Почему ты мне не рассказала, что после моего исчезновения родные начали плохо относиться к тебе?
Не ожидавшая, что речь зайдет об этом, Эмилия подняла голову, но не знала, что сказать, а увидев гнев на его лице, окончательно растерялась.
— Ну… э-э-э, я…
Анхел поднялся и стал расхаживать по лоджии.
— Лисардо сказал, что заметил проявления их враждебности к тебе уже в первый свой визит. Сестра позорила тебя перед прислугой, отменяя твои поручения, и лезла из кожи вон, чтобы подчеркнуть, что хозяйка в доме она, хотя это был твой дом!
— Так было всегда, когда тебя не было поблизости, — нехотя призналась Эмилия.
Анхел смотрел на нее с потрясенным видом. Очевидно, несмотря на слова Лисардо, он еще надеялся, что тот стал свидетелем какого-то недоразумения и неправильно истолковал его.
— Даже до моего исчезновения?
Эмилия вздохнула и кивнула.
— Но ты никогда не жаловалась, даже словом не обмолвилась! — Анхел смотрел на нее с таким выражением, словно перед ним инопланетянка.
— Когда-то ты сказал мне, что в твоей жизни родные занимают главное место. А кроме того, какой новоиспеченной жене захочется начинать семейную жизнь с жалоб мужу на его родственников, особенно если приходится жить вместе с ними, — просто объяснила Эмилия. — Извини, но они привыкли к мысли, что ты женишься на Патрисии, и, естественно, мое появление в доме стало для них неприятным сюрпризом.
— Но Синтия?.. Она ведь была твоей подругой…
— Нет, если это грозило испортить ее отношения с Лусиано и Эстеллой. Синтия никогда не перечила Эстелле. Таким образом в доме сохранялось подобие мира и согласия.
Лишившись очередного утешения, Анхел шумно выдохнул.
— Если я правильно понял, Лисардо был свидетелем того, как Лусиано обвинил тебя в том, что я отправился в Южную Америку.
С большой неохотой Эмилия подтвердила это кивком.
— Господи помилуй! — вне себя воскликнул Анхел. — Как мог брат выдвинуть такое нелепое обвинение против тебя?!
— Твои родные были в курсе наших напряженных отношений перед твоим отъездом. Они полагали, что если бы ты женился более удачно, то послал бы в эту поездку кого-нибудь из служащих банка.
— Невероятно! Сказать такое женщине, когда она переживает за пропавшего мужа, верх подлости!
— Анхел, когда стало известно о твоем похищении, все словно голову потеряли, — попыталась мягко объяснить Эмилия. — Но мне следовало еще задолго до этого настоять на своих правах. Вместо того чтобы как-то изменить ситуацию в доме, я позволила твоим родным всячески третировать себя, а сама упивалась жалостью к себе.
— Не пытайся оправдать их! — рявкнул Анхел. — Для них ты была моей женой…
— Да, но…
— Моей женой, которой предстояло унаследовать все, чем я владел, после официального признания меня погибшим. Несомненно, что одно это могло сделать тебя объектом их злобы, — рассуждал вслух Анхел, пытаясь объяснить отношение его родных к Эмилии меркантильными соображениями. Эмилию потряс его холодный цинизм. — Прости меня, что упрекал тебя за отказ принять от брата финансовую поддержку.
— Не делай столь решительных выводов. — Эмилия, расстроенная его словами, тоже встала. — И твой брат и сестра были в отчаянии после твоего исчезновения…
— Матерь Божья, где были мои глаза?! Сколько страданий причинили они тебе из-за моего бездумного поведения!
— Не надо сейчас раздувать это, — сказала Эмилия, не видя смысла в его ярости. — Если ты больше не настаиваешь, чтобы я жила с ними в одном доме, то я могу предать прошлое забвению.
— Ты слишком великодушна, моя дорогая, если готова все простить. И все-таки грядет расплата, — с мрачной решимостью заявил Анхел. — Я этого так не оставлю, у меня нет другого выхода. Мои родные обязаны были заботиться о тебе, когда меня не было рядом с тобой.
— Но я не нуждалась в их заботе, — возразила Эмилия.
Анхел притянул ее в свои объятия.
— Я с ума сошел бы в Чили, если бы знал, что тебя обижают мои близкие! — вырвалось у него.
— И все же я предпочла бы, чтобы ты забыл об этом. Хватит неприятностей, а Лисардо пусть занимается своими делами!
— Раз ты, как я вижу, и не собиралась рассказать мне об этом, хорошо хоть ему хватило ума сделать это, — заключил Анхел. — Господи, надо было думать, кому доверяешь!
От этих слов озноб пробежал по спине Эмилии. Стал бы Анхел по-прежнему доверять ей, если бы узнал, что она скрывает от него? Но тут же ее глаза загорелись гневом. В чем. собственно, она перед ним провинилась? Да ни в чем! Она обязана защищать свою семейную жизнь от злобных происков. Почему она должна объясняться из-за грязного скандала, возникшего по вине двух эгоистов, Майкла и Синтии?! Ладно, она, конечно, расскажет Анхелу, когда будет готова. Сколько это может продолжаться? Старая история висит над ней дамокловым мечом, заставляя вздрагивать и сжиматься от страха, как, например, это случилось сегодня днем, когда Ребекка завела слишком откровенный разговор.
Анхел подхватил ее на руки. Робкая улыбка стерла остатки гнева с его липа.
— Похоже, ты сердишься на меня…
— Не на тебя, — возразила Эмилия, нежно глядя на него сияющими глазами, — а на Лисардо. Не нужно ему было все это вываливать на тебя.
Не выпуская Эмилию из своих крепких объятий, Анхел вошел в комнату.
— Я сам удивился, но, похоже, то, чему он стал свидетелем, произвело на него сильное впечатление. Более того, он был потрясен. Ты же знаешь, я человек не сентиментальный. Послушай, а зачем нам тащиться целую милю до спальни в этом доме?
С этими словами он медленно стал спускать ее по своему возбужденному телу, пока их губы не оказались на одном уровне. Они слились в долгом поцелуе, эти два любовника, изголодавшиеся друг по другу. Эмилия льнула к нему с такой силой, словно слиться с его телом стало для нее главной жизненной потребностью. Он целовал ее неторопливо и проникновенно, разжигая в ней чувственный пожар, от которого содрогалось все ее существо и болезненно тяжелела грудь. Анхел сел на позолоченный стул, который жалобно заскрипел под грузом их тел. С трудом оторвавшись от ее губ, он поспешно встал и рассмеялся.
— Нет, я предпочитаю современные удобства этой старине.
Эмилию порадовал его смех.
— Во-первых, ванные, — начала перечислять она, — во-вторых, чтобы на стульях можно было не только сидеть, но и…
— Разве я это говорил? — насмешливо спросил он и направился к лестнице.
— Хоть раз я угадала твое намерение!
— Только, пожалуйста, без водки…
Эмилия покраснела и шутливо ткнула кулаком в его плечо.
— Это низко…
— Нет, было бы низостью промолчать и посмотреть, что ты станешь делать дальше…
— Анхел!..
— А я сорвался, но винить в этом ты можешь Антонио Бенисио. Знаешь, что он шепнул мне на ухо за минуту до отлета? — Анхел уже укладывал ее на кровать.
Эмилия нахмурилась.
— Нет… Что же он сказал? — Сердце ее колотилось от волнения.
— Думаю, говорит, жена твоя загуляла, поскольку у твоего младшего братца мозгов нет! Вот мерзавец! — с чувством выругался Анхел и добавил еще что-то, видимо нецензурное, по-испански. И, не глядя на нее, стал снимать с нее туфли. — Так что на протяжении всего полета до Нью-Йорка я гадал, как ты меня встретишь, готовил банальный монолог в качестве вступления, дескать, я понимаю, что здесь уже побывали другие… Черт тебя побери, если я вообще что-нибудь понимал!
Эмилия в смятении закрыла глаза и вспомнила, в каком невероятном напряжении был Анхел в первые минуты их встречи.
— Я…
— Да, согласен. Такое поведение было неразумным, если учесть, что из прошедших пяти лет твоей жизни четыре с половиной года ты имела право считать себя вдовой, — признался Анхел. Видимо, тема была еще очень болезненной для него, и он не мог остановиться. — Но для мужика, просидевшего все это время в клетке, оно вполне оправданно, смею тебя заверить. Я ведь всегда держал тебя за святую. И мысль, что кто-то спал с тобой, была мне невыносима…
Бледная как смерть, Эмилия скользнула в тень от постельного балдахина. Анхел глубоко вздохнул, глаза его еще сверкали от заново пережитого.
— Если б я потерял тебя, я бы считал, что потерял все, — признался он. — Я так верил в тебя, но очень боялся, что Антонио сказал мне правду!
Вот в этот-то момент ей и следовало бы высказать все то, что мешало ей чувствовать себя до конца счастливой, объяснить Анхелу, почему Антонио пришла в голову такая мысль. Вероятно, грязная публикация дошла до Аргентины. Возможно, в виде слуха. Но Эмилия словно окаменела и не могла выйти из паралича. Через какое-то время она тихо спросила:
— Ты со мной развелся бы?
Анхел поморщился и прижался губами к ее ладони.
— До нашей свадьбы я, может, неуважительно относился к твоим моральным принципам, моя дорогая, но в тюрьме я вспоминал о них каждый день.
— Ты бы развелся со мной? — еле слышно повторила она.
— Что ты заладила?
— Ну… просто из любопытства, — промямлила она слабым голосом.
— Да, наверное, — простонал Анхел. — Уязвленное самолюбие, ревность… страдание. Тебе ведь неприятно это слышать?
Эмилия ускользнула от него на свою половину кровати.
— Да!
Анхел крякнул с досады и перетянул ее в свои объятия.
— Ты не представляешь, как нужна мне, — хрипло произнес он и стал покрывать дразнящими поцелуями ее сжатые губы. — Поверь, я сроду не говорил женщине таких слов.
Эмилия не сдержала улыбки.
— Ты человек не сентиментальный…
Он закрыл ее рот поцелуем, и Эмилия поняла, что сегодня уже ничего не расскажет ему. Расскажу ему все перед возвращением в Нью-Йорк, решила она. Только надо будет предварительно посадить его на цепь и запереть все выходы.
Спустя три недели Эмилия гуляла в рошице, начинавшейся там, где кончались сады, расположенные террасами на склоне холма. Анхел отсутствовал уже почти двое суток, улетев на заседание правления банка в Мадриде. Он предложил ей лететь с ним, но она отказалась. Они не расставались все это время ни днем, ни ночью, и здравый смысл подсказал ей, что пришло время отступить и не цепляться за него как истеричка.
Но пора бы уже Анхелу вернуться. Ночью она глаз не сомкнула, сердце ведь не наделено здравым смыслом, и ему не прикажешь. Эмилия тосковала по мужу, считала часы и минуты, оставшиеся до его возвращения. Вечером он должен быть дома. Несколько раз он звонил ей из Мадрида. Один раз в середине ночи, жаловался, что не может без нее заснуть. Она посочувствовала ему на словах, но в глубине души была довольна. Она бы почувствовала себя несчастной, если бы он сказал, что спал без нее как убитый. Теперь Анхел полностью принадлежит ей. Он обращался с ней как с драгоценностью. Казалось, долгая разлука научила их дорожить чувствами друг друга. Все остальное сразу отступило на задний план под влиянием их взаимной любви. Вспыхнувшая в ней страсть освободила ее от былых предрассудков. Ей даже казалось, что атмосфера восемнадцатого века, царившая в этом роскошном замке, так подействовала на нее, что она превратилась в форменную бесстыдницу.
Однако их новые отношения давали ей мужество справиться с необходимостью рассказать Анхелу всю историю, связанную с любовным романом Майкла и Синтии, последствия которого ей пришлось принять на себя. Надо покончить с этим, беспокойно думала Эмилия. Устав бродить в тени, она вошла в освещенный солнцем лабиринт, образованный высоким подстриженным кустарником, укрывшим ее с двух сторон непроницаемой стеной. Сумеет ли она выбраться отсюда самостоятельно? Она еще плохо ориентировалась здесь.
— Эми-и-лия!
Она радостно улыбнулась, узнав голос Анхела, и удивилась, что он вернулся из Мадрида раньше, чем она ждала его. Проклиная себя за опрометчивость, что вошла в этот бесконечный лабиринт, она разволновалась. Ей не терпелось поскорее выбраться отсюда, но, сворачивая, она все равно возвращалась на то же самое место в центре лабиринта, где журчал великолепный фонтан, разбрызгивая воду в нагретый за день воздух. Оставалось только кричать.
— Я у фонтана!
Ей стало смешно, она бы никогда его не нашла, если бы не заблудилась.
— Черт побери! Я не в том настроении, чтобы играть в дурацкие игры!
От такого вступления Эмилия застыла в растерянности. Может, он устал с дороги и, разыскивая ее, потерял терпение? Наконец послышались его шаги по гравиевой дорожке.
— Я не играла. Просто решила, что ты иайдешь меня раньше, чем я выберусь отсюда сама! — извиняющимся тоном ответила Эмилия.
Анхел возник в десяти шагах от нее и остановился как вкопанный, словно какая-то сила мешала ему приблизиться к ней. На его лице она прочитала гнев, решительность и ненависть. Эмилия мгновенно поняла все еще до того, как он заговорил и швырнул ей в лицо газетную вырезку.
Слишком долго она дожидалась подходящего момента, чтобы рассказать ему ту историю.
Газетная вырезка плавно опустилась на залитый солнцем гравий. В какой-то момент Эмилия увидела снимок, запечатлевший Синтию в страстных объятиях Майкла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21
Не ожидавшая, что речь зайдет об этом, Эмилия подняла голову, но не знала, что сказать, а увидев гнев на его лице, окончательно растерялась.
— Ну… э-э-э, я…
Анхел поднялся и стал расхаживать по лоджии.
— Лисардо сказал, что заметил проявления их враждебности к тебе уже в первый свой визит. Сестра позорила тебя перед прислугой, отменяя твои поручения, и лезла из кожи вон, чтобы подчеркнуть, что хозяйка в доме она, хотя это был твой дом!
— Так было всегда, когда тебя не было поблизости, — нехотя призналась Эмилия.
Анхел смотрел на нее с потрясенным видом. Очевидно, несмотря на слова Лисардо, он еще надеялся, что тот стал свидетелем какого-то недоразумения и неправильно истолковал его.
— Даже до моего исчезновения?
Эмилия вздохнула и кивнула.
— Но ты никогда не жаловалась, даже словом не обмолвилась! — Анхел смотрел на нее с таким выражением, словно перед ним инопланетянка.
— Когда-то ты сказал мне, что в твоей жизни родные занимают главное место. А кроме того, какой новоиспеченной жене захочется начинать семейную жизнь с жалоб мужу на его родственников, особенно если приходится жить вместе с ними, — просто объяснила Эмилия. — Извини, но они привыкли к мысли, что ты женишься на Патрисии, и, естественно, мое появление в доме стало для них неприятным сюрпризом.
— Но Синтия?.. Она ведь была твоей подругой…
— Нет, если это грозило испортить ее отношения с Лусиано и Эстеллой. Синтия никогда не перечила Эстелле. Таким образом в доме сохранялось подобие мира и согласия.
Лишившись очередного утешения, Анхел шумно выдохнул.
— Если я правильно понял, Лисардо был свидетелем того, как Лусиано обвинил тебя в том, что я отправился в Южную Америку.
С большой неохотой Эмилия подтвердила это кивком.
— Господи помилуй! — вне себя воскликнул Анхел. — Как мог брат выдвинуть такое нелепое обвинение против тебя?!
— Твои родные были в курсе наших напряженных отношений перед твоим отъездом. Они полагали, что если бы ты женился более удачно, то послал бы в эту поездку кого-нибудь из служащих банка.
— Невероятно! Сказать такое женщине, когда она переживает за пропавшего мужа, верх подлости!
— Анхел, когда стало известно о твоем похищении, все словно голову потеряли, — попыталась мягко объяснить Эмилия. — Но мне следовало еще задолго до этого настоять на своих правах. Вместо того чтобы как-то изменить ситуацию в доме, я позволила твоим родным всячески третировать себя, а сама упивалась жалостью к себе.
— Не пытайся оправдать их! — рявкнул Анхел. — Для них ты была моей женой…
— Да, но…
— Моей женой, которой предстояло унаследовать все, чем я владел, после официального признания меня погибшим. Несомненно, что одно это могло сделать тебя объектом их злобы, — рассуждал вслух Анхел, пытаясь объяснить отношение его родных к Эмилии меркантильными соображениями. Эмилию потряс его холодный цинизм. — Прости меня, что упрекал тебя за отказ принять от брата финансовую поддержку.
— Не делай столь решительных выводов. — Эмилия, расстроенная его словами, тоже встала. — И твой брат и сестра были в отчаянии после твоего исчезновения…
— Матерь Божья, где были мои глаза?! Сколько страданий причинили они тебе из-за моего бездумного поведения!
— Не надо сейчас раздувать это, — сказала Эмилия, не видя смысла в его ярости. — Если ты больше не настаиваешь, чтобы я жила с ними в одном доме, то я могу предать прошлое забвению.
— Ты слишком великодушна, моя дорогая, если готова все простить. И все-таки грядет расплата, — с мрачной решимостью заявил Анхел. — Я этого так не оставлю, у меня нет другого выхода. Мои родные обязаны были заботиться о тебе, когда меня не было рядом с тобой.
— Но я не нуждалась в их заботе, — возразила Эмилия.
Анхел притянул ее в свои объятия.
— Я с ума сошел бы в Чили, если бы знал, что тебя обижают мои близкие! — вырвалось у него.
— И все же я предпочла бы, чтобы ты забыл об этом. Хватит неприятностей, а Лисардо пусть занимается своими делами!
— Раз ты, как я вижу, и не собиралась рассказать мне об этом, хорошо хоть ему хватило ума сделать это, — заключил Анхел. — Господи, надо было думать, кому доверяешь!
От этих слов озноб пробежал по спине Эмилии. Стал бы Анхел по-прежнему доверять ей, если бы узнал, что она скрывает от него? Но тут же ее глаза загорелись гневом. В чем. собственно, она перед ним провинилась? Да ни в чем! Она обязана защищать свою семейную жизнь от злобных происков. Почему она должна объясняться из-за грязного скандала, возникшего по вине двух эгоистов, Майкла и Синтии?! Ладно, она, конечно, расскажет Анхелу, когда будет готова. Сколько это может продолжаться? Старая история висит над ней дамокловым мечом, заставляя вздрагивать и сжиматься от страха, как, например, это случилось сегодня днем, когда Ребекка завела слишком откровенный разговор.
Анхел подхватил ее на руки. Робкая улыбка стерла остатки гнева с его липа.
— Похоже, ты сердишься на меня…
— Не на тебя, — возразила Эмилия, нежно глядя на него сияющими глазами, — а на Лисардо. Не нужно ему было все это вываливать на тебя.
Не выпуская Эмилию из своих крепких объятий, Анхел вошел в комнату.
— Я сам удивился, но, похоже, то, чему он стал свидетелем, произвело на него сильное впечатление. Более того, он был потрясен. Ты же знаешь, я человек не сентиментальный. Послушай, а зачем нам тащиться целую милю до спальни в этом доме?
С этими словами он медленно стал спускать ее по своему возбужденному телу, пока их губы не оказались на одном уровне. Они слились в долгом поцелуе, эти два любовника, изголодавшиеся друг по другу. Эмилия льнула к нему с такой силой, словно слиться с его телом стало для нее главной жизненной потребностью. Он целовал ее неторопливо и проникновенно, разжигая в ней чувственный пожар, от которого содрогалось все ее существо и болезненно тяжелела грудь. Анхел сел на позолоченный стул, который жалобно заскрипел под грузом их тел. С трудом оторвавшись от ее губ, он поспешно встал и рассмеялся.
— Нет, я предпочитаю современные удобства этой старине.
Эмилию порадовал его смех.
— Во-первых, ванные, — начала перечислять она, — во-вторых, чтобы на стульях можно было не только сидеть, но и…
— Разве я это говорил? — насмешливо спросил он и направился к лестнице.
— Хоть раз я угадала твое намерение!
— Только, пожалуйста, без водки…
Эмилия покраснела и шутливо ткнула кулаком в его плечо.
— Это низко…
— Нет, было бы низостью промолчать и посмотреть, что ты станешь делать дальше…
— Анхел!..
— А я сорвался, но винить в этом ты можешь Антонио Бенисио. Знаешь, что он шепнул мне на ухо за минуту до отлета? — Анхел уже укладывал ее на кровать.
Эмилия нахмурилась.
— Нет… Что же он сказал? — Сердце ее колотилось от волнения.
— Думаю, говорит, жена твоя загуляла, поскольку у твоего младшего братца мозгов нет! Вот мерзавец! — с чувством выругался Анхел и добавил еще что-то, видимо нецензурное, по-испански. И, не глядя на нее, стал снимать с нее туфли. — Так что на протяжении всего полета до Нью-Йорка я гадал, как ты меня встретишь, готовил банальный монолог в качестве вступления, дескать, я понимаю, что здесь уже побывали другие… Черт тебя побери, если я вообще что-нибудь понимал!
Эмилия в смятении закрыла глаза и вспомнила, в каком невероятном напряжении был Анхел в первые минуты их встречи.
— Я…
— Да, согласен. Такое поведение было неразумным, если учесть, что из прошедших пяти лет твоей жизни четыре с половиной года ты имела право считать себя вдовой, — признался Анхел. Видимо, тема была еще очень болезненной для него, и он не мог остановиться. — Но для мужика, просидевшего все это время в клетке, оно вполне оправданно, смею тебя заверить. Я ведь всегда держал тебя за святую. И мысль, что кто-то спал с тобой, была мне невыносима…
Бледная как смерть, Эмилия скользнула в тень от постельного балдахина. Анхел глубоко вздохнул, глаза его еще сверкали от заново пережитого.
— Если б я потерял тебя, я бы считал, что потерял все, — признался он. — Я так верил в тебя, но очень боялся, что Антонио сказал мне правду!
Вот в этот-то момент ей и следовало бы высказать все то, что мешало ей чувствовать себя до конца счастливой, объяснить Анхелу, почему Антонио пришла в голову такая мысль. Вероятно, грязная публикация дошла до Аргентины. Возможно, в виде слуха. Но Эмилия словно окаменела и не могла выйти из паралича. Через какое-то время она тихо спросила:
— Ты со мной развелся бы?
Анхел поморщился и прижался губами к ее ладони.
— До нашей свадьбы я, может, неуважительно относился к твоим моральным принципам, моя дорогая, но в тюрьме я вспоминал о них каждый день.
— Ты бы развелся со мной? — еле слышно повторила она.
— Что ты заладила?
— Ну… просто из любопытства, — промямлила она слабым голосом.
— Да, наверное, — простонал Анхел. — Уязвленное самолюбие, ревность… страдание. Тебе ведь неприятно это слышать?
Эмилия ускользнула от него на свою половину кровати.
— Да!
Анхел крякнул с досады и перетянул ее в свои объятия.
— Ты не представляешь, как нужна мне, — хрипло произнес он и стал покрывать дразнящими поцелуями ее сжатые губы. — Поверь, я сроду не говорил женщине таких слов.
Эмилия не сдержала улыбки.
— Ты человек не сентиментальный…
Он закрыл ее рот поцелуем, и Эмилия поняла, что сегодня уже ничего не расскажет ему. Расскажу ему все перед возвращением в Нью-Йорк, решила она. Только надо будет предварительно посадить его на цепь и запереть все выходы.
Спустя три недели Эмилия гуляла в рошице, начинавшейся там, где кончались сады, расположенные террасами на склоне холма. Анхел отсутствовал уже почти двое суток, улетев на заседание правления банка в Мадриде. Он предложил ей лететь с ним, но она отказалась. Они не расставались все это время ни днем, ни ночью, и здравый смысл подсказал ей, что пришло время отступить и не цепляться за него как истеричка.
Но пора бы уже Анхелу вернуться. Ночью она глаз не сомкнула, сердце ведь не наделено здравым смыслом, и ему не прикажешь. Эмилия тосковала по мужу, считала часы и минуты, оставшиеся до его возвращения. Вечером он должен быть дома. Несколько раз он звонил ей из Мадрида. Один раз в середине ночи, жаловался, что не может без нее заснуть. Она посочувствовала ему на словах, но в глубине души была довольна. Она бы почувствовала себя несчастной, если бы он сказал, что спал без нее как убитый. Теперь Анхел полностью принадлежит ей. Он обращался с ней как с драгоценностью. Казалось, долгая разлука научила их дорожить чувствами друг друга. Все остальное сразу отступило на задний план под влиянием их взаимной любви. Вспыхнувшая в ней страсть освободила ее от былых предрассудков. Ей даже казалось, что атмосфера восемнадцатого века, царившая в этом роскошном замке, так подействовала на нее, что она превратилась в форменную бесстыдницу.
Однако их новые отношения давали ей мужество справиться с необходимостью рассказать Анхелу всю историю, связанную с любовным романом Майкла и Синтии, последствия которого ей пришлось принять на себя. Надо покончить с этим, беспокойно думала Эмилия. Устав бродить в тени, она вошла в освещенный солнцем лабиринт, образованный высоким подстриженным кустарником, укрывшим ее с двух сторон непроницаемой стеной. Сумеет ли она выбраться отсюда самостоятельно? Она еще плохо ориентировалась здесь.
— Эми-и-лия!
Она радостно улыбнулась, узнав голос Анхела, и удивилась, что он вернулся из Мадрида раньше, чем она ждала его. Проклиная себя за опрометчивость, что вошла в этот бесконечный лабиринт, она разволновалась. Ей не терпелось поскорее выбраться отсюда, но, сворачивая, она все равно возвращалась на то же самое место в центре лабиринта, где журчал великолепный фонтан, разбрызгивая воду в нагретый за день воздух. Оставалось только кричать.
— Я у фонтана!
Ей стало смешно, она бы никогда его не нашла, если бы не заблудилась.
— Черт побери! Я не в том настроении, чтобы играть в дурацкие игры!
От такого вступления Эмилия застыла в растерянности. Может, он устал с дороги и, разыскивая ее, потерял терпение? Наконец послышались его шаги по гравиевой дорожке.
— Я не играла. Просто решила, что ты иайдешь меня раньше, чем я выберусь отсюда сама! — извиняющимся тоном ответила Эмилия.
Анхел возник в десяти шагах от нее и остановился как вкопанный, словно какая-то сила мешала ему приблизиться к ней. На его лице она прочитала гнев, решительность и ненависть. Эмилия мгновенно поняла все еще до того, как он заговорил и швырнул ей в лицо газетную вырезку.
Слишком долго она дожидалась подходящего момента, чтобы рассказать ему ту историю.
Газетная вырезка плавно опустилась на залитый солнцем гравий. В какой-то момент Эмилия увидела снимок, запечатлевший Синтию в страстных объятиях Майкла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21