.
— На месте. — Сообщил он. — Сидит, дура, на пяльцах вышивает. — Он вытащил шпагу и постучал ею по стеклу. — У-у! Я Муслим Рррыжий! У-у-у!
Окно открылось, из него показалась королева.
— Знаешь что, Зигмунд, — раздражённо сказала она, — ты мне со своим Муслимом уже — вот где! — Окно захлопнулось.
— Тяни назад, Генрих! Нас с тобой тут не понимают. Фурценбокен с трудом втянул короля обратно на крышу.
— Вот дура баба! — Сказал Зигмунд Философ, отряхивая со штанов землю.
— Пошли в беседку, выпьем. — Предложил Фурценбокен.
— Пошли. — Согласился Зигмунд. — И кроликом закусим!
Не дойдя до беседки, Генрих Фурценбокен упал в кусты жимолости и уснул. Зигмунд Четвёртый безуспешно пытался его растолкать. Он дёргал принца за нос, растирал ему уши, но тот не просыпался.
«Вот везунчик, — подумал Зигмунд, — упал и уснул. А я лежу вечно — ворочаюсь по полночи. — Он пошёл в беседку и допил вино. — Пойду на олеандровую лужайку, мне там чего-то надо было.»
Не дойдя до лужайки, Зигмунд Философ позабыл куда он шёл и что у него в Висячем Саду
Семирамиды лежит пьяный кузен высокородный принц Генрих Фурценбокен Большой. Зигмунд спустился во дворец и принялся вершить государственные дела.
Ночью пошёл дождь. Проведя много часов на голой земле,
Генрих Фурценбокен заработал воспаление лёгких, и, когда на утро его обнаружил королевский егерь, принц был еле живой. Его перенесли в лучшие покои. Сам король Зигмунд Четвёртый лично ухаживал за ним.
ЭПИЛОГ
Спустя месяц, принц начал поправляться. Как-то утром, когда он доедал королевский завтрак, в замок прискакал гонец с радостной вестью. Как оказалось, пока Генрих болел, умер его престарелый папа Вильгельм Фурценбокен Милосердный. Таким образом Генрих Фурценбокен становился полновластным монархом своего государства.
И выходит не зря ему три монеты в кушаньях доставались. Во-первых, выздоровел. Во-вторых, королём стал. И на третью монету ему наверняка ещё как-нибудь повезе.
Ну и везёт же этому Генриху Фурценбокену!
ГЛАВА 12. ИСТОРИЯ ЛЮБВИ АЛЬПУХАРА СЕДЬМОГО ДЛИННОБОРОДОГО
Горюнову Олегу влюблённому в Галю
В понедельник после завтрака король Альпухар Седьмой Длиннобородый выкурил, как обычно, трубку и отправился к себе в кабинет разбирать почту. Он уселся за стол и взял с подноса конверт.
«Эка. Опять от дяди Анабабса». Альпухар распечатал письмо:
"Здравствуй, дорогой племянник Альпухар Седьмой Длиннобородый! Пишет тебе твой дядя Анабабс. Вот уже третье письмо тебе пишу, а ты мне до сих пор не ответил. Что же ты, охламон такой, не отвечаешь дяде Анабабсу?! Я тебя помню ещё карапузом, когда ты ходил под стол, а ты мне теперь не отвечаешь. Ты вырос, и думаешь, что слишком умный — можешь не слушать старших.
Был бы жив мой брат, а твой отец Альпухар Шестой, я бы с тобой вообще не разговаривал, я бы с ним, с моим братом разговаривал. Я бы сказал ему, чтобы он тебя ремнём выдрал. Ты уж не обижайся, но папа-то твой поумнее тебя был и меня всегда слушал, как старшего своего брата. Но он скончался, и вот теперь, значит, ты стал королём, хоть у тебя молоко на губах не обсохло. И дядю своего не слушаешь, чего он советует. А дядя плохого не посоветует никому. Твоего дядю Анабабса Длинного все знают и боятся. А то вот дядя-то приедет и уши-то тебе, молокососу, оборвёт. Ты дождёшься!
Ну, да Бог тебе судья. А пишу я вот зачем. Задумал я, сынок, собрать все, что ни на есть, силы и напасть, как следует на моего западного соседа Иогафона Сильного. Во-первых, он меня окончательно зае…, а, во-вторых, я имею намерение расширить свои владения и укрепить западные границы. Дело, я думаю, верное — потому что, во-первых, этот Иогафон всех соседей тоже, вероятно, зае…, а, во вторых, мне нужны новые территории. Поэтому ты, племяш, снаряжай скорее войско и подтягивай сюда. Как подъедешь, мы Иогафону въе… неожиданно по первое число.
Если и на это письмо не ответишь, то я тебе, паршивцу…"
Альпухар скомкал бумагу и выбросил в корзину. Второй пакет был от принца Фурьяна Корнакеса. В конверте лежала красочная открытка. На открытке изображался величественный замок на фоне бирюзового океана. Альпухар перевернул открытку и прочитал:
"Привет тебе, Альпухар, с солнечного берега Замбрии! Вот уже вторую неделю я здесь наслаждаюсь. Пью красное молодое вино, ем баранину и не избегаю общества прекрасных дам. Здесь отдыхают такие симпатичные курочки, ты себе представить не можешь! С некоторыми из них я купаюсь по ночам в голом виде! Зря ты со мной отказался ехать, многое потерял. Ну и ладно, мне, как говорится, больше достанется. А теперь я вынужден попрощаться, так как под дверью уже поджидает одна пухленькая красотка. Догадайся, чем мы будем заниматься? С приветом! Твой друг
Высокородный Принц Фурьян Корнакес."
Альпухар Седьмой вздохнул и поставил открытку перед собой на стол, прислонив её к чернильнице.
Прежде чем взять следующее письмо, он некоторое время посидел, задумчиво глядя на открытку и барабаня пальцами по столу. Открыв наконец письмо, Альпухар прочитал:
«Здравствуй, дорогой племянник Альпухар Седьмой Длиннобородый! Пишет тебе твой дядя Анабабс…»
Альпухар скомкал листок и выбросил в корзину.
На подносе осталось одно единственное письмо в розовом конверте. Альпухар вскрыл конверт. По комнате распространился сильный запах духов. Он извлёк из конверта чистый лист гербовой бумаги. «Ага, — обрадовался король, — это наверняка от Элеоноры Блюмерляндской!»Он поспешно зажёг свечу и подержал лист над огнём. Постепенно начали проступать слова, написанные секретными чернилами. Король нетерпеливо поднёс листок поближе к пламени. Бумага вспыхнула. «Ах ты, незадача! — Он бросил письмо на пол и затоптал пламя ногой. — Слава Богу, не все сгорело.»Альпухар поднял с пола уцелевший клочок и прочитал:
"Здравствуй, мой храбрый Альпухар! Я ужас как соскучилась. Ведь с нашей прошлой встречи прошло столько времени! Мой Кришнахан совершенно меня замучил! Мало, что он извёл меня своей ревностью, так эта грязная свинья ещё вдобавок вечно пачкает свою одежду и хватает меня жирными лапами. Сегодня он наконец-то уезжает в… (Далее половина страницы сильно обгорела и можно было разобрать только отдельные слова)….я думаю дней на….
….успели бы…
….если ты воврем…
….на белом коне…шея…
…онец…как я считаю насладимся.
…тюльпан увы…ак в прошлый раз….когда…вся пылая….это воздушное платье с меня…бикус в столе…ты мой рыца…быстрее чем…твоя на вс….ора Блю…"
"Половина письма, блядь, сгорела. — Альпухар почесал затылок. — В целом понятно, что надо ехать. Непонятно когда. Соскучился я по моей возлюбленной Норе. — Он закрыл глаза и откинулся на спинку стула, представляя себе Элеонору Блюмерляндскую в соблазнительном муаровом платье.
Воображаемая Элеонора загадочно подмигивала и сладострастно виляла бёдрами. — Пропади все пропадом! Еду! Еду прямо сейчас! Альпухар вскочил со стула. — На месте разберёмся."
Он спустился вниз и отдал распоряжение слугам — седлать лошадей.
— Лошадей седлайте живо! Я отъезжаю. За старшего — герцог Феликс остаётся. Маркиз Германус — со мной.
Уже через час Альпухар Седьмой и маркиз Германус скакали по пыльной дороге.
— Как, Ваше Величество, поедем? — Поинтересовался Германус.
— Поедем через Зурабский лес. У Зураба Меченосца и заночуем.
— Ваше Величество?! У Зураба небезопасно. Про него недоброе рассказывают. Рассказывают, что он всю родню перетравил, теперь гостей травит.
— Пустое! Не посмеет. Нам ли его бояться?! Я ему недавно услугу оказал. С ним мой дядя Анабабс
Длинный войну хотел развязать. А я дядю успокоил. Так что не посмеет, я думаю. Тем более мы у него ничего кушать не будем. Провизии хватит на три дня.
Они доехали до перекрёстка и свернули к лесу.
В лесу было прохладно. Пахло подопревшей листвой и грибами. — Грибами пахнет. — Потянул носом
Альпухар. — Ты, маркиз, грибы любишь?
— Люблю, только опасаюсь ядовитый гриб съесть. Я не знаю — чем они отличаются.
— Ерунда. Я про грибы все знаю. По дороге грибов наберём и на палочках пожарим. Вон смотри — гриб торчит. Давай, Германус, рви его и — в сумку.
Маркиз соскочил с лошади, сорвал оранжевый гриб и сунул в сумку.
— Если не ошибаюсь, подосиновик. А вон, Германус, смотри, там под кустами ещё один примостился…
В сумку его… Ты тогда вот что, на лошадь пока не залезай, раз грибные места пошли, беги рядом, я тебе буду грибы показывать, а ты рвать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25