«Ты ведь не лишена опыта», — со смехом заявил ей Франко. Рыдание вдруг сотрясло ее тело. О Боже, какое унижение! Шесть лет назад Полетт честно верила, что абсолютно безразлична к мужским ласкам. Арманд ограничивался нечастыми, да к тому же весьма целомудренными поцелуями. Он никогда не просил о большем. И Полетт решила, что в этом они как нельзя более подходят друг другу. До свадьбы секс не играл в их отношениях никакой роли, и она гордилась тем фактом, уверенная, что связь их строится на душевной близости, то есть на гораздо более прочных основах, нежели те, что соединяют людей в минуты страсти.
Поэтому какая-то пугающая ирония содержалась в том, что Франко выявил тогда в ней столь невыносимую страсть. Полетт растерялась, не зная, как совладать с собою. Встреча с мужчиной, который не мог отвести от нее голодных глаз, который пользовался малейшим поводом, чтобы прикоснуться к ней, от взгляда которого она моментально краснела, принесла Полетт совершенно новые ощущения.
Да… Франко хотел ее. А вот Арманд — нет. Безобразно напившийся в день их свадьбы и продолжавший пить весь медовый месяц на Карибском море, Арманд ни разу даже не пытался исполнить свой супружеский долг.
Полетт чувствовала себя, словно в аду, полагая, что его пьянство и отсутствие интереса к ней призваны служить ей наказанием за бесстыдное поведение с Франко Беллини. Ночь за ночью она терзалась, веря, что пожинает заслуженные ею плоды и что обида Арманда столь велика, что тот даже не может заставить себя прикоснуться к ней.
А с кем поговоришь о вещах столь личных и интимных? Арманд отказывался разговаривать на эту щекотливую тему, прятался в свою раковину, словно улитка, когда она пыталась начать сама, а пару раз даже исчезал на несколько дней, лишь бы избежать обсуждения этого предмета. Лучший друг превратился в угрюмого чужака. Полетт с ее неопытностью потребовалась масса времени, чтобы понять наконец, что Арманд просто не испытывает к ней того влечения, которое мужчина должен испытывать к женщине, и что, если она смирится с подобным положением вещей, он будет вполне счастлив жить в этом неестественном браке и вновь сможет стать ее другом…
Сейчас, засыпая, Полетт размышляла, долго ли еще некурящий Франко станет оставаться внизу и не сожалеет ли он уже об их соглашении, пока наконец, невзирая на треволнения дня, не погрузилась в глубокий сон.
Она была бы потрясена, если бы обнаружила, с какой нежностью смотрел на нее Франко, когда поднялся в номер.
4
В ту ночь Полетт не снилось ничего. Великолепно выспавшись, она наконец открыла глаза. Всего в нескольких дюймах от нее возлежал Франко. Золотистые глаза насмешливо смотрели на ее испуганное лицо. Хорошее настроение сняло как рукой.
— Не припоминаю, чтобы прежде хоть одна женщина заснула, ожидая меня. Ты можешь подорвать веру в мою неотразимость…
Изобразив на лице широкую улыбку, Полетт села в постели.
— Господи, сколько же времени? — воскликнула она. — Почему же ты меня не разбудил?
Франко одарил ее лучезарной улыбкой, что совершенно изменило слегка суровые мужественные черты его лица. Прежде чем Полетт успела уклониться, он запустил руку в ниспадающие пряди ее серебристых волос.
— Не волнуйся. Мы еще наверстаем упущенное. И ты не останешься без завтрака, даже если будешь спать допоздна. И почему только я назвал тебя глупой?
Затаив дыхание, Полетт попыталась отодвинуться.
— Думай что хочешь.
— Да, ты прошлой ночью переплюнула Дорис Дей, — со снисходительным одобрением продолжил Франко. — Обвела меня вокруг пальца. Я вышел отсюда, чувствуя себя этакой помесью похотливого, но неопытного подростка и сексуального маньяка.
— Не в бровь, а в глаз…
Свободной ладонью Франко коснулся ее щеки, испытующий взгляд застыл на ее огромных фиалковых глазах.
— А ты залезла в постель и заснула как убитая. Когда ты спишь и волосы стекают по подушке, ты выглядишь шестнадцатилетней. И невероятно невинной… Как принцесса из сказки! В тот день, когда мы впервые встретились и ты лежала на мостовой в белом летнем платье с кружевным воротничком, ты выглядела так же. Потом ты открыла глаза, и они были словно анютины глазки, омытые дождем… Представь себе, я никогда в жизни прежде не хотел ни одной женщины так, как я хотел тебя тогда!
Его низкий, чуть хрипловатый голос обладал удивительной гипнотической силой, заставившей Полетт затрепетать. Его мягкая ладонь согревала ей щеку, и пушистые ресницы ее опустились, скрывая внезапное смущение.
— Прежде мне никогда не приходилось бороться за женщину… но я люблю, когда мне бросают вызов, а ты мастерски делала это своими холодными улыбочками и ледяными взглядами, — продолжал Франко. — Впрочем, я знал, что это не настоящая Полетт. Это лишь игра, обман.
— Нет! — возразила Полетт нетвердо. — Ты видел то, чего не было в действительности, женщину, которую ты сам создал в своем воображении, которая никогда не существовала нигде, кроме как в твоих буйных фантазиях!
— Она реально существовала в этой постели. Она во плоти пришла в мои объятия. Страстная, бесстрашная, неотразимая. И я хочу, чтобы ты вернулась сюда такой же.
Резким движением Полетт пыталась отдернуть голову, но Франко не позволил ей увернуться от своих рук. Ее взгляд столкнулся, с его внезапно потемневшими глазами, и узкие холеные пальцы снова коснулись ее щеки.
— Ну ты и упрямая, — раздраженно проговорил он.
— А ты самовлюбленный болван! И ты не получишь от меня того, чего хочешь. Я, как и обещала, сыграю роль твоей невесты, но роль моя будет кончаться у порога спальни! — крикнула Полетт вне себя от ярости.
— Черта с два, — кратко известил Франко.
— Хочешь вкусить запретного плода? — с жаром воскликнула она. — Что ж, попробуй!
Она вырвалась из его рук, повалилась навзничь на постель и произнесла:
— Ну, так чего же ты ждешь?
Он склонил к ней свою голову. Тело ее напряглось, дыхание замерло, а в глазах пылали вызов и презрение. Он не получит от этого никакого наслаждения, пообещала Полетт себе. Если ему доставляет удовольствие заниматься любовью с неподвижным бревном, пусть пытается.
Жаркие губы коснулись ее шеи, темная голова заслонила свет, жесткие руки грубо сжали ее плечи. Жар пронзил ее насквозь, словно раскаленная докрасна проволока, и в последней попытке разъединить их тела Полетт с неистовством вцепилась в его запястья.
Но Франко не отпускал ее. Сжав кулаки, Полетт заколотила ими по его спине. В ответ он стремительным движением захватил ее руки и распластал их по постели. Густая, обволакивающая тьма манила Полетт к себе, и она понимала, в чем причина этого зова, но пыталась побороть его, вновь овладеть дыханием и восстановить контроль над собою.
Но ее собственное тело предавало Полетт. Оно жаждало его прикосновений. Соски стали твердыми и болезненно чувствительными, бедра самопроизвольно раздвинулись. Каждая клеточка ее тела трепетала в ожидании его ласк. Страсть закружилась в ней опьяняющим вихрем, когда Франко проник языком сквозь ее зубы и коснулся ее языка. Руки Полетт впились в его черные шелковистые волосы, она ответила на поцелуй горячо и призывно и, извиваясь, прижала к себе тело мужчины.
— Пожалуйста… — задыхаясь, произнесла она, забывая обо всем на свете, кроме зова своего жаждущего ласк тела.
— Ты просишь меня? — овевая горячим дыханием ее щеку, хрипло прошептал Франко.
— Нет!.. — Она дрожала, прижимаясь к нему.
— Ответь честно. — Его горячие губы нащупали какую-то невероятно чувствительную точку у нее возле уха, отчего по всему телу молодой женщины разлилась новая волна горячего непреодолимого желания.
— Продолжай! — Она не могла узнать собственного голоса.
И вдруг все кончилось. Франко лениво откинулся на подушки и, полуприкрыв глаза, посмотрел на нее холодно и равнодушно. Совершенно сбитая с толку, Полетт изумленно уставилась на него, не понимая, не осознавая ничего, кроме болезненной жажды, не покидающей ее возбужденного тела.
— Никогда больше не смей заявлять, будто не хочешь меня, — тихо прошипел Франко, продолжая глядеть на нее все так же холодно и отрешенно. — Я умею заставить тебя хотеть. Ты очень чувственная женщина. Ты создана для страсти…
Слишком поздно сообразив, что произошло, совершенно подавленная, Полетт стыдливо натянула простыню на свое полуобнаженное тело.
— Нет, — затравленно проговорила она, потрясенная цинизмом его слов.
— Да! Шесть лет назад я мог зажечь тебя одним лишь взглядом.
— Это ложь!
— Твоя кожа начинала пылать, глаза загорались, и ты начинала вертеться на стуле, будто кошка на раскаленных угольях. Ты хотела меня тогда… ты просто не желала признаваться себе в этом.
Ошеломленная, Полетт спрятала лицо в подушку.
— Сперва я не думал, что ты сама напрашиваешься на это. Я сразу понял, что ты невинна…
— Прекрати! — выкрикнула Полетт.
— Но потом наступил тот день, когда мы очутились в этой самой постели — причем с моей стороны это было сделано совершенно сознательно. Если бы нам не помешали, я бы овладел тобой, — бессердечно напоминал Франко. — И после этого ты стала бы моей. Моей безраздельно!
— Нет, не стала бы! — выдохнула Полетт.
— Ни одна порядочная женщина, искушенная либо нет, не должна была так вести себя с одним мужчиной и затем, через неделю, выходить замуж за другого, продолжая без устали утверждать, будто безумно влюблена в этого несчастного воздыхателя! — издевался Франко.
— Заткнись! — В голосе ее послышалось рыдание.
Ведь она и впрямь убежала тогда к Арманду в твердой уверенности, что их свадьба не состоится. Признаваясь во всем, Полетт надеялась, что Арманд будет оскорблен ее признаниями. А вместо этого он лишь спросил у нее, любит ли она Франко. И она категорически заявила, что нет. Ничто в тех эмоциях, которые вызывал в ней Франко, не соответствовало ее понятиям о любви. В произошедшем Полетт не видела ничего, кроме ярко выраженной похоти. Она выросла, наблюдая, как в поведении ее собственной матери проявлялись те же самые черты. И люто ненавидела их.
Линда всегда делала то, что хотела, брала, что хотела, безразличная к боли, которую тем самым причиняла другим. И в своем поведении с Франко Полетт замечала ту же пугающую печать. Она видела, во что могла бы превратиться, если бы не сдерживающее влияние Арманда. Чувства, которые будил в ней Франко, пугали Полетт. А любовь, которую, не выдвигая никаких условий, предлагал ей Арманд, казалась спасительным убежищем. В то время она была бесконечно благодарна ему за кажущуюся преданность, за мольбы и заверения, что она нужна ему… что он не мыслит будущего без нее… Жесткие пальцы Франко внезапно сомкнулись на ее запястье, и Полетт резко вскинула голову. Франко стащил у нее с пальца обручальное кольцо и отшвырнул в дальний угол комнаты.
— Это тебе в моей постели не потребуется. Тем более что человек, подаривший его, не слишком занимает твои мысли, верно, сага! — выдохнул Франко, нагло ухмыляясь.
— Почему тебе обязательно нужно быть таким жестоким?
— Я прекрасно запомнил тот момент, когда ты шагала по проходу в своем белом свадебном наряде, чтобы выйти замуж за другого! — резанул он в ответ.
— А чего тебе было волноваться? Ты же не собирался жениться на мне!
— И это тебя терзает, да? — огрызнулся Франко.
— Чего ради?.. Да я ненавидела тебя. И уж во всяком случае у меня не было никакого желания состоять при тебе походной потаскухой!
— Scusi, — неожиданно тихо произнес он.
— Пустяки, — пробормотала Полетт, хотя тогдашнее предложение Франко прокатиться с ним вокруг света казалось ей унизительным и мерзким. Он говорил ей, что она будет иметь все, что сердце пожелает. Что, к несчастью, он не собирается «жениться либо вступать в серьезные взаимоотношения», что, увы, «подобные связи не длятся вечно», но он обещает, что она «сможет прекрасно провести время».
Но если подобные слова не рассматривать как предложение стать походной шлюхой, то как же это назвать? Это станет окончательным доказательством ее грехопадения. Франко не любил ее, не уважал, но… хотел…
Полетт слушала, как он включает в ванной душ, и мучилась тем, что желание медленно покидает ее неудовлетворенное тело. Что ж, теперь она знала. Знала, что столь же уязвима, как того и боялась. И Франко доказал, что был прав, горько размышляла Полетт, испытывая отвращение к самой себе. Она тоже хотела его, хотела страстно, вероятно так же, как наркоман жаждет свою дозу, зная, что это опасно, что он разрушает себя, но не может побороть своего пристрастия. И за то, что Франко заставил ее признать реальность, Полетт ненавидела его еще больше. Следующие три месяца станут для нее дорогой в ад с билетом в один конец.
Получасом позже, после того как, позвонив доктору Марплу, Полетт узнала, что отец провел спокойную ночь, она встретилась за завтраком с Франко. Переодевшись в серебристо-серые вельветовые брюки и свободный зеленый свитер, она двигалась по гостиной, с яростью ловя на себе его критические взгляды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22
Поэтому какая-то пугающая ирония содержалась в том, что Франко выявил тогда в ней столь невыносимую страсть. Полетт растерялась, не зная, как совладать с собою. Встреча с мужчиной, который не мог отвести от нее голодных глаз, который пользовался малейшим поводом, чтобы прикоснуться к ней, от взгляда которого она моментально краснела, принесла Полетт совершенно новые ощущения.
Да… Франко хотел ее. А вот Арманд — нет. Безобразно напившийся в день их свадьбы и продолжавший пить весь медовый месяц на Карибском море, Арманд ни разу даже не пытался исполнить свой супружеский долг.
Полетт чувствовала себя, словно в аду, полагая, что его пьянство и отсутствие интереса к ней призваны служить ей наказанием за бесстыдное поведение с Франко Беллини. Ночь за ночью она терзалась, веря, что пожинает заслуженные ею плоды и что обида Арманда столь велика, что тот даже не может заставить себя прикоснуться к ней.
А с кем поговоришь о вещах столь личных и интимных? Арманд отказывался разговаривать на эту щекотливую тему, прятался в свою раковину, словно улитка, когда она пыталась начать сама, а пару раз даже исчезал на несколько дней, лишь бы избежать обсуждения этого предмета. Лучший друг превратился в угрюмого чужака. Полетт с ее неопытностью потребовалась масса времени, чтобы понять наконец, что Арманд просто не испытывает к ней того влечения, которое мужчина должен испытывать к женщине, и что, если она смирится с подобным положением вещей, он будет вполне счастлив жить в этом неестественном браке и вновь сможет стать ее другом…
Сейчас, засыпая, Полетт размышляла, долго ли еще некурящий Франко станет оставаться внизу и не сожалеет ли он уже об их соглашении, пока наконец, невзирая на треволнения дня, не погрузилась в глубокий сон.
Она была бы потрясена, если бы обнаружила, с какой нежностью смотрел на нее Франко, когда поднялся в номер.
4
В ту ночь Полетт не снилось ничего. Великолепно выспавшись, она наконец открыла глаза. Всего в нескольких дюймах от нее возлежал Франко. Золотистые глаза насмешливо смотрели на ее испуганное лицо. Хорошее настроение сняло как рукой.
— Не припоминаю, чтобы прежде хоть одна женщина заснула, ожидая меня. Ты можешь подорвать веру в мою неотразимость…
Изобразив на лице широкую улыбку, Полетт села в постели.
— Господи, сколько же времени? — воскликнула она. — Почему же ты меня не разбудил?
Франко одарил ее лучезарной улыбкой, что совершенно изменило слегка суровые мужественные черты его лица. Прежде чем Полетт успела уклониться, он запустил руку в ниспадающие пряди ее серебристых волос.
— Не волнуйся. Мы еще наверстаем упущенное. И ты не останешься без завтрака, даже если будешь спать допоздна. И почему только я назвал тебя глупой?
Затаив дыхание, Полетт попыталась отодвинуться.
— Думай что хочешь.
— Да, ты прошлой ночью переплюнула Дорис Дей, — со снисходительным одобрением продолжил Франко. — Обвела меня вокруг пальца. Я вышел отсюда, чувствуя себя этакой помесью похотливого, но неопытного подростка и сексуального маньяка.
— Не в бровь, а в глаз…
Свободной ладонью Франко коснулся ее щеки, испытующий взгляд застыл на ее огромных фиалковых глазах.
— А ты залезла в постель и заснула как убитая. Когда ты спишь и волосы стекают по подушке, ты выглядишь шестнадцатилетней. И невероятно невинной… Как принцесса из сказки! В тот день, когда мы впервые встретились и ты лежала на мостовой в белом летнем платье с кружевным воротничком, ты выглядела так же. Потом ты открыла глаза, и они были словно анютины глазки, омытые дождем… Представь себе, я никогда в жизни прежде не хотел ни одной женщины так, как я хотел тебя тогда!
Его низкий, чуть хрипловатый голос обладал удивительной гипнотической силой, заставившей Полетт затрепетать. Его мягкая ладонь согревала ей щеку, и пушистые ресницы ее опустились, скрывая внезапное смущение.
— Прежде мне никогда не приходилось бороться за женщину… но я люблю, когда мне бросают вызов, а ты мастерски делала это своими холодными улыбочками и ледяными взглядами, — продолжал Франко. — Впрочем, я знал, что это не настоящая Полетт. Это лишь игра, обман.
— Нет! — возразила Полетт нетвердо. — Ты видел то, чего не было в действительности, женщину, которую ты сам создал в своем воображении, которая никогда не существовала нигде, кроме как в твоих буйных фантазиях!
— Она реально существовала в этой постели. Она во плоти пришла в мои объятия. Страстная, бесстрашная, неотразимая. И я хочу, чтобы ты вернулась сюда такой же.
Резким движением Полетт пыталась отдернуть голову, но Франко не позволил ей увернуться от своих рук. Ее взгляд столкнулся, с его внезапно потемневшими глазами, и узкие холеные пальцы снова коснулись ее щеки.
— Ну ты и упрямая, — раздраженно проговорил он.
— А ты самовлюбленный болван! И ты не получишь от меня того, чего хочешь. Я, как и обещала, сыграю роль твоей невесты, но роль моя будет кончаться у порога спальни! — крикнула Полетт вне себя от ярости.
— Черта с два, — кратко известил Франко.
— Хочешь вкусить запретного плода? — с жаром воскликнула она. — Что ж, попробуй!
Она вырвалась из его рук, повалилась навзничь на постель и произнесла:
— Ну, так чего же ты ждешь?
Он склонил к ней свою голову. Тело ее напряглось, дыхание замерло, а в глазах пылали вызов и презрение. Он не получит от этого никакого наслаждения, пообещала Полетт себе. Если ему доставляет удовольствие заниматься любовью с неподвижным бревном, пусть пытается.
Жаркие губы коснулись ее шеи, темная голова заслонила свет, жесткие руки грубо сжали ее плечи. Жар пронзил ее насквозь, словно раскаленная докрасна проволока, и в последней попытке разъединить их тела Полетт с неистовством вцепилась в его запястья.
Но Франко не отпускал ее. Сжав кулаки, Полетт заколотила ими по его спине. В ответ он стремительным движением захватил ее руки и распластал их по постели. Густая, обволакивающая тьма манила Полетт к себе, и она понимала, в чем причина этого зова, но пыталась побороть его, вновь овладеть дыханием и восстановить контроль над собою.
Но ее собственное тело предавало Полетт. Оно жаждало его прикосновений. Соски стали твердыми и болезненно чувствительными, бедра самопроизвольно раздвинулись. Каждая клеточка ее тела трепетала в ожидании его ласк. Страсть закружилась в ней опьяняющим вихрем, когда Франко проник языком сквозь ее зубы и коснулся ее языка. Руки Полетт впились в его черные шелковистые волосы, она ответила на поцелуй горячо и призывно и, извиваясь, прижала к себе тело мужчины.
— Пожалуйста… — задыхаясь, произнесла она, забывая обо всем на свете, кроме зова своего жаждущего ласк тела.
— Ты просишь меня? — овевая горячим дыханием ее щеку, хрипло прошептал Франко.
— Нет!.. — Она дрожала, прижимаясь к нему.
— Ответь честно. — Его горячие губы нащупали какую-то невероятно чувствительную точку у нее возле уха, отчего по всему телу молодой женщины разлилась новая волна горячего непреодолимого желания.
— Продолжай! — Она не могла узнать собственного голоса.
И вдруг все кончилось. Франко лениво откинулся на подушки и, полуприкрыв глаза, посмотрел на нее холодно и равнодушно. Совершенно сбитая с толку, Полетт изумленно уставилась на него, не понимая, не осознавая ничего, кроме болезненной жажды, не покидающей ее возбужденного тела.
— Никогда больше не смей заявлять, будто не хочешь меня, — тихо прошипел Франко, продолжая глядеть на нее все так же холодно и отрешенно. — Я умею заставить тебя хотеть. Ты очень чувственная женщина. Ты создана для страсти…
Слишком поздно сообразив, что произошло, совершенно подавленная, Полетт стыдливо натянула простыню на свое полуобнаженное тело.
— Нет, — затравленно проговорила она, потрясенная цинизмом его слов.
— Да! Шесть лет назад я мог зажечь тебя одним лишь взглядом.
— Это ложь!
— Твоя кожа начинала пылать, глаза загорались, и ты начинала вертеться на стуле, будто кошка на раскаленных угольях. Ты хотела меня тогда… ты просто не желала признаваться себе в этом.
Ошеломленная, Полетт спрятала лицо в подушку.
— Сперва я не думал, что ты сама напрашиваешься на это. Я сразу понял, что ты невинна…
— Прекрати! — выкрикнула Полетт.
— Но потом наступил тот день, когда мы очутились в этой самой постели — причем с моей стороны это было сделано совершенно сознательно. Если бы нам не помешали, я бы овладел тобой, — бессердечно напоминал Франко. — И после этого ты стала бы моей. Моей безраздельно!
— Нет, не стала бы! — выдохнула Полетт.
— Ни одна порядочная женщина, искушенная либо нет, не должна была так вести себя с одним мужчиной и затем, через неделю, выходить замуж за другого, продолжая без устали утверждать, будто безумно влюблена в этого несчастного воздыхателя! — издевался Франко.
— Заткнись! — В голосе ее послышалось рыдание.
Ведь она и впрямь убежала тогда к Арманду в твердой уверенности, что их свадьба не состоится. Признаваясь во всем, Полетт надеялась, что Арманд будет оскорблен ее признаниями. А вместо этого он лишь спросил у нее, любит ли она Франко. И она категорически заявила, что нет. Ничто в тех эмоциях, которые вызывал в ней Франко, не соответствовало ее понятиям о любви. В произошедшем Полетт не видела ничего, кроме ярко выраженной похоти. Она выросла, наблюдая, как в поведении ее собственной матери проявлялись те же самые черты. И люто ненавидела их.
Линда всегда делала то, что хотела, брала, что хотела, безразличная к боли, которую тем самым причиняла другим. И в своем поведении с Франко Полетт замечала ту же пугающую печать. Она видела, во что могла бы превратиться, если бы не сдерживающее влияние Арманда. Чувства, которые будил в ней Франко, пугали Полетт. А любовь, которую, не выдвигая никаких условий, предлагал ей Арманд, казалась спасительным убежищем. В то время она была бесконечно благодарна ему за кажущуюся преданность, за мольбы и заверения, что она нужна ему… что он не мыслит будущего без нее… Жесткие пальцы Франко внезапно сомкнулись на ее запястье, и Полетт резко вскинула голову. Франко стащил у нее с пальца обручальное кольцо и отшвырнул в дальний угол комнаты.
— Это тебе в моей постели не потребуется. Тем более что человек, подаривший его, не слишком занимает твои мысли, верно, сага! — выдохнул Франко, нагло ухмыляясь.
— Почему тебе обязательно нужно быть таким жестоким?
— Я прекрасно запомнил тот момент, когда ты шагала по проходу в своем белом свадебном наряде, чтобы выйти замуж за другого! — резанул он в ответ.
— А чего тебе было волноваться? Ты же не собирался жениться на мне!
— И это тебя терзает, да? — огрызнулся Франко.
— Чего ради?.. Да я ненавидела тебя. И уж во всяком случае у меня не было никакого желания состоять при тебе походной потаскухой!
— Scusi, — неожиданно тихо произнес он.
— Пустяки, — пробормотала Полетт, хотя тогдашнее предложение Франко прокатиться с ним вокруг света казалось ей унизительным и мерзким. Он говорил ей, что она будет иметь все, что сердце пожелает. Что, к несчастью, он не собирается «жениться либо вступать в серьезные взаимоотношения», что, увы, «подобные связи не длятся вечно», но он обещает, что она «сможет прекрасно провести время».
Но если подобные слова не рассматривать как предложение стать походной шлюхой, то как же это назвать? Это станет окончательным доказательством ее грехопадения. Франко не любил ее, не уважал, но… хотел…
Полетт слушала, как он включает в ванной душ, и мучилась тем, что желание медленно покидает ее неудовлетворенное тело. Что ж, теперь она знала. Знала, что столь же уязвима, как того и боялась. И Франко доказал, что был прав, горько размышляла Полетт, испытывая отвращение к самой себе. Она тоже хотела его, хотела страстно, вероятно так же, как наркоман жаждет свою дозу, зная, что это опасно, что он разрушает себя, но не может побороть своего пристрастия. И за то, что Франко заставил ее признать реальность, Полетт ненавидела его еще больше. Следующие три месяца станут для нее дорогой в ад с билетом в один конец.
Получасом позже, после того как, позвонив доктору Марплу, Полетт узнала, что отец провел спокойную ночь, она встретилась за завтраком с Франко. Переодевшись в серебристо-серые вельветовые брюки и свободный зеленый свитер, она двигалась по гостиной, с яростью ловя на себе его критические взгляды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22