Зачем ему сверхчеловеческая сила, дьявольское упорство, неукротимое мужество и изобретательность, которые до сих пор всегда побеждали?
Будто завороженный пламенем фонаря, он неподвижно смотрел перед собой, ничего не видя; едва дышал, будто грудь его сжало тисками.
Он вспоминал необычайные схватки, из которых всегда выходил победителем; друзей, таких дорогих, неразрывно связанных с его жизнью… Мериноса, названого брата, прелестную Нелли, при мысли о которой его сердце забилось чаще… вспоминал отца, никогда не знавшего поражений, мать, которой ему больше не увидеть…
В то время, как Тотор вызывал в памяти дорогие образы, наполнявшие воображением ужасную пещеру, под ресницами его возникло легкое покалывание, глаза заволокло туманом, и душераздирающие рыдания, которые он даже не пытался сдержать, сотрясли юношу. Хлынули слезы, отчаянный крик замер на губах:
— Мама, о, мама, бедная мама!
Он долго плакал навзрыд, не стыдясь и не сдерживаясь. Плакал, вопреки своей насмешливой мужественной натуре, всегда восстававшей против слез и сантиментов.
Этот совершенно естественный кризис, оправданный ужасными обстоятельствами, наконец миновал и даже пошел Тотору на пользу. Юноша будто пробудился от кошмара, вздрогнул и тут же взял себя в руки. В гробовой тишине подземелья, как посвист скворца или иволги, гулко разнесся его насмешливый голос:
— Это еще что такое, мэтр Тотор! Уж не потоп ли начался? Право, с меня течет, как с морского бога в фонтане на площади Согласия! Тьфу, сколько воды, мой дорогой, сколько воды! Довольно! Закроем шлюзы. Ну вот и все! А теперь будем серьезны!
В мгновение ока парижанин стал самим собой, то есть отважным мальчуганом, привычным к смелым поступкам и, как всегда, готовым совершить даже невозможное.
Тотор быстро поднялся, но пошатнулся и чуть не упал. Это напомнило ему, что ноги и руки все еще связаны.
Тонкие, прочные веревки мешали двигаться, оставляя, однако, рукам и ногам относительную свободу.
— Ах да! Бечевки мистера Дика! Нужно от них избавиться!
Молодой человек наклонился над фонарем, открыл его и подставил огню веревку, охватывавшую запястья. Пенька тотчас почернела, покраснела и задымилась, распространяя сильный запах паленого.
Нетерпеливый Тотор стал дергать руками. Крак! Руки свободны. Теперь ноги. Минута — и готово.
Он посмотрел на обожженные руки и покачал головой:
— Браслеты, от которых мне долго не избавиться! Но на войне как на войне!..
Тотор потянулся, похрустывая суставами.
— Стоит посмотреть склады продовольствия и убедиться, что жулик Дик не наврал.
Тотор разговаривал сам с собой во весь голос, но слова звучали приглушенно, и пленник содрогнулся. Гулкое эхо, красноватый свет, в нескольких шагах переходивший в кромешную тьму, пахнущий затхлостью воздух — все жестоко напоминало об отчаянном положении.
Но парижанин всеми силами души противостоял боязни и эмоциям, стараясь не думать об этом ужасе.
Он решительно встряхнулся:
— Конечно, местечко не из приятных… Но привыкнуть можно ко всему. У меня уже бывали в жизни приключения, так что, пожалуй, я готов и к этому испытанию.
Тотор поводил фонарем над разбросанными запасами, оставленными мистером Диком. Негодяй сказал правду. Экономя с самого начала, Тотор сможет продлить жалкое существование на две недели.
— А потом? Тьфу, пора перестать об этом, не будет никаких «потом»! Значит, нужно так поступить, чтобы жизнь длилась долго… до бесконечности, черт возьми! Но, прежде чем зариться на вечность, следует сохранить свет, не дать погаснуть его переносному источнику, называемому фонарем. Можно сказать — полночному солнцу или солнцу ночей моих! Без него не обойтись!
Обшаривая все вокруг, юноша нашел толстую оплетенную бутыль с промасленной пробкой. Осторожно вытащил пробку и, засунув в горлышко палец, убедился, что бутыль полна.
— Ура, масло! Не оливковое, конечно, но для освещения годится! Нет ничего проще, чем подкармливать огонек. Фонарь похож на корабельный и должен гореть все двадцать четыре часа. Раз нет часов, будет отмечать мне дни. Я же сказал, что это солнце! А это что еще такое?
Он наткнулся на длинный, твердый, тяжелый предмет, который не заметил раньше под камнями и песком, покрывавшими дно пещеры. Тотор наклонился и удивленно вскрикнул. Это был толстый металлический прут, заостренный с одной стороны и расплющенный с другой так, чтобы получился скошенный край.
— Это же инструмент, которым дробят камни! Великолепный лом, метр двадцать пять в длину, очень прочный. Откуда он взялся? Наверняка не подарок мистера Дика. Тогда чей же?
Парижанину вспомнился стук от падения какого-то предмета перед самым взрывом динамита, когда Тотора замуровали. Тогда еще послышалась милая канадская песенка — ее насвистывал один из матросов, смутно различимый в полумраке.
Случай это или хорошо обдуманный поступок? Может быть, кто-то из людей Дика хотел помочь несчастному пленнику? Если стальным ломом орудовать умело и энергично, можно пробить камни и обломки, загромоздившие вход в пещеру.
Юноша совсем было поверил в чей-то благородный поступок, как вдруг острое подозрение пронзило его сердце.
А может быть, это новая дьявольская выдумка мистера Дика — внушить пленнику ложную надежду, увеличить его страдания и истощить побыстрей сверхчеловечески трудной работой?
— Надо попробовать, — сказал себе Тотор. Его рыцарская душа предпочла допустить, что это благородный порыв. — Начали!
Он поднял лом и, подойдя к стене, попытался на ощупь отыскать щель, хотя бы трещину, чтобы вставить его. Но ничего не нашлось.
— Темно, как в печи!
Юноша взял фонарь и тщательно осмотрел наглухо зацементированную горловину пещеры.
— Вот, — весело сказал он, — тут можно поработать.
Между двумя неровными камнями проходила глубокая щель. Вставив в нее плоский конец лома, юноша попытался выломать один из камней. Огромная масса вздрогнула и немного подалась.
Стиснув зубы, натужившись, напрягая все мускулы, Тотор пыхтел, стонал, ворчал, выкрикивал:
— Пошла, черт возьми, пошла! Эх! Дернем как следует! Загнешься от такой работы! Скрипит, крошится! Давай, Тотор! Не жалей ни крови, ни пота! Еще раз! Готово!
Объемистый камень, величиной с тыкву, внезапно выпал и покатился к фонарю, едва не раздавив его. Отважный юноша так напрягся, что не смог удержаться на ногах и растянулся на земле. Моментально вскочил и, посветив фонарем, увидел дыру сантиметров сорок в диаметре.
— Главное — начать, теперь само пойдет! — радостно воскликнул он.
— Сегодня же снесу порядочный кусок стены, а первый результат прибавит сил. Однако какая замечательная идея — оставить мне лом! Благословен тот друг, которому я буду обязан жизнью! Конечно же, это друг! Догадываюсь, нюхом чую, уверен, что это не проделки канальи Дика. А теперь за следующий камешек!
Главное, когда ломаешь стену, — вынуть первый камень. Самое тяжелое уже было сделано. Благословляя неизвестного доброхота, Тотор азартно продолжал трудиться.
Однако дело шло не так споро, как казалось поначалу. Большие, свинцово тяжелые и, главное, неровные камни были накрепко схвачены цементом. Юноше почти вслепую в темноте приходилось откалывать кусок за куском от стены толщиной в добрых два метра.
Он провел за работой долгие часы, чтобы только наметить проход. Длинный… такой длинный, что оторопь берет.
О, если бы у Тотора было время, как у заключенных, которые могли по крохам, постепенно делать подкопы в самых страшных застенках и недоступных темницах! Но у нашего героя не было и двух недель, а ему требовались месяцы!
Довольный первым результатом, он сжевал галету, глотнул из бурдюка и сказал себе:
— Я проглотил бы в десять раз больше, но придется экономить крошки и капли! Сил больше нет, хорошо бы вздремнуть! Эй, стоп! Не забыть масло в фонарь: если он погаснет, я пропал!
Приняв эту меру предосторожности, юноша заснул, унесшись в страну мечтаний. Ему снились дирижабли, скафандры, замечательно удобные дрели; деревья и цветы, птицы и бабочки под ярким солнцем. Ему виделась юная Нелли: улыбаясь и опираясь на его руку, она уводила его в роскошные луга, сверкающие лазурью и пурпуром.
Проспав десять часов, отважный парижанин внезапно проснулся во мраке могилы, куда палач бросил его живым.
Не давая себе послабления, бравый Тотор потянулся, встал и, снова взяв в руки тяжелый стальной лом, сказал себе:
— За работу!
Наконец ему удалось пробить циклопическую стенуnote 186. Прекрасный результат превосходил даже самые смелые ожидания… Казалось, свобода уже близко: Тотор дошел до породы, обрушенной взрывом динамита, и поверил в возможность пробить себе дорогу.
А почему бы и нет?
С тех пор, как его замуровали, прошло около тридцати часов.
Тотор лихорадочно принялся рыть породу, к счастью, легкую и рыхлую, в которой, увы, встречались крупные глыбы известняка. Лишь время от времени он прерывал работу для еды и сна. Какая-то лихорадка овладела им и удесятерила силы.
Он рыл неустанно. Но как убрать обрушенную породу? Лом не годился, а другого инструмента не было.
Голь на выдумки хитра. Тотор расплющил консервную банку и сделал из нее подобие совка. Потом вынул бутыль с маслом из ивовой оплетки, превратив ее в корзину.
Совком он насыпал в корзину разрушенную породу, чтобы освободить проход, который понемногу удлинялся.
Его ногти были содраны, пальцы в крови. Не обращая внимания на боль, недостаток сна, лишения, он все дальше продвигался вперед. Уже образовался туннель длиной метров в десять! Неслыханный подвиг занял неделю.
Выбрасывая завалы породы, наш землекоп нашел штук пятнадцать динамитных шашек, которые по неизвестной причине не взорвались. Они сохранились заряженными, с куском погасшего фитиля.
Тотор осторожно вытащил их и отложил в сторону:
— Могут пригодиться! Грубое орудие, но действенное! Хорошая находка!
Потом он снова копал без отдыха. По его оценке, каторжная работа длилась уже дней девять. Быть может, немного больше, но наверняка не меньше. Девять дней и почти столько же ночей, потому что спал наш бедный Тотор мало. А ел еще меньше. Несмотря на жесткую экономию, запасы уменьшались с пугающей скоростью. А он бодро говорил себе, ежедневно заправляя фонарь:
— Еще восемь, еще шесть, еще четыре дня!
Ведь количество затраченного масла приблизительно показывало ему количество истекших часов.
Был, наверное, девятый день, а может быть, даже десятый, когда, согнувшись, скрючившись в глубине огромной норы, он наткнулся окровавленной рукой на твердую поверхность.
— Черт возьми, — ужаснулся он, — целая скала! Этого можно было ожидать.
Он сходил за ломом, тотчас вернулся и стал бить по камню, который отзывался приглушенно, слегка резонируя, что указывало на значительный его объем. Встревоженный пленник подземелья простукивал сверху вниз и справа налево, обливаясь холодным потом.
Скала закупорила туннель. Продолжать подкоп было невозможно.
Тотор попытался расшатать ее ломом, но лишь истощил силы в бесплодных стараниях.
— Эта штука весит тысячи килограммов! Не повезло мне, — проворчал он.
Вернувшись в пещеру совершенно измотанный, ожесточенный сражением, он решил:
— Отдохнем, поспим, а потом подумаем. Попробую подорвать скалу динамитом.
Он устроился на разбросанной по пещере земле, которую вытащил из подкопа.
Прошло четверть часа. Он уже начал засыпать, когда послышался глухой шум. Тотор вскочил, подобрал фонарь и бросился к туннелю.
— Гром и молния! Я пропал!
Прохода не стало! Внезапный обвал свода завалил его совершенно!
И следа не осталось от огромного проделанного труда! Девятидневную работу придется начать сначала.
Но еды у Тотора было едва ли на три дня, а воды и того меньше.
ГЛАВА 2

Тотор не теряет мужества. — Экскурсия. — Таинственные звуки. — Под ногами пемза. — Соленая вода. — Подводный вулкан. — Трудное возвращение. — Тотор хочет воспользоваться вулканом. — Динамит. — Зарядная камера. — Взрыв. — Землетрясение.
Человек, менее закаленный, чем наш герой, сошел бы с ума, потерял бы голову и предался бы самому ужасному отчаянию. Но Тотор хладнокровно взирал на картину бедствия и с удивительным спокойствием произнес:
— Да, это удар ниже пояса! И все-таки даже в беде я счастливчик! Меня могло раздавить, как крысу. Положение не из веселых. Правда, три-четыре дня еще будет чем прокормиться, хотя бы и впроголодь, и, кто знает, если с толком потратить оставшееся время, все может измениться. Самое главное, пока жив, не терять надежды! Худшее, что может случиться — протяну ноги. И это не будет неожиданностью. Я ко всему готов, — решил он.
Отважный юноша понял: бесполезно, да и невозможно снова приняться за подкоп.
Так что же делать?
Уже примерно двое суток с противоположного конца пещеры до Тотора доносился подземный гул, все более отчетливый и сильный, похожий на далекие раскаты грома.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33