Но все равно Гарбенка не был разочарован. Такое тело даже жалко в печку отправлять.
Так же молча пейзанка прошла к стене, обитой пенопластом и встала там неподвижно, как бронзовая статуя. Цвет ее кожи неопровержимо свидетельствовал, что добрые люди не врут: бабы в деревнях и правда загорают в чем мать родила, хоть это и противоречит законам об общественной нравственности.
За все время пребывания в расстрельной камере крестьянка не произнесла ни слова. Даже фамилию ей называть не пришлось, потому что она была в этой смене последней и на столе оставалась только одна карточка.
А Гарбенке, уже зарядившему револьвер, вдруг нестерпимо захотелось услышать ее голос.
— Боишься? — спросил он.
— Не-а, — равнодушно ответила пейзанка.
— А чего так? — удивился Данила. — Все боятся, а ты нет.
— Перебоялася уже, — ответила смертница.
Спровадив ее труп вниз, Гарбенка посмотрел на часы. Сегодня он управился быстрее, чем обычно. На расстрел проходили все больше бабки, тетки и малолетки, с которыми долго возиться смысла нет. Вот смена и пролетела со скоростью экспресса.
До полуночи еще оставалось время, и Данила занялся чисткой оружия, разглядывая попутно рабочий график.
После всех праздничных перестановок выходило, что Гарбенке предстоит выйти на работу в ночную смену — 2 мая с ноля часов. И исполнять он снова будет баб, которых, правда, в последнее время стали разбавлять мальчишками-малолетками.
А взрослых мужиков теперь расстреливали мало. И по управлению ходили слухи о каких-то особых штрафных ротах, которые будто бы формируются из смертников на востоке в преддверии большой войны.
39
Первомайский военный парад в Центаре представлял собой зрелище небывалое. Циклопический квадрат Цитадели был по всему периметру окружен войсками и казалось, что здесь стоит вся армия Народной Целины. Хотя на самом деле это была лишь ничтожная ее часть, и даже не самая лучшая.
Лучшие из лучших были сосредоточены на восточной границе и напряженно ждали сигнала к началу наступления. А в Центаре оставались только войска прикрытия столицы, военные училища и академии и силы стратегического резерва. Четвертый эшелон.
Но много ли войск надо для парада — пусть даже самого грандиозного. Гораздо меньше, чем для какой-нибудь локальной операции на фронте.
Парад — это лишь демонстрация мощи, а не сама мощь.
И демонстрация получилась впечатляющей. Публика на трибунах млела от восторга. Счастливые обладатели телевизоров прильнули к экранам. Те, у кого их не было, толпились в домах культуры и клубах — ведь каждый уважающий себя населенный пункт старался приобрести хотя бы один телевизор для клуба, если конечно до него доходил телесигнал.
А тем, кто не сумел втиснуться в клубы, оставалось довольствоваться парадами местного значения.
Они проходили во всех окружных и некоторых краевых центрах, но самый мощный, конечно, в Чайкине.
Площадь перед гробницей Василия Чайкина была поменьше, чем в Центаре перед Цитаделью, так что техника тут в параде не участвовала. Но достаточно было и того, что перед гробницей под гром оркестра чеканя шаг проходили сводные полки всех дивизий 1-й армии, двух академий, пяти училищ, военной школы, управления и высшей школы Органов и других частей и соединений.
А главное — чего в Центаре не было — на Чайкинском рейде в парадный строй становились расцвеченные флагами боевые корабли.
Но все-таки со столичным парадом не могло сравниться ничто. Хотя новейшие танки и самоходки на нем не показали, техника все равно производила ошеломляющее впечатление. А когда над площадью с ревом проносились великолепные сверхбыстроходные самолеты, восхищению публики не было предела.
И уж нечто совсем невообразимое началось, когда народ увидел над Цитаделью реактивные перехватчики, которые никогда раньше на парадах не появлялись. Хотя слухи о них ходили разные. Говорили, будто бы эти машины способны летать со скоростью выше тысячи километров в час. Даже представить страшно.
И вот они появились — двухмоторные истребители, лишенные пропеллеров, но тем не менее способные догнать и уничтожить любой вражеский самолет быстрее, чем его пилот успеет опомниться. Точно так же, как они сделали это прямо над Цитаделью, в два счета обогнав эскадрилью скоростных бомбардировщиков, а затем в невероятном прыжке достав и группу винтовых истребителей.
Великий вождь целинского народа Тамирлан Бранивой стоял на трибуне и радостно улыбался.
Органы во главе с Палом Страхау перед праздником настойчиво предупреждали вождя о страшной опасности, которой он себя подвергает, собираясь выйти на трибуну. Ведь кто-то из недобитых предателей может пронести на площадь заряженное оружие и выстрелить в Бранивоя, а самолеты могут сбросить бомбы на Цитадель или даже рухнуть на трибуну, повинуясь воле изменников-камикадзе.
Пал Страхау предлагал обойтись на параде без самолетов и танков, а пешие войска вывести на площадь без оружия, но великий вождь отмел это предложение с порога. Ему нужна была небывалая демонстрация мощи, и сам он должен был непременно стоять на трибуне, чтобы все видели, кто ведет эту непобедимую армию в великий всесокрушающий поход.
И Бранивой добился своего. Целинский народ убедился, что в мире нет ничего более грандиозного, чем целинская народная армия.
Жаль, что амурский народ был лишен возможности понаблюдать за этим зрелищем. В Государстве Амурском телевидения не было вообще, и демонстрация целинской мощи, адресованная не только собственному народу, но и агрессивной амурской военщине, до последнего адресата не дошла.
Но Тамирлан Бранивой все равно был доволен.
— С такой армией мы просто не можем не победить, — сказал он двум генеральным комиссарам, Страхау и Садоуски, стоящим на трибуне по обе стороны от него.
А на площадь уже вливался бесконечный бушующий поток празднично одетых горожан с шариками, флагами и транспарантами. Полоскался на ветру алый шелк знамен и гремел над Цитаделью хорошо поставленный голос известного всей стране телерадиодиктора:
— Да здравствует великий вождь целинского народа Тамирлан Бранивой! Слава бессмертному вдохновителю всех побед и отцу всех подвигов! Под знаменем великого Бранивоя — вперед к победе мира и прогресса! Ура!
40
«Да живаiт виликi вадила за цилинскi нарот лицо Бранивоi!» — было написано на транспаранте, который пытались прочитать с компьютерного экрана бойцы 77-й центурии доблестной 13-й фаланги легиона маршала Тауберта.
Четкость черно-белого изображения, которое транслировало в эфир государственное телевидение Народной Целины, оставляла желать лучшего, но корабельным компьютерам ничего не стоило исправить этот недостаток, так что легионеры в космосе находились даже в более выгодном положении, нежели целинцы, которые толпились по клубам в надежде увидеть парад.
По корабельной сети парад ретранслировали специально, чтобы поднять боевой дух легионеров перед высадкой.
Торжественный марш пехотных полков с карабинами наперевес произвел должное впечатление на бойцов легиона. Это был отличный пролог к прохождению техники.
Грозные танки СТ-36 и ТТ-48 даже внешне не шли ни в какое сравнение с эрланскими машинами Е1696 и Е1816. Целинская бронетехника навевала скорее какое-то ностальгическое воспоминание о второй мировой войне и фильмах про нее.
Комментарии диктора шли в синхронном переводе, и во время пролета реактивных истребителей с прямым крылом а ля «Мессершмитт-262» легионеры покатывались со смеху, слушая откровения, что эти чудо-машины с максимальной скоростью 1000 километров в час — самые быстрые самолеты во Вселенной.
Даже самый последний лох в легионе знал, что эрланские многоцелевые истребители с изменяемой геометрией крыла делают в рабочем режиме два Маха, а в форсированном — больше трех. То есть от двух до трех тысяч километров в час — это для них легкая прогулка.
Да, на этот раз пропагандисты легиона сделали верный ход. Воспитательное воздействие трансляции парада на легионеров превзошло все ожидания. Посмотрев на это кино своими глазами, а главное, послушав комментарии, преисполненные неудержимого хвастовства и неподдельного восторга, воины маршала Тауберта пришли к выводу, что эти целинцы попросту разбегутся в ту же минуту, как только увидят настоящую боевую технику.
Некоторые горячие головы решили даже, что целинские самолеты можно сшибать из рогатки, а целинские танки проломить кулаком. Никто особенно не мешал им пребывать в этом заблуждении, потому что важнее всего было уничтожить в легионерах страх перед врагом.
А за парадом сразу следовала демонстрация, и это тоже было замечательно. Гибкие гимнастки и стройные знаменосицы в количестве неисчислимом, юные красотки в летних платьицах, и такая невинность на лицах, что аж сердце сжимается.
Многие, перекушав озверинчику, уже представляли этих девиц в своих объятиях и прямо-таки рвались в бой. Чего бояться, если между легионом и бескрайним морем красоты и прелести стоят лишь какие-то идиоты с карамультуками, фанерные самолеты и жестяные танки.
А по площади перед Цитаделью проезжали украшенные цветами и флагами машины с водруженными на них конструкциями, которые непонятно даже, как и называть. Зато было интересно разглядывать надписи, которые венчали эти сооружения.
Всякие там «Слава на Маiска риваруiца!» или «Упирот к пабеда!» легионеры расшифровывали без труда, но лозунг «Да живаiт виликi вадила за цилинскi нарот Тамирлан Бранивоi!» многих ставил в тупик.
— Да живет великий водила за целинский народ Тамерлан Бранивой, — сходу перевел кто-то, но его тут же спросили:
— Как это «водила за народ»?
— А как в играх бывает. Один за всех водит, а другие от него бегают.
— Дурак, это не водила, а вода, — с ударением на букве «о» в слове «вода» поправил его легионер, лучше осведомленный в игровой терминологии. — И не водит, а водает. А водила — это шофер. Наверное, они так шоферов прославляют.
Трудно сказать, чем бы закончился этот спор, но положение спас умный мальчик Игорь Иванов.
— Тут написано: «Да здравствует великий вождь целинского народа Тамерлан Броневой!» — сказал он.
— Откуда ты знаешь? — хором поинтересовались сразу несколько однополчан.
— А я в отличие от вас язык учу в свободное от отдыха время, — охотно пояснил Игорь.
А к Бранивою, известному также под кличкой Мюллер, пристало теперь еще одно прозвище — Водила.
Хотя целинское слово «вадила» сабуровские разведчики и лингвисты переводили, как «вождь», на самом деле оно было ближе к понятию «кормчий». Великий Кормчий — как в Китае.
Впрочем, если бы легионеры почитали целинские транспаранты трехсотлетней давности, то смеху было бы больше. Тогда лидер государства назывался «вилики вош». А слово «вадила» обозначало рулевого в широком смысле слова — шофера, матроса у штурвала или пилота в самолете.
Но было еще и слово «рукавадила», которое заменило устаревшее «рукавадитил». А люди вообще любят сокращать длинные слова. Вот и сократили у этого слова первую часть — тем более, что понятия «рулевой» и «руководитель» чем-то близки.
Но все-таки у слова «вадила» в этом значении с самого начала был какой-то торжественный оттенок. Руководитель — рулевой — кормчий — вождь.
Так это слово обрело свое современное значение, и теперь «вадилами» в Народной Целине называли только трех человек — первооткрывателя планеты Громова, отца Майской революции Чайкина и нынешнего лидера Бранивоя.
Игорь Иванов действительно пытался изучать целинский язык, но получалось у него примерно так же, как с украинским. Вроде бы понимаешь рассудком, что это нормальный язык, ничем не хуже русского, а не смеяться над некоторыми перлами невозможно.
Понять живую целинскую речь русскому человеку было в общем-то несложно, но едва дело доходило до деталей и тонкостей, начиналась большая путаница.
Попробуй-ка запомнить, что «вадила» — это вождь, «важак» — это начальник, «нача?ник» — это сотрудник Органов, «камисар» — это что-то вроде губернатора, мэра или министра, «палитик» — это как раз комиссар, то есть армейский политрук, а «палитикан» — это, наоборот, политик или чиновник.
Или попробуй без смеха воспринять, что «учила» — это учитель, «училка» — учительница, «баранчик» — шофер, «морда» — лицо, а «балван» — памятник. Прямо так в газетах и пишут: «Балван на виликi вадила за цилинскi нарот».
А с другой стороны, это частное несходство языков было даже полезно. Благодаря этому легионеры не видели в целинцах своих кровных родичей, что немаловажно, когда предстоит война.
Правда, для бойцов из земных 80-х очевидным было другое сходство. Например, вот эта первомайская демонстрация была как две капли воды похожа на аналогичные мероприятия на Красной площади. Разве только по масштабам покруче. И неважно, что на советских знаменах золотился серп и молот, а на целинских — летящая чайка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54