Хорошо сказано, но в корне неверно, потому что я вот уже пять недель удерживаю одну из лучших яхт Соединенных Штатов и детей одного из финансовых магнатов, и никто в целом свете не может догадаться, где вы спрятаны. Известно одно: Дик Сеймур похитил вас, все за вас боятся, и правильно делают. Но это все!
Речь Сеймура, похоже, не произвела особенного впечатления на молодых людей. Негодяй продолжал:
— Исходя из весьма иллюзорной идеи, ваш отец счел, что легко сможет вас найти. Он человек решительный и действует с размахом. Тотчас были отправлены телеграммы во все страны мира. В них привлекалось внимание правительств, дипломатических представителей, портовых властей к «Моргану», он был поставлен вне закона, ему запрещалась стоянка в цивилизованных странах. Это отняло ровно два часа! Затем были отправлены депеши с приказом зафрахтовать по любой цене все свободные суда в Австралии и соседних государствах. Пакетботы, грузовые суда, яхты, лоцманские суда, привлеченные колоссальной премией, обещанной тому, кто найдет «Морган», незамедлительно наполнили трюмы углем, загрузили продовольствие и вышли в море. Правительство предложило Стоуну военные корабли, и огромный флот стал прочесывать во всех направлениях моря, где, как предполагалось, укрывается «Морган». Суда прибыли из Мельбурна, Сиднея, Аделаиды, из голландских колоний, отовсюду… они обыскали берега, бухты, острова, островки и даже рифы!
Все это было чистым убытком! Ибо то, что Дик Сеймур решил спрятать, найти невозможно! У меня есть свои запасы продовольствия, свои угольные склады, свои экипажи, свой флот, есть и сообщники среди тех, кто меня искал! А я в это время сделал самую простую вещь: перекрасил «Морган», который стал неузнаваем, и дал ему другое имя, другой номер, другие документы, другое гражданство и… присоединил ради забавы к другим судам, чтобы участвовать в собственных поисках! В таких обстоятельствах ваш отец неизбежно должен был совершить самую плачевную ошибку, и он ее совершил! Он потерял на этом много времени, еще больше денег. Мистер Стоун мог убедиться, что я неизмеримо сильней, и поставил под угрозу вашу жизнь, мистер Гарри.
— Угрозу? Что вы такое говорите? — удивился Меринос.
— Да ведь установленный мною срок неуклонно сокращался, и с завтрашнего утра составит всего лишь тринадцать дней. Ваш отец жалуется на финансовые трудности, сообщает, что фонды поступают медленно… Тем хуже для него и для вас! Я не соглашусь ни на час отсрочки, мистер Гарри! Если через тринадцать дней выкуп не будет полностью доставлен, вы сначала лишитесь ушей, а потом и головы…
— Как же вы жестоки!
— Вовсе нет! Просто умею считать и выдерживаю срок платежа.
— Но мы далеко от Сиднея, может случиться непредвиденное событие, которое парализует самые лучшие намерения отца.
— Это невозможно, мистер Гарри! Я принял меры и полностью владею ситуацией. Буби-Айленд всего в четырехстах милях отсюда. Телеграф был восстановлен и отремонтирован благодаря частной инициативе… моей! Так что есть постоянная связь с вашим отцом. С другой стороны, у меня тысяча двести людей и двадцать судов, которые находятся в постоянном движении, крейсируют и предотвращают неожиданности… О, вас очень хорошо охраняют! Кроме того, все знают, что при малейшем подозрении в предательстве вы оба будете безжалостно уничтожены!
Бандит выложил все эти ужасные подробности с хладнокровием промышленника, излагающего ход деловой операции.
Нелли и ее брат были перепуганы до смерти, а Мэри, безмолвная свидетельница ужасной сцены, как ребенок, забилась в угол, не в силах сдержать слез, которые тихо струились по ее щекам. При последних словах изверга, произнесенных со спокойной наглостью, Нелли испустила жуткий крик. Она бросилась на шею брату, шепча срывающимся голосом:
— Гарри! Я не могу больше, я вся дрожу, кровь стынет в жилах. Схожу с ума от страха. Хочу быть твердой, но не могу. У меня сердце сжимается! О, эта ужасная мысль о постоянно грозящей нам смерти. Она отравляет каждое прожитое мгновение! Гарри, брат мой, страх убьет меня раньше, чем это чудовище!
Испуганный возбуждением сестры, которое последовало за нервным припадком при известии о гибели Тотора, Меринос не знал, что делать, какими словами утешить ее.
Гарри сам очень нуждался в мужской поддержке, но Тотора, храброй и пламенной души их маленького войска, не было больше с ними! Тотора, который одним неожиданным словом снимал усталость, прибавлял бодрости и сил!
Связанными руками Гарри прижимал сестру к груди и ласково шептал ей на ухо:
— Умоляю, будь твердой, не показывай подлецу слабость. Такое зрелище его восхищает, наши страдания — его радость!
— Ну-ну, мисс Нелли, — вмешался мистер Дик, — не считайте ваше положение хуже, чем оно есть. Другого выхода, кроме уплаты денег, нет, но ваши родители, без сомнения, сделают что надо. У вас еще тринадцать дней впереди. Тринадцать дней, роковое число, которое одним приносит счастье, а другим несчастье…
Напуганная Нелли слушала эти слова банального ободрения и одновременно ужасного ультиматума, срок которого истекал через тринадцать дней, и, несмотря на ужас положения, внезапно припомнила, как Тотор в день отплытия «Моргана» из Сиднея произнес слова, вызвавшие веселые протесты: «Но мы отплываем тринадцатого! Это мне не нравится!»
Бедный Тотор! Как у многих сильных духом, у него был странный и нелепый предрассудок насчет несчастливого тринадцатого числа. Но зато как же все посмеялись, и он первый!
А Нелли еще говорила ему об изобилии числа тринадцать на славных эмблемах Американской республики!
Ах, как весело было на причалах и огромном рейде при отплытии «Моргана»! Из грубых глоток матросов вырывались крики «виват», ревели сирены, флаги словно горели под ярким солнцем, их учтиво приспускали, чтобы обменяться приветствиями…
Да, число тринадцать… «Тринадцать дней» — только что змеиным шипом прозвучало из беззубого рта мистера Дика.
— Это рок! — сказала себе Нелли. — Неужто в самом деле числа влияют на наши судьбы?
Она вспоминала, обдумывала, рассуждала, а в ушах звучали последние угрозы бандита. Все еще обнимая брата, девушка начала всхлипывать.
Довольный произведенным впечатлением, уверившись, что пленники будут послушны и не попытаются снова сбежать, мистер Дик встал, чтобы уйти.
Вдруг три взрыва прогрохотали вдали, в открытом море. Три раскатистых, звучных, с равными промежутками выстрела. Их вибрирующий звук словно ударялся о волны и эхом отдавался в высоких деревьях.
Наверняка палили из пушки, да еще полным зарядом. Гарри и Нелли вздрогнули и тревожно переглянулись. Мистер Дик побледнел, сжал кулаки и в ярости вскрикнул. Он выбежал навстречу людям, которые мчались со всех сторон, выспрашивая друг у друга, что случилось.
— Присмотрите за пленниками, — приказал бандит, — подзорную трубу, быстро!
Ему принесли трубу, он навел ее на горизонт, целых пять минут всматривался в далекие сигналы, невидимые для его товарищей, и наконец произнес:
— Ну да, да! Отвечайте так же!
Три пронзительных свистка разорвали воздух, и почти сразу из невидимой амбразуры, пробитой в вертикальной скале, трижды выстрелила пушка. Затем четверть часа прошло в абсолютной тишине. Понемногу над четкой линией, отделяющей воды от небесного свода, возникли стройные мачты. Затем вдоль горизонта потянулся огромный чернильно-черный султан дыма.
Казалось, что корабль поднимался из бесконечных таинственных глубин. Он возникал на глазах, рос, вот прорисовалась корма, стало видно, что корабль отважно движется сквозь пенные буруны.
Он отсалютовал флагом, просигналил, что на борту все в порядке, и бросил якорь в двенадцати кабельтовыхnote 183.
После появления корабля мистер Дик казался все еще крайне обеспокоенным. По-прежнему бледный, он топал ногами и восклицал:
— Наконец-то!
Затем кинулся в большую комнату, где находились пленники, и бросил им:
— Будьте готовы к отплытию.
От судна, покачивавшегося посреди бурунов, уже отошел вельботnote 184. Матросы дружно гребли и остановились лишь тогда, когда киль коснулся песка. Нелли, Меринос и Мэри спустились по лестнице с обрыва. Мистер Дик замыкал шествие. Моряки перенесли несчастных на суденышко, бандит уселся рядом с пленниками и скомандовал:
— Вперед!
Хмурые, молчаливые, снедаемые беспокойством, Гарри и Нелли ежеминутно задавались вопросом, что с ними будет. Однако, как ни тревожно было, Меринос не переставал вглядываться в судно. Вдруг у него вырвался стон. Несмотря на толстый слой черной краски, покрывающей бывшую когда-то бело-золотой корму, несмотря на то, что мачты, реи и снасти обмазаны грязью и сажей, а надстройки на палубе снесены, он узнал законченность линий, слияние изящества и силы, элегантные формы, которые не поддались грязи и повреждениям; он узнал свою яхту, дорогого «Моргана»!
Бедный корабль, какая несчастная судьба и у него!
Но юноше некогда было философствовать по поводу их общей горькой участи. Матросы уже подгребли к яхте. Трапы остались на месте. Вельбот, подвешенный на таляхnote 185; поднялся вместе с экипажем и пассажирами до уровня борта.
На отвратительно грязной палубе сновали около пятнадцати матросов, большей частью пьяные, на вид — отъявленные головорезы.
Мистер Дик первым ловко спрыгнул на спардек, бросился к мостику и оживленно заговорил с капитаном.
Тем временем несколько матросов подошли к пленникам, чтобы помочь им спуститься. Вдруг крик испуга и отвращения вырвался у Мэри. Среди пошатывавшихся людей она узнала Алекса, своего жениха, с поглупевшим лицом, красными глазами, в грязной одежде. Он едва стоял на ногах.
Как, это опустившееся существо с измазанными руками, торчащей клочьями бородой, от которого исходил отвратительный запах алкоголя, — тот самый гордый матрос, ее суженый, с которым она мечтала соединить свою жизнь!
Он подошел, выписывая кренделя, подал Мэри руку и хриплым голосом, по американскому выражению, «чудовищно смазанным виски», произнес:
— Да это Мэри! Добрый день, дорогая! Как дела? Я очень счастлив… счастлив в-вас в-видеть!
Слезы затмили глаза девушки, она не смогла удержаться от брезгливого жеста.
— Чего там? — снова проговорил пьяница. — Манеры не по душе? А я просто немного взволнован! А чего, жизнь такая! Еще не то увидите, когда станете мне женой, потому… потому что мы ведь обручены… Правильно?
— Пустите меня! Вы мне отвратительны!
Раздался громкий хохот матросов, посыпались круто посоленные шутки.
Алекс сжал кулаки и упрямо повторил:
— Ишь недотрога! Только я тебя приструню! Просмоленным концом вместо хлыста!
— Вы мерзавец! Трус!
— Пустяки! Милые бранятся — только тешатся!
Пронзительный свист прервал пьяную болтовню. Затем еще один, сопровождаемый трелями. Пьяницы отошли и подчинились хорошо знакомому им сигналу. Он означал: «Все по местам!»
Мистер Дик с озабоченным видом возвратился к пленникам и со словами: «Следуйте за мной!» — отвел их в каюты на корме, которые должны были заменить им прежние апартаменты.
— Вы пока останетесь здесь. Не скрою, положение серьезное. Поговорим завтра.
Тем временем корабль потихоньку пошел вперед. Ведомый отличным лоцманом, он двигался среди подводных камней, потом развернулся. Похоже, препятствия были ему нипочем. Так продолжалось до темноты. На следующее утро яхта возобновила движение среди бурунов и через восемь часов плавания, которое казалось вызовом здравому смыслу, встала на якорь.
Корабль стоял метрах в пятистах от отвесной скалы, которая вздымалась над морем футов на триста. Мистер Дик возвратился к пленникам и произнес:
— Никакая сила, кроме моей, не сможет вызволить вас отсюда! Сто миллионов долларов, и вы свободны… а нет, так море станет вашей могилой.
Конец второй части
Часть третья. «MORGAN» FOR EVER
ГЛАВА 1
Временный упадок сил. — Можно поплакать. — Всплеск энергии. — Внимательный осмотр. — Замечательная находка. — За работу! — Стена пробита. — Тотор прокладывает галерею. — Упорный труд. — Девять дней и девять ночей. — Скала. — Обвал. — Катастрофа.
Сотрясения от взрыва динамита кончились. Со свода сыпались мелкие камни и пыль. Легкий шум их падения усиливался в гулкой пещере и отзывался в потаенных, мрачных глубинах.
Молчание смерти обволокло могилу, в которой был заживо замурован Тотор.
В первый момент бедного юношу объял ужас.
Он сидел на корточках у коптящего фонаря, глядя на колеблемые во все стороны подвижные тени, не в силах двигаться, действовать и даже думать.
Пока негодяй был здесь, Тотор еще мог вести себя вызывающе, быть решительным, мужественным, презирать смерть, чем поразил всех бандитов. Но теперь он сдал. Тело и душа его были разбиты. Все в юноше будто налилось свинцом — мускулы, мозг и сами мысли.
Парижанину вдруг привиделось, будто он малыш, потрясенный отчаянным детским горем, а мать смотрит на него большими бездонными глазами, в которых отражаются все его невзгоды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
Речь Сеймура, похоже, не произвела особенного впечатления на молодых людей. Негодяй продолжал:
— Исходя из весьма иллюзорной идеи, ваш отец счел, что легко сможет вас найти. Он человек решительный и действует с размахом. Тотчас были отправлены телеграммы во все страны мира. В них привлекалось внимание правительств, дипломатических представителей, портовых властей к «Моргану», он был поставлен вне закона, ему запрещалась стоянка в цивилизованных странах. Это отняло ровно два часа! Затем были отправлены депеши с приказом зафрахтовать по любой цене все свободные суда в Австралии и соседних государствах. Пакетботы, грузовые суда, яхты, лоцманские суда, привлеченные колоссальной премией, обещанной тому, кто найдет «Морган», незамедлительно наполнили трюмы углем, загрузили продовольствие и вышли в море. Правительство предложило Стоуну военные корабли, и огромный флот стал прочесывать во всех направлениях моря, где, как предполагалось, укрывается «Морган». Суда прибыли из Мельбурна, Сиднея, Аделаиды, из голландских колоний, отовсюду… они обыскали берега, бухты, острова, островки и даже рифы!
Все это было чистым убытком! Ибо то, что Дик Сеймур решил спрятать, найти невозможно! У меня есть свои запасы продовольствия, свои угольные склады, свои экипажи, свой флот, есть и сообщники среди тех, кто меня искал! А я в это время сделал самую простую вещь: перекрасил «Морган», который стал неузнаваем, и дал ему другое имя, другой номер, другие документы, другое гражданство и… присоединил ради забавы к другим судам, чтобы участвовать в собственных поисках! В таких обстоятельствах ваш отец неизбежно должен был совершить самую плачевную ошибку, и он ее совершил! Он потерял на этом много времени, еще больше денег. Мистер Стоун мог убедиться, что я неизмеримо сильней, и поставил под угрозу вашу жизнь, мистер Гарри.
— Угрозу? Что вы такое говорите? — удивился Меринос.
— Да ведь установленный мною срок неуклонно сокращался, и с завтрашнего утра составит всего лишь тринадцать дней. Ваш отец жалуется на финансовые трудности, сообщает, что фонды поступают медленно… Тем хуже для него и для вас! Я не соглашусь ни на час отсрочки, мистер Гарри! Если через тринадцать дней выкуп не будет полностью доставлен, вы сначала лишитесь ушей, а потом и головы…
— Как же вы жестоки!
— Вовсе нет! Просто умею считать и выдерживаю срок платежа.
— Но мы далеко от Сиднея, может случиться непредвиденное событие, которое парализует самые лучшие намерения отца.
— Это невозможно, мистер Гарри! Я принял меры и полностью владею ситуацией. Буби-Айленд всего в четырехстах милях отсюда. Телеграф был восстановлен и отремонтирован благодаря частной инициативе… моей! Так что есть постоянная связь с вашим отцом. С другой стороны, у меня тысяча двести людей и двадцать судов, которые находятся в постоянном движении, крейсируют и предотвращают неожиданности… О, вас очень хорошо охраняют! Кроме того, все знают, что при малейшем подозрении в предательстве вы оба будете безжалостно уничтожены!
Бандит выложил все эти ужасные подробности с хладнокровием промышленника, излагающего ход деловой операции.
Нелли и ее брат были перепуганы до смерти, а Мэри, безмолвная свидетельница ужасной сцены, как ребенок, забилась в угол, не в силах сдержать слез, которые тихо струились по ее щекам. При последних словах изверга, произнесенных со спокойной наглостью, Нелли испустила жуткий крик. Она бросилась на шею брату, шепча срывающимся голосом:
— Гарри! Я не могу больше, я вся дрожу, кровь стынет в жилах. Схожу с ума от страха. Хочу быть твердой, но не могу. У меня сердце сжимается! О, эта ужасная мысль о постоянно грозящей нам смерти. Она отравляет каждое прожитое мгновение! Гарри, брат мой, страх убьет меня раньше, чем это чудовище!
Испуганный возбуждением сестры, которое последовало за нервным припадком при известии о гибели Тотора, Меринос не знал, что делать, какими словами утешить ее.
Гарри сам очень нуждался в мужской поддержке, но Тотора, храброй и пламенной души их маленького войска, не было больше с ними! Тотора, который одним неожиданным словом снимал усталость, прибавлял бодрости и сил!
Связанными руками Гарри прижимал сестру к груди и ласково шептал ей на ухо:
— Умоляю, будь твердой, не показывай подлецу слабость. Такое зрелище его восхищает, наши страдания — его радость!
— Ну-ну, мисс Нелли, — вмешался мистер Дик, — не считайте ваше положение хуже, чем оно есть. Другого выхода, кроме уплаты денег, нет, но ваши родители, без сомнения, сделают что надо. У вас еще тринадцать дней впереди. Тринадцать дней, роковое число, которое одним приносит счастье, а другим несчастье…
Напуганная Нелли слушала эти слова банального ободрения и одновременно ужасного ультиматума, срок которого истекал через тринадцать дней, и, несмотря на ужас положения, внезапно припомнила, как Тотор в день отплытия «Моргана» из Сиднея произнес слова, вызвавшие веселые протесты: «Но мы отплываем тринадцатого! Это мне не нравится!»
Бедный Тотор! Как у многих сильных духом, у него был странный и нелепый предрассудок насчет несчастливого тринадцатого числа. Но зато как же все посмеялись, и он первый!
А Нелли еще говорила ему об изобилии числа тринадцать на славных эмблемах Американской республики!
Ах, как весело было на причалах и огромном рейде при отплытии «Моргана»! Из грубых глоток матросов вырывались крики «виват», ревели сирены, флаги словно горели под ярким солнцем, их учтиво приспускали, чтобы обменяться приветствиями…
Да, число тринадцать… «Тринадцать дней» — только что змеиным шипом прозвучало из беззубого рта мистера Дика.
— Это рок! — сказала себе Нелли. — Неужто в самом деле числа влияют на наши судьбы?
Она вспоминала, обдумывала, рассуждала, а в ушах звучали последние угрозы бандита. Все еще обнимая брата, девушка начала всхлипывать.
Довольный произведенным впечатлением, уверившись, что пленники будут послушны и не попытаются снова сбежать, мистер Дик встал, чтобы уйти.
Вдруг три взрыва прогрохотали вдали, в открытом море. Три раскатистых, звучных, с равными промежутками выстрела. Их вибрирующий звук словно ударялся о волны и эхом отдавался в высоких деревьях.
Наверняка палили из пушки, да еще полным зарядом. Гарри и Нелли вздрогнули и тревожно переглянулись. Мистер Дик побледнел, сжал кулаки и в ярости вскрикнул. Он выбежал навстречу людям, которые мчались со всех сторон, выспрашивая друг у друга, что случилось.
— Присмотрите за пленниками, — приказал бандит, — подзорную трубу, быстро!
Ему принесли трубу, он навел ее на горизонт, целых пять минут всматривался в далекие сигналы, невидимые для его товарищей, и наконец произнес:
— Ну да, да! Отвечайте так же!
Три пронзительных свистка разорвали воздух, и почти сразу из невидимой амбразуры, пробитой в вертикальной скале, трижды выстрелила пушка. Затем четверть часа прошло в абсолютной тишине. Понемногу над четкой линией, отделяющей воды от небесного свода, возникли стройные мачты. Затем вдоль горизонта потянулся огромный чернильно-черный султан дыма.
Казалось, что корабль поднимался из бесконечных таинственных глубин. Он возникал на глазах, рос, вот прорисовалась корма, стало видно, что корабль отважно движется сквозь пенные буруны.
Он отсалютовал флагом, просигналил, что на борту все в порядке, и бросил якорь в двенадцати кабельтовыхnote 183.
После появления корабля мистер Дик казался все еще крайне обеспокоенным. По-прежнему бледный, он топал ногами и восклицал:
— Наконец-то!
Затем кинулся в большую комнату, где находились пленники, и бросил им:
— Будьте готовы к отплытию.
От судна, покачивавшегося посреди бурунов, уже отошел вельботnote 184. Матросы дружно гребли и остановились лишь тогда, когда киль коснулся песка. Нелли, Меринос и Мэри спустились по лестнице с обрыва. Мистер Дик замыкал шествие. Моряки перенесли несчастных на суденышко, бандит уселся рядом с пленниками и скомандовал:
— Вперед!
Хмурые, молчаливые, снедаемые беспокойством, Гарри и Нелли ежеминутно задавались вопросом, что с ними будет. Однако, как ни тревожно было, Меринос не переставал вглядываться в судно. Вдруг у него вырвался стон. Несмотря на толстый слой черной краски, покрывающей бывшую когда-то бело-золотой корму, несмотря на то, что мачты, реи и снасти обмазаны грязью и сажей, а надстройки на палубе снесены, он узнал законченность линий, слияние изящества и силы, элегантные формы, которые не поддались грязи и повреждениям; он узнал свою яхту, дорогого «Моргана»!
Бедный корабль, какая несчастная судьба и у него!
Но юноше некогда было философствовать по поводу их общей горькой участи. Матросы уже подгребли к яхте. Трапы остались на месте. Вельбот, подвешенный на таляхnote 185; поднялся вместе с экипажем и пассажирами до уровня борта.
На отвратительно грязной палубе сновали около пятнадцати матросов, большей частью пьяные, на вид — отъявленные головорезы.
Мистер Дик первым ловко спрыгнул на спардек, бросился к мостику и оживленно заговорил с капитаном.
Тем временем несколько матросов подошли к пленникам, чтобы помочь им спуститься. Вдруг крик испуга и отвращения вырвался у Мэри. Среди пошатывавшихся людей она узнала Алекса, своего жениха, с поглупевшим лицом, красными глазами, в грязной одежде. Он едва стоял на ногах.
Как, это опустившееся существо с измазанными руками, торчащей клочьями бородой, от которого исходил отвратительный запах алкоголя, — тот самый гордый матрос, ее суженый, с которым она мечтала соединить свою жизнь!
Он подошел, выписывая кренделя, подал Мэри руку и хриплым голосом, по американскому выражению, «чудовищно смазанным виски», произнес:
— Да это Мэри! Добрый день, дорогая! Как дела? Я очень счастлив… счастлив в-вас в-видеть!
Слезы затмили глаза девушки, она не смогла удержаться от брезгливого жеста.
— Чего там? — снова проговорил пьяница. — Манеры не по душе? А я просто немного взволнован! А чего, жизнь такая! Еще не то увидите, когда станете мне женой, потому… потому что мы ведь обручены… Правильно?
— Пустите меня! Вы мне отвратительны!
Раздался громкий хохот матросов, посыпались круто посоленные шутки.
Алекс сжал кулаки и упрямо повторил:
— Ишь недотрога! Только я тебя приструню! Просмоленным концом вместо хлыста!
— Вы мерзавец! Трус!
— Пустяки! Милые бранятся — только тешатся!
Пронзительный свист прервал пьяную болтовню. Затем еще один, сопровождаемый трелями. Пьяницы отошли и подчинились хорошо знакомому им сигналу. Он означал: «Все по местам!»
Мистер Дик с озабоченным видом возвратился к пленникам и со словами: «Следуйте за мной!» — отвел их в каюты на корме, которые должны были заменить им прежние апартаменты.
— Вы пока останетесь здесь. Не скрою, положение серьезное. Поговорим завтра.
Тем временем корабль потихоньку пошел вперед. Ведомый отличным лоцманом, он двигался среди подводных камней, потом развернулся. Похоже, препятствия были ему нипочем. Так продолжалось до темноты. На следующее утро яхта возобновила движение среди бурунов и через восемь часов плавания, которое казалось вызовом здравому смыслу, встала на якорь.
Корабль стоял метрах в пятистах от отвесной скалы, которая вздымалась над морем футов на триста. Мистер Дик возвратился к пленникам и произнес:
— Никакая сила, кроме моей, не сможет вызволить вас отсюда! Сто миллионов долларов, и вы свободны… а нет, так море станет вашей могилой.
Конец второй части
Часть третья. «MORGAN» FOR EVER
ГЛАВА 1
Временный упадок сил. — Можно поплакать. — Всплеск энергии. — Внимательный осмотр. — Замечательная находка. — За работу! — Стена пробита. — Тотор прокладывает галерею. — Упорный труд. — Девять дней и девять ночей. — Скала. — Обвал. — Катастрофа.
Сотрясения от взрыва динамита кончились. Со свода сыпались мелкие камни и пыль. Легкий шум их падения усиливался в гулкой пещере и отзывался в потаенных, мрачных глубинах.
Молчание смерти обволокло могилу, в которой был заживо замурован Тотор.
В первый момент бедного юношу объял ужас.
Он сидел на корточках у коптящего фонаря, глядя на колеблемые во все стороны подвижные тени, не в силах двигаться, действовать и даже думать.
Пока негодяй был здесь, Тотор еще мог вести себя вызывающе, быть решительным, мужественным, презирать смерть, чем поразил всех бандитов. Но теперь он сдал. Тело и душа его были разбиты. Все в юноше будто налилось свинцом — мускулы, мозг и сами мысли.
Парижанину вдруг привиделось, будто он малыш, потрясенный отчаянным детским горем, а мать смотрит на него большими бездонными глазами, в которых отражаются все его невзгоды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33