— Э-э-э, господин президент, — заговорил Гребс, повиснув в ручищах десантников. — Вы делаете, мо д'онер, ошибку. Сэ не ком иль фо, мон шер!
— Молчать! — гаркнул Кампф. — В тюрьму его!
Гребса потащили по лестнице, вывели во двор и довели до «темного грача», поджидавшего жертву. Тут, однако, имело место небольшое происшествие — несколько крепких ребят налетело со всех сторон на сопровождающих генерала охранников. Схватка вышла весьма бурной, но непродолжительной, причем закончилась явно в пользу нападавших. Ничего не понимающий Гребс был засунут в «темный грач», туда же вскочили победители, машина рванула и покатила в неизвестном генералу направлении.
— Это вы! — в полном удивлении обратился генерал к одному из своих новых спутников. — Рад вас видеть, мон шер ами, сэ тре бьен, мон гар! Но ведь вы, как мне сказали, в санатории?
— Успеется! — ухмыльнулся комиссар Фухе. — Лучше скажи, начальник, ты успеешь за час вывести свои войска из города?
— О чем речь! — взмахнул руками генерал. — Пока эти нахалы не очухались, я могу вывести половину гарнизона! Только доставьте меня в генштаб!
— Жми туда! — велел Фухе шоферу.
— Но все же, — продолжал Гребс, — мон ами, объясните мне хоть что-нибудь!
— Хочешь остаться начальником своего генерального штаба?
— Да, но…
— Тогда не задавай идиотских вопросов и делай, что тебе говорят!
— С одним условием! — вставил Гребс. — Вы берете на себя всю ответственность за последствия!
— Ладно! — процедил сквозь зубы Фухе и закурил «Синюю птицу». — Жми быстрее! — последнее относилось уже к шоферу.
Машина рыкнула и увеличила скорость…
17. ДОГОВОРЕННОСТЬ
Последние дни Аксель Конг спал плохо. То его терзала бессонница, то мучали кошмары. В эту ночь министра внутренних дел посетил долгий ряд жутких видений, от которых Конг неоднократно просыпался с испариной на лбу. Уже перед рассветом он забылся тревожной дремотой. Внезапно он услышал какой-то грохот — словно что-то тяжелое покатили по крыше. Не разобравшись как следует, Аксель стал снова засыпать, когда его разбудил нахальный щелчок по лбу. И тут же в комнате вспыхнул яркий свет.
— Вставай, начальник! — послышался хорошо знакомый министру голос. Конг мгновенно сунул руку под подушку, но заветного магнума, недавно отобранного у Фухе, там не оказалось.
— Игрушка у меня, — прокомментировал тот же голос. — Вставай, хватит дрыхнуть!
Конг встал и бросился к полке, где лежала его боевая гантеля. Но рука захватила только пустоту.
— Вот болван! — ласково пояснили Акселю. — Гантелю твою я в мусоропровод спустил. Слышал, как гремело?
Конгу не ставалось ничего иного, как смирно одеться и усесться за стол, за которым уже сидел его ранний гость.
— Все-таки ты сволочь, Фухе, — заявил Конг, закуривая «Лоян», поспать не дал!
— Ха! — изумился комиссар. — А как меня среди ночи поднимали и невесть куда тащили? Ты, значит, думаешь, что одному тебе можно?
— Чего пришел?
— А ты думать умеешь? — ехидно спросил комиссар. — Вот и думай!
— Кальдер подошел к городу?
— А у тебя интуиция не хуже моей, — восхитился Фухе. — Так какой вопрос я задаю на допросах первым далом, а?
— Иди к черту! — огрызнулся Конг. — Если бы не я, тебя бы давно черви слопали!
— Ах ты, благодетель мой! — заохал комиссар. — Да если бы я не любил тебя, как отца родного, стал бы я с тобой беседы вести!
— Как это ты Гребса подсидел?
— Как, как… По телефону, ясное дело. Я дал Алексу телефон Кампфа, он и звякнул, раскрыл замыслы врага. Так какой теперь счет в генералах? Три один в нашу пользу? Так?
— Ты и считать научился? — удивился Конг.
— С тобой любой дряни научишься! Ну, да не о том речь. Жить хочешь?
— Иди ты!
— А пост свой сохранить? Не министерский, конечно, а пост начальника контрразведки?
— А иди ты! — репертуар Конга в этот день не отличался разнообразием.
— Ну и прекрасно, — подытожил комиссар. — Тогда слушай: Кальдер договорился с временным правительством, что восстановит демократию, а сам получит за это пост министра обороны. Кампфа сажают в санаторий для высшего командного состава, Гребс и Вайнштейн остаются на своих постах военных, а не министерских, конечно. Ты по-прежнему возглавляешь контрразведку, если, само собой, немедленно отдашь приказ своим костоломам арестовать Кампфа, выпустить из тюрем арестованных и открыть дорогу войскам Кальдера. Понятно?
— Сам придумал? — поинтересовался Конг.
— Сам! — гордо сказал Фухе.
— Ну, это ты врешь! Сам ты, козявка, выше своего пресс-папье так и не поднялся. Все бы тебе черепа крушить! А я было думал приучить тебя к политической жизни… Как говорится, заставь дурака богу молиться…
— Причем здесь бог? — не понял комиссар. — Я неверующий. Ну ладно, не теряй времени, друг Аксель.
— Но тогда придется выпускать и де Била, — заметил Конг, подходя к телефону.
— Само собой, — согласился Фухе.
— А он, стало быть, законный начальник поголовной полиции.
— Стало быть, — подтвердил комиссар.
— И не жалко?
— Родина меня не забудет! — гордо отчеканил Фухе.
Конг пожал плечами и отдал по телефону требуемые распоряжения. После этого не оставалось ничего другого, как спрыснуть это дело.
— Дурак ты дурак, комиссар, — говорил Конг, цедя конъяк. — Ну, восстановил ты демократию, ну вернул этого маразматика в президентский дворец и чего добился? Жалование тебе, думаешь, прибавят? Или твои бывшие подчиненные тебя полюбят? Думаешь, Дюмон себе новый гранатомет не достанет?
— Не посмеет! — уверенно заявил Фухе.
— Н-да, клинический случай! — заключил Конг и решительно двинулся к двери — ехать восстанавливать попранную свободу.
18. НАГРАДА
Поголовная полиция шумно и весело праздновала возвращение своего любимого шефа. Сам де Бил был пьян, вальяжен и без устали толкал речи, сидя за роскошно накрытым (за казенный счет) столом.
— Да, голуби мои! — вещал он, ловя вилкой сопливый рыжик. — И с самые тяжелые часы диктатуры я продолжал героическую борьбу за свободу!
— Ура нашему герою-начальнику! — заголосили дежурные подхалимы.
— Спасибо, спасибо! — важно поклонился де Бил. — И мы победили! Ура!
— Ура! — взревели подчиненные.
— В этот радостный день, — продолжал де Бил. — Мне бы хотелось отметить тех, кто вместе со мной отстаивал свободу. Идите сюда, мой скромный друг, — с этими словами шеф поманил пристроившегося в углу стола Фухе. Комиссар пробрался через толпу коллег и оказался рядом с де Билом.
— Друг мой! — проникновенно продолжал тот. — Вы возглавили нашу полицию в тот тяжелый момент, когда я был вырван из ваших рядов волею злой судьбы. И вы достойно работали на этом важном поприще. В этот радостный день я хочу поздравить вас — я приготовил приказ об увековечивании ваших заслуг.
Все замерли. Кто-то шепнул: «Орден!», кто-то прошипел: «Заместителем!» Остальные нетерпеливо ждали.
— Итак! — провозгласил де Бил. — Мой дорогой Фухе, у вас не будут удерживать из жалования за то время, пока вы находились у Кальдера или в других местах, не связанных с работой. Более того, вы премируетесь суммой в пятьдесят долларов, которая будет вам выплачена в рассрочку в ближайшие пять лет. И наконец…
Подчиненные, сообразив, что сейчас будет сказано главное, замерли, превратились в слух.
— И наконец, — повторил де Бил. — Вам разрешено ношение пресс-папье в тех случаях, когда вы не в форме и не на официальном приеме. Ура!
— Ура-а-а-а!!! — подхватили все присутствующие…
После банкета комиссар встретился с Алексом, поджидавшим его у входа в управление.
— Поздравляю! — обнял друга Габриэль. — У меня для вас подарок, — с этими словами Алекс вручил Фухе новенькое хромированное пресс-папье.
— Спасибо, — ответил комиссар, пряча свое отныне штатное оружие в карман. — Пойдем-ка, друг Алекс, в «Крот», тяпнем по стакашке, поговорим за жизнь!
При этих словах Алекс виновато взглянул на часы.
— Комиссар, — смущенно начал он, — понимаете, уже вечер… Жена… Теща… Опять начнут…
— Ладно, — вздохнул Фухе. — Беги, Алекс!
Тот не заставил себя долго просить и рванул к семейному очагу. Фухе еще раз вздохнул, вытащил из кармана кошелек, сосчитал мелочь и направился в бар «Крот», решив все же пропустить стаканчик-другой вермута по случаю такого знаменательного дня.

РОЖДЕСТВЕHСКИЙ РАССКАЗ
Фухе лениво почесывал левую пятку и думал о том, с каким удовольствием он проведет сегодняшнюю рождественскую ночь. Оставалось три минуты до конца рабочего дня, дома Флю готовила его любимые гренки…
Фухе только собирался отключить телефон, как тот требовательно загорланил.
— Hу! — прорычал Фухе, но тут же залебезил:
— Да-да, господин Конг, сейчас буду… Кабинет пятнадцать? Хорошо. Как вам работается в контрразведке? Конечно, не мое дело, я так просто спросил… Так точно, дурак, не извольте гневаться… Hет, не вы дурак, это я про себя сказал…
Бросив трубку, Фухе помчался в кабинет N 15. Забыв постучать, он ворвался к заместителю шефа Дюмону, своей стремительностью напоминая летящее пресс-папье.
В кабинете было толписто. У карты Мадрида стоял Конг и жонглировал гантелей, отчего потолок при очередном легком прикосновении этого снаряда исходил штукатуркой. За своим столом восседал Дюмон и длинным шомполом чистил гранатомет. В углу жались три или четыре представителя полицейского профсоюза, забывших о своем праве голоса от постоянного поддакивания.
— Что, пришел, скотина? — любезно поинтересовался Конг. — Ты знаешь, что Рождество на носу?
— Так точно, ваше превосходительство! — обрадованный собственной осведомленностью, взвизгнул Фухе.
— Так вот, — продолжил Конг, пока Дюмон целился в Фухе из своего гранатомета, — сеньор Дюмон по решению нашего профсоюза завтра будет исполнять роль Санта-Клауса и обносить всех подарками, сеньор де Бил нарядится Снегурочкой, я веду общее руководство праздником, а тебе, красавец, надлежит раздобыть елку для совместного рождественского утренника контрразведки и поголовной полиции. Понял?
— Hо ведь…
— Hе понял, значит! А в Гваделупе швейцаром давно был? Теперь понял все-таки? Hу, то-то! А говорили, что Фухе туп, как де Бил… И не говори мне, что елки продаются только героям Алжирской войны в Камбодже. Все. Чтоб к семи утра дерево было!
Фухе угодливо попятился перед стволом гранатомета и огненным взором Конга, игравшего гантелей, и засеменил исполнять.
— И не вздумай понавешать на елку своих пресс-папье! — услышал он, закрывая дверь.
В семь часов утра Конг расхаживал по залу торжеств и хвастал:
— Hесмотря на непроходимую тупость сотрудников поголовной полиции — я не имел в виду вас, господин де Бил — я сумел воспитать такого кадра, как всем известный благодаря мне комиссар Фухе! Именно он радует нас такой чудесной рождественской елкой. Ура комиссару Фухе!
Гости дружно закричали «Ура!» и бросились лобызать Фухе.
«Орден Бессчетного Легиона у меня в кармане,» — подумал комиссар.
Отгремел праздник, отпрыгали гости, де Бил по случайности выпил жидкость для травли насекомых, а комиссар Фухе все продолжал почивать на лаврах.
Hо вот позвонили из Лондона… и позвонили самому Фухе!
Вот что сказал инспектор Скотланд-Ярда:
— Хорошо, что я застал вас лично, Фухе! Только вы способны решить эту загадку… Понимаете, в Виндзорском дворце неизвестными спилена ель самой Ее Величества Елизаветы Второй…
— Понимаю, — ответил Фухе и, усмехнувшись, повесил трубку.
ВЕЛИКАЯ ПРОПАЖА
Вот уже целый месяц весь земной шар лихорадило: из Лувра пропала знаменитая Джоконда. Все детективы мира занялись этим делом. На исходе месяца к ним подключился комиссар Фухе.
Рано утром Фухе прибыл в Лувр и тотчас отправился к директору. Тот встретил его у своего кабинета.
— Мы рады, — начал директор, — что столь великий детектив…
— Молчать! — гаркнул Фухе. — Мне отдельный кабинет, живо!
— Прошу ко мне! — пролепетал директор, открывая дверь кабинета.
Великий детектив уселся в директорское кресло, положил ноги на стол и приказал:
— Всех охранников Лувра — ко мне! Пусть входят по очереди.
Через десять минут у кабинета толпилась встревоженная охрана Лувра. Первым к двери кабинета вытолкнули старого охранника Пьера.
— О чем он меня спросит? — волновался старик, вытирая пот платком. Но недоумение его быстро разрешилось. Как только охранник появился на пороге, Фухе молниеносно уложил беднягу на паркет выстрелом из «парабеллума».
— Следующий! — заорал комиссар.
Очередь таяла на глазах. Через четверть часа все было кончено.
— А теперь, — велел Фухе побледневшему директору, — всех экскурсоводов ко мне!
С экскурсоводами было покончено еще быстрей. Затем, перебравшись через гору трупов, комиссар, сжимая «парабеллум» в руке, двинулся к вахтерской. Быстро опустошив обойму, он зашел в реставрационную, а затем в гардероб.
— Ну, все, — удовлетворенно сказал он директору, ожидавшему его у кабинета. — Ваш случай был прост.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25