Когда масочник сжимал кулак, воздух просачивался через отверстия в трубках
и инструмент издавал звук, подобный пению гобоя. Тисселю, чей слух еще
только постигал тонкости сиренийских мелодий, инструмент показался
невероятно сложным, масочник - виртуозом, а сама музыка - полной тайного
смысла, но холодной и безучастной.
Тиссель снова попытался завести беседу, старательно бренча на
страпане:
- Вдали от дома голос земляка подобен влаге для увядшей розы. И если
кто в порыве состраданья ускорил встречу двух иномирян - сколь велико его
благодеянье!
Масочник небрежно прикоснулся к своему страпану. Раздался легкий
серебристый звон. Пальцы мастера двигались с немыслимой скоростью. Он сухо
пропел:
- Художник дорожит минутой вдохновенья; к чему досужие беседы с тем,
чей престиж заметно невысок?
Тиссель попытался было ответить, но масочник разразился потоком еще
более сложных аккордов, и запел голосом, не предвещавшим ничего хорошего:
- Сюда вошедший явно взял впервые изысканный и сложный инструмент,
поскольку музыкант он никудышный. Пытается воспеть тоску по дому и жажду
встреч с подобными себе. Под Лунным Мотыльком сокрыта хорра, такая
необъятная, что можно глумиться над художником ему! Но утонченный,
плодотворный мастер на инструменте вежливом играет; он остается глух и нем
к насмешкам и ждет, пока наскучит чужеземцу бездарная и глупая забава и
удалится он из магазина.
Тиссель переключился на кив:
- Достопочтенный, благородный мастер совсем не понял смысла слов
моих...
Его прервало пронзительное стаккато на страпане:
- Похоже, этот дерзкий чужеземец теперь готов подвергнуть осмеянью
художника способности и ум!
Тиссель яростно ударил по струнам страпана:
- Ища укрытья от жары несносной, забрел я в неприглядную лавчонку.
Ремесленник, хотя и не бездарный, смущенный сложностью своих орудий, так
ревностно стремится стать умельцем, что вовсе о приличьях забывает: он с
посетителем беседовать не хочет! Знать не желает, с чем к нему пришли!
Мастер аккуратно отложил резец, встал и вышел за ширму. Спустя
мгновение он вернулся в маске из железа и золота, верх которой скрывался
под искусственными языками пламени. В одной руке масочник держал скараний,
в другой - ятаган. Исполнив блестящую импровизацию из страшных, грозных
звуков, он пропел:
- Художник, как бы ни был он велик, свою способен увеличить хорру,
убив морское чудище, Ночного, аль чужака назойливого. Случай такой как раз
представился, но мастер десять секунд помедлит с нападеньем, раз на нахале
- Лунный Мотылек.
Он взмахнул ятаганом. Тиссель в отчаянии схватился за страпан:
- Лесной Гоблин был здесь? Он ушел в новой маске?
- Пять секунд минуло, - угрожающе пропел масочник.
Тиссель в бешенстве хлопнул дверью, пересек площадь и, растерянно
озираясь, остановился на эспланаде. Сотни мужчин и женщин неспешно
фланировали по пристаням либо торчали на палубах своих ковчегов. На каждом
была маска, подчеркивающая его престиж, настроение и прочие тонкости.
Отовсюду доносился щебет музыкальных инструментов.
Лесной Гоблин исчез. Хаксо Энгмарк свободно разгуливает по Фану.
Приказ Кастеля Кромартина не выполнен. Полный провал.
Тиссель услыхал сзади вежливые звуки кива.
- Сээр Лунный Мотылек в раздумья погружен?
Обернувшись, Тиссель увидел Пещерную Сову - мрачный черно-серый
покров, символизирующий эрудицию и приверженность к абстрактным идеям.
Тиссель узнал эту маску: Мэтью Керсхол был в ней неделю назад, в их
предыдущую встречу.
- Доброе утро, Сээр Керсхол.
- Ну, как идут занятия? Вы освоили ту гамму, до-диез-плюс на
гомопарде? Помнится, вам никак не давались обратные интервалы?
- Я работал над ними, - мрачно ответил Тиссель, - но, скорей всего
напрасно, ибо скоро меня отзовут в Полиполис.
- Что? Что стряслось?
Тиссель рассказал. Керсхол печально кивнул:
- Я помню Хаксо Энгмарка. Неприятная личность, но музыкант
великолепный. И изумительная беглость пальцев... - Он задумчиво потеребил
бородку Пещерной Совы. - И каковы ваши планы?
- Никаких. - Тиссель проиграл грустный пассаж на киве. - Не
представляю, как он выглядит, что за маски он будет носить. Как его найти?
Керсхол снова подергал бородку.
- В прежние времена он предпочитал серию Обитателей преисподней. Но
вкусы меняются...
- Вот именно! Он сейчас может пройти в двух шагах от меня - я его не
узнаю. - Тиссель раздраженно оглянулся на магазин масок. - Никто не хочет
мне помочь. По-моему им просто наплевать, что по их пристаням бродит
убийца!
- Совершенно верно, - согласился Керсхол. - Здешние нравы отличаются
от наших.
- Сиренийцы вообще безнравственны! - заявил Тиссель. - Я уверен, они
даже утопающему не протянут руки!
- Действительно, они не любят вмешиваться, - подтвердил Керсхол. -
Они настаивают на независимости личности и индивидуальной ответственности
каждого.
- Это, конечно, очень интересно, - сказал Тиссель, - но ни на йоту не
приближает меня к Энгмарку.
Керсхол пристально и серьезно посмотрел на него.
- Ну а нашли вы Энгмарка - что станете делать?
- Выполнять приказания моего начальства.
- Энгмарк - очень опасный человек, - задумчиво проговорил Керсхол. -
И у него есть ряд явных преимуществ перед вами.
- Я учел это. Однако моя обязанность - отправить его в Полиполис. Но
пока у меня нет даже отдаленного представления, как его разыскать.
- Чужака не скроет маска. Рано или поздно его раскусят - по крайней
мере, сиренийцы. Здесь, в Фане, нас всего лишь четверо: Ролвер, Велибус вы
и я. Если еще один иномирянин попытается обосноваться в Фане, слухи об
этом разлетятся с неимоверной скоростью.
- А если он отправится в Зундар?
Керсхол пожал плечами.
- Вряд ли он посмеет. Хотя с другой стороны... - Он внезапно
запнулся, заметив, что Тиссель уже не слушает его, и проследил за его
взглядом.
Человек в маске Лесного Гоблина важно шествовал по эспланаде,
приближаясь к ним. Керсхол схватил Тисселя за руку, пытаясь остановить, но
тот уже преградил путь Лесному Гоблину и, угрожая пистолетом, крикнул:
- Хаксо Энгмарк! Не двигайся, или я стреляю! Ты арестован!
- Вы уверены, что это Энгмарк? - встревожено шепнул Керсхол.
- Сейчас выясним, - отмахнулся Тиссель. - Энгмарк, кругом, руки
вверх!
Лесной Гоблин замер от неожиданности и удивления; затем, словно
очнувшись, взял вопросительное арпеджио на зачинко и пропел:
- О Лунный Мотылек, что досаждаешь мне?
Внезапно зазвучала ласковая, умиротворяющая мелодия - Керсхол заиграл
на слобо:
- Послушайте, о Сээр Лесной Гоблин! Боюсь что вышло недоразуменье!
Сээр Лунный Мотылек пытается найти иномирянина в такой же маске.
- Иномирянин - я?! - Лесной Гоблин в гневе перешел на стимик. -
Пускай докажет это он, иначе безумца ждет возмездие мое!
Керсхол заметил, что вокруг них собирается толпа. Он вновь попытался
уладить конфликт с помощью очаровательной мелодийки:
- Уверен я, что Сээр Лунный Мо...
Лесной Гоблин прервал его грозной фанфарой скарания:
- Пусть он предъявит свои доказательства иль приготовится к смерти
бесславной!
- Отлично, - сказал Тиссель, - я докажу.
Он шагнул вперед и ухватился за маску Лесного Гоблина:
- Я взгляну в его лицо, и мы увидим, кто он есть!
Лесной Гоблин отпрянул, ошеломленный. Толпа ахнула; наперебой
зазвенели, забренчали разные инструменты.
Лесной Гоблин заложил руку за спину и рывком дернул за шнур дуэльного
гонга; свободной же рукой он выхватил ятаган.
Керсхол вновь подступил к Лесному Гоблину, взволновано играя на
слобо. Музыкальный ропот в толпе становился все более зловещим. Тиссель в
смятении попятился. Керсхол, рассыпаясь в извинениях и уговорах, резко
бросил через плечо:
- Бегите, или вас убьют! Скорее!
Тиссель замешкался. Лесной Гоблин с досадой оттолкнул Керсхола.
- Бегите! - завопил тот. - Запритесь в конторе Велибуса!
Тиссель пустился бежать. Лесной Гоблин погнался было за ним, но,
пробежав всего несколько метров, остановился и затопал ему вслед ногами,
издевательски трубя в рожок. Толпа вторила ему презрительным щелканьем
химеркинов.
Видя что погоня утихла, Тиссель не стал прятаться в конторе Экспорта
и Импорта. Он свернул в сторону и осторожно, с оглядкой пробрался к
пристани, где был пришвартован его ковчег.
Он поднялся на борт. Уже смеркалось; Тоби и Рекс сидели на корточках
на передней палубе и разбирали принесенные продукты. Тиссель увидел
тростниковые корзины с фруктами и хлебом, кувшины из голубого стекла,
полные масла, вина и пряного нектара, трех поросят в плетеной клетке. Рабы
щелкали орешки, плюя скорлупу куда попало. Тоби процедил что-то сквозь
зубы, Рекс проглотил ухмылку.
Тиссель сердито щелкнул химеркином и пропел:
- Уведите дом от берега - сегодня мы не ночуем в Фане.
В каюте, в одиночестве, он снял маску и уставился в зеркало на почти
незнакомое лицо; затем перевел взгляд на Лунного Мотылька.
Отвратительный серый мех, издевательские завязочки. Вот уж достойный
облик для Представителя Консульства Внутренних Планет! Если, конечно, он
еще занимает свой пост - ведь Кромартин, должно быть, уже знает, что
Энгмарк благополучно скрылся!
Тиссель опустился на стул и устремил взгляд в пространство. Сегодня
он потерпел целый ряд поражений; но еще не все потеряно! Завтра он пойдет
к Мэтью Керсхолу и они вместе подумают, как лучше вычислить Энгмарка. Ведь
Керсхол сказал, что иномирянину не укрыться среди сиренийцев; рано или
поздно Энгмарк обнаружит себя. И еще... и еще завтра он сменит маску. В
новой не будет и намека на роскошь или тщеславие - лишь необходимый
минимум достоинства и самоуважения.
Тут кто-то из рабов постучал в дверь, и Тиссель поспешно водрузил на
голову ненавистного Лунного Мотылька.
На рассвете рабы пришвартовали дом в той части пристани, что
отводилась иномирянам. Ни Ролвер, ни Велибус, ни Керсхол еще не прибыли, и
Тиссель ждал в нетерпении. Через час появился ковчег Велибуса. Не желая
говорить с ним, Тиссель укрылся в каюте.
Несколькими минутами позже причалил ковчег Ролвера. Через окно
Тиссель видел, как Ролвер, во всегдашней своей Птице-Крачке, вышел на
пристань. Там к нему приблизился человек в желтой маске Песчаного Тигра и,
под аккомпанемент гомопарда вручил Ролверу какое-то послание.
Ролвер казался удивленным и растерянным. После минутного
замешательства он тоже заиграл на гомопарде и пропел что-то, указывая на
ковчег Тисселя. Затем он поклонился и пошел своей дорогой.
Песчаный Тигр с достоинством прошествовал к дому Тисселя и
постучался. Тиссель вышел из каюты, но, следуя сиренийскому этикету, не
пригласил нежданного гостя на борт, а лишь сыграл вопросительную фразу на
зачинко.
Песчаный Тигр запел под гомопард:
- Прекрасней нет рассвета, чем над Фаном; Мирэль встает и озаряет
небо сияньем янтаря и изумруда, и утренняя дымка, извиваясь, сгорает в
пламенеющей заре. Тот, кто поет, мечтает насладится великолепьем Фанского
рассвета, но труп иномирянина в волнах пейзажа нарушает безмятежность.
Зачинко Тисселя, казалось, само выразило потрясение. Песчаный тигр с
достоинством пропел:
- Тот, кто поет, себе не знает равных в спокойствии и твердости
рассудка; он вовсе не желает быть смущаем гримасами мятущегося духа. Пока
беседуем мы с вами столь учтиво, к корме ковчега вашего рабы привязывают
труп, дабы могли вы над телом те обряды совершить, какие приняты в иных
мирах. Тот, кто поет, вам желает доброго утра - и уходит прочь.
Тиссель бросился на корму. Внизу, на воде, он увидел мертвеца,
полуголого и без маски. В штанах задержался воздух, и потому тело
держалось на плаву.
Тиссель долго вглядывался в мертвое лицо, которое показалось ему
вялым и бесцветным - должно быть, потому, что он отвык от лиц. Человек был
среднего сложения и веса, лет на вид сорока пяти-пятидесяти, с
блекло-коричневыми волосами. Лицо его распухло от воды. Определить, от
чего он умер, было невозможно.
Это Хаксо Энгмарк, подумал Тиссель. Кто-же еще? Мэтью Керсхол? А
почему бы нет, спросил он себя и почувствовал, как на лбу, под маской,
проступает пот. Ролвер и Велибус уже высадились и приступили к делам. А
Керсхол? Тиссель оглядел бухту и увидел, что ковчег Керсхола швартуется у
причала. Сам Мэтью Керсхол, в маске Пещерной Совы, выбрался на берег.
1 2 3 4 5 6