Перед ними сидели несколько монашенок. Как только пилот объявлял, что самолет пролетает над тем или иным островом, они все сдвигались к окну и наклоняли головы, стараясь разглядеть внизу Пуэрто-Рико и Виегас, черные черточки островов Святого Фомы, Тортолы и Вирджин Горды, короткие послесловия Ангвиллы, острова Святого Мартина, Монсеррат и Антигуа.
— Я буду жить с вами? — спросил Том.
Стюардесса поставила перед ними подносы с яичницей, беконом и жареным картофелем. Фон Хайлиц, поморщившись, махнул стюардессе, чтобы она унесла его поднос.
— Не надо, — попросил Том. — Я съем и вашу порцию тоже. Стюардесса снова опустила поднос и с любопытством оглядела Двух странных пассажиров.
— Мне очень нравится ваша манера одеваться, — сказала она. Том начал жадно поглощать еду.
— Нет, я думаю, тебе не стоит жить со мной, — вернулся к прерванному разговору фон Хайлиц. — Но тебе также не следует возвращаться домой.
— Тогда куда же я отправлюсь из аэропорта?
— Думаю, тебе лучше пожить немного в отеле «Сент Алвин», — фон Хайлиц улыбнулся. — В том самом, который был когда-то записан на имя Антона Гетца. Я уже заказал тебе номер. Они ждут приезда Томаса Леймона. Думаю, для тебя не составит труда запомнить свое новое имя.
— Но почему вы не хотите, чтобы я пожил у вас?
— Думаю, в другом месте ты будешь в большей безопасности. К тому же «Сент Алвин» — очень интересное место. Ты знаешь о нем что-нибудь?
— Это там произошло когда-то убийство? — Том смутно помнил слышанную в детстве историю — заголовки в газетах, которые вырвала у него мать. Кейт Редвинг тоже упоминала об этом.
— Два убийства, — уточнил фон Хайлиц. — Это были, пожалуй, самые нашумевшие убийства в истории Милл Уолк, но я не имел к расследованию никакого отношения. Писатель по имени Тимоти Андерхилл написал об этих убийствах книгу «Расколотый надвое». Ты не читал ее?
Том покачал головой.
— Я дам тебе почитать. Хорошая книга — хорошая беллетристика, если быть точным. Но Андерхилл придерживался ошибочной точки зрения на суть этих убийств, как и большинство жителей Милл Уолк. Самоубийство главного героя было воспринято как признание вины. Мы приземлимся минут через двадцать, так что я вполне успею рассказать тебе эту историю.
— Расскажите! — попросил Том.
— На аллее за зданием отеля обнаружили тело молодой проститутки. Над трупом на стене были написаны мелом два слова:
«Голубая роза».
Сидевшие впереди монахини прекратили разговор и стали тревожно оглядываться на Тома и фон Хайлица.
— А через неделю в одном из номеров отеля «Сент Алвин» нашли мертвым музыканта, работавшего в одном из городских клубов. Над кроватью, где лежал труп, были выведены печатными буквами те же два слова — «Голубая роза». Когда-то в молодости этот музыкант играл с Гленроем Брейкстоуном и группой «Таргетс» и участвовал в записи альбома с таким же названием.
Том вспомнил, что слышал мелодии этой пластинки в доме фон Хайлица. И еще их очень любила слушать его мать. Тихие звуки таксофона напоминали ему песни, которые играла мисс Гонзалес в танцклассе.
— Жертвы были не слишком заметными людьми, и полиция не особенно встревожилась. Ни проститутка, ни полуспившийся джазмен не были уважаемыми гражданами нашего острова. Так что полиция не особенно усердствовала, расследуя это дело. Было очевидно, что музыканта убили потому, что незадолго до этого он стал свидетелем убийства проститутки — даже Фултон Бишоп оказался в состоянии додуматься до такой простой вещи, так как окно номера музыканта выходило как раз на аллею, где обнаружили тело девушки. Однако через некоторое время убийца напал на молодого врача. Тот же почерк, та же надпись. Но когда выяснилось, что доктор был гомосексуалистом...
Пилот сообщил, что самолет приземляется на острове Милл Уолк, и попросил пассажиров пристегнуть ремни. Монахини исполнили его просьбу.
— Покровитель Фултона Бишопа, твой дедушка, сделал так, что его подопечному дали более перспективное дело, и...
— Мой дедушка? — удивился Том.
— Да, Глен многое сделал для Фултона Бишопа и продолжает делать до сих пор. Он с самого начала способствовал его продвижению по службе. Итак, Бишопа в очередной раз повысили в звании, перевели на другой участок работы, а дело «Голубой розы» поручили детективу по фамилии Дэмрок. «Свидетель» каждый день печатал статьи о ходе расследования, все жители острова были взбудоражены, некоторые проявляли к делу не вполне здоровый интерес. Дэмрок был очень талантливым сыщиком, но не самым респектабельным человеком. Он был кристально честен в профессиональных делах, и, если бы у него хватило ума, собрал бы вокруг себя группу таких же честных полицейских, как это делает сейчас Дэвид Натчез. Но он был беспробудным пьяницей, иногда давал волю рукам, у него было очень несчастливое детство, к тому же Дэмрок был гомосексуалистом. Он тщательно скрывал от всех свои сексуальные пристрастия. До тех пор, как ему поручили это расследование, никто не знал о темных сторонах его натуры. Но, так или иначе, он не имел друзей среди сослуживцев, и ему специально подсунули это дело, чтобы сделать его козлом отпущения.
— И что же случилось дальше? — спросил Том.
— Произошло еще одно убийство. На этот раз жертвой стал мясник, живший неподалеку от старого туземного квартала. А после этого дело заглохло само собой. Больше ни одного убийства под девизом «Голубой розы».
Монахини слушали рассказ со все возрастающим интересом, почти сомкнув лбы возле просвета между сиденьями.
— Мясник был одним из приемных родителей Дэмрока — то был жестокий, грубый человек. Он замучил бы парня до смерти, если бы его вовремя не забрали в армию. Дэмрок ненавидел его.
— Но остальные — доктор, пианист, проститутка?
— Дэмрок знал двух из них. Девушка снабжала его информацией, а с пианистом он провел когда-то давно одну ночь.
— А что вы имели в виду, когда сказали, что дело заглохло само собой.
— Дэмрок застрелился. По крайней мере, так это выглядело.
Самолет продолжал снижаться, и внизу уже показались верхушки пальм и сияющая полоска океана. Затем шасси коснулись земли, и самолет навалился на них всей тяжестью.
Стюардесса объявила в громкоговоритель, что всех пассажиров просят оставаться на своих местах и не отстегивать ремни, пока не остановятся двигатели самолета.
— Его самоубийство приняли за доказательство его вины. Это все равно что ложный арест.
— А где были в это время вы?
— В Кливленде, доказывал, что Монстр с автостоянки не кто иной, как Гораций Фезерстоун, управляющий местным отделением фирмы, занимавшейся продажей поздравительных открыток.
Самолет остановился, большая часть пассажиров соскочили со своих мест и стали открывать багажные отделения у себя над головами. Том и мистер Тень, так же как и монахини, оставались на своих местах.
— Кстати, не знаю, понял ли ты из моего рассказа, что одной из жертв удалось выжить. В романе Андерхилла все умирают, но на деле все происходило несколько иначе. Итак, один человек выжил. На него напали сзади, и он не видел лица убийцы, поэтому его показания в деле мало что значили. Этот человек достаточно хорошо разбирался в медицине, чтобы остановить кровотечение.
— В медицине?
— Да, речь идет о враче. Ты, кстати, познакомился с ним этим летом. Очень приятный человек, — фон Хайлиц встал. — Баз Лейнг. Ты не заметил — он все время повязывает что-нибудь вокруг шеи.
Глядя прямо перед собой, Том ясно видел в просвете между сиденьями карий глаз одной монахини и голубой — другой.
— Да, еще одна подробность, — вспомнил фон Хайлиц. — Дэмрок застрелился, выстрелив в голову, сидя за письменным столом в собственной квартире. На столе перед ним лежал листок с надписью «Голубая роза». Дело закрыли.
Фон Хайлиц улыбнулся, при этом морщинки в уголках его рта стали еще глубже. Развернувшись, он пошел к выходу. Том встал и последовал за ним.
— Иногда, — продолжал фон Хайлиц, — расследуя какое-то дело, бывает полезно вернуться к самому началу и посмотреть на все совершенно с другой точки зрения. — Сойдя по трапу, они зажмурились от лучей яркого карибского солнца. — Но бывает, что ты просто не можешь или не хочешь этого делать.
Стюардесса, которая сказала, что ей нравится стиль одежды Тома и фон Хайлица, стояла внизу у трапа и раздавала пассажирам белые карточки. Вдалеке виднелся проволочный забор, в дыры которого просовывали головы козы. Запах соленой морской воды смешивался с запахом топлива.
— А каким почерком были написаны слова «Голубая роза»? — спросил Том.
— Они были выведены печатными буквами, — фон Хайлиц взял у стюардессы карточку. Последовав его примеру, Том обнаружил, что держит в руке посадочный талон. В первой графе значилось его имя, а во второй должен был стоять номер паспорта.
Том посмотрел на стюардессу.
— Хи-и-и, что это случилось с твоими бровями? — спросила она. Фон Хайлиц потянул Тома за рукав.
— Этот юноша побывал в огне пожара, — сказал он. — И он только что вспомнил, что у него нет с собой паспорта.
— Хи-и-и, — снова прыснула стюардесса. — Теперь у вас будут неприятности?
— Вовсе нет. — Он взял Тома за руку и повел его к зданию аэропорта.
— Почему вы так думаете?
— А вот посмотрим.
Лужа желтой жидкости у багажного отделения, казалось, стала шире дюймов на шесть — восемь. Американские туристы бросали на лужу тревожные взгляды, ожидая, пока на транспортере появятся их чемоданы. Том прошел вслед за Леймоном фон Хайлицом к конторке с надписью: «Постоянно проживающие на Милл Уолк» и увидел, как тот достает из кармана блокнот в кожаной обложке. Вырвав из блокнота листок, он склонился над ним на несколько секунд и сделал Тому знак подойти к конторке.
— Привет, Гонзало, — сказал фон Хайлиц, протягивая таможеннику свой паспорт и посадочный талон. В паспорт был вложен листочек из блокнота. — Мой юный друг пережил пожар. Он потерял все свои веши, включая паспорт. Он — внук Гленденнинга Апшоу и как раз хотел передать вам наилучшие пожелания от своего дедушки и мистера Ральфа Редвинга.
Таможенник посмотрел на Тома скучающими темными глазами, открыл паспорт фон Хайлица и вынул оттуда листок. Закрыв его рукой, он отогнул верхнюю часть, потом быстро убрал листок в стол. Затем он поставил штамп в паспорте фон Хайлица и вынул из стола бланк с надписью «Заявление о выдаче нового паспорта».
— Заполните это и пришлите нам по почте как можно скорее, — сказал он. — Был очень рад снова увидеть вас, мистер фон Хайлиц.
На бланке было написано: «Ни одному жителю Милл Уолк не разрешается проходить таможенный контроль до тех пор, пока он не получит новый паспорт взамен утерянного».
— Что было в бумажке? — поинтересовался Том.
— Два доллара.
Они вышли на улицу.
— А сколько это стоило бы без привета от Глена Апшоу и Ральфа Редвинга?
— Один доллар. Ты слышал когда-нибудь фразу «Положение обязывает».
На стоянке через дорогу виднелись несколько экипажей и конных повозок. Теперь к запаху топлива и соленой воды прибавился запах навоза. Они были дома. Фон Хайлиц поднял руку, и возле них остановилось обшарпанное красное такси с одной фарой.
Из машины вышел приземистый черноволосый мужчина, который улыбнулся им во весь рот, продемонстрировав две золотые коронки. Он открыл багажник, чтобы поставить туда чемоданы.
— Здравствуй, Андрес, — сказал фон Хайлиц.
— Всегда рад видеть вас, мистер фон Хайлиц, — сказал шофер.
Из багажника сильно пахло рыбой. Разместив внутри чемоданы, Андрес захлопнул крышку. — И куда же мы поедем сегодня?
— В отель «Сент Алвин». — Андрес, позволь представить тебе моего друга Тома Пасмора. Я хочу, чтобы ты всегда был к нему так же добр, как ко мне. В один прекрасный день ему может понадобиться твоя помощь.
Перегнувшись через спинку сиденья, Андрес протянул Тому огромную руку.
— Можешь рассчитывать на меня, братишка.
Том пожал протянутую ладонь левой рукой, кивнув на правую, забинтованную.
Он свернул на шоссе, ведущее к городу, а Том спросил фон Хайлица:
— Вы что, знаете всех на острове?
— Только нужных людей. Ты размышляешь над тем, что я сейчас сказал?
Том кивнул.
— Все еще не можешь привыкнуть к этому, да?
— Возможно, — ответил Том. Фон Хайлиц поморщился. — Думаю, мы говорим о разных вещах.
— Да нет, пожалуй, об одних и тех же.
— Прежде чем продолжить разговор, можно мне задать вам один вопрос?
— Спрашивай.
Том вдруг почувствовал странную, неприятную внутреннюю дрожь.
— Когда вы отдыхали на озере, вы когда-нибудь плавали? Или, может быть, ловили рыбу с лодки? В общем, делали ли вы что-нибудь такое, для чего надо было отплыть от берега?
— То есть, ты хочешь узнать, видел ли я когда-нибудь с озера дом твоего деда?
Том кивнул.
— Я никогда не плавал, никогда не рыбачил и никогда не отплывал от берега по какому-либо другому поводу. И нога моя ни разу не ступала во владения Гленденнинга Апшоу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
— Я буду жить с вами? — спросил Том.
Стюардесса поставила перед ними подносы с яичницей, беконом и жареным картофелем. Фон Хайлиц, поморщившись, махнул стюардессе, чтобы она унесла его поднос.
— Не надо, — попросил Том. — Я съем и вашу порцию тоже. Стюардесса снова опустила поднос и с любопытством оглядела Двух странных пассажиров.
— Мне очень нравится ваша манера одеваться, — сказала она. Том начал жадно поглощать еду.
— Нет, я думаю, тебе не стоит жить со мной, — вернулся к прерванному разговору фон Хайлиц. — Но тебе также не следует возвращаться домой.
— Тогда куда же я отправлюсь из аэропорта?
— Думаю, тебе лучше пожить немного в отеле «Сент Алвин», — фон Хайлиц улыбнулся. — В том самом, который был когда-то записан на имя Антона Гетца. Я уже заказал тебе номер. Они ждут приезда Томаса Леймона. Думаю, для тебя не составит труда запомнить свое новое имя.
— Но почему вы не хотите, чтобы я пожил у вас?
— Думаю, в другом месте ты будешь в большей безопасности. К тому же «Сент Алвин» — очень интересное место. Ты знаешь о нем что-нибудь?
— Это там произошло когда-то убийство? — Том смутно помнил слышанную в детстве историю — заголовки в газетах, которые вырвала у него мать. Кейт Редвинг тоже упоминала об этом.
— Два убийства, — уточнил фон Хайлиц. — Это были, пожалуй, самые нашумевшие убийства в истории Милл Уолк, но я не имел к расследованию никакого отношения. Писатель по имени Тимоти Андерхилл написал об этих убийствах книгу «Расколотый надвое». Ты не читал ее?
Том покачал головой.
— Я дам тебе почитать. Хорошая книга — хорошая беллетристика, если быть точным. Но Андерхилл придерживался ошибочной точки зрения на суть этих убийств, как и большинство жителей Милл Уолк. Самоубийство главного героя было воспринято как признание вины. Мы приземлимся минут через двадцать, так что я вполне успею рассказать тебе эту историю.
— Расскажите! — попросил Том.
— На аллее за зданием отеля обнаружили тело молодой проститутки. Над трупом на стене были написаны мелом два слова:
«Голубая роза».
Сидевшие впереди монахини прекратили разговор и стали тревожно оглядываться на Тома и фон Хайлица.
— А через неделю в одном из номеров отеля «Сент Алвин» нашли мертвым музыканта, работавшего в одном из городских клубов. Над кроватью, где лежал труп, были выведены печатными буквами те же два слова — «Голубая роза». Когда-то в молодости этот музыкант играл с Гленроем Брейкстоуном и группой «Таргетс» и участвовал в записи альбома с таким же названием.
Том вспомнил, что слышал мелодии этой пластинки в доме фон Хайлица. И еще их очень любила слушать его мать. Тихие звуки таксофона напоминали ему песни, которые играла мисс Гонзалес в танцклассе.
— Жертвы были не слишком заметными людьми, и полиция не особенно встревожилась. Ни проститутка, ни полуспившийся джазмен не были уважаемыми гражданами нашего острова. Так что полиция не особенно усердствовала, расследуя это дело. Было очевидно, что музыканта убили потому, что незадолго до этого он стал свидетелем убийства проститутки — даже Фултон Бишоп оказался в состоянии додуматься до такой простой вещи, так как окно номера музыканта выходило как раз на аллею, где обнаружили тело девушки. Однако через некоторое время убийца напал на молодого врача. Тот же почерк, та же надпись. Но когда выяснилось, что доктор был гомосексуалистом...
Пилот сообщил, что самолет приземляется на острове Милл Уолк, и попросил пассажиров пристегнуть ремни. Монахини исполнили его просьбу.
— Покровитель Фултона Бишопа, твой дедушка, сделал так, что его подопечному дали более перспективное дело, и...
— Мой дедушка? — удивился Том.
— Да, Глен многое сделал для Фултона Бишопа и продолжает делать до сих пор. Он с самого начала способствовал его продвижению по службе. Итак, Бишопа в очередной раз повысили в звании, перевели на другой участок работы, а дело «Голубой розы» поручили детективу по фамилии Дэмрок. «Свидетель» каждый день печатал статьи о ходе расследования, все жители острова были взбудоражены, некоторые проявляли к делу не вполне здоровый интерес. Дэмрок был очень талантливым сыщиком, но не самым респектабельным человеком. Он был кристально честен в профессиональных делах, и, если бы у него хватило ума, собрал бы вокруг себя группу таких же честных полицейских, как это делает сейчас Дэвид Натчез. Но он был беспробудным пьяницей, иногда давал волю рукам, у него было очень несчастливое детство, к тому же Дэмрок был гомосексуалистом. Он тщательно скрывал от всех свои сексуальные пристрастия. До тех пор, как ему поручили это расследование, никто не знал о темных сторонах его натуры. Но, так или иначе, он не имел друзей среди сослуживцев, и ему специально подсунули это дело, чтобы сделать его козлом отпущения.
— И что же случилось дальше? — спросил Том.
— Произошло еще одно убийство. На этот раз жертвой стал мясник, живший неподалеку от старого туземного квартала. А после этого дело заглохло само собой. Больше ни одного убийства под девизом «Голубой розы».
Монахини слушали рассказ со все возрастающим интересом, почти сомкнув лбы возле просвета между сиденьями.
— Мясник был одним из приемных родителей Дэмрока — то был жестокий, грубый человек. Он замучил бы парня до смерти, если бы его вовремя не забрали в армию. Дэмрок ненавидел его.
— Но остальные — доктор, пианист, проститутка?
— Дэмрок знал двух из них. Девушка снабжала его информацией, а с пианистом он провел когда-то давно одну ночь.
— А что вы имели в виду, когда сказали, что дело заглохло само собой.
— Дэмрок застрелился. По крайней мере, так это выглядело.
Самолет продолжал снижаться, и внизу уже показались верхушки пальм и сияющая полоска океана. Затем шасси коснулись земли, и самолет навалился на них всей тяжестью.
Стюардесса объявила в громкоговоритель, что всех пассажиров просят оставаться на своих местах и не отстегивать ремни, пока не остановятся двигатели самолета.
— Его самоубийство приняли за доказательство его вины. Это все равно что ложный арест.
— А где были в это время вы?
— В Кливленде, доказывал, что Монстр с автостоянки не кто иной, как Гораций Фезерстоун, управляющий местным отделением фирмы, занимавшейся продажей поздравительных открыток.
Самолет остановился, большая часть пассажиров соскочили со своих мест и стали открывать багажные отделения у себя над головами. Том и мистер Тень, так же как и монахини, оставались на своих местах.
— Кстати, не знаю, понял ли ты из моего рассказа, что одной из жертв удалось выжить. В романе Андерхилла все умирают, но на деле все происходило несколько иначе. Итак, один человек выжил. На него напали сзади, и он не видел лица убийцы, поэтому его показания в деле мало что значили. Этот человек достаточно хорошо разбирался в медицине, чтобы остановить кровотечение.
— В медицине?
— Да, речь идет о враче. Ты, кстати, познакомился с ним этим летом. Очень приятный человек, — фон Хайлиц встал. — Баз Лейнг. Ты не заметил — он все время повязывает что-нибудь вокруг шеи.
Глядя прямо перед собой, Том ясно видел в просвете между сиденьями карий глаз одной монахини и голубой — другой.
— Да, еще одна подробность, — вспомнил фон Хайлиц. — Дэмрок застрелился, выстрелив в голову, сидя за письменным столом в собственной квартире. На столе перед ним лежал листок с надписью «Голубая роза». Дело закрыли.
Фон Хайлиц улыбнулся, при этом морщинки в уголках его рта стали еще глубже. Развернувшись, он пошел к выходу. Том встал и последовал за ним.
— Иногда, — продолжал фон Хайлиц, — расследуя какое-то дело, бывает полезно вернуться к самому началу и посмотреть на все совершенно с другой точки зрения. — Сойдя по трапу, они зажмурились от лучей яркого карибского солнца. — Но бывает, что ты просто не можешь или не хочешь этого делать.
Стюардесса, которая сказала, что ей нравится стиль одежды Тома и фон Хайлица, стояла внизу у трапа и раздавала пассажирам белые карточки. Вдалеке виднелся проволочный забор, в дыры которого просовывали головы козы. Запах соленой морской воды смешивался с запахом топлива.
— А каким почерком были написаны слова «Голубая роза»? — спросил Том.
— Они были выведены печатными буквами, — фон Хайлиц взял у стюардессы карточку. Последовав его примеру, Том обнаружил, что держит в руке посадочный талон. В первой графе значилось его имя, а во второй должен был стоять номер паспорта.
Том посмотрел на стюардессу.
— Хи-и-и, что это случилось с твоими бровями? — спросила она. Фон Хайлиц потянул Тома за рукав.
— Этот юноша побывал в огне пожара, — сказал он. — И он только что вспомнил, что у него нет с собой паспорта.
— Хи-и-и, — снова прыснула стюардесса. — Теперь у вас будут неприятности?
— Вовсе нет. — Он взял Тома за руку и повел его к зданию аэропорта.
— Почему вы так думаете?
— А вот посмотрим.
Лужа желтой жидкости у багажного отделения, казалось, стала шире дюймов на шесть — восемь. Американские туристы бросали на лужу тревожные взгляды, ожидая, пока на транспортере появятся их чемоданы. Том прошел вслед за Леймоном фон Хайлицом к конторке с надписью: «Постоянно проживающие на Милл Уолк» и увидел, как тот достает из кармана блокнот в кожаной обложке. Вырвав из блокнота листок, он склонился над ним на несколько секунд и сделал Тому знак подойти к конторке.
— Привет, Гонзало, — сказал фон Хайлиц, протягивая таможеннику свой паспорт и посадочный талон. В паспорт был вложен листочек из блокнота. — Мой юный друг пережил пожар. Он потерял все свои веши, включая паспорт. Он — внук Гленденнинга Апшоу и как раз хотел передать вам наилучшие пожелания от своего дедушки и мистера Ральфа Редвинга.
Таможенник посмотрел на Тома скучающими темными глазами, открыл паспорт фон Хайлица и вынул оттуда листок. Закрыв его рукой, он отогнул верхнюю часть, потом быстро убрал листок в стол. Затем он поставил штамп в паспорте фон Хайлица и вынул из стола бланк с надписью «Заявление о выдаче нового паспорта».
— Заполните это и пришлите нам по почте как можно скорее, — сказал он. — Был очень рад снова увидеть вас, мистер фон Хайлиц.
На бланке было написано: «Ни одному жителю Милл Уолк не разрешается проходить таможенный контроль до тех пор, пока он не получит новый паспорт взамен утерянного».
— Что было в бумажке? — поинтересовался Том.
— Два доллара.
Они вышли на улицу.
— А сколько это стоило бы без привета от Глена Апшоу и Ральфа Редвинга?
— Один доллар. Ты слышал когда-нибудь фразу «Положение обязывает».
На стоянке через дорогу виднелись несколько экипажей и конных повозок. Теперь к запаху топлива и соленой воды прибавился запах навоза. Они были дома. Фон Хайлиц поднял руку, и возле них остановилось обшарпанное красное такси с одной фарой.
Из машины вышел приземистый черноволосый мужчина, который улыбнулся им во весь рот, продемонстрировав две золотые коронки. Он открыл багажник, чтобы поставить туда чемоданы.
— Здравствуй, Андрес, — сказал фон Хайлиц.
— Всегда рад видеть вас, мистер фон Хайлиц, — сказал шофер.
Из багажника сильно пахло рыбой. Разместив внутри чемоданы, Андрес захлопнул крышку. — И куда же мы поедем сегодня?
— В отель «Сент Алвин». — Андрес, позволь представить тебе моего друга Тома Пасмора. Я хочу, чтобы ты всегда был к нему так же добр, как ко мне. В один прекрасный день ему может понадобиться твоя помощь.
Перегнувшись через спинку сиденья, Андрес протянул Тому огромную руку.
— Можешь рассчитывать на меня, братишка.
Том пожал протянутую ладонь левой рукой, кивнув на правую, забинтованную.
Он свернул на шоссе, ведущее к городу, а Том спросил фон Хайлица:
— Вы что, знаете всех на острове?
— Только нужных людей. Ты размышляешь над тем, что я сейчас сказал?
Том кивнул.
— Все еще не можешь привыкнуть к этому, да?
— Возможно, — ответил Том. Фон Хайлиц поморщился. — Думаю, мы говорим о разных вещах.
— Да нет, пожалуй, об одних и тех же.
— Прежде чем продолжить разговор, можно мне задать вам один вопрос?
— Спрашивай.
Том вдруг почувствовал странную, неприятную внутреннюю дрожь.
— Когда вы отдыхали на озере, вы когда-нибудь плавали? Или, может быть, ловили рыбу с лодки? В общем, делали ли вы что-нибудь такое, для чего надо было отплыть от берега?
— То есть, ты хочешь узнать, видел ли я когда-нибудь с озера дом твоего деда?
Том кивнул.
— Я никогда не плавал, никогда не рыбачил и никогда не отплывал от берега по какому-либо другому поводу. И нога моя ни разу не ступала во владения Гленденнинга Апшоу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77