— Идите и отрабатывайте ваши деньги.
Гирланд взглянул на Мэвис, склонившуюся над машинкой, погладил ее по головке, вздохнул и вышел в коридор.
Едва он закрыл за собой дверь, как Дорн вернулся к себе в кабинет.
* * *
Сидя за маленьким, обшарпанным столом, Малих слушал Лабри, думая про себя, что, к счастью, не все агенты такие законченные идиоты, как Дрина. Этот длинноволосый парень в смешных темно-зеленых очках стоит пятерых Дрин. Когда Дрина упустил Гирланда, Малих подумал, что все потеряно, и размышлял, как бы выпутаться из безнадежного положения. И вот теперь Лабри навел его на новый след… Вернее, не Лабри, а его любовница.
— Можем ли мы доверять этой девушке? — зеленые глаза Малиха в упор уставились на Лабри.
— Можно ли вообще доверять любой женщине? — пожал плечами Лабри. Он был польщен, что вышел на прямой контакт с Малихом, некогда знаменитым агентом. Малих имел все то, чего очень недоставало Лабри: высокий рост, мускулы, отвагу и хитрость. Лабри очень хотелось быть похожим на такого человека. — Я, правда, постарался запугать ее, но не уверен, что этого хватит надолго.
— А есть еще способ нажать на нее? — спросил Малих.
— Она подворовывает в магазинах…
— И у вас есть доказательства?
— Разумеется. Ее шкаф полон ворованного барахла.
— Это ровно ничего не значит. Тем не менее вы обязательно должны использовать ее, похоже, Гирланд всерьез заинтересовался девушкой. Но согласится ли она работать на нас? Как вы думаете?
Наморщив лоб, Лабри сказал:
— У нее нет мозгов. Она совершенно равнодушна к политике. Все ее мысли сконцентрированы на деньгах, тряпках и сексе.
Малих размышлял — массивная, словно высеченная из камня фигура с руками, покоящимися на столе.
— Мы ей заплатим, вот и все. Сколько вы получаете у нас?
— Восемьсот франков в месяц.
— Ей мы предложим шестьсот. Скажите, что мы нуждаемся в ее услугах. Если она заартачится, намекните, что ей может не поздоровиться… Запугайте как следует, но объясните, что мы никогда не забываем услуг, нам оказанных, и хорошо награждаем старательных работников. Вы все поняли?
— Я понял.
— Отлично. — Малих похлопал Лабри по плечу. — Остальное постарайтесь уладить сами. Вы хорошо поработали, и я позабочусь о достойном вознаграждении.
Когда Лабри ушел, Малих открыл нижний ящик письменного стола и включил магнитофон. Затем взял миниатюрный, очень чувствительный микрофон и проверил его работу, постучав по микрофону ногтем. Микрофон он прикрепил к манжете рубашки и закрыл рукавом пиджака. Проделав все это, он поднялся и, выйдя в коридор, направился к шефу.
В этот момент Ковски составлял рапорт и резко вздрогнул, когда над ним неожиданно нависла массивная фигура Малиха.
— Вы когда-нибудь научитесь стучать, прежде чем входить? — рассердился Ковски, швыряя авторучку на стол.
Никак не среагировав на замечание, Малих без приглашения уселся в кресло.
— Шерман прилетает в аэропорт Кеннеди через пять часов, — начал он. — Нам известно, что он путешествует по фальшивому паспорту и под гримом. Как я понимаю, если в будущем он станет президентом, нас это не очень-то устроит. Необходимо предупредить полицию аэропорта, что Шерман путешествует с фальшивым паспортом.
— Предположим, я сделаю это?
— Американской полицией немедленно будут приняты соответствующие меры, об этом узнает пресса, разразится скандал. Шермана ни в коем разе не изберут президентом, — продолжал Малих.
Краска бросилась Ковски в лицо. Если бы эта блестящая идея пришла в голову ему, он без сомнения тут же ее реализовал. Но поскольку она исходила от Малиха, он ни в коем случае не мог принять ее. Малих это предвидел.
— Кто у вас спрашивает совета? — Ковски повысил голос. — Это не ваше дело! Ваша обязанность выяснить, зачем Шерман прилетал в Париж и ради чего Дорн заходил к Гирланду.
— Но наша анонимная телеграмма в аэропорт Кеннеди, адресованная американской полиции, принесет Шерману огромные неприятности, — настаивал Малих. — Просто необходимо поступить таким образом.
— Вы будете мне указывать, как поступать?
— Да.
Ковски с ненавистью посмотрел на этого гиганта, так спокойно сидящего в кресле перед ним.
— Уверены! — заорал Ковски. — Вы ничто! Одного моего слова достаточно, чтобы послать вас на несколько лет в Сибирь! Я хочу, чтобы вы хорошо усвоили это! Понимаете?! Запомните, вы будете выполнять то, что я вам прикажу! Мне надоели ваши бредовые идеи! — Ковски с удивлением заметил, что от злости перестал бояться Малиха.
— Но послав эту телеграмму, вы можете быть уверенным в том, что Шерман никогда не станет президентом США, — невозмутимо произнес Малих.
— Вы думаете так, вы глупец! — закричал Ковски. — А вы совершенно уверены, что этот человек был именно Шерман? Мы полагаемся только на слова этого идиота Дрины. Если это действительно Шерман, в чем я сильно сомневаюсь, и мы предупредим американскую полицию, то как же мы сможем узнать, зачем он сюда прилетал? А именно это нас интересует прежде всего! Как только в ЦРУ прознают, что мы этим интересуемся, они так все запутают, что мы никогда не доберемся до истины.
— А нам, собственно, на это будет наплевать, раз мы пошлем телеграмму. Главное, чего мы хотим достичь, это то, чтобы Шерман не был избран президентом.
— Вы трижды дурак! — вновь завопил Ковски, окончательно потеряв над собой контроль. — Сколько времени я должен повторять вам это, идиот?! Мы просто хотим узнать, зачем он приезжал сюда… Идите и узнайте это. Как долго Шерман находился здесь, зачем так поспешно вернулся в Америку и почему именно он был здесь!
— Но мы сделаем максимум возможного, когда пошлем телеграмму, — невозмутимо гнул свое Малих.
— Вон! — Ковски хлопнул рукой по столу. — Делай то, что я сказал тебе! Узнай, зачем Шерман был здесь! Это твое задание!
Малих поднялся с невозмутимым выражением лица.
— Это приказ?!
— Да!
Малих с сожалением развел руками.
— Я подчиняюсь приказу только потому, что вы мой начальник.
Он резко повернулся и вышел из кабинета, аккуратно притворив за собой дверь. Вернувшись к себе, снял с манжеты микрофон, удовлетворенно прослушал запись, потом взял конверт и со злорадством написал внизу: «Разговор между мной и Ковски. 5-го мая. Предмет разговора: Генри Шерман». Он вложил пленку в конверт, запечатал его и положил в карман. Еще одна магнитофонная лента в небольшой коллекции записей, хранящихся в сейфе депозитного банка, находящегося недалеко от штаб-квартиры КГБ в Париже. Еще один гвоздь в гроб Ковски, заботливо подготовленный Малихом.
Опасаясь, как бы за ним не была возобновлена слежка, Марк Гирланд, покинув американское посольство, отправился пешком к Раснольду. Студия располагалась на четвертом этаже довольно старого здания по улице Гарибальди, но лифт и оформление холла выглядели вполне современными. Двойная дверь, обитая белой кожей, предупредительно раскрылась перед Гирландом, едва он оказался в поле зрения автоматической следящей телекамеры. Марк вошел в роскошно обставленный салон, отделанный красным бархатом. На столиках, вокруг которых стояли позолоченные стулья, были разложены разные газеты и журналы.
Гирланд отметил, что интерьер Раснольда куда более богатый, чем у Бенни, да и денег у него, видимо, побольше. Пока он осматривался, открылась боковая дверь, и в салоне появился весьма элегантно одетый мужчина благородной внешности. Удлиненным аристократическим лицом, вялым чувственным ртом, глазами, обрамленными темными полукружьями, он напоминал Казанову. Как только он увидел Гирланда, выражение покоя моментально покинуло его лицо. Он бросил на посетителя несколько смущенный, даже какой-то боязливый взгляд и моментально ретировался. Гирланд услышал, как хлопнула дверь лифта и он начал опускаться.
— Слушаю вас? — раздался за его спиной чей-то голос.
Гирланд быстро повернулся.
Перед ним стояла высокая и худая женщина с лицом, похожим на гипсовую маску.
— Могу я повидать месье Раснольда? — Гирланд адресовал женщине свою самую обаятельную улыбку.
И тени улыбки не появилось в ответ на этом застывшем лице.
— Месье Раснольда здесь нет.
— А где бы я мог найти его?
Ее темные глаза, в упор изучающие Гирланда, сузились.
— Не можете ли вы подождать?
В это время автоматические двери вновь отворились, впуская еще одного элегантно одетого посетителя. Он несколько замешкался, увидев Гирланда, потом одарил женщину широкой улыбкой.
— Ах, мадемуазель Лотас, как я рад вас видеть! — Он снова бросил взгляд на Гирланда.
Женщина улыбнулась в ответ, и на какой-то момент Гирланду показалось, что гипсовая маска, покрывающая ее лицо, треснула.
— Входите, пожалуйста, месье, я сейчас освобожусь. Пожилой мужчина обошел их и исчез за боковой дверью.
— Если вы сообщите ваше имя, я проинформирую месье Раснольда о вашем визите.
— Но это очень срочно, — настаивал Гирланд. — Когда он вернется?
— Не раньше понедельника. Могу я узнать ваше имя? — женщина не отрывала от него цепкого взгляда. — Ваше имя, пожалуйста.
— Тотм Стаг. Месье Раснольд и я занимаемся общим делом.
— Я сообщу о вашем визите месье Раснольду, когда он вернется, — произнесла женщина все тем же бесстрастным тоном, — вы можете позвонить сюда в понедельник, — с этими словами она закрыла за собой дверь.
Гирланду ничего не оставалось, как уйти. Он подошел к лифту, спустился вниз и, вынув из бумажника два билета по десять франков, постучал в окошечко консьержки.
Толстая, старая женщина, с бигуди в волосах и шалью, покрывающей плечи, отворила окошечко и посмотрела на Гирланда тем индифферентным взглядом, который так характерен для всех консьержек Парижа.
— Извините меня, — Гирланд наклонился к окошечку. — Я весьма сожалею, что потревожил вас, мадам. Я хотел бы увидеть мистера Раснольда и очень срочно.
— Четвертый этаж, — пробормотала консьержка и сделала движение, будто намеревалась захлопнуть окошечко.
— Не могли бы вы помочь мне? — Гирланд положил двадцать франков на окошечко и пододвинул их ближе к ней.
Женщина посмотрела на билеты, потом перевела взгляд на Гирланда. Ее лицо стало более приветливым.
— Я понимаю, что вы весьма заняты, мадам, — сказал Гирланд. — Конечно, я не хочу отнимать ваше время. Возьмите, пожалуйста, эти деньги. Я уже поднимался на четвертый этаж. Мне сообщили, что месье Раснольд будет отсутствовать до понедельника. Мне же он нужен весьма срочно. Не могли бы вы сказать, где я могу увидеть его?
— А разве его секретарь не сказала вам, где он? — спросила консьержка, косясь на деньги, лежащие между ними.
— Я спрашивал, но она уклонилась от ответа. Но, видите ли, мадам, месье Раснольд должен мне некоторую сумму денег. Если я не отыщу его в ближайший момент, у меня могут быть определенные неприятности. — Гирланд обворожительно улыбнулся. — Но может быть, вы все же поможете мне, — он подтолкнул деньги еще ближе к ней.
— Я знаю, где он, — сказала консьержка, понижая голос. — Вчера я передавала письмо его секретарше и узнала почерк на конверте. По штемпелю на конверте было достаточно легко определить, откуда пришло письмо… Альпенхоф-отель. Гермиш… Он определенно там. Когда он уезжал, то сообщил мне, что будет отсутствовать примерно месяц.
— Когда это было, мадам?
— В прошлый понедельник.
— Вы очень любезны… Благодарю вас, мадам.
— Надеюсь, вам удастся получить свои деньги, месье. Это весьма непорядочный человек, — ее морщинистое лицо искривила гримаса. — Но он достаточно богат.
Гирланд еще раз поблагодарил ее и вышел на улицу. Бросив взгляд по сторонам, он посмотрел на часы. Было 16.20. Он решил посетить бар Сэма и попытаться увидеться там с Джеком Доджем.
Он отыскал бар Сэма на улице Барри, недалеко от Елисейских Полей. Это было небольшое заведение, которые сотнями открывались в кварталах, наиболее часто посещаемых туристами. Слева от стойки находилась небольшая площадка для танцев, а все остальное пространство было заставлено столиками и стульями.
Когда Гирланд появился в баре, кроме бармена, погруженного в чтение бюллетеня о результатах скачек, там было всего несколько посетителей. В бармене Гирланд сразу же опознал Джека Доджа. Это несомненно был эталон мужчины. Массивное мускулистое тело венчала маленькая головка, явно с небольшим количеством мозгов. Но для определенного типа женщин этого было более чем достаточно.
Увидев Гирланда, бармен свернул газету и отложил ее в сторону. Устроив свои мощные руки на стойке, он выжидательно уставился на Гирланда.
— Да, сэр? — сказал он. — Что вы желаете?
Гирланд подошел к стойке и забрался на табурет.
— Виски и имбирного пива.
— Да, сэр… Желаете немного взбодриться?
— Надеюсь. Налейте и себе.
— Не откажусь, — бармен налил две порции виски и улыбнулся Гирланду. — Первая за сегодня. — Он поставил бокал перед Гирландом и поднял свой. — Ваше здоровье!
Они выпили, потом Гирланд спросил неожиданно:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24
Гирланд взглянул на Мэвис, склонившуюся над машинкой, погладил ее по головке, вздохнул и вышел в коридор.
Едва он закрыл за собой дверь, как Дорн вернулся к себе в кабинет.
* * *
Сидя за маленьким, обшарпанным столом, Малих слушал Лабри, думая про себя, что, к счастью, не все агенты такие законченные идиоты, как Дрина. Этот длинноволосый парень в смешных темно-зеленых очках стоит пятерых Дрин. Когда Дрина упустил Гирланда, Малих подумал, что все потеряно, и размышлял, как бы выпутаться из безнадежного положения. И вот теперь Лабри навел его на новый след… Вернее, не Лабри, а его любовница.
— Можем ли мы доверять этой девушке? — зеленые глаза Малиха в упор уставились на Лабри.
— Можно ли вообще доверять любой женщине? — пожал плечами Лабри. Он был польщен, что вышел на прямой контакт с Малихом, некогда знаменитым агентом. Малих имел все то, чего очень недоставало Лабри: высокий рост, мускулы, отвагу и хитрость. Лабри очень хотелось быть похожим на такого человека. — Я, правда, постарался запугать ее, но не уверен, что этого хватит надолго.
— А есть еще способ нажать на нее? — спросил Малих.
— Она подворовывает в магазинах…
— И у вас есть доказательства?
— Разумеется. Ее шкаф полон ворованного барахла.
— Это ровно ничего не значит. Тем не менее вы обязательно должны использовать ее, похоже, Гирланд всерьез заинтересовался девушкой. Но согласится ли она работать на нас? Как вы думаете?
Наморщив лоб, Лабри сказал:
— У нее нет мозгов. Она совершенно равнодушна к политике. Все ее мысли сконцентрированы на деньгах, тряпках и сексе.
Малих размышлял — массивная, словно высеченная из камня фигура с руками, покоящимися на столе.
— Мы ей заплатим, вот и все. Сколько вы получаете у нас?
— Восемьсот франков в месяц.
— Ей мы предложим шестьсот. Скажите, что мы нуждаемся в ее услугах. Если она заартачится, намекните, что ей может не поздоровиться… Запугайте как следует, но объясните, что мы никогда не забываем услуг, нам оказанных, и хорошо награждаем старательных работников. Вы все поняли?
— Я понял.
— Отлично. — Малих похлопал Лабри по плечу. — Остальное постарайтесь уладить сами. Вы хорошо поработали, и я позабочусь о достойном вознаграждении.
Когда Лабри ушел, Малих открыл нижний ящик письменного стола и включил магнитофон. Затем взял миниатюрный, очень чувствительный микрофон и проверил его работу, постучав по микрофону ногтем. Микрофон он прикрепил к манжете рубашки и закрыл рукавом пиджака. Проделав все это, он поднялся и, выйдя в коридор, направился к шефу.
В этот момент Ковски составлял рапорт и резко вздрогнул, когда над ним неожиданно нависла массивная фигура Малиха.
— Вы когда-нибудь научитесь стучать, прежде чем входить? — рассердился Ковски, швыряя авторучку на стол.
Никак не среагировав на замечание, Малих без приглашения уселся в кресло.
— Шерман прилетает в аэропорт Кеннеди через пять часов, — начал он. — Нам известно, что он путешествует по фальшивому паспорту и под гримом. Как я понимаю, если в будущем он станет президентом, нас это не очень-то устроит. Необходимо предупредить полицию аэропорта, что Шерман путешествует с фальшивым паспортом.
— Предположим, я сделаю это?
— Американской полицией немедленно будут приняты соответствующие меры, об этом узнает пресса, разразится скандал. Шермана ни в коем разе не изберут президентом, — продолжал Малих.
Краска бросилась Ковски в лицо. Если бы эта блестящая идея пришла в голову ему, он без сомнения тут же ее реализовал. Но поскольку она исходила от Малиха, он ни в коем случае не мог принять ее. Малих это предвидел.
— Кто у вас спрашивает совета? — Ковски повысил голос. — Это не ваше дело! Ваша обязанность выяснить, зачем Шерман прилетал в Париж и ради чего Дорн заходил к Гирланду.
— Но наша анонимная телеграмма в аэропорт Кеннеди, адресованная американской полиции, принесет Шерману огромные неприятности, — настаивал Малих. — Просто необходимо поступить таким образом.
— Вы будете мне указывать, как поступать?
— Да.
Ковски с ненавистью посмотрел на этого гиганта, так спокойно сидящего в кресле перед ним.
— Уверены! — заорал Ковски. — Вы ничто! Одного моего слова достаточно, чтобы послать вас на несколько лет в Сибирь! Я хочу, чтобы вы хорошо усвоили это! Понимаете?! Запомните, вы будете выполнять то, что я вам прикажу! Мне надоели ваши бредовые идеи! — Ковски с удивлением заметил, что от злости перестал бояться Малиха.
— Но послав эту телеграмму, вы можете быть уверенным в том, что Шерман никогда не станет президентом США, — невозмутимо произнес Малих.
— Вы думаете так, вы глупец! — закричал Ковски. — А вы совершенно уверены, что этот человек был именно Шерман? Мы полагаемся только на слова этого идиота Дрины. Если это действительно Шерман, в чем я сильно сомневаюсь, и мы предупредим американскую полицию, то как же мы сможем узнать, зачем он сюда прилетал? А именно это нас интересует прежде всего! Как только в ЦРУ прознают, что мы этим интересуемся, они так все запутают, что мы никогда не доберемся до истины.
— А нам, собственно, на это будет наплевать, раз мы пошлем телеграмму. Главное, чего мы хотим достичь, это то, чтобы Шерман не был избран президентом.
— Вы трижды дурак! — вновь завопил Ковски, окончательно потеряв над собой контроль. — Сколько времени я должен повторять вам это, идиот?! Мы просто хотим узнать, зачем он приезжал сюда… Идите и узнайте это. Как долго Шерман находился здесь, зачем так поспешно вернулся в Америку и почему именно он был здесь!
— Но мы сделаем максимум возможного, когда пошлем телеграмму, — невозмутимо гнул свое Малих.
— Вон! — Ковски хлопнул рукой по столу. — Делай то, что я сказал тебе! Узнай, зачем Шерман был здесь! Это твое задание!
Малих поднялся с невозмутимым выражением лица.
— Это приказ?!
— Да!
Малих с сожалением развел руками.
— Я подчиняюсь приказу только потому, что вы мой начальник.
Он резко повернулся и вышел из кабинета, аккуратно притворив за собой дверь. Вернувшись к себе, снял с манжеты микрофон, удовлетворенно прослушал запись, потом взял конверт и со злорадством написал внизу: «Разговор между мной и Ковски. 5-го мая. Предмет разговора: Генри Шерман». Он вложил пленку в конверт, запечатал его и положил в карман. Еще одна магнитофонная лента в небольшой коллекции записей, хранящихся в сейфе депозитного банка, находящегося недалеко от штаб-квартиры КГБ в Париже. Еще один гвоздь в гроб Ковски, заботливо подготовленный Малихом.
Опасаясь, как бы за ним не была возобновлена слежка, Марк Гирланд, покинув американское посольство, отправился пешком к Раснольду. Студия располагалась на четвертом этаже довольно старого здания по улице Гарибальди, но лифт и оформление холла выглядели вполне современными. Двойная дверь, обитая белой кожей, предупредительно раскрылась перед Гирландом, едва он оказался в поле зрения автоматической следящей телекамеры. Марк вошел в роскошно обставленный салон, отделанный красным бархатом. На столиках, вокруг которых стояли позолоченные стулья, были разложены разные газеты и журналы.
Гирланд отметил, что интерьер Раснольда куда более богатый, чем у Бенни, да и денег у него, видимо, побольше. Пока он осматривался, открылась боковая дверь, и в салоне появился весьма элегантно одетый мужчина благородной внешности. Удлиненным аристократическим лицом, вялым чувственным ртом, глазами, обрамленными темными полукружьями, он напоминал Казанову. Как только он увидел Гирланда, выражение покоя моментально покинуло его лицо. Он бросил на посетителя несколько смущенный, даже какой-то боязливый взгляд и моментально ретировался. Гирланд услышал, как хлопнула дверь лифта и он начал опускаться.
— Слушаю вас? — раздался за его спиной чей-то голос.
Гирланд быстро повернулся.
Перед ним стояла высокая и худая женщина с лицом, похожим на гипсовую маску.
— Могу я повидать месье Раснольда? — Гирланд адресовал женщине свою самую обаятельную улыбку.
И тени улыбки не появилось в ответ на этом застывшем лице.
— Месье Раснольда здесь нет.
— А где бы я мог найти его?
Ее темные глаза, в упор изучающие Гирланда, сузились.
— Не можете ли вы подождать?
В это время автоматические двери вновь отворились, впуская еще одного элегантно одетого посетителя. Он несколько замешкался, увидев Гирланда, потом одарил женщину широкой улыбкой.
— Ах, мадемуазель Лотас, как я рад вас видеть! — Он снова бросил взгляд на Гирланда.
Женщина улыбнулась в ответ, и на какой-то момент Гирланду показалось, что гипсовая маска, покрывающая ее лицо, треснула.
— Входите, пожалуйста, месье, я сейчас освобожусь. Пожилой мужчина обошел их и исчез за боковой дверью.
— Если вы сообщите ваше имя, я проинформирую месье Раснольда о вашем визите.
— Но это очень срочно, — настаивал Гирланд. — Когда он вернется?
— Не раньше понедельника. Могу я узнать ваше имя? — женщина не отрывала от него цепкого взгляда. — Ваше имя, пожалуйста.
— Тотм Стаг. Месье Раснольд и я занимаемся общим делом.
— Я сообщу о вашем визите месье Раснольду, когда он вернется, — произнесла женщина все тем же бесстрастным тоном, — вы можете позвонить сюда в понедельник, — с этими словами она закрыла за собой дверь.
Гирланду ничего не оставалось, как уйти. Он подошел к лифту, спустился вниз и, вынув из бумажника два билета по десять франков, постучал в окошечко консьержки.
Толстая, старая женщина, с бигуди в волосах и шалью, покрывающей плечи, отворила окошечко и посмотрела на Гирланда тем индифферентным взглядом, который так характерен для всех консьержек Парижа.
— Извините меня, — Гирланд наклонился к окошечку. — Я весьма сожалею, что потревожил вас, мадам. Я хотел бы увидеть мистера Раснольда и очень срочно.
— Четвертый этаж, — пробормотала консьержка и сделала движение, будто намеревалась захлопнуть окошечко.
— Не могли бы вы помочь мне? — Гирланд положил двадцать франков на окошечко и пододвинул их ближе к ней.
Женщина посмотрела на билеты, потом перевела взгляд на Гирланда. Ее лицо стало более приветливым.
— Я понимаю, что вы весьма заняты, мадам, — сказал Гирланд. — Конечно, я не хочу отнимать ваше время. Возьмите, пожалуйста, эти деньги. Я уже поднимался на четвертый этаж. Мне сообщили, что месье Раснольд будет отсутствовать до понедельника. Мне же он нужен весьма срочно. Не могли бы вы сказать, где я могу увидеть его?
— А разве его секретарь не сказала вам, где он? — спросила консьержка, косясь на деньги, лежащие между ними.
— Я спрашивал, но она уклонилась от ответа. Но, видите ли, мадам, месье Раснольд должен мне некоторую сумму денег. Если я не отыщу его в ближайший момент, у меня могут быть определенные неприятности. — Гирланд обворожительно улыбнулся. — Но может быть, вы все же поможете мне, — он подтолкнул деньги еще ближе к ней.
— Я знаю, где он, — сказала консьержка, понижая голос. — Вчера я передавала письмо его секретарше и узнала почерк на конверте. По штемпелю на конверте было достаточно легко определить, откуда пришло письмо… Альпенхоф-отель. Гермиш… Он определенно там. Когда он уезжал, то сообщил мне, что будет отсутствовать примерно месяц.
— Когда это было, мадам?
— В прошлый понедельник.
— Вы очень любезны… Благодарю вас, мадам.
— Надеюсь, вам удастся получить свои деньги, месье. Это весьма непорядочный человек, — ее морщинистое лицо искривила гримаса. — Но он достаточно богат.
Гирланд еще раз поблагодарил ее и вышел на улицу. Бросив взгляд по сторонам, он посмотрел на часы. Было 16.20. Он решил посетить бар Сэма и попытаться увидеться там с Джеком Доджем.
Он отыскал бар Сэма на улице Барри, недалеко от Елисейских Полей. Это было небольшое заведение, которые сотнями открывались в кварталах, наиболее часто посещаемых туристами. Слева от стойки находилась небольшая площадка для танцев, а все остальное пространство было заставлено столиками и стульями.
Когда Гирланд появился в баре, кроме бармена, погруженного в чтение бюллетеня о результатах скачек, там было всего несколько посетителей. В бармене Гирланд сразу же опознал Джека Доджа. Это несомненно был эталон мужчины. Массивное мускулистое тело венчала маленькая головка, явно с небольшим количеством мозгов. Но для определенного типа женщин этого было более чем достаточно.
Увидев Гирланда, бармен свернул газету и отложил ее в сторону. Устроив свои мощные руки на стойке, он выжидательно уставился на Гирланда.
— Да, сэр? — сказал он. — Что вы желаете?
Гирланд подошел к стойке и забрался на табурет.
— Виски и имбирного пива.
— Да, сэр… Желаете немного взбодриться?
— Надеюсь. Налейте и себе.
— Не откажусь, — бармен налил две порции виски и улыбнулся Гирланду. — Первая за сегодня. — Он поставил бокал перед Гирландом и поднял свой. — Ваше здоровье!
Они выпили, потом Гирланд спросил неожиданно:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24