— Здравия желаю! — отчеканил Конг и по давней привычке принял строевую стойку.
— Здоров, фельдмаршал! — произнес Фухе. — Еще не рассыпался, старина?
— Скриплю, скриплю! — добродушно согласился фельдмаршал Кальдер и потряс своей сухой лапкой ручищи детективов. — Мне одному без вас, хе-хе, на суд праведный отправляться как-то скучно. Вместе, хе-хе, грешили, вместе и страдать на небесной, стало быть, вахте гауптической будем. Ну, полетели, что ли, соколики?
Соколики тактично и ненавязчиво подхватили бравого фельдмаршала под ручки и повели к трапу. Вдруг из открытого люка повалили наружу пассажиры, только что забравшиеся в салон. Вслед за ними мчались стюардессы, за стюардессами резвым галопом неслись члены экипажа, а завершал забег потный толстяк в мятой форме — офицер службы безопасности.
— Эй! — гаркнул Конг, ловя толстяка за штанину. — Вы чего это?
— Бомба, господа! — пробулькал толстяк и сделал попытку удалиться.
— Нет, стой! — распорядился Конг. — Как это бомба? А ты куда смотрел, скотина?
— Так ведь… господин Конг… две бомбы вынули, пока машина заправлялась… Одну сикхскую, а вторую ирландскую…
— Так снимайте и третью! — приказал Конг.
— Она не снимается! — с ужасом прошептал толстяк. — Боюсь, это он, это Леонард!
— Черт! — помрачнел Конг. — Этак мы опоздаем!
— Эй ты! — вмешался Фухе. — Бомбу осмотрели? Какая она?
— На полцентнера, господин комиссар, — сообщил офицер.
— Не о том спрашиваю, дурак! — прервал его Фухе. — С часовым механизмом?
— Да! Взрыв через четыре часа!
— А сколько лету до Парижа?
— Т-три часа…
— А там есть специалисты, которые бы эту дрянь обезвредили?
— К-конечно, господин комиссар, в Париже все есть!
— Гм… Тогда надо лететь и побыстрее, — решил Фухе.
— Вы, надеюсь, шутите? — побледнел страж безопасности.
— Ничуть, — ответил Фухе. — Эй, носильщик, грузи манатки!
— А что? — сказал Конг. — Это мысль. Летим! А ты, болван, — это относилось к офицеру, — звони в Париж, пусть шлют специалистов прямо в Орли. Грузись, ребята!
— Но с вами его превосходительство господин фельдмаршал! упорствовал офицер.
— Не волнуйтесь, молодой человек! — вступил в разговор Кальдер. — Я человек, хе-хе, привычный, не раз на бомбовозиках, хе-хе, рейсы делал. Пошли, мальчики!
Вскоре все трое заняли места. Соблазненные их примером, пассажиры вернулись в машину.
— Можно взлетать? — спросил командир корабля у Кальдера.
— Можно, сынок, можно, — добродушно разрешил старикашка. — Только беда — бомба полцентнера весит, лишний бензинчик, хе-хе, уйдет. Так ты уж, сынок, парашютик свой и товарищей своих оставь дома. Без этих, хе-хе, мешков полетим веселее. И соблазну меньше будет, когда ты в полете вдруг, хе-хе, о плохом подумаешь! А то что мы без тебя, хе-хе, делать будем?
Парашюты были оставлены, и вдохновленные этим пилоты уверенно подняли машину в небо.
— Слышь, шнурок, — обратился Конг к комиссару. — А ведь у нас уже однажды такое было. Помнишь, над Аппенинами?
3. ДВА ЧАСА НА ВОСПОМИНАНИЯ
— Это когда? — начал вспоминать Фухе. — В сорок четвертом?
— Идиот беспамятный! — возмутился Конг. — В сорок четвертом я был в Нарвике, а ты был в Нормандии. А это было в сорок третьем!
— Ну это ты врешь! — уверенно заявил Фухе. — Тогда мы с тобой ни разу в воздух не поднимались!
— Вот болван! Кретин безмозглый! Ну вспомни: мы летели к Бадольо, а в самолете была установлена мина, но взорвалась она лишь после посадки. У тебя тогда штаны сгорели.
— Это какие? — начал вспоминать комиссар. — Серые в полоску, которые я сшил в Лозанне в тридцать восьмом?
— Ну да! Вспомнил наконец?
— Постой постой… Я обвязался пледом и объяснял всем в аэропорту, что я шотландец…
— Точно!
— А итальянцы меня чуть не арестовали, поскольку с Англией они еще не заключили перемирие?
— Ну, слава Богу, вспомнил!
— Нет! — решительно заявил Фухе. — Не помню! Не было такого! И штанов я себе никаких не шил в тридцать восьмом!
— Мемуарами занялись, молодые люди? — хохотнул сидевший рядом Кальдер. — Давайте, хе-хе, давайте, потешьте свой склерозик прогрессирующий! Только вот что, хе-хе, нас в Орли писаки всякие встречать будут, так надо все-таки решить, что мы им рассказывать станем. Все-таки мы редкость — единственные ветераны войны в нашей, хе-хе, нейтральной, но великой державе. Объяснить надо, как это мы в войну-то влипли!
— А действительно… — задумался Конг. — Вдруг спросят?
— Ну, мы им и ответим! — бодро заявил Фухе.
— Что ответим, болван? Вот спросят тебя, с чего это все началось, что ты им скажешь?
— Как что? Я начну с того, что двадцать восьмого августа тридцать девятого года меня назначили младшим инспектором в отдел Дюмона…
— Кретин! — прервал его Конг. — И всегда был кретином, только с годами память потерял! Надо начать не с твоего Дюмона, а с операции «Поплавок»…
— Раз ты такой умный, — обиделся Фухе, — сам все репортерам и рассказывай! А я послушаю.
Их оживленную перепалку прервало появление стюардессы, пригласившей Конга в пилотскую кабину. Через пару минут бывший начальник контрразведки в сопровождении второго пилота резво проследовал в хвост «Боинга». Вскоре, однако, он вернулся к своим спутникам и плюхнулся в кресло.
— Вся беда — в некомпетентных кадрах, — бодро заявил он, весело поглядывая то на Фухе, то на Кальдера. — Стоило мне уйти, и в госбезопасность стали брать кого попало…
— И?… — чуть слышно спросил Фухе, чуя беду.
— Этот болван в аэропорту ошибся. Наша бомбочка рванет не через час после посадки, а как раз при посадке. Так что прощайся с брюками, мымрик!
— Стало быть, не попразднуем, хе-хе! — оживился Кальдер. — Салютик им в аэропорту устроим, хе-хе, как раз к юбилею! Славно, славно!
— И что же дальше? — рискнул спросить Фухе.
— А ничего. В Лионе гроза, аэропорт не принимает. В Бордо тоже. Остается идти прямо в орли на полном газу, авось успеем.
— И сколько это, хе-хе, осталось до геенны огненной? — на всякий случай уточнил бравый фельдмаршал.
— Два с половиной часа, — сообщил Конг, взглянув на циферблат наручных часов.
— А что, хе-хе, времечко еще есть, будет часок-другой, чтобы воспоминаниям приятным, хе-хе, предаться. А там полчаса, чтобы с Богом, хе-хе, по душам побеседовать.
— Аксель, — все еще не веря, спросил Фухе, — может, покопаемся в этой дряни? Ведь не впервой же!
— Дохлый номер, — покрутил головой Конг. — Она не снимается, тут этот болван в аэропорту не ошибся. Стоит чуть крутануть, и не будет времени даже для воспоминаний.
— Не горячитесь, молодой человек, — обратился Кальдер к комиссару. Куда вам торопиться, еще столько времени, хе-хе. Давайте все-таки вспомним, как же это все началось. А то вдруг живы останемся, а ответить журналистам не сумеем!
Все на минуту задумались.
— Я и говорю, — начал Фухе, — двадцать восьмого августа тридцать девятого года…
4. ПОСЛЕ ПРАЗДНИКА
Младший инспектор Фердинанд Фухе (в те далекие годы его еще не называли Фредом) проснулся от того, что нечто острое уперлось ему в бок. Фухе продрал глаза и обнаружил, что лежит в большом кожаном кресле своего шефа комиссара Дюмона в дюмоновском же кабинете, а в бок ему уткнулась ручка сейфа. Фердинанд сполз с кресла на пол и начал протирать глаза. В голове гудело, и только выдув с литр воды из стоявшего рядом на столе графина, молодой инспектор немного пришел в себя.
— Ну что, оклемался? — раздался голос из противоположного угла. Фухе взглянул туда и обнаружил лежавшего на диване инспектора де Била, своего старшего коллегу.
— С чего это мы? — спросил Фухе у него, стараясь припомнить хоть самую малость из вчерашнего кутежа.
— Во даешь! — поразился де Бил. — Тебе же вчера дали должность инспектора, неужели забыл, голубь?
— А ведь и правда! — обрадовался Фухе. — У меня как раз испытательный срок вышел, а тут вчера приказ! И долго мы гуляли?
— Точно не скажу, — признался де Бил. — Но в четыре утра, когда я собирался отрубиться, ты тряс перед всеми бумажником и кричал, что нужно сбегать в «Крот», там еще, мол, можно взять пару бутылок…
Фухе проверил — бумажник был пуст.
— А бутылки хоть взяли?
— Взяли, наверно, — предположил де Бил. — Да ты еще, помню, полез к нашей Мадлен и стал делать ей предложение.
— Да ты что?! — похолодел Фухе. — Ей же все пятьдесят будет!..
— Отчего же столько? — вступился де Бил за уборщицу. — Ей всего сорок три.
— И… и она согласилась? — с содроганием поинтересовался Фухе.
— К твоему счастью она оказалась замужней. Кто бы мог подумать… Да, а ты помнишь, как…
Но Фухе не успел узнать очередную подробность вчерашнего безобразия. Дверь открылась, и в кабинет вошел комиссар Дюмон, огромного роста здоровяк с внушительным пивным брюхом.
— Вставайте, лежебоки! — буркнул он и уселся за стол.
Де Бил вскочил, а вставший к тому времени Фухе обозначил бег на месте, желая проявить усердие.
— Похмелились? — продолжало начальство.
— Никак нет! — мгновенно гаркнули детективы.
— Там, в шкафу… И мне тоже.
Де Бил, хорошо изучивший местную географию, поспешил извлечь из шкафа бутылку виноградной водки и стаканы. Доблестные стражи порядка дружно подняли емкости и булькнули. Фухе закашлялся.
— Закури! — предложил де Бил и протянул молодому инспектору пачку сигарет.
— Да я не курю, — признался Фухе.
— Совсем не куришь? — поразился Дюмон.
— Так точно. Трубкой баловался — не могу. Горло.
— Хм… Так это же не трубка! Это же «Синяя птица». Дыми, не пожалеешь.
Фухе покорился и закурил. Пропустили по второй.
— Вот что! — заявил Дюмон. — Беги-ка ты, де Бил к «Рокфеллер-банку». Там сегодня опять Леонард пошалил.
— И много взял? — деловито осведомился де Бил, вставая и засовывая кольт в кобуру.
— Они еще сами не знают. Пойди разберись, если больше, чем на миллион — позвони.
Де Бил опрокинул еще немного и был таков.
— Я пойду, господин комиссар, у меня еще два дела… — попытался улизнуть Фухе.
— А ну, стой! — распорядился Дюмон. — Не дергайся! О делах пока забудь — их и без тебя успеют завалить. Ты лучше скажи, газеты читаешь регулярно?
— Да я, господин Дюмон, признаться… не очень. Кроссворды разве что… Футбол…
— Ты что, шнурок, не знаешь, что полицейский должен быть в курсе всех событий? — грозно вопросил Дюмон.
— Да я… Да я… Да я радио слушаю! — нашелся Фердинанд.
Дюмон с некоторым сомнением посмотрел на него, пожал плечами и вздохнул:
— Ну и молодежь пошла! Ну ладно, нам пора, двинули!
— Куда? — решился спросить инспектор, чуя недоброе.
— Ага, забегал! Почисть ботинки: мы идем прямо к министру.
5. КОМАНДИРОВКА
В приемной министра Дюмон оглядел Фердинанда, сдул с него несколько пылинок и подтолкнул к двери кабинета.
— А вы? — пробормотал Фухе, сообразив, что его бросают на произвол судьбы.
— Иди, иди! Министр ждет тебя, а не меня! А я здесь подожду. Ну, пшел!
Министр встретил Фухе любезно, очень любезно, даже как-то чересчур. Инспектор видел до этого своего главного начальника всего лишь раз, да и то издали, а теперь он был встречен у самой двери, препровожден к столу и ласково усажен в глубокое черное кресло. Министр долго тряс руку Фухе, прибавляя: «Очень, очень приятно»! Оглядевшись, как следует, инспектор отметил, что наряду с министром в кабинете находится еще одна личность некий огромного роста черноусый детина в штатском костюме. Министр заметил взгляд, брошенный инспектором на этого неподвижно сидящего в кресле громилу.
— А это, э-э-э, прошу знакомиться, господин э-э-э, Конг, он нам не помешает, скорее, э-э-э, поможет.
Верзила, названный Конгом, лениво протянул инспектору огромную лапищу и буркнул:
— Аксель.
— Ф-фердинанд, — неуверенно представился Фухе. — Оч-чень приятно.
— А мне не очень, — недружелюбно промолвил Конг. — Тоже мне, поплавок!
— Почему поплавок? — удивился Фухе, но министр поспешил вмешаться:
— Не обращайте внимания, господин, э-э-э, Фухе, наш Аксель большой, э-э-э, оригинал, но очень хороший специалист.
— В чем? — подумал Фухе, но министр, не давая себя прервать, продолжал:
— Мы хорошо вас знаем, господин, э-э-э, Фухе. Да-да, за все время прохождения вами стажировки мы все следили за вами, э-э-э, очень внимательно. Нам очень, э-э-э, понравилось, как вы раскрыли дело с кражей, э-э-э, трех пустых бутылок из буфета ресторана «Филадельфия». Мы в восторге и от вашей операции в, э-э-э, парке аббатства Во…
«Это что же было? — подумал Фухе, поражаясь осведомленности министра. — Ах да, это когда мы вдвоем с де Билом скрутили какого-то пьяницу!»
— Эти операции, — продолжал министр, — наполняют наше сердце гордостью за доблестную поголовную полицию, где растет такая смена! Я горд, господа! — и министр промокнул навернувшуюся слезу платком.
Фухе и сам был готов расплакаться от умиления, но успел, однако, заметить, что Аксель Конг скорчил при этих словах самую ехидную рожу и еще раз буркнул: «У-у, поплавок!» Поэтому инспектор решил держаться настороже.
— Мой дорогой господин Фухе, — продолжал заливаться соловьем министр, — вам, восходящей, э-э-э, звезде нашей поголовной полиции, да, только вам, мы можем поручить очень трудное и опасное дело…
«Вот оно!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25