Это в западной башне. Прошу вас следовать за мной. Капрал позаботится о вашей машине.
- Спасибо, лейтенант, - поблагодарил я. - Но сначала я бы хотел взять с собой некоторые важные документы, которые я оставил на переднем сиденье.
Захватив папку с историей болезни Вайстора, письменным признанием Ланге и его письмами к Киндерману, я проследовал за лейтенантом через мощеный двор к западному крылу. Откуда-то слева слышалось пение. Пели мужчины.
- Похоже на вечеринку, - заметил я холодно.
Мой сопровождающий что-то невнятно промычал. Еще бы, любая вечеринка лучше, чем ночной караул в ноябре. Мы прошли через тяжелые дубовые двери и попали в огромный зал.
Во всех немецких замках полно готической мишуры, тевтонские вояки кичились тем, что жили в таких местах; каждый арийский задира инквизитор окружал себя множеством символов беспощадной тирании. Помимо тяжелых ковров, гобеленов и скучных картин, здесь скопилось столько доспехов, мушкетов и развешанного по стенам холодного оружия, что можно было бы с успехом воевать с королем Густавом Адольфом и всей шведской армией.
Однако гостиная, в которую мы поднялись по деревянной винтовой лестнице, была обставлена просто, из нее открывался прекрасный вид на небольшой аэродром с зажженными посадочными огнями в двух километрах от замка.
- Налейте себе что-нибудь выпить, - сказал лейтенант, открывая бар. Если вам понадобится еще что-то, позвоните в колокольчик. - Затем он снова щелкнул каблуками и удалился.
Я налил себе большую порцию бренди и немедленно выпил. Долгое путешествие утомило меня. Налив себе еще, я тяжело уселся в кресло и закрыл глаза. Передо мной до сих пор стояло испуганное лицо Киндермана, когда первая пуля вошла ему между глаз. Вайстору будет сильно недоставать его, а главное - его сумки с наркотиками. Да я бы и сам охотно проглотил сейчас целую горсть таблеток.
Я отхлебнул еще бренди и минут через десять почувствовал, что клюю носом.
Я заснул, и в кошмарном сне передо мной мелькали люди, похожие на зверей, проповедники смерти, судьи, облаченные в красные мантии, и все грешники, все изгнанные из рая.
Глава 23
Понедельник, 7 ноября
Когда я закончил рассказывать Гейдриху свою историю, обычно бледное лицо генерала горело от возбуждения.
- Поздравляю вас, Гюнтер. Это даже больше, чем я ожидал. И вы правильно рассчитали время. Вы согласны со мной, Небе?
- Разумеется, генерал.
- Вам это может показаться странным, Гюнтер, - сказал Гейдрих, - но мы с рейхсфюрером Гиммлером в настоящее время выступаем за организацию охраны собственности евреев силами полиции, в целях поддержания общественного порядка и развития торговли. Если толпа взбунтуется и выйдет на улицы, то разгромит не только еврейские магазины, но и магазины, принадлежащие немцам. Не говоря уж о том, какой ущерб понесут от этого немецкие страховые компании. Геринг будет вне себя от ярости. И кто будет виноват? Подобные события сведут на нет всякое экономическое планирование.
Но если Вайстору удастся убедить Гиммлера в виновности евреев, тогда он, конечно, откажется от мысли охранять имущество евреев силами полиции, и мне придется одному защищать эту идею. Поэтому нам следует действовать очень осторожно. Гиммлер - глупец, но очень опасный глупец. Чтобы разоблачить Вайстора, нам нужны неопровержимые доказательства, и сделать это мы должны в присутствии как можно большего числа свидетелей. - Он помолчал мгновение. А, Небе?
Рейхскриминальдиректор потер свой длинный нос и задумчиво кивнул.
- Если нам это удастся, мы вообще не должны упоминать о том, что Гиммлер сам замешан в этом деле, генерал, - сказал он. - Я полностью за то, чтобы разоблачить Вайстора при свидетелях. Не хочу, чтобы этому грязному ублюдку удалось выйти сухим из воды. Но мы не должны ставить Гиммлера в неловкое положение в присутствии старших офицеров СС. Он простит нам, что мы уничтожили Вайстора, но никогда не простит, если мы выставим на посмешище его самого.
- Вы правы, - согласился Гейдрих. На мгновение он задумался. - Это ведь шестая секция Зипо, правда? - Небе кивнул. - Какая ближайшая к Вевельсбургу станция железной дороги?
- Билефельд, - ответил Небе.
- Хорошо. Я хочу, чтобы вы немедленно связались с ними. Прикажите им прислать сюда к рассвету роту полицейских. - Он хитро улыбнулся. - Будут защищать меня, если Вайстору удастся доказать, что я еврей. Мне не нравится это место. В Вевельсбурге у Вайстора очень много друзей. Он даже участвует в некоторых нелепых свадебных церемониях членов СС, которые здесь устраиваются. Поэтому мы должны продемонстрировать свою силу.
- Комендант замка, Тауберт, служил в Зипо, прежде чем занять этот пост, - сообщил Небе. - Я абсолютно уверен, что ему можно доверять.
- Отлично. Но не говорите ему ничего о Вайсторе. Придерживайтесь первоначальной версии Гюнтера о том, что сюда проникли члены Компартии Германии, и пусть он держит людей в полной боевой готовности. Да, нужно дать комиссару хорошенько выспаться. Бог свидетель, он это заслужил.
- Рядом со мной есть свободная комната, генерал. Кажется, это комната Генриха I Саксонского. - Небе ухмыльнулся.
- Просто какое-то сумасшествие! - засмеялся Гейдрих. - А меня поместили в комнату короля Артура и Грааля. Но кто знает? Может быть, сегодня мне удастся победить по крайней мере фею Моргану.
Комната Суда располагалась на первом этаже, в западном крыле. Поскольку дверь в соседнюю комнату осталась приоткрытой, я прекрасно видел и слышал все, что там происходило.
Стены большой, метров сорок в длину, комнаты были обшиты панелями, высокий потолок украшали дубовые балки и похожие на горгульи резные деревянные чудовища. Полированный деревянный пол не был прикрыт никакими коврами. Посреди комнаты стоял длинный дубовый стол, со всех четырех сторон окруженный кожаными стульями с высокими спинками. На каждом из них был прикреплен серебряный диск с именем, как я догадался, офицера СС, который должен занять это место. Все присутствующие были в черной форме. Открытие заседания Суда сопровождалось особыми церемониями - мне показалось, что я стал свидетелем собрания Большой масонской ложи.
В качестве первого пункта повестки дня на рассмотрение рейхсфюрера был вынесен план реставрации заброшенной северной башни замка. Его представил ландбаумайстер Бартельс, толстый, похожий на сову человек, сидевший между Вайстором и Раном. Вайстор, по-видимому, очень нервничал - ему, несомненно, недоставало привычной инъекции кокаина.
Когда рейхсфюрер спросил его мнение об этом плане, Вайстор, запинаясь, забормотал:
- Учитывая... э-э... учитывая... э-э... культовое значение... э-э... замка и... э-э... его магическое значение в любом... э-э... в любом предстоящем столкновении между... э-э... Востоком и Западом... э-э...
Но тут вмешался Гейдрих, и сразу же стало ясно, совсем не для того, чтобы помочь бригадефюреру.
- Рейхсфюрер, - холодно произнес он, - поскольку мы присутствуем на заседании Суда и с огромным восхищением слушаем бригадефюрера, я полагаю, было бы несправедливо по отношению ко всем нам позволить этому человеку продолжать речь, не ознакомив присутствующих с очень серьезными обвинениями, выдвигаемыми в его адрес и в адрес его коллеги, унтершарфюрера Рана.
- С какими там еще обвинениями? - недовольно спросил Гиммлер. - Я не слышал ни о каких обвинениях против Вайстора или о том, что против него ведется следствие.
- Потому что против него не ведется никакого следствия. Тем не менее в ходе расследования, не имевшего никакого отношения к Вайстору, выяснилось, что он играл главную роль в отвратительном заговоре, в результате которого были преднамеренно убиты семь невинных немецких школьниц.
- Рейхсфюрер! - взвился Вайстор. - Я протестую. Это чудовищно.
- Совершенно с вами согласен, - сказал Гейдрих. - И чудовище - это вы.
Вайстор вскочил на ноги, дрожа всем телом.
- Врешь, жиденыш! - прошипел он.
Гейдрих небрежно улыбнулся.
- Комиссар, - громко позвал он, - пройдите сюда, пожалуйста.
Я медленно вошел в комнату, волнуясь, словно актер перед прослушиванием. Когда я вошел, все головы повернулись в мою сторону, глаза пятидесяти самых могущественных людей Германии впились в меня, и я подумал: лучше бы меня здесь не было! У Вайстора отвисла челюсть, а Гиммлер наполовину приподнялся из-за стола.
- Что все это значит? - прорычал он.
- Некоторые из вас, вероятно, знают этого господина под именем Штайнингера, - спокойно сказал Гейдрих, - отца одной из убитых девушек. Но он не имеет к господину Штайнингеру никакого отношения. Он работает у меня. Скажите им, кто вы на самом деле, Гюнтер.
- Криминалькомиссар Бернхард Гюнтер, комиссия по расследованию убийств, Берлин, Александрплац.
- И расскажите, пожалуйста, этим офицерам, зачем вы сюда явились.
- Для того чтобы арестовать неких Карла Мария Вайстора, известного также под именами Карл Мария Вилигут и Ярл Видар, Отто Рана и Рихарда Андерса по обвинению в убийстве семерых девушек в Берлине за период с 23 мая по 29 сентября 1938 года.
- Лжец! - закричал Ран, вскакивая на ноги, вместе с другим офицером, который, как я догадался, был Андерсом.
- Сядьте, - приказал Гиммлер. - Я полагаю, вы можете это доказать, комиссар? - Он смотрел на меня с такой ненавистью, как будто я был самим Карлом Марксом.
- Да, уверен, что смогу, рейхсфюрер.
- Надеюсь, это не один из ваших обычных трюков, Гейдрих? - сказал Гиммлер.
- Трюков, рейхсфюрер? - спросил тот с невинным видом. - Если вам нужны трюки, то эти два мерзавца могут показать вам любой трюк. Они пытались представить себя ясновидящими и убедить легковерных, что это духи сообщают им, где находятся тела девушек, которых они сами же убивали и прятали. И если бы не комиссар Гюнтер, эти сумасшедшие продемонстрировали бы тот же самый трюк собравшимся здесь офицерам.
- Рейхсфюрер, - пролепетал Вайстор, - это же чистейший абсурд!
- Где же ваши доказательства, о которых вы говорили, Гейдрих?
- Я назвал их сумасшедшими. И это действительно так. Никому из присутствующих здесь не могла бы прийти в голову такая безумная идея. Впрочем, для психических больных как раз очень характерно верить в правоту того, что они делают.
Он вытащил из-под стопки бумаг папку с историей болезни Вайстора и положил ее перед Гиммлером.
- Вот история болезни Карла Мария Вилигута, известного также как Карл Мария Вайстор, которая до недавнего времени хранилась у его врача, гауптштурмфюрера Ланца Киндермана...
- Нет! - заорал Вайстор и попытался схватить папку.
- Взять его! - закричал Гиммлер.
Тут же два офицера, стоявшие рядом с Вайстором, схватили его за руки. Ран потянулся к кобуре, но я оказался проворнее и взвел маузер, направив пистолет в его голову.
- Только тронь кобуру, и я тут же проветрю твои мозги, - пригрозил я и забрал у него оружие.
Гейдрих, не обращая никакого внимания на всю эту суматоху, продолжал говорить. Он играл свою роль безукоризненно: холоден, как североморский лосось, и так же увертлив.
- В ноябре 1924 года после попытки убить свою жену Вилигут был помещен в психиатрическую клинику Зальцбурга. Врачи признали его невменяемым, и он до 1932 года находился в клинике под наблюдением доктора Киндермана. Выписавшись оттуда, он сменил свою фамилию на фамилию Вайстор, а все остальное вы, без сомнения, знаете и без меня, рейхсфюрер.
Гиммлер минуту-другую изучал содержимое папки. Наконец он вздохнул и спросил:
- Это правда. Карл?
Вайстор, которого держали два офицера СС, покачал головой.
- Клянусь честью благородного человека и офицера, это ложь.
- Закатайте ему рукав на левой руке, - сказал я. - Этот человек наркоман. В течение многих лет Киндерман колол ему кокаин и морфий.
Гиммлер кивнул офицерам, державшим Вайстора, и, когда они обнажили его руку в ужасных черных и синих пятнах, я добавил:
- Если это вас еще не убедило, могу зачитать заявление Рейнхарда Ланге, которое занимает двадцать страниц.
Гиммлер продолжал кивать. Он обошел стул и, встав перед своим бригадефюрером, легендой СС, влепил ему пощечину, а затем еще одну.
- Уберите его с моих глаз, - приказал он. - Пусть пока посидит под домашним арестом, до следующих распоряжений. Ран, Андерс, вы тоже арестованы. - Еще мгновение, и его голос сорвался бы на истерический крик. Убирайтесь вон. Вы больше не члены СС. Все трое. Верните свои кольца с мертвой головой, кинжалы и сабли. Позже я решу, что с вами делать.
Артур Небе вызвал охрану, которая ждала в полной боевой готовности, и, когда она появилась, велел ей отвести троих арестованных в их комнаты.
Почти все офицеры СС, сидевшие за столом, от изумления не могли вымолвить ни слова. Только Гейдрих оставался спокойным, на его лице - ни следа удовлетворения, которое он, несомненно, испытывал при виде падения своих врагов, оно казалось вылепленным из воска.
Когда охранники увели Вайстора, Рана и Андерса, все уставились на Гиммлера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40