Ну кто же станет обыскивать хозяина, который является главным потерпевшим? Кому такое придет в голову? Ясно?
— Ясно! — гаркали курсанты.
Ясно как божий день!
Кто же станет обыскивать главного потерпевшего?! Или главного охранника?!
Вот этот старый как мир прием я и использовал. Выманив противника на себя, как на живую приманку. И сунув дискету старшине охранников в карман в момент, когда развернул его носом к стенке. А чтобы он ничего не почувствовал, пальнул для острастки возле самого уха. И подставился под удар. Затем, чтобы меня куда надо привели. И туда же дискету принесли.
Не оставит же ее хранитель меня без присмотра. Он же главный. И вне всяких подозрений.
Вот такой очень надежный сейф, на очень быстро передвигающихся ножках.
— А вы говорите, не может быть! Ну вот же она, дискета!
— Предатель! — только и смог выдохнуть Очень Большой Начальник.
— Кадры надо уметь подбирать! И не экономить на зарплате. А теперь извините. Я не хочу, чтобы вы наблюдали за моими дальнейшими действиями. Сглазу боюсь, И лишний раз вашу нервную систему травмировать не хочу.
Я затянул на запястьях и щиколотках Очень Большого Начальника его же ремень и натянул ему на голову его же пиджак. И набросил сверху штору, сорванную с окна. Теперь Очень Большой Начальник напоминал очень большой куль. С... неизвестным содержимым.
Освободившись, я воткнул дискету в дисковод. И нажал клавишу запуска.
Компьютер, не поперхнувшись, заглотил содержимое дискеты, которое предназначалось единственно для того, чтобы встать ему поперек горла.
В дверь вежливо постучали.
На это я не рассчитывал. Вернее, я рассчитывал, что это случится чуть позже.
— Вот что, Козловский, на правах старой дружбы, покарауль дверь, — попросил я и показал дулом пистолета на его пуговицы.
— Что? — не понял Баранников.
— Дверь посторожи! — повторил я, сдирая с него рубаху и демонстрируя уже до боли знакомый ему кулак.
Баранников понял. И быстро разделся. И переоделся в мою одежду. А я в его.
— Что у вас случилось? — все менее вежливо кричали из-за двери.
— Ну ты скажи им что-нибудь. Успокой людей.
— Все нормально! — крикнул Козловский-Баранников.
Стучаться стали тише.
Пора было подумать об эвакуации. Я подозвал к себе пальцем Козловского-Баранникова. И закричал дурным голосом:
— Ты что делаешь? Брось пистолет! Дурак! Брось немедленно!
Козловский-Баранников обалдело уставился на меня и на пистолет. Зажатый в моих руках.
Он не понимал, что происходит. Все еще не понимал.
— Прекрати! Он может выстрелить! — продолжал орать я, заговорщически подмигивая, улыбаясь, дружески похлопывая его по плечу и прижимая указательный палец к губам.
Я словно играл в веселую игру, призывая сотоварища по розыгрышу к очередной забавной, о которой он еще ничего не знает, проделке. Хотя, если честно, эта игра не сулила ничего доброго. По крайней мере одному из ее участников.
— Убери пистолет...
И Козловский-Баранников в ответ на мою улыбку улыбался все шире. Как ребенок, получивший килограмм шоколада...
Я выстрелил ему в лицо. В испуганные и одновременно надеющиеся на чудо глаза.
Я выстрелил три раза подряд.
Я не убивал его. Я только возвращал долги. Взятые под проценты на срезе могилы. Той, Козловского-Баранникова могилы. Я только сделал то, что обязан был сделать тогда. Но не сделал.
Я не убивал его. Потому что он уже был мертв. Так же, как Александр Анатольевич.
За дверью наступила мгновенная тишина, и тут же в нее забарабанили с утроенной силой.
Теперь надо было спешить.
Единым движением, с кровью и мясом (и это хорошо, что с кровью и мясом) я содрал со своего лица парик, усы и бороду и прилепил их к обезображенному лицу мертвого Баранникова.
Который стал мной.
Потом несколько раз я ударил себя по лицу. С полной отдачей. Так, как если бы бил своего врага. Как бил совсем недавно Козловского-Баранникова.
И лег на пол. И стал Козловским-Баранниковым.
Тем, которого сильно и все больше по лицу избил пойманный злоумышленник. То есть я. И которого он, изуродованный до неузнаваемости, каким-то образом завладев его же оружием, и убил. Тремя выстрелами в лицо.
После чего это лицо уже невозможно было опознать. И вот все это, в свою очередь, видел и слышал барахтающийся в ворохе штор и собственного пиджака свидетель. Главный свидетель. Которого никто не сможет оспорить. Потому что не решится. Дверь не выдержала напора множества тел.
— Что?
— Что случилось?
— Кто стрелял?
— Ты стрелял?..
Уже почти очухавшийся и приподнявшийся на локте охранник внимательно смотрел на свою пустую руку. И на лежащий поодаль труп.
— Я?
— А кто?
— Ну тогда, получается, я.
— Да как же он, когда пистолет не у него.
— А где?
— Да вот он...
Картина была абсолютно сумбурна и абсолютно ясна. До запятой. Кто кого, из чего и по какому поводу убил. И почему главные герои сами на себя не похожи.
— Ты живой? — осторожно тронул меня кто-то за руку.
Я застонал. Очень естественно. Потому что мне было действительно больно.
— Живой! Давайте срочно носилки и машину. И в больницу. Пока он не помер.
Ну вот и машину подали. И носилки. И носильщиков. А я собирался своими ножками выбираться... Вот как все хорошо закончилось.
Впрочем, нет. Не закончилось...
— Программистов! — громко, перекрывая все голоса, скомандовал Очень Большой Начальник. — Срочно программистов! Все остальное потом.
Программистов доставили через минуту.
— Немедленно проверить память компьютера. И если там что-то есть...
Программисты склонились над клавиатурой.
— Есть!
— Что?
— Вирусы.
— Они уже действуют?
— Да.
— Сколько информации уничтожено?
— Пока меньше трех процентов.
— Вы можете остановить их действие?
— Конечно. Судя по всему, они не из самых опасных.
— Тогда не стойте болванами! Работайте! Я снова застонал. Теперь уже не от боли. Теперь уже от отчаяния. Я сделал все, что от меня зависело. И я не сделал ничего. Я прокололся там, где от меня ничего не зависело. И там, где я меньше всего ожидал...
— Чистим?
— Чистим.
Быстро застучали клавиши.
— Программа пошла...
Как тупо все закончилось. Если бы я знал, что эти вирусы такие дохлые, я бы забаррикадировал дверь и занял круговую оборону. И держал ее до тех пор, пока они не выели бы все внутренности компьютера. Час бы держал. Два. День.
Если бы я знал, что эти вирусы такие...
Эх, Александр Анатольевич! Как же вы так!
Подтащили носилки.
— А этого куда? — спросили в стороне, показывая, по всей видимости, на Козловского-Баранникова. Который был мной.
— Этот пусть пока полежит. Только прикройте его чем-нибудь...
Как же так вышло? Что все потеряно подле самой финишной черты? Когда ленточка уже щекотала грудь.
Как же так...
А может, не потеряно? Может, попробовать поспособствовать этим неповоротливым вирусам? Более знакомыми мне методами?
Я еле заметно приоткрыл глаза и огляделся.
Этого я, если сдвинусь хотя бы на пять сантиметров в сторону, смогу достать ногой. Этого — стоящим рядом стулом. Этого правой рукой. Этого — левой. А что делать с теми двумя, стоящими возле двери? И с тем, с автоматом? Он нашпигует меня свинцом раньше, чем я «мама» сказать успею.
Ну-ка снова. Этого... Этого... Потом этого... Потом...
Если повезет — может получиться. Если очень повезет, я смогу отвоевать минут двадцать чистого времени. Может, этого им хватит выесть большую часть чужого пирога?
Я сконцентрировал мысли и силы. Сконцентрировал для броска. Единственного, который давал мне шанс...
Начну на счет «три»...
Раз.
Два...
— Что такое? Что происходит? — удивленно спросил сидящий за клавиатурой программист. — Что, черт возьми, происходит?
— Поплыла база данных! Утрачено пять процентов информации. Десять...
— Как так поплыла? Какая база, если вы уничтожали вирусы?
— Мы и уничтожали. Вирусы.
— А поплыла база?
— А поплыла база!
— Пятнадцать процентов. Семнадцать. Двадцать пять... Как корова языком... Тридцать...
— Я ничего не понимаю. Похоже, он...
— Что он?
— Похоже, он закодировал пусковые команды вирусов под включение антивируса. И мы, борясь с вирусом, сами того не желая, размножаем его. В геометрической прогрессии...
— Черт, сорок процентов информации...
— Ну так выключите компьютер!
— Это ничего не даст. Его все равно придется включать. Позже. И вирусы продолжат свое дело. С того самого места, где мы прервали их работу. Выход надо искать сейчас. Пока еще можно что-то сделать.
— Попробуй...
— Пробую...
— Шестьдесят процентов информации...
— А может быть?
— Может...
— Семьдесят процентов... У меня такое впечатление, что он заранее знал наши ходы... Что мы работаем по его сценарию...
— Восемьдесят процентов. Восемьдесят пять. Девяносто... Аут!
— Как так аут? Вы хотите сказать?..
Программисты молчали. И компьютер молчал. Безмозглый, как новорожденная амеба.
— Что вы сидите?! Делайте что-нибудь!
А что делать? Больной-то помер! Поздно пациента на операционный стол тащить, когда его уже в морге вскрыли.
Ай да Александр Анатольевич! Ай да молодец! А я, грешным делом, подумал...
Глава 70
В общем, не так уж плохо все кончилось. Если не считать моего многомесячного прогула по месту основной службы. Ну в той организации, где я состою... Ну короче, состою.
Оказывается, не закрыли ее. И не разогнали. Это просто Шеф-куратор меня на пушку взял. Для пущей убедительности. Чтобы я согласился сделать то, что я ни при каких других условиях сделать бы не согласился. Вот я и согласился.
Прогул мне, я так понимаю, не засчитали. Потому что случайный кирпич с крыши не упал Пока не упал. Но на вид поставили. С занесением в личное дело. И регион пребывания сменили. На очень захолустный. На тот, что возле самой границы... Ну не важно какой.
А как нашли меня? Да очень просто. Через аварийный почтовый ящик, который я, при отсутствии других форм связи, должен был проверять каждые полгода. Хоть живой, хоть мертвый. И который я проверил.
Вот так вот.
А что касается одного известного мне Очень Большого Начальника, то ему повезло меньше. Скрутила его какая-то хворь. Скоротечная. С осложнением на память. В неделю скрутила. Был человек — стал калека. Что вчера было — помнит. Что раньше — хоть убей. Ну то есть полная амнезия. До смешного! Главное дело, непонятно, откуда та болезнь взялась. Врачи говорят, может, он съел чего? Или выпил? А я так думаю, что узнал чего-то лишнего. С чем его здоровье не справилось...
Вот такая ужасная инфекция. Возможно даже, вирусная. Почему инфекция? А потому, что не один он пострадал. А говорят, еще его референт-телохранитель. И кто-то из обслуги. Ничего не помнят. Как новорожденные младенцы. Словно им память ластиком стерли. Ладно, хоть не умерли. А то кое-кто утверждает, что могли бы.
Такая страшная болезнь.
Инфекционная.
Для тех, кто не бережется.
В общем, все кончилось благополучно. Если газет не читать. И телевизор не смотреть. А если читать и смотреть, то создается впечатление, что сценарий, за которым я так долго охотился, был не один. И даже не два. И даже не три. А гораздо больше. Если судить по результатам. И тогда совершенно неясно, зачем были все эти мои умопомрачительные цирковые кульбиты и глупые попытки остановить руками катящийся под откос паровоз.
Может, все это было зря?
Кто его знает...
Вернее сказать — кто-то знает. Да только другим не говорит...
Вместо послесловия
"Это неприступная крепость. Мы можем победить Советский Союз только другими методами: идеологическими, психологическими, пропагандой, экономикой...
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
— Ясно! — гаркали курсанты.
Ясно как божий день!
Кто же станет обыскивать главного потерпевшего?! Или главного охранника?!
Вот этот старый как мир прием я и использовал. Выманив противника на себя, как на живую приманку. И сунув дискету старшине охранников в карман в момент, когда развернул его носом к стенке. А чтобы он ничего не почувствовал, пальнул для острастки возле самого уха. И подставился под удар. Затем, чтобы меня куда надо привели. И туда же дискету принесли.
Не оставит же ее хранитель меня без присмотра. Он же главный. И вне всяких подозрений.
Вот такой очень надежный сейф, на очень быстро передвигающихся ножках.
— А вы говорите, не может быть! Ну вот же она, дискета!
— Предатель! — только и смог выдохнуть Очень Большой Начальник.
— Кадры надо уметь подбирать! И не экономить на зарплате. А теперь извините. Я не хочу, чтобы вы наблюдали за моими дальнейшими действиями. Сглазу боюсь, И лишний раз вашу нервную систему травмировать не хочу.
Я затянул на запястьях и щиколотках Очень Большого Начальника его же ремень и натянул ему на голову его же пиджак. И набросил сверху штору, сорванную с окна. Теперь Очень Большой Начальник напоминал очень большой куль. С... неизвестным содержимым.
Освободившись, я воткнул дискету в дисковод. И нажал клавишу запуска.
Компьютер, не поперхнувшись, заглотил содержимое дискеты, которое предназначалось единственно для того, чтобы встать ему поперек горла.
В дверь вежливо постучали.
На это я не рассчитывал. Вернее, я рассчитывал, что это случится чуть позже.
— Вот что, Козловский, на правах старой дружбы, покарауль дверь, — попросил я и показал дулом пистолета на его пуговицы.
— Что? — не понял Баранников.
— Дверь посторожи! — повторил я, сдирая с него рубаху и демонстрируя уже до боли знакомый ему кулак.
Баранников понял. И быстро разделся. И переоделся в мою одежду. А я в его.
— Что у вас случилось? — все менее вежливо кричали из-за двери.
— Ну ты скажи им что-нибудь. Успокой людей.
— Все нормально! — крикнул Козловский-Баранников.
Стучаться стали тише.
Пора было подумать об эвакуации. Я подозвал к себе пальцем Козловского-Баранникова. И закричал дурным голосом:
— Ты что делаешь? Брось пистолет! Дурак! Брось немедленно!
Козловский-Баранников обалдело уставился на меня и на пистолет. Зажатый в моих руках.
Он не понимал, что происходит. Все еще не понимал.
— Прекрати! Он может выстрелить! — продолжал орать я, заговорщически подмигивая, улыбаясь, дружески похлопывая его по плечу и прижимая указательный палец к губам.
Я словно играл в веселую игру, призывая сотоварища по розыгрышу к очередной забавной, о которой он еще ничего не знает, проделке. Хотя, если честно, эта игра не сулила ничего доброго. По крайней мере одному из ее участников.
— Убери пистолет...
И Козловский-Баранников в ответ на мою улыбку улыбался все шире. Как ребенок, получивший килограмм шоколада...
Я выстрелил ему в лицо. В испуганные и одновременно надеющиеся на чудо глаза.
Я выстрелил три раза подряд.
Я не убивал его. Я только возвращал долги. Взятые под проценты на срезе могилы. Той, Козловского-Баранникова могилы. Я только сделал то, что обязан был сделать тогда. Но не сделал.
Я не убивал его. Потому что он уже был мертв. Так же, как Александр Анатольевич.
За дверью наступила мгновенная тишина, и тут же в нее забарабанили с утроенной силой.
Теперь надо было спешить.
Единым движением, с кровью и мясом (и это хорошо, что с кровью и мясом) я содрал со своего лица парик, усы и бороду и прилепил их к обезображенному лицу мертвого Баранникова.
Который стал мной.
Потом несколько раз я ударил себя по лицу. С полной отдачей. Так, как если бы бил своего врага. Как бил совсем недавно Козловского-Баранникова.
И лег на пол. И стал Козловским-Баранниковым.
Тем, которого сильно и все больше по лицу избил пойманный злоумышленник. То есть я. И которого он, изуродованный до неузнаваемости, каким-то образом завладев его же оружием, и убил. Тремя выстрелами в лицо.
После чего это лицо уже невозможно было опознать. И вот все это, в свою очередь, видел и слышал барахтающийся в ворохе штор и собственного пиджака свидетель. Главный свидетель. Которого никто не сможет оспорить. Потому что не решится. Дверь не выдержала напора множества тел.
— Что?
— Что случилось?
— Кто стрелял?
— Ты стрелял?..
Уже почти очухавшийся и приподнявшийся на локте охранник внимательно смотрел на свою пустую руку. И на лежащий поодаль труп.
— Я?
— А кто?
— Ну тогда, получается, я.
— Да как же он, когда пистолет не у него.
— А где?
— Да вот он...
Картина была абсолютно сумбурна и абсолютно ясна. До запятой. Кто кого, из чего и по какому поводу убил. И почему главные герои сами на себя не похожи.
— Ты живой? — осторожно тронул меня кто-то за руку.
Я застонал. Очень естественно. Потому что мне было действительно больно.
— Живой! Давайте срочно носилки и машину. И в больницу. Пока он не помер.
Ну вот и машину подали. И носилки. И носильщиков. А я собирался своими ножками выбираться... Вот как все хорошо закончилось.
Впрочем, нет. Не закончилось...
— Программистов! — громко, перекрывая все голоса, скомандовал Очень Большой Начальник. — Срочно программистов! Все остальное потом.
Программистов доставили через минуту.
— Немедленно проверить память компьютера. И если там что-то есть...
Программисты склонились над клавиатурой.
— Есть!
— Что?
— Вирусы.
— Они уже действуют?
— Да.
— Сколько информации уничтожено?
— Пока меньше трех процентов.
— Вы можете остановить их действие?
— Конечно. Судя по всему, они не из самых опасных.
— Тогда не стойте болванами! Работайте! Я снова застонал. Теперь уже не от боли. Теперь уже от отчаяния. Я сделал все, что от меня зависело. И я не сделал ничего. Я прокололся там, где от меня ничего не зависело. И там, где я меньше всего ожидал...
— Чистим?
— Чистим.
Быстро застучали клавиши.
— Программа пошла...
Как тупо все закончилось. Если бы я знал, что эти вирусы такие дохлые, я бы забаррикадировал дверь и занял круговую оборону. И держал ее до тех пор, пока они не выели бы все внутренности компьютера. Час бы держал. Два. День.
Если бы я знал, что эти вирусы такие...
Эх, Александр Анатольевич! Как же вы так!
Подтащили носилки.
— А этого куда? — спросили в стороне, показывая, по всей видимости, на Козловского-Баранникова. Который был мной.
— Этот пусть пока полежит. Только прикройте его чем-нибудь...
Как же так вышло? Что все потеряно подле самой финишной черты? Когда ленточка уже щекотала грудь.
Как же так...
А может, не потеряно? Может, попробовать поспособствовать этим неповоротливым вирусам? Более знакомыми мне методами?
Я еле заметно приоткрыл глаза и огляделся.
Этого я, если сдвинусь хотя бы на пять сантиметров в сторону, смогу достать ногой. Этого — стоящим рядом стулом. Этого правой рукой. Этого — левой. А что делать с теми двумя, стоящими возле двери? И с тем, с автоматом? Он нашпигует меня свинцом раньше, чем я «мама» сказать успею.
Ну-ка снова. Этого... Этого... Потом этого... Потом...
Если повезет — может получиться. Если очень повезет, я смогу отвоевать минут двадцать чистого времени. Может, этого им хватит выесть большую часть чужого пирога?
Я сконцентрировал мысли и силы. Сконцентрировал для броска. Единственного, который давал мне шанс...
Начну на счет «три»...
Раз.
Два...
— Что такое? Что происходит? — удивленно спросил сидящий за клавиатурой программист. — Что, черт возьми, происходит?
— Поплыла база данных! Утрачено пять процентов информации. Десять...
— Как так поплыла? Какая база, если вы уничтожали вирусы?
— Мы и уничтожали. Вирусы.
— А поплыла база?
— А поплыла база!
— Пятнадцать процентов. Семнадцать. Двадцать пять... Как корова языком... Тридцать...
— Я ничего не понимаю. Похоже, он...
— Что он?
— Похоже, он закодировал пусковые команды вирусов под включение антивируса. И мы, борясь с вирусом, сами того не желая, размножаем его. В геометрической прогрессии...
— Черт, сорок процентов информации...
— Ну так выключите компьютер!
— Это ничего не даст. Его все равно придется включать. Позже. И вирусы продолжат свое дело. С того самого места, где мы прервали их работу. Выход надо искать сейчас. Пока еще можно что-то сделать.
— Попробуй...
— Пробую...
— Шестьдесят процентов информации...
— А может быть?
— Может...
— Семьдесят процентов... У меня такое впечатление, что он заранее знал наши ходы... Что мы работаем по его сценарию...
— Восемьдесят процентов. Восемьдесят пять. Девяносто... Аут!
— Как так аут? Вы хотите сказать?..
Программисты молчали. И компьютер молчал. Безмозглый, как новорожденная амеба.
— Что вы сидите?! Делайте что-нибудь!
А что делать? Больной-то помер! Поздно пациента на операционный стол тащить, когда его уже в морге вскрыли.
Ай да Александр Анатольевич! Ай да молодец! А я, грешным делом, подумал...
Глава 70
В общем, не так уж плохо все кончилось. Если не считать моего многомесячного прогула по месту основной службы. Ну в той организации, где я состою... Ну короче, состою.
Оказывается, не закрыли ее. И не разогнали. Это просто Шеф-куратор меня на пушку взял. Для пущей убедительности. Чтобы я согласился сделать то, что я ни при каких других условиях сделать бы не согласился. Вот я и согласился.
Прогул мне, я так понимаю, не засчитали. Потому что случайный кирпич с крыши не упал Пока не упал. Но на вид поставили. С занесением в личное дело. И регион пребывания сменили. На очень захолустный. На тот, что возле самой границы... Ну не важно какой.
А как нашли меня? Да очень просто. Через аварийный почтовый ящик, который я, при отсутствии других форм связи, должен был проверять каждые полгода. Хоть живой, хоть мертвый. И который я проверил.
Вот так вот.
А что касается одного известного мне Очень Большого Начальника, то ему повезло меньше. Скрутила его какая-то хворь. Скоротечная. С осложнением на память. В неделю скрутила. Был человек — стал калека. Что вчера было — помнит. Что раньше — хоть убей. Ну то есть полная амнезия. До смешного! Главное дело, непонятно, откуда та болезнь взялась. Врачи говорят, может, он съел чего? Или выпил? А я так думаю, что узнал чего-то лишнего. С чем его здоровье не справилось...
Вот такая ужасная инфекция. Возможно даже, вирусная. Почему инфекция? А потому, что не один он пострадал. А говорят, еще его референт-телохранитель. И кто-то из обслуги. Ничего не помнят. Как новорожденные младенцы. Словно им память ластиком стерли. Ладно, хоть не умерли. А то кое-кто утверждает, что могли бы.
Такая страшная болезнь.
Инфекционная.
Для тех, кто не бережется.
В общем, все кончилось благополучно. Если газет не читать. И телевизор не смотреть. А если читать и смотреть, то создается впечатление, что сценарий, за которым я так долго охотился, был не один. И даже не два. И даже не три. А гораздо больше. Если судить по результатам. И тогда совершенно неясно, зачем были все эти мои умопомрачительные цирковые кульбиты и глупые попытки остановить руками катящийся под откос паровоз.
Может, все это было зря?
Кто его знает...
Вернее сказать — кто-то знает. Да только другим не говорит...
Вместо послесловия
"Это неприступная крепость. Мы можем победить Советский Союз только другими методами: идеологическими, психологическими, пропагандой, экономикой...
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50