И все-таки факт остается фактом: толки и пересуды в обществе вызывают в основном сами поединки, а не причины, приводящие к ним.
Так отчего же мысль, что его Полли — девчонка, родившаяся в долговой тюрьме Ньюгейт и проведшая детство свое и юность в таверне, — будет изменять ему с Джорджем Виллерсом или с кем-то еще, была ему столь неприятна, хотя он сам же решил вовлечь ее в политическую авантюру и заранее уготовил ей судьбу наложницы герцога Букингемского?
— Я взял на себя определенные обязательства и не подведу вас, — проговорил со вздохом лорд Кинкейд. — Однако, повторяю, мне вовсе не хочется принуждать ее делать нечто такое, что могло бы вызвать у нее отвращение.
— Постарайся убедить ее, что герцог не такой уж отвратительный, — посоветовал ему Де Винтер. — Повлияй на ее умонастроение как покровитель и… любовник и сделай это еще до того, как обратишься к ней с просьбой о помощи.
Какой расчетливый цинизм — использовать любовь для достижения подобных целей! Но у него, лорда Кинкейда, нет выбора. По крайней мере, сказать открыто обо всем куда честнее, чем действовать обманом.
Однако рассуждения подобного рода — слабое утешение для того, кто вынужден манипулировать доверчивой невинностью.
— Я сделаю все, что потребуется, — заверил Ричарда Ник.
После ухода Де Винтера Николас зашел в спальню. Полли, разметавшись на постели, спала глубоким сном. Он осторожно, стараясь не разбудить ее, лег рядом.
— Ник? — сонно пробормотала она.
— Кто же еще? — пошутил он, и Полли, улыбнувшись во сне, придвинулась к нему.
Когда она проснулась, солнце вовсю светило в окна. Веселый дрозд, сидя на серой ветке старой яблони, выкрикивал бодро свои приветствия. То было утро первого весеннего дня.
Полли тихо лежала, утопая в пуховой постели. От вчерашних опасений не осталось и следа. Она с сожалением вспомнила, как нещадно испытывала терпение Ника, и, наклонившись, нежно поцеловала его. Глаза ее возлюбленного были закрыты, но он чувствовал прикосновение девушки. Поскольку Николас, отдавшись сладостной истоме, даже не пошевелился, она скользнула под одеяло и стала ласкать его. Это было уж слишком, и он, не сдерживаясь больше, застонал от удовольствия.
— Остановись, — хрипло произнес Ник, но Полли не слушала его. Тогда он оторвал ее от себя. — Ты хоть понимаешь, что делаешь со мной?
Она засмеялась, откидывая волосы.
— Конечно, понимаю. Но должна же я как-то разбудить вашу светлость?
Полли наклонилась и снова поцеловала его в губы.
— Я хочу вас! — прошептала девушка с пылкой и бесстыдной искренностью, лаская его снова и снова. Когда же он ответил ей, она вскрикнула невольно от пульсирующего огня его прикосновения.
— Ну вот, теперь я твой. И что же собираешься ты делать со своим приобретением, детка?
— Кажется, только одно, — прошептала она сладострастно.
— Тогда давай сделаем так, чтобы земля уплыла под нами, — сказал он, сжимая ее в объятиях.
— Давайте, — эхом отозвалась Полли, чувствуя, что они, сжигаемые одним и тем же пламенем любви, становятся единым существом.
Пение дрозда стало еще более громким и призывным, и земля медленно покачнулась.
В этот день она покачнулась еще раз, правда, совсем по другому поводу и не только для двоих. Когда Полли стояла за кулисами, дожидаясь своего выхода, ее вдруг охватила паника. Она беспомощно оглянулась, словно искала кого-то.
— Я здесь, — послышался вдруг спокойный и тихий голос Томаса. — Не волнуйтесь, все хорошо. Это пройдет, как только вы окажетесь на сцене.
— Откуда вы знаете это? — срывающимся голосом спросила Полли, отчаянно стараясь поверить ему.
— Не вы одна прошли через это, — просто ответил Киллигрэ. — Я буду рядом. Если почувствуете себя неуверенно, взгляните на меня.
В эту минуту прозвучала ключевая фраза, означавшая ее выход, и Полли шагнула из-за кулис на сцену. Она не слышала шума аплодисментов, приветствовавших ее появление, и не заметила необычной тишины, воцарившейся в зале, когда она произнесла первые слова своей роли. Эта благоговейная тишина длилась еще несколько долгих минут, пока не взорвалась оглушительным смехом в ответ на остроумные реплики, живость и кокетство главной героини. Веселость Полли была столь очевидной, что легко передавалась и другим актерам, и зрителям. За игрой ее следили затаив дыхание. Никому и в голову не приходило встать со своего места, как это обычно бывало, или затеять постороннюю беседу, почти не глядя на сцену.
Николас сидел неподвижно, испытывая целую гамму чувств, среди коих и гордость, и удовлетворение, и радость любовника, и, ко всему прочему, ревность. Этим вечером Полли была не с ним. Она принадлежала каждому сидевшему в этом зале. Ее поразительная красота, чувственность, озорная призывность взглядов, обворожительный голос — все было обращено к зрителям.
До того момента когда Полли вышла на сцену, Николас думал о ней как о своем творении. Но это было не так. Полли оказалась вполне самостоятельной личностью, исполнившей самой себе данные обещания.
Джордж Виллерс, который также присутствовал в зале, не отрываясь смотрел на сцену. Он тщетно пытался разыскать эту девушку, а она между тем была здесь, в Мерфилде, надежно укрытая под крылом Томаса Киллигрэ. Конечно, управляющий королевским театром был непревзойденным мастером своего дела. Он прекрасно знал, какой подарок готовит. И что за блестящий ход — представить актрису в этой мрачноватой дыре скучающим придворным, которые бросились в Мерфилд от приевшегося комфорта в поисках чего-нибудь необычного!
И все-таки кто она? Он слышал, как девушка бранила кучера со всем красноречием уличной замарашки, а потом обратилась к нему с самой изысканной и мягкой речью, приличествующей воспитанной леди. Безусловно, она была актрисой, и этим многое объяснялось. Однако почему же тогда она убежала от него? Молодая женщина должна была быть польщена вниманием богатого и знатного человека. Теперь, конечно, все это нетрудно будет узнать. Она перестала скрываться, приняв молчаливо вызов, брошенный ей самой судьбой.
Глава 12
- Прежде чем мы отправимся сегодня во дворец, я хотел бы услышать от тебя обещание, что ты не устроишь больше никаких скандалов.
Николас выразительно посмотрел на Полли, сидевшую у зеркала.
— Если вы не станете флиртовать с накрашенными леди, то, понятно, у меня не будет оснований для возмущения, — ответила она, с вызовом глядя на Ника.
Он вздохнул.
— Невинный флирт — вполне обычный способ времяпрепровождения в Уайтхолле, — заявил лорд Кинкейд в свое оправдание. — Между прочим, там достаточно приятных кавалеров, чтобы и ты не скучала. Единственное, чего совсем не надо делать, — это налетать на меня словно фурия и требовать, чтобы я вез тебя домой.
— Но ведь только так и можно остановить вас! И прекратить флирт с этой… О, я даже не могу подобрать для нее подходящего слова! — с отвращением проговорила Полли и добавила, вспомнив вчерашнюю свою обиду: — Как бы то ни было, а вы все-таки не отвезли меня домой!
— Конечно, нет. Если бы я подчинился такому в высшей степени абсурдному требованию, то выставил бы нас обоих в довольно смешном свете.
— А зачем вы сказали мне таким скучающим тоном, чтобы я подыскала себе другую свиту взамен вас, так как у вашей светлости, мол, найдутся более приятные дела, чем сопровождать меня повсюду? — огрызнулась Полли, глядя в зеркало. — Ничего не скажешь, весьма приятное времяпрепровождение — пялиться на эту… — Девушка махнула рукой, стараясь жестом возместить недостаток слов. — Постыдились бы, милорд, затевать столь возмутительный флирт! — Она в отчаянии сжала руки. — А что, если и я займусь подобными делами?
Спустя мгновение Полли воспроизвела подслушанную ею реплику Ника:
— «Мадам, как чудесно проходит время, когда рядом столь очаровательное создание!»
— Ах ты, маленькая скандалистка! Неужели я говорил таким голосом?
— Да, так показалось мне со стороны, — ответила Полли, поправляя кружева в вырезе платья. — Звучит это, прямо скажем, смехотворно.
— Почему же тогда ты так разбушевалась?
— Ничего подобного! Я просто хотела, чтобы вы отвезли меня домой!
— Ну все, кончаем нашу перепалку! — произнес решительно Николас. — Но то, что было, не должно повториться, тебе понятно? В Уайтхолле пусть каждый из нас развлекается самостоятельно. Я не стану следить за тобой, но и уж ты, пожалуйста, не мешай мне. В среду было первое твое посещение дворца, и поэтому тебе простили вопиющую невоспитанность, но в следующий раз этого не случится. Запомнила, детка?
Полли закусила губы.
— Я не хочу больше говорить об этом, — сказала она. — Ричард, между прочим, поступил ужасно. Затащил меня в комнату, полную старых леди, а потом представил своей тетушке, и я целых два часа не могла никак оттуда вырваться! Чуть не умерла от скуки!
— Полли, обещай мне, что будешь вести себя должным образом.
— То есть с «холодным безразличием», да? — Девушка встала и расправила складки на платье. — Отлично, милорд! Можете флиртовать с кем угодно, но и я не буду терять времени даром! — Она вдруг улыбнулась. — Правда, Ник, если это так важно, я сделаю все, чтобы не мешать вам. Однако мне трудно скрывать свое истинное отношение ко всему этому…
— Знаю, любовь моя, — промолвил Николас. — Но у тебя ведь умная головка и к тому же сценический талант. Ты могла бы постараться…
«Да, я могу, — подумала Полли, направляясь к карете, ждавшей их у подъезда. — И все-таки какие странные правила!..»
Что бы там ни было, она радовалась происшедшим в ее жизни переменам и не стала бы просто так рисковать своим новым положением. Целый месяц прошел со дня той премьеры в Мерфилде. А две недели назад Томас Киллигрэ поставил «Ревнивых соперниц», и Полли играла уже в присутствии короля. Когда представление закончилось, его величество в сопровождении многочисленной свиты прошел за кулисы, где все они, восторженно улыбаясь, поздравляли юную актрису с успехом, и сам повелитель пригласил ее «бывать в Уайтхолле всякий день, свободный от спектакля».
Для того чтобы и впрямь бывать на приемах в Уайтхолле, Полли понадобился соответствующий наряд, а это заняло какое-то время. И вот два дня назад Николас доставил свою возлюбленную во дворец, и та впервые побывала в тронном зале. Однако в тот же вечер учинила скандал, чего никогда не случалось в тех стенах.
— Вот мы и приехали, — сказал Николас, прерывая размышления Полли. — Я провожу тебя в Большую Галерею и оставлю там. Думаю, недостатка в поклонниках у тебя не будет.
— Вы почему-то считаете, что я так и жажду их компании, — ответила Полли, уже совсем не сердясь на него.
Николас с улыбкой помог ей выйти из экипажа, остановившегося у Большого Дворца. Миновав великолепные покои, они вошли в Большую Галерею.
— Госпожа Уайт, вы милостиво озаряете нас, грешных, своим светом! — воскликнул, увидев их, полный джентльмен в белом парике.
— Сэр Джон, я просто счастлива находиться в вашем досточтимом обществе! — отозвалась Полли, закрывая веер и проходя мимо лорда Кинкейда.
— Какая поразительная красота! — заметил король Карл, глядя в ту сторону, где стояла госпожа Уайт в окружении восхищенных поклонников. Яркие лучи солнца играли в золотисто-медовых ее волосах, ниспадавших на прелестные плечи. — А что, лорд Кинкейд по-прежнему покровительствует ей, Джордж?
— Да, насколько мне известно, сэр, — задумчиво произнес герцог, беря щепотку табака, и тут же заметил насмешливо: — Однако он, кажется, не слишком усердствует.
Король взглянул на своего собеседника и улыбнулся:
— И вы, воспользовавшись этим, хотели бы заняться ею, не так ли, друг мой? Право же, что в том плохого! Я бы и сам не прочь, однако… — Он вздохнул, поднося ко рту кружевной платок. — Клянусь вам, Джордж, что миссис Стюарт и миледи Кастлмейн способны убить всяческое влечение к прекрасному полу.
— О, только не у вас, сэр! — покачал головой Виллерс, кланяясь и похотливо улыбаясь. — Это требует гораздо больших усилий, чем те, на которые способны наши чаровницы!
Король засмеялся.
— Честно говоря, ни одна из них не достойна даже держать шлейф госпожи Уайт.
— Интересно, где Кинкейд отыскал ее? — проговорил глубокомысленно герцог. — Похоже, никто ничего о ней не знает…
— Киллигрэ говорил, что она дочь купца, какого-то почтенного буржуа.
Герцог пожал плечами:
— Не знаю, не знаю. Она не вульгарна, это очевидно. Однако трудно себе представить, что такой редкий цветок вырос в плебейской среде. Невозможно поверить, чтобы грубые простолюдины явили вдруг миру столь утонченное создание! — Он засмеялся. — Скорее всего она незаконнорожденная дочь какого-нибудь знатного господина, получившая достойное воспитание и мечтавшая вырваться из той рутины, что окружала ее.
— В конце концов, не все ли равно, откуда она взялась? — изрек король. — Главное, теперь она здесь, чтобы украсить собой нашу сцену и, возможно, вашу спальню.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
Так отчего же мысль, что его Полли — девчонка, родившаяся в долговой тюрьме Ньюгейт и проведшая детство свое и юность в таверне, — будет изменять ему с Джорджем Виллерсом или с кем-то еще, была ему столь неприятна, хотя он сам же решил вовлечь ее в политическую авантюру и заранее уготовил ей судьбу наложницы герцога Букингемского?
— Я взял на себя определенные обязательства и не подведу вас, — проговорил со вздохом лорд Кинкейд. — Однако, повторяю, мне вовсе не хочется принуждать ее делать нечто такое, что могло бы вызвать у нее отвращение.
— Постарайся убедить ее, что герцог не такой уж отвратительный, — посоветовал ему Де Винтер. — Повлияй на ее умонастроение как покровитель и… любовник и сделай это еще до того, как обратишься к ней с просьбой о помощи.
Какой расчетливый цинизм — использовать любовь для достижения подобных целей! Но у него, лорда Кинкейда, нет выбора. По крайней мере, сказать открыто обо всем куда честнее, чем действовать обманом.
Однако рассуждения подобного рода — слабое утешение для того, кто вынужден манипулировать доверчивой невинностью.
— Я сделаю все, что потребуется, — заверил Ричарда Ник.
После ухода Де Винтера Николас зашел в спальню. Полли, разметавшись на постели, спала глубоким сном. Он осторожно, стараясь не разбудить ее, лег рядом.
— Ник? — сонно пробормотала она.
— Кто же еще? — пошутил он, и Полли, улыбнувшись во сне, придвинулась к нему.
Когда она проснулась, солнце вовсю светило в окна. Веселый дрозд, сидя на серой ветке старой яблони, выкрикивал бодро свои приветствия. То было утро первого весеннего дня.
Полли тихо лежала, утопая в пуховой постели. От вчерашних опасений не осталось и следа. Она с сожалением вспомнила, как нещадно испытывала терпение Ника, и, наклонившись, нежно поцеловала его. Глаза ее возлюбленного были закрыты, но он чувствовал прикосновение девушки. Поскольку Николас, отдавшись сладостной истоме, даже не пошевелился, она скользнула под одеяло и стала ласкать его. Это было уж слишком, и он, не сдерживаясь больше, застонал от удовольствия.
— Остановись, — хрипло произнес Ник, но Полли не слушала его. Тогда он оторвал ее от себя. — Ты хоть понимаешь, что делаешь со мной?
Она засмеялась, откидывая волосы.
— Конечно, понимаю. Но должна же я как-то разбудить вашу светлость?
Полли наклонилась и снова поцеловала его в губы.
— Я хочу вас! — прошептала девушка с пылкой и бесстыдной искренностью, лаская его снова и снова. Когда же он ответил ей, она вскрикнула невольно от пульсирующего огня его прикосновения.
— Ну вот, теперь я твой. И что же собираешься ты делать со своим приобретением, детка?
— Кажется, только одно, — прошептала она сладострастно.
— Тогда давай сделаем так, чтобы земля уплыла под нами, — сказал он, сжимая ее в объятиях.
— Давайте, — эхом отозвалась Полли, чувствуя, что они, сжигаемые одним и тем же пламенем любви, становятся единым существом.
Пение дрозда стало еще более громким и призывным, и земля медленно покачнулась.
В этот день она покачнулась еще раз, правда, совсем по другому поводу и не только для двоих. Когда Полли стояла за кулисами, дожидаясь своего выхода, ее вдруг охватила паника. Она беспомощно оглянулась, словно искала кого-то.
— Я здесь, — послышался вдруг спокойный и тихий голос Томаса. — Не волнуйтесь, все хорошо. Это пройдет, как только вы окажетесь на сцене.
— Откуда вы знаете это? — срывающимся голосом спросила Полли, отчаянно стараясь поверить ему.
— Не вы одна прошли через это, — просто ответил Киллигрэ. — Я буду рядом. Если почувствуете себя неуверенно, взгляните на меня.
В эту минуту прозвучала ключевая фраза, означавшая ее выход, и Полли шагнула из-за кулис на сцену. Она не слышала шума аплодисментов, приветствовавших ее появление, и не заметила необычной тишины, воцарившейся в зале, когда она произнесла первые слова своей роли. Эта благоговейная тишина длилась еще несколько долгих минут, пока не взорвалась оглушительным смехом в ответ на остроумные реплики, живость и кокетство главной героини. Веселость Полли была столь очевидной, что легко передавалась и другим актерам, и зрителям. За игрой ее следили затаив дыхание. Никому и в голову не приходило встать со своего места, как это обычно бывало, или затеять постороннюю беседу, почти не глядя на сцену.
Николас сидел неподвижно, испытывая целую гамму чувств, среди коих и гордость, и удовлетворение, и радость любовника, и, ко всему прочему, ревность. Этим вечером Полли была не с ним. Она принадлежала каждому сидевшему в этом зале. Ее поразительная красота, чувственность, озорная призывность взглядов, обворожительный голос — все было обращено к зрителям.
До того момента когда Полли вышла на сцену, Николас думал о ней как о своем творении. Но это было не так. Полли оказалась вполне самостоятельной личностью, исполнившей самой себе данные обещания.
Джордж Виллерс, который также присутствовал в зале, не отрываясь смотрел на сцену. Он тщетно пытался разыскать эту девушку, а она между тем была здесь, в Мерфилде, надежно укрытая под крылом Томаса Киллигрэ. Конечно, управляющий королевским театром был непревзойденным мастером своего дела. Он прекрасно знал, какой подарок готовит. И что за блестящий ход — представить актрису в этой мрачноватой дыре скучающим придворным, которые бросились в Мерфилд от приевшегося комфорта в поисках чего-нибудь необычного!
И все-таки кто она? Он слышал, как девушка бранила кучера со всем красноречием уличной замарашки, а потом обратилась к нему с самой изысканной и мягкой речью, приличествующей воспитанной леди. Безусловно, она была актрисой, и этим многое объяснялось. Однако почему же тогда она убежала от него? Молодая женщина должна была быть польщена вниманием богатого и знатного человека. Теперь, конечно, все это нетрудно будет узнать. Она перестала скрываться, приняв молчаливо вызов, брошенный ей самой судьбой.
Глава 12
- Прежде чем мы отправимся сегодня во дворец, я хотел бы услышать от тебя обещание, что ты не устроишь больше никаких скандалов.
Николас выразительно посмотрел на Полли, сидевшую у зеркала.
— Если вы не станете флиртовать с накрашенными леди, то, понятно, у меня не будет оснований для возмущения, — ответила она, с вызовом глядя на Ника.
Он вздохнул.
— Невинный флирт — вполне обычный способ времяпрепровождения в Уайтхолле, — заявил лорд Кинкейд в свое оправдание. — Между прочим, там достаточно приятных кавалеров, чтобы и ты не скучала. Единственное, чего совсем не надо делать, — это налетать на меня словно фурия и требовать, чтобы я вез тебя домой.
— Но ведь только так и можно остановить вас! И прекратить флирт с этой… О, я даже не могу подобрать для нее подходящего слова! — с отвращением проговорила Полли и добавила, вспомнив вчерашнюю свою обиду: — Как бы то ни было, а вы все-таки не отвезли меня домой!
— Конечно, нет. Если бы я подчинился такому в высшей степени абсурдному требованию, то выставил бы нас обоих в довольно смешном свете.
— А зачем вы сказали мне таким скучающим тоном, чтобы я подыскала себе другую свиту взамен вас, так как у вашей светлости, мол, найдутся более приятные дела, чем сопровождать меня повсюду? — огрызнулась Полли, глядя в зеркало. — Ничего не скажешь, весьма приятное времяпрепровождение — пялиться на эту… — Девушка махнула рукой, стараясь жестом возместить недостаток слов. — Постыдились бы, милорд, затевать столь возмутительный флирт! — Она в отчаянии сжала руки. — А что, если и я займусь подобными делами?
Спустя мгновение Полли воспроизвела подслушанную ею реплику Ника:
— «Мадам, как чудесно проходит время, когда рядом столь очаровательное создание!»
— Ах ты, маленькая скандалистка! Неужели я говорил таким голосом?
— Да, так показалось мне со стороны, — ответила Полли, поправляя кружева в вырезе платья. — Звучит это, прямо скажем, смехотворно.
— Почему же тогда ты так разбушевалась?
— Ничего подобного! Я просто хотела, чтобы вы отвезли меня домой!
— Ну все, кончаем нашу перепалку! — произнес решительно Николас. — Но то, что было, не должно повториться, тебе понятно? В Уайтхолле пусть каждый из нас развлекается самостоятельно. Я не стану следить за тобой, но и уж ты, пожалуйста, не мешай мне. В среду было первое твое посещение дворца, и поэтому тебе простили вопиющую невоспитанность, но в следующий раз этого не случится. Запомнила, детка?
Полли закусила губы.
— Я не хочу больше говорить об этом, — сказала она. — Ричард, между прочим, поступил ужасно. Затащил меня в комнату, полную старых леди, а потом представил своей тетушке, и я целых два часа не могла никак оттуда вырваться! Чуть не умерла от скуки!
— Полли, обещай мне, что будешь вести себя должным образом.
— То есть с «холодным безразличием», да? — Девушка встала и расправила складки на платье. — Отлично, милорд! Можете флиртовать с кем угодно, но и я не буду терять времени даром! — Она вдруг улыбнулась. — Правда, Ник, если это так важно, я сделаю все, чтобы не мешать вам. Однако мне трудно скрывать свое истинное отношение ко всему этому…
— Знаю, любовь моя, — промолвил Николас. — Но у тебя ведь умная головка и к тому же сценический талант. Ты могла бы постараться…
«Да, я могу, — подумала Полли, направляясь к карете, ждавшей их у подъезда. — И все-таки какие странные правила!..»
Что бы там ни было, она радовалась происшедшим в ее жизни переменам и не стала бы просто так рисковать своим новым положением. Целый месяц прошел со дня той премьеры в Мерфилде. А две недели назад Томас Киллигрэ поставил «Ревнивых соперниц», и Полли играла уже в присутствии короля. Когда представление закончилось, его величество в сопровождении многочисленной свиты прошел за кулисы, где все они, восторженно улыбаясь, поздравляли юную актрису с успехом, и сам повелитель пригласил ее «бывать в Уайтхолле всякий день, свободный от спектакля».
Для того чтобы и впрямь бывать на приемах в Уайтхолле, Полли понадобился соответствующий наряд, а это заняло какое-то время. И вот два дня назад Николас доставил свою возлюбленную во дворец, и та впервые побывала в тронном зале. Однако в тот же вечер учинила скандал, чего никогда не случалось в тех стенах.
— Вот мы и приехали, — сказал Николас, прерывая размышления Полли. — Я провожу тебя в Большую Галерею и оставлю там. Думаю, недостатка в поклонниках у тебя не будет.
— Вы почему-то считаете, что я так и жажду их компании, — ответила Полли, уже совсем не сердясь на него.
Николас с улыбкой помог ей выйти из экипажа, остановившегося у Большого Дворца. Миновав великолепные покои, они вошли в Большую Галерею.
— Госпожа Уайт, вы милостиво озаряете нас, грешных, своим светом! — воскликнул, увидев их, полный джентльмен в белом парике.
— Сэр Джон, я просто счастлива находиться в вашем досточтимом обществе! — отозвалась Полли, закрывая веер и проходя мимо лорда Кинкейда.
— Какая поразительная красота! — заметил король Карл, глядя в ту сторону, где стояла госпожа Уайт в окружении восхищенных поклонников. Яркие лучи солнца играли в золотисто-медовых ее волосах, ниспадавших на прелестные плечи. — А что, лорд Кинкейд по-прежнему покровительствует ей, Джордж?
— Да, насколько мне известно, сэр, — задумчиво произнес герцог, беря щепотку табака, и тут же заметил насмешливо: — Однако он, кажется, не слишком усердствует.
Король взглянул на своего собеседника и улыбнулся:
— И вы, воспользовавшись этим, хотели бы заняться ею, не так ли, друг мой? Право же, что в том плохого! Я бы и сам не прочь, однако… — Он вздохнул, поднося ко рту кружевной платок. — Клянусь вам, Джордж, что миссис Стюарт и миледи Кастлмейн способны убить всяческое влечение к прекрасному полу.
— О, только не у вас, сэр! — покачал головой Виллерс, кланяясь и похотливо улыбаясь. — Это требует гораздо больших усилий, чем те, на которые способны наши чаровницы!
Король засмеялся.
— Честно говоря, ни одна из них не достойна даже держать шлейф госпожи Уайт.
— Интересно, где Кинкейд отыскал ее? — проговорил глубокомысленно герцог. — Похоже, никто ничего о ней не знает…
— Киллигрэ говорил, что она дочь купца, какого-то почтенного буржуа.
Герцог пожал плечами:
— Не знаю, не знаю. Она не вульгарна, это очевидно. Однако трудно себе представить, что такой редкий цветок вырос в плебейской среде. Невозможно поверить, чтобы грубые простолюдины явили вдруг миру столь утонченное создание! — Он засмеялся. — Скорее всего она незаконнорожденная дочь какого-нибудь знатного господина, получившая достойное воспитание и мечтавшая вырваться из той рутины, что окружала ее.
— В конце концов, не все ли равно, откуда она взялась? — изрек король. — Главное, теперь она здесь, чтобы украсить собой нашу сцену и, возможно, вашу спальню.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43