– Вот я и говорю, что прямо нельзя, налево топь, направо то же самое. Мы сидим на узком языке, который врезается в Пимкино болото метров на двести.
– Блин! Выходит, нас тут заблокировали. Это если выражаться по-умному.
– Выходит, что так, – сумрачно ответил Зосима.
– И мы сами, по своей доброй воле, залезли в эту ловушку… Ну не мудак ли я безголовый после этого!? Ведь нутром чуял, что не хрен нам тут делать. Ан, нет, поддался на уговоры. Скорее всего, Кондратке уже капут, это по следам понятно. Да и сразу это было известно. Но мы-то здесь причем? За что страдаем?
– Мы обязаны были использовать этот шанс, – мужественно прокаркал Идиомыч, у которого снова прорезался голос. – Люди должны помогать друг другу, выручать из беды.
– Как мне нравятся непротивленцы… Вы никогда не были ранены?
– Нет. А причем здесь это?
– Знаете, когда пуля попадает в тело человека, это очень больно. Но еще больнее бывает, когда она попадает в живот.
– К чему вы клоните?
– А к тому, что пусть уж лучше нас расстреляют в спину. Ты как думаешь, Зосима?
– Дык, понятное дело, что такая смерть будет полегче, – спокойно и рассудительно ответил мой добрый друг.
Зосима сразу понял, что я имею ввиду. И согласился с моими мысленными доводами. Все верно, иного пути у просто нас нет…
– Ну что же, тогда идем через болото, – сказал я с унылым видом – все-таки судьба заставила меня лезть в эту проклятую грязь. – Вон там виднеется какой-то островок, заросший деревьями. Гляди, если нам улыбнется удача, – то есть, если нас не подстрелят и не засосет трясина, то мы сможем туда добраться. Это шанс. Правда, мизерный, но утопающий хватается и за соломинку. Вы со мной согласны?
– Да, – сразу ответил Зосима.
Идиомыч заколебался, но тут над нашими головами прошелестел очередной заряд картечи и он быстро ответил:
– Конечно. – А затем добавил: – Только это… стреляют…
– Ну, сей вопрос мы сейчас провентилируем, – сказал я, перезаряжая отобранный у пленника СКС. – Зосима, прикрой. Я немного погуляю. Только не пульни в меня по запарке, когда я буду возвращаться. Я недолго… Понял?
– Дык, что же здесь непонятного… Ты, это, побереги себя.
– Как придется. Пока я буду по лесу вышивать, приготовьтесь к походу. И не забудьте забрать слеги. Это наш главный конек в данной ситуации.
– Не забудем, – ответил Зосима, выбирая удобную для стрельбы позицию.
– Готов? – спросил я, сгруппировавшись.
– Да.
– Ну, поехали!
Зосима бахнул два раза, затем еще и еще; он умел перезаряжать ружье с удивительным проворством.
Я выскочил из-под бережка как черт из табакерки и сразу же перекатился под защиту густого кустарника. Из-за помехи в лице Зосиминой двустволки стрелки немного замешкались, но все равно выстрелы грянули почти незамедлительно. Однако пули лишь вспахали землю в том месте, где я только что находился, а картечь над пролетела стороной.
«Неплохо стреляет, сучок, – подумал я о том стрелке, у которого было нарезное оружие, осторожно заползая в хитросплетений ветвей. – Опыта в таких делах, у него, конечно, маловато, но тир он явно посещал с прилежанием».
Я полз как змея, стараясь, чтобы не пошевелилась ни одна веточка, не затрещал сухостой, и не зашелестела трава. Однако, если первая моя охота была внезапной для противника, то сейчас стрелки знали, что я где-то неподалеку, и были готовы встретить меня с любых направлений.
Но намерений вступить с ними в прямой контакт у меня не было. Во-первых, я не знал их количества, а во-вторых, в лесу такие штуки чреваты. Тут каждый кустик может скрывать стрелка, который готов пустить тебе пулю в спину.
Я всего лишь хотел отжать их от болота на более-менее приемлемое для нашей задумки расстояние. Чтобы мы успели преодолеть открытое пространство и спрятаться за деревьями, которые росли на сухих клочках болотистой низменности, до того времени, когда наши недруги выйдут на бережок и начнут вести по нам прицельный огонь.
Стрелки притихли. Боятся выдать свое месторасположение, понял я. Разумно. Но только в случае, если бы я надумал их ликвидировать. А мне нужно всего лишь пошуметь, так как вывести своих недругов в расход, у меня кишка тонка.
Это только американский актер Сталлоне в роли Рэмбо лихо расправлялся со своими врагами. В жизни не все так просто, как показано в кино. Даже тонкая веточка способна изменить траекторию полета пули в лесу; как в таких условиях можно точно прицелиться?
Но уж если ты не попал с первого раза, то тебя точно посекут три или четыре ствола. Особенно если по тебе бьют из автоматов.
У меня была сложная задача: отогнать стрелков от болота и самому не попасть под свинцовый дождь. Поэтому я должен был вертеться как вьюн на сковородке.
Наконец я заметил в густом ельнике какое-то движение и тут же пустил туда две пули. А затем нырнул в кустарники, и где на карачках, где ползком, сместился в сторону метров на тридцать.
Я еще полз, как дружно ударили два автомата. (Значит, Зосима не ошибся – стволов у них больше двух). Но теперь они расстреливали пустое место – я уже был далеко.
Следующий свой пиратский наскок я сделал минут через пять-семь. Хитрец Зосима словно читал мои мысли: выждав какое-то время, он снова начал палить в белый свет, как в копеечку.
Конечно, его стрельба могла принести вред разве что воронам, но на стрелков она действовала раздражающе, и они невольно выдали свои огневые точки, откликнувшись на дерзкий вызов Зосимы.
Я снова обстрелял противников, которые и на этот раз поторопились уйти со своих позиций. Мне оставалось лишь повторить забег на карачках, что я и сделал с большим удовлетворением: мой замысел начал срабатывать – стрелки постепенно удалялись от бережка, за которым начиналось болото.
Повторив еще два раза финты с отвлекающей стрельбой, я как мог быстро возвратился к своим товарищам. Задача была выполнена. Я отогнал противника до самого начала выступа, который напоминал палец, макнутый в грязь.
Но там уж они засели капитально. Я абсолютно не сомневался в том, что у них был приказ не выпускать нас отсюда живыми. И они готовы были его выполнить любой ценой. Эти черноризцы боялись своего пахана больше, чем смерти. В этом я уже убедился.
Народ к походу через болото был готов. Зосима казался невозмутимым, а на Идиомыча жалко было смотреть. Он только сейчас осознал, во что вляпался, и что ему предстоит вынести в ближайшие часы.
Держись, профессор, это тебе будет пример, как наука сочетается с практикой…
Нам казалось, что мы не идем по болоту, а бежим. Но на самом деле мы ползли, как сонные мухи. Это у нас мысли стремились побыстрее удалиться от бережка, потому что вот-вот могли заговорить автоматы наших противников.
Ведь я не думал, что они круглые идиоты, и будут тупо торчать там, куда я их отогнал. Кого-то на разведку должны выслать, в этом нет сомнений. Но как скоро это случится – вот главный для нас вопрос.
Поэтому мы торопились, рвались вперед изо всех сил. Нужно сказать, что нам немного повезло.
Поначалу болото представляло собой топкое пространство, прикрытое тонким слоем воды. Мы даже видели следы Кондратки и по ним шли. Ноги влезали в ил всего лишь по щиколотки, так что первые сто метров мы и впрямь почти пробежали.
Но затем болото начало показывать свой коварный нрав. Появились кочки, по которым мы прыгали как горные козлы.
Один такой прыжок получился у Идиомыча неудачным, и он ухнул в трясину, откуда мы с Зосимой едва успели выдернуть его общими усилиями, так как наш умник погружался в грязь с потрясающей быстротой. Наверное, лешему срочно понадобился писарь и толмач…
Стрелять по нам начали, когда до спасительных деревьев оставалось все ничего – метров двадцать. Но эти метры показались нам самыми трудными. Мы уже брели в жидкой грязи, которая доставала нам до пояса, с трудом вытаскивая ноги и щупая слегой буквально каждый сантиметр пути.
– Нас убьют! – всполошено вскричал Идиомыч и присел, по горло окунувшись в грязь.
Это была интересная картина; жаль, что ее не мог наблюдать мой приятель-художник Венедикт – человеческая голова, словно капустный кочан, выросший из жидкой темно-серой субстанции, отсвечивающей металлическим блеском. Сплошная фантасмагория, инопланетная жизнь.
– Посмотрим, – процедил я сквозь зубы и снял с плеч карабин. – А вы топайте, топайте дальше! Нечего принимать тут грязевые ванны. Мы не на курорте.
Зосима молча потянул нашего профессора за шиворот, и они снова пошлепали к уже близкой цели. А я, тщательно прицелившись, вогнал пулю, куда нужно.
Ну надоели они мне! Хватит изображать из себя доброго самаритянина. На войне, как на войне – не ты, так тебя поимеют. А тот сукин сын с автоматом, наверное, решил, что он неуязвим и высунулся из кустов до пояса.
Пришлось мне развеять его заблуждение. Похоже, он не знал, что СКС – это еще то оружие. Дальность и точность стрельбы у карабина потрясающие. Нужны всего лишь верная рука и зоркий глаз.
А эти компоненты у меня еще присутствовали, несмотря на мои бедные нервы, подпорченные семейной жизнью…
Стрельба враз прекратилась. Что и следовало доказать. Я знал, что нашим противникам сейчас не до упражнений с оружием – они пытаются оказать первую помощь своему товарищу.
Боюсь, что их усилия и старания окажутся тщетными. Вернее, не боюсь, а надеюсь. Я попал туда, куда целил – в грудь. А пуля СКС – это не автоматный горох. Она имеет большую убойную силу.
Об этом я думал уже на ходу. Конечно, очень неприятно подставлять незащищенную спину врагу, но нужно было использовать момент временного замешательства, воцарившегося в стане противника.
Я успел. Едва я выполз из грязи на сухое место и приткнулся за пнем, как придурки на бережку начали поливать нас из автоматов, словно из леек. Меня сотрясал нервный смех. Нет, ослы в человеческом обличье никогда не переведутся.
Долетая до нас, пули из «узи» (второй автомат тоже был израильского производства) сыпались сверху как град. Даже если одна из них и упадет мне на голову, то ничего кроме небольшой шишки не будет.
Выждав на всякий случай, когда у них закончились патроны в магазинах, я встал и сказал, обращаясь к своей лихой команде, которая неподалеку рыла носами землю:
– Отдохнули? Тогда потопали. До намеченного нами островка осталось еще метров двести. Да не трусьте вы так. Держитесь за деревьями, и все будет в ажуре…
Посуху мы продвигались короткими перебежками – от дерева к дереву. А вдруг у наших противников найдется «дура» с большой дальнобойностью? Береженого Бог бережет.
В конце концов, преодолев еще один топкий участок, мы оказались на крохотном островке, сплошь покрытом лесной растительностью. Теперь нам сам черт был не брат. Мы уже не боялись, что отсюда нас могут выковырять.
Глава 23
Первым делом мы немного обмылись, благо с другой стороны островка была более-менее чистая вода. А затем, морально опустошенные, легли отдохнуть. Зосима даже подремал немного. Лишь я, отдыхая, посматривал одним глазам за нашими противниками.
Но бережок был пустынен и тих. Да и вряд ли им придет в голову бредовая идея последовать нашему примеру, чтобы устроить преследование на открытой болотистой местности.
С этого островка я мог перещелкать их с карабина как куропаток. И они это понимали.
Однако и нам не было хода обратно. Я был уверен на все сто процентов, что они устроят наблюдательный пост на бережку, и будут сидеть там, пока мы не умрем с голодухи. Или не сдадимся на милость победителей. Что тоже было равнозначно смертному приговору.
В общем, куда не кинь, везде клин…
Проснувшись, Зосима первым делом занялся своей двустволкой. Он тщательно протер ее от влаги и почистил стволы изнутри (у него с собой всегда была масленка и ветошь). А затем раскурил сигарету и деловито спросил:
– Долго будем бока мять?
– Предлагаешь пойти в атаку? – Я нехотя ухмыльнулся.
– Нет. Надо идти дальше.
– Куда? Кругом болото. Есть только одна дорога – назад. Но она перекрыта.
– Дык, Кондратия Иваныча-то здесь нету…
– Да, почему-то не наблюдается. Наверное, не дошел.
– Он был тута и пошел дальше.
– Откуда знаешь? – спросил я удивленно. – А я думал, что его проглотила трясина…
Я, конечно, шибко не присматривался, но ничего такого, указывающего на пребывание здесь Кондратки, не заметил.
– Хе-хе… – хохотнул довольный Зосима; иногда деда прямо распирает от превосходства надо мной в таких делах; а опыт следопыта у него – будь здоров. – Мотреть надо внимательно. Пойдем, покажу.
Идиомыч навострил уши и немного оживился, но с нами не пошел. Борьба с трясиной ухайдокала его вполне конкретно. Он все никак не мог отдышаться.
Зосима показал мне кусты недалеко от того места, где я выбирался на сушу. Ветки кустарника были поломаны, трава помята, а чуть поодаль, уже на самом островке, на влажной почве, мы нашли и слабый, но вполне приемлемый для идентификации, отпечаток ступни Кондратки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45