Спустя несколько минут они благополучно выбрались на берег, оставив его преподобие на дереве. Рот у него был заткнут, и он задыхался. Его буквально свело от бессильной ярости, и все тело ныло от боли. Его преподобие считал себя погибшим, он видел приближение неминуемой смерти и все же пытался выторговать у нее хоть небольшую отсрочку.
Однако, если он и оцепенел, едва увидев Смита, то уход грабителя помог ему снова обрести обычное хладнокровие, ничуть не соответствовавшее ужасу его положения. Он решил немедленно освободиться от пут, причинявших ему тяжкие боли, используя для этого приемы, которые знал по своему старому опыту каторжника.
Внезапно он стал различать слабое, но непрерывное потрескивание и снова пришел в ужас.
Эти странные звуки раздавались у подножия того самого дерева, на которое его взгромоздил Сэм Смит, и обезумевшему пастору снова почудилось нашествие змей. Но нет, ползание змей по дереву сопровождается шуршанием, не похожим на звуки, которые его испугали. Одновременно он услышал какой-то особенный, острый запах, который медленно поднимался и насыщал пропитанный сыростью воздух.
Его преподобие сразу узнал муравьиную кислоту, обильно выделяемую некоторыми видами муравьев. Он задрожал при мысли об ужасной пытке, которая его ждет, если на него набросятся эти жестокие перепончатокрылые насекомые. Не то чтобы была так опасна выделяемая ими кислота, но африканские муравьи ужасно прожорливы, и опасность заключается в их неисчислимом множестве. Не раз случалось, что крупные животные, как лошади, быки и даже раненые слоны, попадавшиеся на пути прохождения муравьиной колонны, погибали за одну ночь: их съедали миллионы маленьких насекомых и оставляли начисто обглоданные скелеты.
Его преподобие знал это. Густой запах говорил ему, какое множество насекомых на него надвигается. Он понимал, что будет съеден заживо.
Пусть читатель не подумает, что мы что-нибудь преувеличиваем. Доктор Ливингстон часто встречал крупных черных муравьев, имеющих до двадцати пяти миллиметров в длину. Туземцы называют их «лешониа». Подумайте сами, какие опустошения может произвести, армия этих лешониа, густо покрывающая площадь длиной в триста и даже четыреста метров и шириной в пятьдесят метров. Тогда вы сможете понять, какой страх охватил Джемса Виллиса.
Рот у него был заткнут, но все же он глухо зарычал, когда почувствовал, что по ногам у него ползут тысячи проворных лапок. Он испытывал острую боль в ноге, точно его ущипнули стальные клещи. Кусок кожи был сорван, муравьи начали свое пиршество. Его преподобие стал судорожно корчиться и напрягать до предела все свои онемевшие члены, но Смит, связывая его, вспомнил свое старое матросское ремесло и завязал такие узлы, которые не поддавались никаким усилиям.
Муравьи, возбужденные запахом крови, с одинаковой жадностью пожирали и тело, и одежду, и даже кожаную обувь. Бандита брала приступом целая армия, она захватила его с головы до ног. Как мы уже сказали, ему в рот воткнули тряпку. Концы ее отчасти прикрывали лицо. Но скоро и оно будет искусано муравьями, затем язык, глаза, а он ничего не может предпринять против маленьких челюстей, которые держат его и не выпускают.
Вот она, стало быть, месть Сэма Смита!
Чтобы отдалить эту роковую минуту, Джемс Виллис машинально откинул голову назад, сделал невероятное и болезненное усилие и почувствовал, что его руки свободны. Тут не могло быть никакого самообмана, обе его руки освободились и получили возможность действовать! Прожорливые насекомые сами сделали то, чего не могли сделать его исступленные усилия. Живые клещи в одну минуту обратили в паклю те крепкие путы, которые стягивали ему запястья.
Увидев себя наполовину свободным, он прежде всего подумал о том, чтобы выдернуть кляп у себя изо рта, освободить ноги и побежать к реке. Что теперь значила для него опасность нарваться на кайманов, гиппопотамов, пресноводных акул или водяных змей! Сейчас главное было поскорей избавиться от страшной пытки.
Но он не успел приступить к исполнению этого плана. Дерево, на котором он находился, подмыло наводнением, оно закачалось и с шумом рухнуло.
Дерево стояло на самом конце косы. Ствол средней толщины поддерживал густой зеленый купол. По удивительной случайности дерево упало ветвями в воду, благодаря чему прежде всего прекратилась мучительная пытка его преподобия. Первой заботой Джемса Виллиса было взобраться на ветвь, за которую он ухватился. Освежившись благодаря благотворному погружению в воду и сам не веря своему счастью, он, однако, с ужасом заметил, что дерево, подхваченное течением, плыло, медленно кружась, по направлению к водопаду.
Тут лжемиссионер произнес богохульное ругательство. Однако он не оставался пассивным: держась рукой за свою ветвь, он старался высвободить ноги. Если бы это ему удалось, он мог бы либо переплыть реку по диагонали, либо пристать к одному из островков, каких на реке было много.
Но ему решительно не везло, ибо муравьи, его бессознательные освободители, перегрызли только те путы, которыми у него были связаны руки. Все же остальные остались целы и в воде они так набрякли, что развязать узлы было положительно невозможно. К тому же Смит совершенно обезоружил его преподобие и не оставил ему хотя бы карманного ножа, которым он мог бы их перерезать. И наконец, в довершение всех бед островки, на которые он рассчитывал, были затоплены и скрылись под водой. Так что Джемс Виллис потерял всякую надежду.
Тем временем его дерево стало игрушкой волн и неслось со все возраставшей, головокружительной быстротой. Попав в полосу прибоя, оно поплыло, кружась и вертясь. У верхней губы водопада оно на минуту задержалось, повернулось два или три раза вокруг своей оси, попало во встречное течение, стремительно понеслось в боковой проток и упало в бездну. Его преподобие, уже наполовину задохшийся, оглушенный грохотом, похолодевший от ужаса, закрыл глаза и потерял сознание.
6

Сила и слабость человеческого организма. — Кривая вывезла. — В угольной пещере. — Неожиданность, — Подземный ход. — Тайный склад. — Углубление в почве. — Еще один тайник. — Что иногда содержится в бочонке из-под анчоусов. — Шкатулка, достойная султана или набоба. — Золото!.. Алмазы!..
— Уж не тайник ли это Сэма Смита?
Организм человеческий настолько непрочен, что иной раз достаточно какой-нибудь мелочи, чтобы его разрушить. Но иногда он оказывается поразительно живуч. Обыкновенный сквозняк может вызвать смертельное воспаление легких, но сколько раз бывало, что солдат, раненный в грудь навылет, благополучно поправляется и всю свою дальнейшую жизнь наслаждается цветущим здоровьем. Какой-нибудь толчок, удар в голову при падении могут вызвать воспаление мозга, заканчивающееся смертью. Вместе с тем осколки снаряда, попадая в черепную коробку, обнажают мозг, но жизни это еще не угрожает.
Можно привести бесконечное множество таких примеров. И все же читатель будет удивлен, когда узнает, что его преподобие, почти удавленный Сэмом Смитом, едва не задохшийся из-за тряпки, воткнутой ему в рот, изъеденный муравьями, утопавший со своим деревом в Замбези и в конце концов унесенный водопадом Виктория, уже на следующее утро наслаждался всеми радостями бытия.
Логически он должен был бы сначала быть раздавленным огромной массой воды, а затем разбитым о базальтовую скалу, по которой она проносится с оглушительным шумом.
Но его преподобие чудесным образом избежал обеих этих. опасностей. Он был, по всей вероятности, первым человеком, пробравшимся живым через места, над которыми гремит божественный голос баримов.
Случайность, благодаря которой слепая судьба сохранила бандиту жизнь, была, в сущности, очень простой. Читатель помнит, что его преподобие тщетно пытался распустить узлы, которыми были стиснуты его ноги, и с отчаянием утопающего впился в свое дерево.
То, что должно было стать причиной его гибели, стало источником его спасения. Дерево, как мы видели, было унесено в один из боковых каскадов, отделенный от главного водопада скалами. Оно свалилось, как в колодец, на дне которого с воем кружилась вода. Густая зеленая крона и прочные ветви не дали его преподобию удариться о базальтовые скалы, и он уцелел. Это не все. Базальтовая стена стояла здесь не отвесно, а представляла собой наклонную плоскость, и в ней зияло неправильной формы отверстие шириной метра в три. Никто не мог и заподозрить его существования. Чтобы его увидеть, нужно было предварительно выполнить гимнастическое упражнение, которое против своей воли проделал Джемс Виллис.
По непостижимой прихоти случая дерево угодило в это отверстие своей густой зеленой кроной и на минуту заткнуло его. Затем оно перевернулось корнями кверху и полетело вниз. У входа в отверстие произошла короткая задержка, и тогда переместился центр тяжести. По этой причине бандит выпустил из рук ветви, за которые держался, и в силу закона притяжения его тело продолжало лететь по кривой линии, по которой ранее неслось дерево. Эта кривая привела его в самую сердцевину зияющей пещеры. Он упал на дно и лежал, раскинув руки.
Обморок продолжался долго. Очнувшись, Джемс Виллис увидел водяную пыль, которая облаком стояла над пещерой, и солнце, в сиянии которого водопад казался огромным потоком металла.
Мы предоставляем читателю самому судить, о чем подумал бандит, столь неожиданно убедившись, что он жив, какова была его радость, его удивление, его изумление. В один миг пронеслось перед его мысленным взором все пережитое за ночь, все нагромождение ужасов; затем он вспомнил минуту, когда услышал где-то внизу грохот водопада и потерял сознание. Он медленно перебирал в уме все события, которые могли бы объяснить, как он попал в эту пещеру, и, в общем, его предположения не были лишены основания.
Но хоть бандит и ушел от грозной опасности, он еще не был огражден от новых злоключений. Эта тревожная мысль пришла ему в голову весьма кстати.
— Ну-ка, — сказал он, с трудом садясь, — давай подумаем, как выбраться отсюда. Навсегда поселиться в водопаде Виктория — это не дело. Я не вижу здесь никаких удобств. Однако сначала осмотрим нашу новую квартиру. Кроме того, пора наконец освободить ноги. Этот мерзавец Сэм Смит поработал усердно. Вот кому лучше не попадаться мне на глаза, если только я сам еще выберусь отсюда. Эти куски черного камня мне пригодятся. Я перетру ими все мои путы и пойду на разведку.
Джемс Виллис попытался разбить один такой камень, сильно ударив им о землю, но, к великому его удивлению, камень весь раскрошился. То, что Виллис принимал за скалы, было глыбами каменного угля.
— Черт возьми! — закричал он обрадовавшись: — Уж не попал ли я в каменноугольную шахту из тех, которые здесь некогда разрабатывали португальцы? Но в таком случае я спасен! Я найду главную галерею — там обязательно должен быть выход.
Беглый осмотр пещеры убедил его, что он ошибается. Нигде не было видно никаких следов человеческого труда. Пещера образовалась, вероятно, в результате оползней, вызванных вековым действием вод. Пласт каменного угля, менее прочный, чем соседние породы, естественно, подался и образовал разрез толщиной в метра два.
Отказавшись от мысли найти кусок базальта, его преподобие немедленно сам принялся за свои путы. Вооружившись терпением, ломая себе ногти и крепко ругаясь, он наконец освободился.
— А теперь вперед! — сказал он, когда кровь стала снова правильно обращаться в его жилах.
Он продвигался на ощупь, держась правой рукой за стенку, потому что наступила полная темнота. Мало-помалу грохот водопада становился все слабей, и его преподобие слышал уже только сплошной гул, от которого в его мрачной тюрьме дрожали стены.
Боясь оступиться и упасть в какую-нибудь новую, невидимую яму, он делал каждый шаг, только убедившись, что под ногами есть почва.
Так он прошел метров сто и крайне устал от бесконечных предосторожностей и трудностей, которые встречал на каждом шагу. Легко, впрочем, понять, что и пережитые злоключения отняли у него немало сил.
Он все еще продвигался вперед, почти ни на что уже не надеясь, подталкиваемый одним лишь желанием уйти как можно скорей от бездны, которая грохотала позади него. Естественная подземная галерея, на выступы которой он поминутно натыкался, внезапно повернула в сторону, и вздох облегчения вырвался из груди бандита: он заметил вдали бледный свет, падавший на дно пещеры откуда-то сверху. Свет! Почти то же, что жизнь! Он шагал еще в течение некоторого времени, которое казалось ему ужасно долгим, и очутился наконец на просторной круглой площадке.
Она как бы лежала в угольном пласту и получала свет через своего рода круглую трубу, в которую было видно темно-голубое небо. Труба имела метров десять в длину и около двух метров в ширину и пропускала огромный сноп ярких лучей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68