— Ты отлично знаешь, чего мне надо.
Она бросила на меня изучающий взгляд, а потом отступила назад.
— Зайди-ка лучше и поговорим об этом.
Я прошел вслед за ней в убогую маленькую комнатку. На столе стоял отколотый кофейник и две грязные чашки. Жестяная пепельница, наполненная окурками, заменяла настольное украшение.
Под моим неотступным взглядом она подошла к поломанному креслу и опустилась в него. Ее платье задралось до самых бедер и, когда она закинула ногу на ногу, мелькнули голубые трусики.
— Ты вроде собрался ждать, пока я приду к тебе. — Она потянулась за пачкой сигарет, лежавшей на столе.
— Сколько? — хрипло спросил я. — Брось сигарету! Говори сколько и давай начинать!
Она чиркнула спичкой, закурила и издевательски улыбнулась.
— Ишь ты! Как тебя скрутило, — сказала она.
Дрожащей рукой я достал из заднего кармана две стодолларовые бумажки и бросил ей на колени.
— Давай, за дело!
Она взяла деньги и посмотрела на них с ничего не выражающим лицом, потом подняла глаза на меня. Я надеялся увидеть в них огонек алчности, даже удовольствия, но вид этого холодного лица-маски мгновенно привел меня в уныние.
— Интересно, за что же это? Две сотни баксов? У тебя не все дома.
Эти были самые правдивые слова, какие мне довелось от нее услышать, но я не обратил на них внимания. Я желал ее с неотступной и нетерпеливой страстью, близкой к безумию, и был намерен добиться своего.
Я вытащил остальные три стодолларовые бумажки и швырнул ей. Хотя вожделение толкало меня к ней, я никогда и никого так ненавидел, как ненавидел в этот момент ее.
— Это больше, чем ты стоишь, но все равно, бери! — сказал я грубо. — А теперь давай-ка!
Нарочито медленно она сложила пять купюр и положила их на стол Откинувшись на спинку кресла и глядя на меня, она медленно выпустила дым из своих ноздрей.
— Было время, когда я ложилась за доллар, — сказала она. — Было время, когда я ложилась за двадцать долларов. Было время, когда я ложилась за сто долларов. Когда несколько лет подряд торчишь в камере, есть время подумать.
Я знаю, чего хотят мужчины. Я знаю, чего тебе надо, и знаю, что у меня это есть, и хочу денег: не сто долларов и не пятьсот, и не пять тысяч. Я хочу настоящих денег. В этой стране водятся старые, жирные дураки, которые сидят на миллионах. Я считаю на миллионы. Я найду такого старого жирного дурака и продам ему свое тело за настоящие деньги. Пусть не сразу, но найду. — Она презрительно указала пальцем на деньги, лежавшие на столе. — Забери их.
Дешевка. Я не раздвину ног, пока не найду типа с такими деньгами, какие нужны мне.
Я стоял и смотрел на нее, не зная, что делать.
— Тебе не нужны пятьсот долларов?
— Твои пятьсот долларов — нет.
Похоть так одолевала меня, что я утратил остатки гордости.
— Ну почему же нет? Пятьсот долларов за полчаса. Давай… бери деньги и за дело.
— Ты слышал, что я сказала, мистер Бриллиантовый Ларри Карр.
Я замер и в изумлении уставился на нее.
— Как ты сказала?
— Я знаю, кто ты. Фел докопался. Он записал номер твоей машины и навел справки в Парадайз-Сити. Ты там хорошо известная фигура, верно.
Бриллиантовый Ларри Карр?
Красный сигнал тревоги загорелся в тумане безумия, окутывавшем мой мозг, предупреждая, что надо бежать от этой женщины и больше не встречаться с ней, но я уже не способен был рассуждать разумно и через секунду красный огонек потускнел и погас.
— Какая разница, кто я? — возразил я. — Я такой же, как все остальные мужчины! Бери деньги и раздевайся!
— Если ты их не берешь, детка, возьму я, — сказал Фел у меня за спиной.
Я резко обернулся и увидел, что он стоит, прислонясь к косяку, и наблюдает за мной с гнусной улыбочкой.
Его вид раздул искру уже знакомой мне дикой ярости и, должно быть, он понял это по моим глазам.
— Легче, парень, — сказал он. — Я на твоей стороне. Эта сука только разыгрывает недотрогу. Хочешь, станет сейчас у меня как шелковая?
Рея проворно вскочила на ноги и схватила деньги со стола, скомкав их в кулаке.
— Только подойди, сволочь, — зарычала она на брата, — и я вырву твои проклятые гляделки!
Он рассмеялся.
— И ведь вырвала бы, — сказал он мне. — Что если нам поостыть немного, да потолковать по-свойски? Мы уже тут о тебе говорили. Можно бы поладить. Как насчет обмена кое-каких камешек, с которыми ты имеешь дело, на Рею?
Я изумленно уставился на него.
— Что скажешь, парень? — продолжал он. — Она согласится. Сама же все и придумала, когда я сказал ей, кто ты. Без камешков ты ее не получишь. Давай договариваться.
— Верни деньги, — сказал я ей.
Она язвительно улыбнулась, качая головой.
— Я передумала. Мне пригодятся эти пятьсот баксов, даже если они твои. И не пробуй их отнять. Мы с Фелом запросто тебя успокоим. Обдумай хорошенько предложение Фела. Если очень захочешь, получишь свое, но только за бриллианты. Не за один бриллиант, а за целую кучу. Подумай. А пока… убирайся отсюда!
Я взглянул на Фела и увидел, что он держит в руке короткий железный ломик.
— Даже и не пробуй, парень, — сказал он. — Я просто раскрою тебе башку. В прошлый раз ты застал меня врасплох, но теперь я приготовился. Так что смотри. А теперь катись.
Он посторонился, освобождая мне дорогу. Я ненавидел его.
Ее я тоже ненавидел, но в то же время желал ее каждой клеткой своего тела.
Я вышел из дома и, вдыхая горячий, насыщенный смогом воздух, зашагал по сорной траве и мусору к своему «бьюику».
Я не помню, как я доехал до отеля. Я полностью пришел в себя, лежа на кровати, когда утренний свет серебрил цементную пыль на стекле противоположного окна.
Меня переполняло безнадежное уныние. Даже Рея зовет меня Дешевка! Боже!
Как я ненавидел ее! Мне вдруг захотелось покончить с собой. Я лежал на кровати и спрашивал себя: «А почему бы и нет!» Самоубийство стало казаться мне лучшим выходом. Зачем мне жить? Зачем позволять этой женщине мучить меня и дальше?
Но как это сделать? Бритва? Я бреюсь электрической. Снотворное? У меня осталось только шесть таблеток. Выброситься в окно?
Я мог упасть на голову какому-нибудь из прохожих на людной улице.
Я возбужденно огляделся. Здесь не было ничего, способного выдержать мою тяжесть, если я повешусь.
Машина? Да! Я сяду в машину, разгонюсь и врежусь в дерево. Да! Так и сделаю!
Соскочив с кровати, я зашарил по карманам, ища ключи от машины. Я нигде не мог их найти. Куда я мог их деть? Обведя комнату диким взглядом, я увидел их на пыльном комоде. Когда я шагнул к комоду, зазвонил телефон.
Какое-то время я колебался, потом сорвал трубку с рычага.
— Ларри… мой дорогой мальчик!
Черное облако уныния рассеялось при звуке голоса Сидни Фремлина.
Чувствуя, что весь дрожу и обливаюсь потом, я упал на кровать.
— Привет, Сидни. — Мой голос напоминал карканье.
— Ларри, ты должен вернуться! — По его голосу я сразу догадался, что он в каком-то серьезном затруднении. Его интонация наводила на мысль о пчеле, которая попалась в бутылку и жужжит, как сумасшедшая.
— В чем дело? — спросил я, вытирая с лица пот тыльной стороной ладони.
— Ларри, золотко, я просто боюсь говорить по телефону!
Какой-нибудь отвратительный субъект может нас подслушать. Ты просто обязан вернуться. Миссис П. хочет продать, ты сам знаешь что! Сам я не справлюсь — только ты, умница, сумел бы это сделать! Ты ведь понимаешь, что я хочу сказать, правда, Ларри!? Это абсолютный, страшный, полнейший секрет!
Ну, скажи, что ты понял!
Миссис П.
Я медленно перевел дыхание, мысленно переносясь на пять лет назад, когда успешно провел свою крупнейшую сделку с бриллиантами для фирмы «Люс и Фремлин». Миссис Генри Джексон Плессингтон — жена одного из богатейших торговцев земельными участками во Флориде, а богаче и не бывает, — пожелала бриллиантовое колье. Она была давним клиентом «Люса и Фремлина». До моего поступления к ним Сидни продал ей несколько мелочей, среди которых не было ничего по-настоящему ценного. Но когда на сцене появился я, то познакомившись с ней и узнав, как богат ее муж, я увидел возможность сбыть ей что-нибудь грандиозное. Когда я сообщил о своем замысле Сидни, он разволновался и заявил, что я слишком честолюбив, но я пустил в ход обаяние ив разговоре с этой немолодой женщиной подчеркнул, что ее достойно только самое лучшее. Она реагировала на такой подход, как растение реагирует на порцию удобрения. Вслед за тем я подвел разговор к бриллиантам. Я сказал, что мечтаю создать бриллиантовое колье, которое превзойдет и затмит все другие. Я объяснил, какие старания понадобились бы мне для подбора гармонирующих между собой камней. Мне доставило бы удовольствие, добавил я, сознавать, что мое произведение будет принадлежать ей. Она упивалась моими словами с удовольствием кошки, лакающей сливки.
— Но откуда мне знать, что оно мне понравится? — спросила она. — У нас с вами могут оказаться разные вкусы.
Именно такого вопроса я ждал и заранее приготовил на него ответ. Я сказал, что не только покажу ей эскиз, но и закажу у знакомого гранильщика-китайца из Гонконга стеклянную модель колье. Тогда она сможет оценить его сама. Макет обойдется примерно в пять тысяч. Естественно, если она пожелает, чтобы по нему изготовили настоящее колье, эти пять тысяч мы сбросим со счета.
Она дала согласие.
Я попросил Сидни сделать эскиз колье на бумаге. Он обладал особым даром к проектированию такого рода вещей и создал настоящий шедевр.
— Но, Ларри, в бриллиантах это будет стоить целое состояние! — воскликнул он, когда мы рассматривали эскиз. — Она никогда не пойдет на это! Оно обойдется в миллион!
— Оно обойдется дороже, — сказал я. — Предоставь все мне. Я уговорю ее, она уговорит мужа. Он богат до неприличия.
Миссис П. одобрила эскиз, и это был первый шаг. Я надеялся, что она сразу закажет колье из бриллиантов, но ей еще надо было обработать мужа, а кроме того ей пришлась по душе моя идея сначала увидеть стеклянный макет.
Моему знакомцу из Гонконга потребовалось два месяца на изготовление стеклянного колье — и как он его сделал! Только очень опытный эксперт сумел бы отличить эти камни от настоящих бриллиантов. Работа была настолько хороша, что у меня появилось опасение, как бы миссис П. не удовлетворилась макетом, чтобы потом хвастать перед знакомыми, что колье настоящее.
Я явился к Плессингтонам в их огромную виллу, выходившую на море, с двумя машинами, стоящими на площадке. Зорко следя за выражением ее лица, я выложил колье на черную бархатную подушечку. Она чуть не упала в обморок. Затем я застегнул колье на ее толстой шее и подвел к высокому зеркалу.
После чего я пустил в ход все свое профессиональное красноречие.
— Конечно, как вы сами видите, миссис Плессингтон, — сказал я, — оно сделано из стекла. Вы также видите, что в камнях нет жизни (это была неправда), но я хочу, чтобы вы представили, как каждое стеклышко загорается живым огнем… огнем бриллиантов.
Зачарованная, она стояла, глядя на свое отражение: тучная, пожилая женщина с отвислой грудью и шеей, начавшей собираться в складки.
— Даже Элизабет Тейлор позавидовала бы такому колье, какое мы сделаем.
И пока ей не пришла в голову вредная мысль удовлетвориться стеклом вместо бриллиантов, я расстегнул и снял колье.
— Но сколько оно будет стоить?
Это, конечно, самый главный вопрос. Я объяснил, что для создания такого колье из бриллиантов придется искать подходящие камни по всему свету. Когда они будут собраны, их огранят лучшие мастера, потом их оправят в платину, что тоже должно быть сделано специалистами. Все это стоит денег. Я развел руками и одарил ее чарующей улыбкой. Мы оба знали, что за колье будет заплачено не ее деньгами. Ей придется вытянуть их из мужа. Я упирал на тот факт, что бриллианты вечны. Они никогда не падают в цене. Деньги ее мужа будут хорошо вложены.
Подождав, пока она усвоит информацию, я небрежно бросил, что колье будет стоить, примерно, полтора миллиона долларов.
Она и глазом не моргнула. Да и чего бы ей волноваться?
Платить-то придется мужу. Она сидела с мечтательным выражением в глазах, груда жира в облегающем платье. Я догадывался о чем она думает.
Так что в конце концов миссис П. получила свое колье, самую дорогую вещь, когда-либо проданную фирмой «Люс и Фремлин», и притом только благодаря мне.
Окончательная стоимость колье составила миллион восемьсот тысяч долларов.
Миссис П. и ее колье вызвали немалый шум в прессе. В газетах появились ее фотографии с колье на шее и с мужем, маячившем на заднем плане с таким видом, будто он надкусил зеленую айву. Она щеголяла с колье в казино, в опере, в загородном клубе и была на седьмом небе…
Но через месяц одну из ее подруг, владелицу колье, которое я постеснялся бы предложить любому из своих клиентов, огрели по голове, а колье украли.
Женщина так и не оправилась от удара и нуждалась в постоянном присмотре сиделки.
Это нападение до смерти напугало миссис П., которая только теперь сообразила, что ее бриллианты ценой в миллион восемьсот тысяч долларов могут навлечь на нее смертельную опасность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26