— Я понял, — сказал он. — Это в значительной мере подрывает теорию Далримпла.
— Да уж.
— Мне, наверное, следует внести ясность.
— Если вы считаете это нужным.
— Меня зовут Дж. Дж. Миллер.
— Что я вам и говорила.
— Да. Надо же, вы были тогда в Твикенхеме! Хорошая была игра, как вы думаете? Нам повезло, что мы не продули. Крепкие ребята, эти шотландцы. Удивительное дело: образование в Метчинсоне, Феттесе, Лоретто и подобных заведениях воспитывает твердость колен и умение прошибать грудную клетку навылет. У меня еще несколько недель все болело. Не знаю, насколько вы разбираетесь в американском футболе, но я был полузащитником, и мне выпала обязанность бросаться на мяч. Впредь я намерен коллекционировать старинный фарфор.
Энн снова начала постукивать ногой о дорожку.
— Жаль, эти шотландцы вас не убили, — процедила она сквозь зубы. Миссис Моллой, крупная в этом специалистка, ее бы одобрила.
К Джефу начала возвращаться прежняя уверенность трубадура. Он убеждал себя, что, хотя вопрос еще не улажен, все может закончиться хорошо. Люди, напоминал он себе, выкручивались и не из таких переделок. Взять хоть его первый детектив. Там героиня порвала с героем — одноглазый китаец сказал ей, будто он, герой, убил ее брата Джима. Разыгралась бурная сцена, она пообещала герою никогда его больше не видеть и даже вспоминать не иначе как с отвращением. Однако в последней главе все уладилось.
— Может быть, дядя говорил вам, что я помолвлена с Лайонелом Грином.
— Да, говорил. Я был в ужасе.
— Вот как?
— В полнейшем ужасе. Если вы внимательно читали отчет о деле «Пеннифадер против Тарвина», то хорошо представляете, что такое Вонючка Грин.
— Как вы смеете так его называть!
— В школе его все звали Вонючкой. И не зря. Никакая человеческая сила не могла загнать его в ванну. Уверяю вас, многие в Альма Матер предпочли бы, чтобы Лайонел Грин получил домашнее образование.
У Энн было столько ответов на это гнусное обвинение, что она не знала, какой выбрать, и, разумеется, выбрала самый неудачный.
— Не говорите глупостей. Лайонел все время моется.
— Понятное дело, наверстывает.
На Энн, как в свое время на мистера Моллоя, накатило неприятное чувство, что у Джефа на все есть ответ. Будь дорожка под ней потверже, погулче, она бы снова топнула ногой.
— Нет, нет, — сказал Джеф. — Вы не должны выходить за Лайонела Грина. Мы найдем вам кого-нибудь получше.
Энн решила быть холодной и язвительной.
— Вас, может быть?
— Точно. А что? Я вас люблю. Я полюбил вас, как только увидел. С первого мига, когда вы вошли в контору, словно луч…
Энн решила, что лучше быть резкой и безразличной.
— Мне некогда стоять здесь и говорить глупости, — сказала она. — Я пришла сообщить, что знаю, кто вы, и что вам лучше уехать как можно скорее.
Джеф совсем расстроился.
— Уехать? Все твердят, чтобы я уехал. Я предпочел бы не уезжать.
— Однако придется. Здесь настоящий Шерингем Эдер. Когда я уходила, он говорил с миссис Корк. Она вас ищет.
Джеф некоторое время стоял, обдумывая эти слова. При всей своей изобретательности он видел, что это сильно осложняет дело. Миссис Моллой непременно поинтересовалась бы, чтО он теперь запоет.
— Я решила, что вас надо предупредить.
— Очень тронут.
— Вы когда-нибудь видели миссис Корк на тропе войны?
— Пока нет.
— Скоро увидите.
— Она злится?
— Немножко.
— Недовольна, что я ее обманул?
— Да.
— Надо будет с ней объясниться.
— Как?
— Скажу ей правду.
— Вы умеете говорить правду?
— Я говорил правду, когда сказал, что люблю вас. «Ах, миссис Корк…»,
— начну я.
— С легким смешком?
— Да, с легким смешком. «Ах, миссис Корк…»
— Прошлый раз вы дальше этого не ушли.
— «Ах, миссис Корк, я вас повсюду искал. Мне сказали, вы недовольны, что я проник к вам под видом Дж. Шерингема Эдера. Уверен, вы поймете меня, когда узнаете факты. Я люблю мисс Бенедик и приехал сюда ради нее. Я не мог быть от нее вдали».
— Думаете, это ее успокоит?
— Конечно. Весь мир любит влюбленных. К тому же она вбила себе в голову дурацкую мысль, будто вы без ума от Лайонела Грина, и на радостях, что это не так, сразу меня простит.
— Бесполезно повторять, что я люблю Лайонела?
— Совершенно бесполезно.
— Тогда я пошла.
— Вы не ответили на мой вопрос.
— Какой вопрос?
— Я просил вас выйти за меня замуж.
— Правда? Не помню.
— А зря. Речь зашла о вашем будущем муже, и вы предположили, что я мог бы претендовать на это место. И я сказал, да, как насчет этого?
— Вот как? Это было предложение?
— Да.
— Так вот, ответ отрицательный.
— Вы не выйдете за меня замуж?
— Нет.
— Почему? Господи, вы же должны видеть, что мы созданы друг для друга!
— Не заметила.
— Напрасно. Посмотрите, как у нас сразу все здорово пошло. Никакой неловкости. Просто двое близких людей встретились и подбирают нити, связывавшие их в прошлом существовании. Вы помните, мы согласились, что знали друг друга в прежнем рождении.
— Когда вы были королем вавилонским.
— И каким! С трубкой, кубком, скрипачами и трубачами. Тогда вы согласились выйти за меня замуж.
— Нет.
— Да. Я все вспомнил.
Энн внезапно очнулась. Она поняла, что ведет себя совершенно неправильно и рискует из львицы плавно превратиться в овечку.
С самого начала все пошло не по плану. Она собиралась уничтожить Джефа несколькими сокрушительными словами, резко повернуться и уйти, оставив его корчиться от стыда. Вместо этого она позволила втянуть себя в дурацкую болтовню, которая, честно признаться, всегда ей нравилась — хуже того, нравилась и теперь. Обнаружив, к своему стыду, что улыбается, Энн поспешила сделать каменное лицо.
— Ну что ж, прощайте, — сказала она.
Джеф изумился.
— Вы же не уходите?
— Я только пришла предупредить, что миссис Корк жаждет вашей крови, а вы уж решайте, как быть дальше.
— Я сказал. Объясню ей все.
— Если успеете.
— Думаете, она нажмет на курок раньше, чем выслушает мои объяснения?
— Вам повезет, если вы успеете сказать: «Дальнейшее — молчанье».
— Дальнейшее что?
— Молчанье.
— А зачем мне это говорить?
— Я полагала, вы захотите сказать предсмертную речь, как Гамлет. Герой одноименной пьесы Вильяма Шекспира, — сказала Энн и внезапно поняла, что вновь скатывается на болтовню. — Прощайте, — объявила она, призывая себя к порядку.
— Нет, не уходите, — попросил Джеф. — Я хотел бы побеседовать о вашем домашнем образовании. Вы признались, что не знаете «Выйди в сад вечерний, Мод», но шпарите Шекспира с любого места. Я должен проверить. Какие главные реки Англии? Не думайте ответить «Овчина, воск и пенька», потому что это неверно.
— Прощайте.
— Что вы затвердили «прощайте»? У вас была гувернантка? Или вас учил дядя?
— Я не собираюсь стоять здесь и с вами разговаривать. Я вообще не хочу с вами говорить после того, как вы обошлись с бедным Лайонелом.
— Я его прищучил, верно? Как он извивался и корчился под моим испепеляющим взглядом! Если бы рефери все время не дул в свисток и не останавливал мою руку, к концу заседания от Лайонела Грина осталось бы мокрое место. Поделом ему: не надо было плести, будто я сплю в носочках.
— Что?
— Эту гнусную ложь он распространял обо мне, когда мы вместе учились. Мне потребовались годы, чтобы обелить свое имя и стать героем школы. Кстати, я рассказывал, как это случилось?
— Нет. И я не хочу слушать.
— Это был главный матч сезона. Мы играли с нашими лютыми врагами — девчонками из школы Св. Этельберты. Игра шла к концу, мы вели с минимальным отрывом. И тут их капитан — здоровенная очкастая девчонка по имени Флосси — хватает мяч под мышку, а между ней и голевой линией — только я. Естественно, встает вопрос: «Сдюжит ли Дж. Дж. Миллер?». Зрители замирают. Так вот, я не сдюжил. Она пробежала за линию, и мы продули. Никогда не забуду этого дня.
— За что же вы стали героем школы?
— Другой школы. Св. Этельберты. Но вернемся к вашему домашнему образованию. Вас учил дядя?
— Нет.
— Жаль. У него бывают здравые мысли.
Внезапно Энн вздрогнула. В дальнем конце дорожки, черные на фоне закатного неба, показались крупная женщина и маленький мужчина. Даже в вечерних сумерках она видела, что это миссис Корк и мистер Трампер.
— Он велел вас поцеловать, — сказал Джеф.
Голос его немного дрожал. В продолжение всего разговора, глядя на Энн в сгущающейся тьме, он все больше и больше склонялся к теории лорда Аффенхема. Недоставало последнего толчка, чтобы завершить его обращение.
— Ой! — вскричала Энн. — Вот она идет.
Джеф обернулся и тоже увидел миссис Корк.
— Да, — сказал он. — Вот она крадется.
Джеф, как инспектор Первис, набрал в грудь воздуха. Появление миссис Корк решило все. Он собирался объяснить, что в Шипли-холл его привела любовь к Энн. Теперь долгих слов не потребуется. Она все увидит своими глазами.
Энн беззвучно вскрикнула и отскочила, но недостаточно далеко. Полузащитник ловил мячи, посланные лучшими футболистками Св. Этельберты, и ему ничего не стоило поймать Энн. Миссис Корк, которая, как боевой галеон, под всеми парусами вплыла на рододендроновую дорожку, замерла, не зная, верить ли своим глазам. Писк, раздавшийся за спиной, убедил ее, что мистер Трампер своим верит.
Энн пробежала мимо и растворилась в сумерках.
— О! — сказала миссис Корк.
— Господи! — сказал мистер Трампер.
Джеф в явном смущении направился к ним.
— Простите, миссис Корк. Я думал, мы одни.
Миссис Корк не часто теряла дар речи, но сейчас с ней это случилось, и Джеф продолжал, таким приятным и убедительным голосом, что мистер Трампер совершенно распался. Душа Юстэса Трампера таила в себе неисчерпаемый кладезь сентиментальности.
— Миссис Бенедик сейчас рассказала мне, что наш маленький обман раскрылся. Она немножко расстроилась, и я попытался ее утешить. Я сказал, когда вы узнаете правду и поймете, что мной двигала невозможность жить вдали от мисс Бенедик, вы меня простите. Да, нехорошо вас обманывать, но любовь есть любовь, миссис Корк.
— Ах! — сказал мистер Трампер.
Миссис Корк набрала в грудь воздуха. Мужественные объяснения Джефа не пропали втуне. Она решила, как сказал бы мистер Моллой, взглянуть на вещи шире. Открытие, что тревожные догадки насчет Лайонела и Энн оказались беспочвенными, наполнило ее таким облегчением, что не оставило место ни для чего другого.
— Я должна была бы очень на вас рассердиться, — сказала она.
— Да, конечно. Никто вас не осудит, если вы укажете мне на дверь.
— Я собиралась это сделать.
— Но не сделаете? Теперь, когда знаете правду?
— Нет. Можете оставаться.
— Спасибо, — сказал Джеф. — Я знал, что могу рассчитывать на женское сердце.
Он исчез, а миссис Корк на мгновение застыла в глубокой задумчивости.
— Странный молодой человек, — сказала она.
— Очень необычный, — согласился мистер Трампер.
— Ладно, — сказала миссис Корк, — он снял камень с моей души. Я была убеждена, что миссис Бенедик бегает за Лайонелом. Теперь я могу дать ему деньги, которые он просил. Прямо сейчас пойду и скажу. Милый мальчик совсем извелся.
Мистер Трампер в молчании прошел с ней до дома. Неприязнь к человеку, бросившему его в трудную минуту, ничуть не рассеялась, и он жалел, что счастливая развязка выпала на долю самого недостойного персонажа.
Глава двадцать вторая
Лайонел Грин был у себя в комнате, брызгал волосы бриллиантином, когда тетушка пришла известить его о своем решении. От радости он едва не выронил флакон. Все последние дни он метался между отчаянием и надеждой. Порой ему казалось, что все устроится, но чаще — что ни одна тетушка, даже самая любящая, не согласится выложить такую огромную сумму. Теперь все внезапно закончилось хорошо.
Радость его не уменьшилась, даже когда стало ясно, что благодетельница не дарит ему деньги, а дает в долг под немалые проценты с возвратом через определенный срок.
— Можете не сомневаться, тетя Кларисса, — с жаром пообещал он, — через пару лет я все верну. Магазин Тарвина — золотая жила. Нет слов, чтобы вас отблагодарить. Когда несколько дней назад я завел этот разговор, мне показалось…
— Тогда я была в сомнении. — Миссис Корк немного помолчала, потом решила сказать все начистоту. — Не скрою, Лайонел, до сего вечера меня преследовала нелепая мысль, будто между тобой и мисс Бенедик что-то есть.
Сейчас, разумеется, Лайонел Грин должен был пылко сознаться в своей любви — вряд ли он мог рассчитывать на более подходящий повод. Однако он только рассмеялся и заметил, какие странные у тетушки фантазии.
Миссис Корк признала свою вину.
— Да, теперь я все поняла. Она влюблена в молодого человека, который зовет себя Эдером.
— Что?!
— Я только что их видела, они целовались на рододендроновой дорожке. У меня камень с души свалился. Я не потерпела бы никаких глупостей между тобой и мисс Бенедик. Я не могу позволить тебе связаться с нищей девицей, пусть даже из самой лучшей семьи. Когда выяснилось, что все хорошо, я тут же решила дать тебе эти деньги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27