Трое Глубоко Мыслящих фигурой напоминали человека. Но головы у них были не как у людей. У Ушту, Матери Предчувствия, было лицо совы. У Ширкри, Отца Обозрения, была голова орла, а у Йизипу, Сына Разума, – голова лисы. Они сидели на высоких каменных стульях и потому казались очень большими. Вид у них был величественный – Атрейо и даже Ксайда при виде их слегка смутились и оробели. Но Бастиан подошел к ним непринужденной походкой. В большом зале царила глубокая тишина.
Ширкри, который, как видно, был самым главным из троих и сидел в середине, медленным жестом руки указал Бастиану на пустой трон, стоявший напротив. Бастиан сел.
После непродолжительного молчания Ширкри начал свою речь. Он говорил тихо, но голос его звучал торжественно и значительно.
– С древних времен мы размышляем о загадке нашего Мира. Йизипу решает ее иначе, чем Ушту, а ее догадка подсказывает не то, что вижу я. Но и я, в свою очередь, смотрю на это по-иному, чем думает Йизипу. Так дальше продолжаться не может. И потому мы попросили тебя. Великий Всезнай, прийти к нам и открыть нам истину. Согласен ли ты исполнить нашу просьбу?
– Да, я согласен, – отвечал Бастиан.
– Так слушай же. Великий Всезнай, наш вопрос. Что такое Фантазия?
Бастиан немного помолчал и сказал:
– Фантазия – это История, Конца Которой Нет.
– Дай нам время, чтобы понять твой ответ, – попросил Ширкри. – Встретимся здесь завтра ночью в тот же час.
Трое Глубоко Мыслящих и Монахи Познания молча поднялись. Все вышли из зала.
Бастиана, Атрейо и Ксайду проводили в кельи для гостей, где каждого ожидала скромная трапеза. На деревянных топчанах лежали простые грубошерстные одеяла. Бастиана и Атрейо вполне устраивала такая постель, но Ксайда хотела бы наколдовать себе более приятное ложе для сна. Однако ей пришлось убедиться, что в Монастыре ее волшебные чары не имеют силы.
На другую ночь в тот же час все Монахи Познания и трое Глубоко Мыслящих снова собрались в Большом Зале под Куполом. Бастиан опять сел на трон, Ксайда и Атрейо встали по сторонам.
На этот раз Ушту, Мать Предчувствия, обратилась к Бастиану, и взгляд ее больших совиных глаз выражал почтение и восхищение.
– Мы размышляли о твоем учении. Великий Всезнай, но у нас возник новый вопрос. Если Фантазия – это, как ты говоришь, «Бесконечная История», то где же записана эта История?
Бастиан опять немного помолчал, а потом ответил:
– В книге с шелковым переплетом медно-красного цвета.
– Дай нам время, чтобы понять твои слова, – сказала Ушту. – Встретимся здесь завтра ночью в тот же час.
Дальше все происходило так же, как и в прошлую ночь. На третью ночь, когда все вновь собрались в Большом Зале под Куполом, слово взял Йизипу, Сын Разума:
– Мы и на этот раз долго думали над твоим учением, Великий Всезнай. И опять мы стоим перед новым вопросом, не зная ответа. Если Мир Фантазии – это «Бесконечная История», и если эта История записана в книге с шелковым переплетом медно-красного цвета, то где же тогда эта книга?
После недолгого молчания Бастиан отвечал:
– На чердаке школы.
– Великий Всезнай, – возразил ему Йизипу, Лисоголовый, – мы не сомневаемся в истинности того, что ты нам поведал. И все же мы просим тебя позволить нам увидать эту Истину. Ты это можешь?
Бастиан немного подумал и сказал:
– Пожалуй, могу.
Атрейо с изумлением взглянул на Бастиана. В разноцветных глазах Ксайды тоже мелькнуло удивление.
– Давайте встретимся завтра ночью в тот же час, – продолжал Бастиан, – но не здесь, а на крышах Звездного Монастыря Гигама. Но обещайте внимательно, не сводя глаз, смотреть на небо.
На следующую ночь – она была такой же звездной, как и три предыдущих – все члены братства, включая троих Глубоко Мыслящих, стояли в условленный час на крышах Монастыря и, запрокинув голову, смотрели в ночное небо. Атрейо и Ксайда тоже были здесь, хотя и не знали замыслов Бастиана.
Бастиан влез на самую верхушку большого купола. Стоя наверху, он огляделся вокруг и в это мгновение впервые увидел далеко на горизонте Башню Слоновой Кости, причудливо мерцающую в призрачном свете луны.
Он вынул из кармана камень Аль Чахир. Камень мягко светился. Бастиан вызвал в памяти слова надписи на дверях библиотеки в Амарганте:
… Но коль имя он мое произнесет От конца к началу, задом наперед, Вмиг истрачу я свеченье на сто лет, И погаснет навсегда мой свет.
* * *
Он высоко поднял камень и крикнул:
– Рихач Ла!
Сразу сверкнула молния, такая яркая, что звездное небо побледнело, а космическое пространство над ним озарилось светом. И в этом пространстве высветился чердак школы с почерневшими балками. Свечение на сто лет излучилось в одно мгновение. Аль Чахир исчез без следа.
Всем, и самому Бастиану, пришлось подождать, пока глаза снова привыкнут к слабому свету месяца и звезд.
Потрясенные таинственным видением, представшим перед ними, все молча собрались в Большом Зале под Куполом. Последним в Зал вошел Бастиан. Монахи Познания и трое Глубоко Мыслящих поднялись при его появлении со своих мест, поклонились ему до земли и долго так и стояли, согнувшись.
– Нет слов, – сказал Ширкри, – которыми я мог бы выразить тебе мою благодарность за озарение, Великий Всезнай, ибо я заметил на этом таинственном чердаке существо одного со мной вида: орла!
– Ты заблуждаешься, Ширкри, – возразила ему Ушту, Мать Предчувствия, и на ее совином лице появилась легкая улыбка. – Я видала ясно, что это была сова!
– Вы оба заблуждаетесь, – вмешался в разговор Йизипу, и глаза его сверкнули. – Существо это сродни мне. Это была лиса.
Ширкри заклинающе поднял вверх руки.
– Ну вот мы и снова вернулись к тому, от чего хотели уйти, – сказал он. – Только ты один можешь ответить нам и на этот вопрос, Великий Всезнай. Кто из нас троих прав?
Бастиан снисходительно усмехнулся.
– Все трое.
– Дай нам время, чтобы понять твой ответ, – попросила Ушту.
– Хорошо, – ответил Бастиан. – Времени для раздумий у вас будет достаточно, потому что теперь мы вас покидаем.
На лицах Монахов Познания и троих Глубоко Мыслящих отразилось разочарование, но Бастиан спокойно отклонил их настоятельную просьбу остаться у них надолго, а лучше всего навсегда.
И вот все Монахи Познания вместе с тремя Глубоко Мыслящими проводили Бастиана и его учеников до ворот Звездного Монастыря, а летучие посланцы перенесли всех троих обратно в палаточный город.
В эту ночь в Звездном Монастыре Гигаме произошла первая серьезная размолвка между тремя Глубоко Мыслящими, а много лет спустя это разногласие привело к тому, что монашеское братство распалось, и Ушту, Мать Предчувствия, Ширкри, Отец Обозрения, и Йизипу, Сын Разума, основали каждый свой собственный монастырь. Но это уже совсем другая история, и ее мы расскажем как-нибудь в другой раз.
С этой ночи Бастиан потерял все воспоминания о том, что когда-то ходил в школу. И школа, и чердак, и даже украденная книга в шелковом переплете медно-красного цвета исчезли из его памяти. Он больше не задавал себе вопроса, как он вообще попал в Фантазию.
Глава 22
Бой за Башню Слоновой Кости
Посланные вперед разведчики вернулись в лагерь и сообщили, что Башня Слоновой Кости уже совсем близко. За два, ну, самое большее, за три дня быстрого марша можно до нее дойти. Но Бастиан, казалось, был в нерешительности. Он все чаше отдавал приказ остановиться на привал, а потом вдруг командовал срываться с места и трогаться в путь. Никто во всем караване не понимал причины этого, но никто, разумеется, и не решался его спрашивать. Он стал недоступен для всех, даже для Ксайды. По лагерю ходили всякие слухи, делались различные предположения, но большинство спутников Бастиана добровольно подчинялись его противоречивым приказам. Великая мудрость – считали они – часто кажется обыкновенным созданиям необъяснимой. Даже Атрейо и Фалькор больше не понимали поведения Бастиана. И это увеличивало их беспокойство за него.
В душе Бастиана боролись два чувства. Он мечтал о встрече с Лунитой. Теперь он был так знаменит и уважаем во всей Фантазии, что мог встретиться с ней как равный. Но в то же время его не оставляло беспокойство. А вдруг она потребует вернуть ОРИН? Что тогда? А если она решит послать его назад, в тот Мир, о котором он уже едва помнит? Он не желал возвращаться! И он хотел, чтобы Знак остался у него навсегда! Но тут ему приходило в голову, что она ведь вовсе и не говорила, будто дает его на время. Может, она задумала оставить его у Бастиана, пока он сам не захочет его отдать. А может, и вообще подарила, и теперь Знак принадлежит ему навеки.
В такие минуты он еле мог дождаться, когда увидит ее снова. Он подгонял шествие, чтобы как можно скорее очутиться у нее в Башне. Но вскоре его снова одолевали сомнения, и тогда он приказывал сделать привал, чтобы поразмыслить и понять, на что же он может рассчитывать.
Так, то быстрым маршем, почти бегом, то останавливаясь на многочасовой привал, караван добрался до знаменитого Лабиринта – огромного цветущего сада в широкой долине, со множеством переплетающихся дорожек и запутанных узких тропинок. На горизонте сияла волшебной белизной Башня Слоновой Кости, вздымаясь ввысь под золотым мерцанием вечернего неба.
Все фантастическое шествие и сам Бастиан застыли в глубоком молчании, наслаждаясь неописуемой красотой этого зрелища. Даже на лице Ксайды появилось выражение удивления, но тут же исчезло. Атрейо и Фалькор, стоявшие позади всех, вспомнили, что, когда они были здесь в последний раз, Лабиринт, разъеденный смертельной болезнью Пустоты, выглядел совсем по-иному. Теперь тут все цвело, светилось и было прекраснее, чем когда-либо раньше. Бастиан решил в этот день не идти дальше, и караван остановился на ночной привал.
Бастиан выслал вперед нескольких послов, чтобы передать Луните привет и предупредить, что на следующий день он собирается прибыть в Башню Слоновой Кости. Затем прилег на подушки в своем шатре и попытался уснуть. Но все вертелся с боку на бок и никак не мог успокоиться: его одолевали тревоги и опасения. Он еще не знал, что эта ночь будет самой худшей из всех проведенных им в Фантазии ночей.
Около полуночи он задремал наконец неглубоким беспокойным сном, и вдруг его разбудил взволнованный шепот перед входом в шатер. Он поднялся и вышел.
– Что случилось? – строго спросил он.
– Вот этот посол, – ответил Илуан, Синий Джинн, – утверждает, будто принес тебе столь важное известие, что с ним нельзя ждать до утра.
Посол, которого Илуан поднял вверх, держа за шиворот, был маленький Быстрячок, существо, похожее на кролика, с ярким разноцветным оперением вместо меха. Быстрячки – самые быстроногие бегуны во всей Фантазии. Они могут преодолевать огромные расстояния с такой скоростью, что их самих при этом невозможно разглядеть и лишь по облачку взметнувшейся пыли заметно, что они пробежали мимо. Как раз из-за этой особенности Быстрячок и был выбран послом. Он пробежал все расстояние до Башни Слоновой Кости и обратно и еще не мог отдышаться, когда Джинн поставил его на свою ладонь перед Бастианом.
– Прости меня, о Господин, – запыхавшись, проговорил Быстрячок и несколько раз низко поклонился, – прости, что я решаюсь помешать твоему отдыху, но ты бы по праву на меня разгневался, если бы я этого не сделал. Девочки Королевы с незапамятных времен нет в Башне Слоновой Кости, и никому не известно, где она пребывает.
Бастиан почувствовал, что сердце его заполнила холодная пустота.
– Ты, очевидно, ошибся. Этого не может быть.
– Другие послы подтвердят тебе это, когда вернутся, Господин.
Бастиан помолчал немного, потом глухо произнес:
– Спасибо, ты свободен. Он повернулся и пошел в свой шатер. Сев на постель и уронив голову на руки, он стал напряженно думать. Нет, не может быть, чтобы Лунита не знала, сколько дней он уже в пути и куда идет. Видно, она не захотела еще раз увидеться с ним… А может, с ней что-то случилось? Нет, это исключено: здесь, в ее владениях, с ней, с Девочкой Королевой, ничего не может случиться.
Но в Башне ее нет, а это значит, что он не должен возвращать ей ОРИН. И все же он чувствовал горькое разочарование от того, что никогда больше ее не увидит. Но почему? Какая у нее причина так поступать? Он не находил этому объяснения. Нет, это очень обидно.
И тут ему вспомнились слова Атрейо и Фалькора: Девочку Королеву можно встретить только один-единственный раз.
Эти печальные мысли навели его на воспоминания об Атрейо и Фалькоре. Он почувствовал, что соскучился по ним. Ему захотелось поговорить с другом, высказать ему все. И ему пришла в голову идея: надеть Пояс Гемаль и явиться к ним невидимкой. Так он сможет побыть вместе с ними, и это немного его утешит. Но в то же время он не унизит себя, не обратится к ним первый.
Он быстро раскрыл украшенную драгоценностями шкатулку, вынул Пояс Гемаль и опоясался. Снова, как и в первый раз, его охватило неприятное чувство, когда он вдруг перестал себя видеть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53