Ардет развернул полотно.
– Ты видел, как отрывали эту конечность? – спросил он Донкерри.
– Да! – выдохнул мальчик. На его лицо набежала тревога. – Да…
Любопытный Эссен приподнял руку за запястье. Она, лишенная кости, изогнулась, как мертвая змея. Лорд поспешно выпустил ее:
– О боже! Что это?
– Это, милорды, рука переврата, – произнес Торисен. – Вещица пореальнее выдумок из песен, а, Калдан? Полагаю, именно эта рука убила твоего сына. Против нее я дрался в огненной комнате Тентира, куда потустороннее создание заманило меня, приняв облик Нусара, и именно ее оторвал Харн. Этому бою и был свидетелем твой внук. Больше я ни в чем не принимал участия.
– Я не верю… – Каинрон выплеснул гнев, но заставил себя остановиться – еще миг, и он нанес бы Верховному Лорду смертельное оскорбление. – Проклятие, почему ты ничего не рассказал мне раньше?
– А ты дал кому-нибудь из нас такую возможность? – Ответ Киндри прозвучал так же бесцветно.
– Переврат, – изумленно выговорил Даниор. – После стольких лет. Но почему? Зачем он пришел?
Торисен встал из-за стола, отступив от живого шанира и мертвой руки.
– Он намеревался убить меня, – сказал он, – а если не получится – втянуть в кровную вражду с Каинроном как предполагаемого убийцу его сына.
– Опять же – почему? – выкрикнул Брендан. – И почему сейчас?
– Мне на ум приходит только одно: чтобы не позволить Войску выступить. Смейся, если хочешь, Каинрон, но учти: впервые за многие века Рой двинулся на север; одновременно с этим переврат пытается убить или дискредитировать того, кто может повести Войско на юг. Может, это и вправду всего лишь случайное стечение обстоятельств. Может, кто-то еще замышляет что-то, о чем мы не знаем… – Он вспомнил, как переврат сплюнул при имени Мастера. – … Но можем ли мы полагаться на случай? Калдан, в Тентире ты спрашивал, есть ли у меня веские основания бояться. Что ж, теперь я их получил. – И он указал на руку.
– И мы не должны забывать о Южном Войске, – произнес Ардет, настойчивость звенела в его голосе. – Со стороны короля Кротена было бы безумием приказать броситься в бой, но он на это способен. Мы должны поддержать наших людей, пусть далее – да простят меня праотцы – это и означает лишь собрать их останки для погребального костра.
– К тому же, – сказал Рандир, изучая свои ногти, – я так понял, что принц Одалиан из Каркинарота просил о помощи.
Торисен, удивленный, вскинул на него глаза:
– Не через меня, Калдан?
– Да, да, – бросил Каинрон, угрожающе взглянув на своего временного союзника. – Гонец прибыл поздно ночью. Одалиан просил меня, как отца своей жены, вынести его вопрос на Высший Совет. Он говорит, что созовет всех своих боеспособных людей и желает присоединиться к Войску у Каскада, прямо перед Водопадами.
– Конечно, это можно устроить, – сказал Ардет. – Ты же не откажешь собственному зятю.
– Захочу и откажу, – упрямился Каинрон. – В брачном контракте нет пункта о взаимозащите. Я сказал ему, что это не обязательно.
– О имена бога, – с отвращением простонал Торисен. – С помощью словесных уловок выторговывать лучшие условия сделки – и это теперь называется честью?
Каинрон резко вскочил, его губы презрительно искривились.
– Еще одна нотация, мой юный лорд? Ты всегда любил твердить, в чем заключаются мои обязанности, ты, который еще не родился, когда я возглавил свой дом, тогда как твой отец довел свой до полного унижения, до бестолковой бойни в Белых Холмах. Не беспокойся, я сам позабочусь о своей чести…
– И расплатишься со слугами – с опозданием, но сполна. Каинрон вздрогнул при звуках безучастного голоса
Киндри.
– Что ты тут изображаешь из себя привидение! – рявкнул он. – Ты когда-нибудь уберешься отсюда?
– Возможно, тебе и правда стоит уйти, Киндри, – мягко сказал Ардет. – Милорда Каинрона, кажется, тревожит твое присутствие… почему-то. – Острый взгляд его голубых глаз встретился с блеклыми глазами шанира. Киндри едва заметно поклонился и начал поворачиваться, первый раз мельком показав Каинрону спину.
– Ладно, ладно, не будем так спешить, – заторопился тот. – Оставайся, оставайся. Разорванная связь еще не означает рухнувшей дружбы.
«А как насчет рассеченной кожи», – подумал Торисен. Если бы остальные увидели эту кровавую рубаху, Каинрону пришлось бы объяснять свою достойную уважения систему «платы с опозданием» всю дорогу до Тир-Ридана.
– Милорды, – обратился он к Совету, – кажется, у вас три причины разрешить Войску выступить. Во-первых, поддержать Южное Войско. Как сказал лорд Ардет, там наши люди, и мы не можем просто так их бросить. Во-вторых, оказать помощь принцу Одалиану, нашему ближайшему союзнику в Ратиллене. И, в-третьих, успокоить вашего бедного, помешанного Верховного Лорда, который до сих пор считает, что Рой движется перегрызть нашу общую глотку. Подумайте, лорды, и сделайте выбор, но, ради всех имен бога, не медлите. Итак, мы выступаем или нет? Ардет?
– Да.
– Рандир?
– Да, как ни прискорбно.
– Брендан? Эдирр? Даниор?
– Да.
– Да.
– Да.
– Коман… Проклятие, совсем забыл. Демот, Коман твой, по крайней мере на ближайшее время. Я вынесу окончательное решение позже.
– Да, лорд, – угрюмо сказал Демот. Он ожидал полного утверждения.
– Яран? – Ответом был скрежещущий храп. – Ядрак? Праправнук старого лорда осторожно потряс его за плечо – безрезультатно.
– Извини, милорд. Когда он вот так впадает в спячку, это может продолжаться долгие часы, если не дни.
Каинрон рассмеялся, как каркнул.
– Однако, – бесстрастно продолжал юноша, не обращая внимания на то, как грубо его перебили, – я уполномочен говорить от его имени.
– И?
– Я говорю «да». Что же еще?
– Итак, Калдан, – произнес Ардет, – кажется, от твоего слова зависит решение – твой голос против восьми наших. Так что ты скажешь?
Каинрон сверкнул на него глазами. Все его планы рухнули, и он выглядел так, словно готов сейчас бросить вызов всем эдакой дурной шуткой. В этот момент в зал вошел Бур. Каинрон, рыча, обернулся к нему, но выражение лица кендара заставило его стихнуть.
– Что такое, Бур? – требовательно спросил Торисен.
– Вести, милорд. Южное Войско вступило в бой с авангардом Роя.
– О мой бог. И каков результат?
– Был не ясен, когда посылали гонца. Но он сказал, что все обстоит плохо, очень плохо.
– Переден, – выдохнул, почти простонал Ардет. – Будь ты проклят, Кротен, бог проклянет тебя и осудит на вечные муки… – В следующую секунду он уже был на ногах, вплотную подступив к Каинрону, – яростный старик, несгибаемый, как обнаженный клинок. – Ты проголосуешь сейчас, милорд, и ты скажешь «да», или и вправду начнется война, мой дом против твоего. Договорились?
– Да, – выдавил Каинрон, пятясь. – Да, конечно. Эти новости изменили все. Но, милостивые Трое, нас же здесь пятьдесят тысяч, готовых к походу. Даже если Одалиан пошлет солдат, как обещал, что мы сможем сделать с вражескими тремя миллионами?
– Есть одно место, где мы можем поймать их. – Торисен прошел в дальний конец комнаты, к стене, на которой зеленым, синим и золотым стеклом сверкала и переливалась карта Ратиллена. Он провел пальцем линию от Серебряной через Заречье к матовому пятнышку – мастер здесь специально замутил стекло, чтобы обозначить вздымающееся облако брызг. – Здесь. Водопады. У Одалиана возникла дельная мысль. Если Рой будет придерживаться прежнего курса, он должен пройти тут, по узким Менделевым Лестницам к вершине, откуда сбегают потоки. Мы либо остановим его здесь, либо не остановим вовсе.
– Значит, начинается гонка к Водопадам, – сказал Брендан, глядя на карту и подходя к делу практически. – На глазок где-то две тысячи миль от нас, а от Роя – вчетверо меньше, но они почти ползут. И все-таки Рой слишком близко. Когда мы выходим?
– Сразу же после того, как предадим Нусара погребальному костру. Порядок следования будет зависеть от того, кто будет готов первым, тут споры ни к чему. Вопросов нет? Тогда собираемся.
Лорды, за исключением Ардета, разошлись. Донкерри попытался выскользнуть в тени деда, но Каинрон повернулся к нему и выплеснул на мальчика весь гнев и разочарование:
– Ты, маленький негодяй, приносящий несчастья, прочь с глаз моих! Я не желаю тебя больше видеть! Никогда!
– Дедушка, пожалуйста… Каинрон распрямился в полный рост.
– Я отрекаюсь от тебя! – заорал он. – Плоть от плоти моей, ты мне больше не родня. – Он вырвал из рук Донкерри край своего камзола и удалился, оставив окаменевшего и белого как снег мальчика стоять посреди зала.
«… будь ты проклят, мальчишка, за то, что покинул меня. Проклинаю и отрекаюсь от тебя. Кровь от крови моей, ты мне больше не сын…»
Торисен вздрогнул от вспышки памяти. Если предсмертное проклятие отца несло в себе силу, он был таким же отверженным, как Донкерри или как Киндри, если уж на то пошло. Но то был всего лишь сон. Сейчас все реально.
– Бур, отведи мальчика в мои покои и разыщи врача. У нас на руках пострадавший.
– Да, лорд. – Кендар понизил голос. – Лорд, есть и второе послание, от военачальницы Эспет.
– Да, она была командиром над пятью тысячами. Я слушаю.
– Она сообщает, что король Кротен не отдавал приказа атаковать. Он даже не велел Южному Войску выступать. Это все на совести Передена.
«… приземистые фигуры движутся между трупов… Ох, Переден, дурак ты, проклятый, завистливый дурак…»
– Ардет ни в коем случае не должен узнать. Побережем его. Понимаешь?
Бур кивнул и ушел, забрав с собой оцепеневшего мальчика.
Ардет усадил Киндри в свое кресло. Шанир уронил голову на стол и, казалось, был в обмороке – он даже не пошевелился, когда лорд разрезал на нем прилипшую к телу рубаху.
– Я послал за лекарем, – сказал, подходя к ним, Торисен.
– Не стоило. Гляди.
Ардет осторожно приоткрыл спину шанира. Киндри был болезненно худ, почти истощен. Ребра отчетливо просвечивали под белой, будто прозрачной кожей, иссеченной плетью палача. Но на глазах у высокорожденных кровоподтеки бледнели. Более серьезные раны, открывшиеся, когда Киндри нагнулся положить руку переврата, внезапно закрылись, края кожи сошлись и мгновенно зарубцевались.
Торисен резко отвернулся, чувствуя подступающую тошноту.
– Прекрасно! – воскликнул за спиной Ардет. – Жаль, что мы все так не можем, да? Но такое – редкость, даже среди шаниров. А знаешь ли, мой мальчик, ты обязан этому человеку. Он сотворил великое дело. Какая удача, что он больше не связан с Каинроном. Ты можешь достойно отплатить ему, взяв к себе на службу.
Связать себя с шаниром? Он в долгу у Киндри, и постыдно отказываться, но… но… Он вспомнил о руке переврата, все еще лежащей на столе. Ее пальцы, казалось, тянутся к Киндри, хотят прикоснуться к белым волосам. Еще один шанир…
– Прости, Адрик, – сказал он, не оборачиваясь. – Я н-не могу. Просто не могу.
– Ну что же, – холодно ответил Ардет. – Тогда это сделаю я, а ты можешь возвращаться к своим обязанностям.
Торисен покинул комнату, не промолвив ни слова и не оглянувшись. В Тентире он сказал Харну: «Я могу все, что должен», – и это всегда было его правилом. Сейчас в первый раз лорд изменил себе.
Погребальный костер Нусара был разложен. Церемонией руководили четверо жрецов во внутреннем дворе Готрегора. За несколько дней до этого двоих из них послали в Тай-Тестигон, чтобы они на месте справились с возникшими в храме проблемами, а еще семеро с тремя служками с той же миссией отправились в Каркинарот. Никто не знал, что пошло не так в храмах, но баланс силы в каждом сместился, внезапно и угрожающе. Но это дело жрецов, и данные события народ не удостоил вниманием. Зато все заметили, что один из жрецов Готрегора не слишком сведущ в погребальных рунах. Потому что пока он распевал, пламя охватило не только Нусара, но и четыре сотни цыплят, приготовленных для завтрака в кухне замка. При других обстоятельствах кремацию можно было бы назвать весьма успешной.
Лорд Даниор следовал позади своих солдат и чуть ли не толкал их в спины, в результате чего занял второе место сразу за стягом с раторном. Он со своими охранниками поехал впереди, рядом с Торисеном. За волком Даниора летела полная луна Ардета, но Адрик остался со своими людьми, а чуть позади него, бледный и безмолвный, скакал Киндри. Дальше шли гербы Крага и Кестри, потом Яран, Рандир, Брендан, и замыкал шествие Каинрон. Солдаты Калдана за последние сорок восемь часов уже прошагали сто двадцать пять миль и прибыли к месту сбора едва живые. Несколько часов двара почти восстановили их силы – почти, но не совсем. Той ночью в Омироте все спали глубоко, а поутру был оглашен приказ к выступлению. В тот же день к колонне присоединились силы Эдирра и Комана. Ранним вечером десятого дня зимы Войско численностью около пятидесяти тысяч походным маршем зашагало по Заречью.
Глава 7
ГНЕВ РАТОРНОВ
Безвластия: одиннадцатый – двенадцатый дни зимы
После короткой и нелепой драки, в которой нескольких человек ранили, а одного убили, Черная Банда все-таки перешла камни «туда-обратно», хотя полдюжины разбойников из охотничьих кланов отказались идти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
– Ты видел, как отрывали эту конечность? – спросил он Донкерри.
– Да! – выдохнул мальчик. На его лицо набежала тревога. – Да…
Любопытный Эссен приподнял руку за запястье. Она, лишенная кости, изогнулась, как мертвая змея. Лорд поспешно выпустил ее:
– О боже! Что это?
– Это, милорды, рука переврата, – произнес Торисен. – Вещица пореальнее выдумок из песен, а, Калдан? Полагаю, именно эта рука убила твоего сына. Против нее я дрался в огненной комнате Тентира, куда потустороннее создание заманило меня, приняв облик Нусара, и именно ее оторвал Харн. Этому бою и был свидетелем твой внук. Больше я ни в чем не принимал участия.
– Я не верю… – Каинрон выплеснул гнев, но заставил себя остановиться – еще миг, и он нанес бы Верховному Лорду смертельное оскорбление. – Проклятие, почему ты ничего не рассказал мне раньше?
– А ты дал кому-нибудь из нас такую возможность? – Ответ Киндри прозвучал так же бесцветно.
– Переврат, – изумленно выговорил Даниор. – После стольких лет. Но почему? Зачем он пришел?
Торисен встал из-за стола, отступив от живого шанира и мертвой руки.
– Он намеревался убить меня, – сказал он, – а если не получится – втянуть в кровную вражду с Каинроном как предполагаемого убийцу его сына.
– Опять же – почему? – выкрикнул Брендан. – И почему сейчас?
– Мне на ум приходит только одно: чтобы не позволить Войску выступить. Смейся, если хочешь, Каинрон, но учти: впервые за многие века Рой двинулся на север; одновременно с этим переврат пытается убить или дискредитировать того, кто может повести Войско на юг. Может, это и вправду всего лишь случайное стечение обстоятельств. Может, кто-то еще замышляет что-то, о чем мы не знаем… – Он вспомнил, как переврат сплюнул при имени Мастера. – … Но можем ли мы полагаться на случай? Калдан, в Тентире ты спрашивал, есть ли у меня веские основания бояться. Что ж, теперь я их получил. – И он указал на руку.
– И мы не должны забывать о Южном Войске, – произнес Ардет, настойчивость звенела в его голосе. – Со стороны короля Кротена было бы безумием приказать броситься в бой, но он на это способен. Мы должны поддержать наших людей, пусть далее – да простят меня праотцы – это и означает лишь собрать их останки для погребального костра.
– К тому же, – сказал Рандир, изучая свои ногти, – я так понял, что принц Одалиан из Каркинарота просил о помощи.
Торисен, удивленный, вскинул на него глаза:
– Не через меня, Калдан?
– Да, да, – бросил Каинрон, угрожающе взглянув на своего временного союзника. – Гонец прибыл поздно ночью. Одалиан просил меня, как отца своей жены, вынести его вопрос на Высший Совет. Он говорит, что созовет всех своих боеспособных людей и желает присоединиться к Войску у Каскада, прямо перед Водопадами.
– Конечно, это можно устроить, – сказал Ардет. – Ты же не откажешь собственному зятю.
– Захочу и откажу, – упрямился Каинрон. – В брачном контракте нет пункта о взаимозащите. Я сказал ему, что это не обязательно.
– О имена бога, – с отвращением простонал Торисен. – С помощью словесных уловок выторговывать лучшие условия сделки – и это теперь называется честью?
Каинрон резко вскочил, его губы презрительно искривились.
– Еще одна нотация, мой юный лорд? Ты всегда любил твердить, в чем заключаются мои обязанности, ты, который еще не родился, когда я возглавил свой дом, тогда как твой отец довел свой до полного унижения, до бестолковой бойни в Белых Холмах. Не беспокойся, я сам позабочусь о своей чести…
– И расплатишься со слугами – с опозданием, но сполна. Каинрон вздрогнул при звуках безучастного голоса
Киндри.
– Что ты тут изображаешь из себя привидение! – рявкнул он. – Ты когда-нибудь уберешься отсюда?
– Возможно, тебе и правда стоит уйти, Киндри, – мягко сказал Ардет. – Милорда Каинрона, кажется, тревожит твое присутствие… почему-то. – Острый взгляд его голубых глаз встретился с блеклыми глазами шанира. Киндри едва заметно поклонился и начал поворачиваться, первый раз мельком показав Каинрону спину.
– Ладно, ладно, не будем так спешить, – заторопился тот. – Оставайся, оставайся. Разорванная связь еще не означает рухнувшей дружбы.
«А как насчет рассеченной кожи», – подумал Торисен. Если бы остальные увидели эту кровавую рубаху, Каинрону пришлось бы объяснять свою достойную уважения систему «платы с опозданием» всю дорогу до Тир-Ридана.
– Милорды, – обратился он к Совету, – кажется, у вас три причины разрешить Войску выступить. Во-первых, поддержать Южное Войско. Как сказал лорд Ардет, там наши люди, и мы не можем просто так их бросить. Во-вторых, оказать помощь принцу Одалиану, нашему ближайшему союзнику в Ратиллене. И, в-третьих, успокоить вашего бедного, помешанного Верховного Лорда, который до сих пор считает, что Рой движется перегрызть нашу общую глотку. Подумайте, лорды, и сделайте выбор, но, ради всех имен бога, не медлите. Итак, мы выступаем или нет? Ардет?
– Да.
– Рандир?
– Да, как ни прискорбно.
– Брендан? Эдирр? Даниор?
– Да.
– Да.
– Да.
– Коман… Проклятие, совсем забыл. Демот, Коман твой, по крайней мере на ближайшее время. Я вынесу окончательное решение позже.
– Да, лорд, – угрюмо сказал Демот. Он ожидал полного утверждения.
– Яран? – Ответом был скрежещущий храп. – Ядрак? Праправнук старого лорда осторожно потряс его за плечо – безрезультатно.
– Извини, милорд. Когда он вот так впадает в спячку, это может продолжаться долгие часы, если не дни.
Каинрон рассмеялся, как каркнул.
– Однако, – бесстрастно продолжал юноша, не обращая внимания на то, как грубо его перебили, – я уполномочен говорить от его имени.
– И?
– Я говорю «да». Что же еще?
– Итак, Калдан, – произнес Ардет, – кажется, от твоего слова зависит решение – твой голос против восьми наших. Так что ты скажешь?
Каинрон сверкнул на него глазами. Все его планы рухнули, и он выглядел так, словно готов сейчас бросить вызов всем эдакой дурной шуткой. В этот момент в зал вошел Бур. Каинрон, рыча, обернулся к нему, но выражение лица кендара заставило его стихнуть.
– Что такое, Бур? – требовательно спросил Торисен.
– Вести, милорд. Южное Войско вступило в бой с авангардом Роя.
– О мой бог. И каков результат?
– Был не ясен, когда посылали гонца. Но он сказал, что все обстоит плохо, очень плохо.
– Переден, – выдохнул, почти простонал Ардет. – Будь ты проклят, Кротен, бог проклянет тебя и осудит на вечные муки… – В следующую секунду он уже был на ногах, вплотную подступив к Каинрону, – яростный старик, несгибаемый, как обнаженный клинок. – Ты проголосуешь сейчас, милорд, и ты скажешь «да», или и вправду начнется война, мой дом против твоего. Договорились?
– Да, – выдавил Каинрон, пятясь. – Да, конечно. Эти новости изменили все. Но, милостивые Трое, нас же здесь пятьдесят тысяч, готовых к походу. Даже если Одалиан пошлет солдат, как обещал, что мы сможем сделать с вражескими тремя миллионами?
– Есть одно место, где мы можем поймать их. – Торисен прошел в дальний конец комнаты, к стене, на которой зеленым, синим и золотым стеклом сверкала и переливалась карта Ратиллена. Он провел пальцем линию от Серебряной через Заречье к матовому пятнышку – мастер здесь специально замутил стекло, чтобы обозначить вздымающееся облако брызг. – Здесь. Водопады. У Одалиана возникла дельная мысль. Если Рой будет придерживаться прежнего курса, он должен пройти тут, по узким Менделевым Лестницам к вершине, откуда сбегают потоки. Мы либо остановим его здесь, либо не остановим вовсе.
– Значит, начинается гонка к Водопадам, – сказал Брендан, глядя на карту и подходя к делу практически. – На глазок где-то две тысячи миль от нас, а от Роя – вчетверо меньше, но они почти ползут. И все-таки Рой слишком близко. Когда мы выходим?
– Сразу же после того, как предадим Нусара погребальному костру. Порядок следования будет зависеть от того, кто будет готов первым, тут споры ни к чему. Вопросов нет? Тогда собираемся.
Лорды, за исключением Ардета, разошлись. Донкерри попытался выскользнуть в тени деда, но Каинрон повернулся к нему и выплеснул на мальчика весь гнев и разочарование:
– Ты, маленький негодяй, приносящий несчастья, прочь с глаз моих! Я не желаю тебя больше видеть! Никогда!
– Дедушка, пожалуйста… Каинрон распрямился в полный рост.
– Я отрекаюсь от тебя! – заорал он. – Плоть от плоти моей, ты мне больше не родня. – Он вырвал из рук Донкерри край своего камзола и удалился, оставив окаменевшего и белого как снег мальчика стоять посреди зала.
«… будь ты проклят, мальчишка, за то, что покинул меня. Проклинаю и отрекаюсь от тебя. Кровь от крови моей, ты мне больше не сын…»
Торисен вздрогнул от вспышки памяти. Если предсмертное проклятие отца несло в себе силу, он был таким же отверженным, как Донкерри или как Киндри, если уж на то пошло. Но то был всего лишь сон. Сейчас все реально.
– Бур, отведи мальчика в мои покои и разыщи врача. У нас на руках пострадавший.
– Да, лорд. – Кендар понизил голос. – Лорд, есть и второе послание, от военачальницы Эспет.
– Да, она была командиром над пятью тысячами. Я слушаю.
– Она сообщает, что король Кротен не отдавал приказа атаковать. Он даже не велел Южному Войску выступать. Это все на совести Передена.
«… приземистые фигуры движутся между трупов… Ох, Переден, дурак ты, проклятый, завистливый дурак…»
– Ардет ни в коем случае не должен узнать. Побережем его. Понимаешь?
Бур кивнул и ушел, забрав с собой оцепеневшего мальчика.
Ардет усадил Киндри в свое кресло. Шанир уронил голову на стол и, казалось, был в обмороке – он даже не пошевелился, когда лорд разрезал на нем прилипшую к телу рубаху.
– Я послал за лекарем, – сказал, подходя к ним, Торисен.
– Не стоило. Гляди.
Ардет осторожно приоткрыл спину шанира. Киндри был болезненно худ, почти истощен. Ребра отчетливо просвечивали под белой, будто прозрачной кожей, иссеченной плетью палача. Но на глазах у высокорожденных кровоподтеки бледнели. Более серьезные раны, открывшиеся, когда Киндри нагнулся положить руку переврата, внезапно закрылись, края кожи сошлись и мгновенно зарубцевались.
Торисен резко отвернулся, чувствуя подступающую тошноту.
– Прекрасно! – воскликнул за спиной Ардет. – Жаль, что мы все так не можем, да? Но такое – редкость, даже среди шаниров. А знаешь ли, мой мальчик, ты обязан этому человеку. Он сотворил великое дело. Какая удача, что он больше не связан с Каинроном. Ты можешь достойно отплатить ему, взяв к себе на службу.
Связать себя с шаниром? Он в долгу у Киндри, и постыдно отказываться, но… но… Он вспомнил о руке переврата, все еще лежащей на столе. Ее пальцы, казалось, тянутся к Киндри, хотят прикоснуться к белым волосам. Еще один шанир…
– Прости, Адрик, – сказал он, не оборачиваясь. – Я н-не могу. Просто не могу.
– Ну что же, – холодно ответил Ардет. – Тогда это сделаю я, а ты можешь возвращаться к своим обязанностям.
Торисен покинул комнату, не промолвив ни слова и не оглянувшись. В Тентире он сказал Харну: «Я могу все, что должен», – и это всегда было его правилом. Сейчас в первый раз лорд изменил себе.
Погребальный костер Нусара был разложен. Церемонией руководили четверо жрецов во внутреннем дворе Готрегора. За несколько дней до этого двоих из них послали в Тай-Тестигон, чтобы они на месте справились с возникшими в храме проблемами, а еще семеро с тремя служками с той же миссией отправились в Каркинарот. Никто не знал, что пошло не так в храмах, но баланс силы в каждом сместился, внезапно и угрожающе. Но это дело жрецов, и данные события народ не удостоил вниманием. Зато все заметили, что один из жрецов Готрегора не слишком сведущ в погребальных рунах. Потому что пока он распевал, пламя охватило не только Нусара, но и четыре сотни цыплят, приготовленных для завтрака в кухне замка. При других обстоятельствах кремацию можно было бы назвать весьма успешной.
Лорд Даниор следовал позади своих солдат и чуть ли не толкал их в спины, в результате чего занял второе место сразу за стягом с раторном. Он со своими охранниками поехал впереди, рядом с Торисеном. За волком Даниора летела полная луна Ардета, но Адрик остался со своими людьми, а чуть позади него, бледный и безмолвный, скакал Киндри. Дальше шли гербы Крага и Кестри, потом Яран, Рандир, Брендан, и замыкал шествие Каинрон. Солдаты Калдана за последние сорок восемь часов уже прошагали сто двадцать пять миль и прибыли к месту сбора едва живые. Несколько часов двара почти восстановили их силы – почти, но не совсем. Той ночью в Омироте все спали глубоко, а поутру был оглашен приказ к выступлению. В тот же день к колонне присоединились силы Эдирра и Комана. Ранним вечером десятого дня зимы Войско численностью около пятидесяти тысяч походным маршем зашагало по Заречью.
Глава 7
ГНЕВ РАТОРНОВ
Безвластия: одиннадцатый – двенадцатый дни зимы
После короткой и нелепой драки, в которой нескольких человек ранили, а одного убили, Черная Банда все-таки перешла камни «туда-обратно», хотя полдюжины разбойников из охотничьих кланов отказались идти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57