После катастрофы легко можно было понять отношение к ней отца Эдвина, тем не менее, он и раньше представлялся ей высокомерным и категоричным снобом.
Оказалось, что Говард Айртон — милейший человек, способный здраво мыслить, критично относиться к себе и прощать. Прощать Хилари ему было не за что, но он простил ее отца, а это на его месте смог бы сделать далеко не каждый.
Время шло, а Эдвин с Лили все так и не появлялись. Тревога Хилари возрастала с каждой минутой. Нет, украсть у меня дочку он не посмеет, с надеждой думала она. Не решится на столь отчаянный поступок, даже если все еще злится на меня, ведь это уголовно наказуемо.
Ей вспомнились вчерашние гневные слова Эдвина, и сердце похолодело от страха. Он сказал, что она совершила преступление, не сообщив ему вовремя о том, что беременна… Кто из них был прав? Кто виноват? И как эта правота и вина отразились на их маленькой дочери?
Услышав звук подъезжающей к дому машины, Хилари, у которой от переживаний уже мутился рассудок, выскочила во двор.
Подобно кошке, стремящейся защитить новорожденного котенка, бросилась она к задней дверце черного «ягуара», где с правой стороны, сияя от радости, сидела Лили.
— Где вы пропадали так долго? — спросила Хилари, хмуря брови, у неторопливо выходящего из машины Эдвина. На нем были полуспортивные брюки из тонкой материи и белая футболка, плотно облегающая его мускулистые грудь и плечи. Он выглядел неотразимо.
— Я показал дочери много интересного, — небрежно сообщил Эдвин, наклонился, заглянул внутрь автомобильного салона и заговорщически подмигнул Лили. Та подмигнула ему в ответ с тем же таинственным видом, явно подражая отцу.
Только сейчас Хилари заметила, что с ее дочерью произошли разительные перемены. Темно-русые густые волосы Лили теперь были коротко острижены. В мочках ее маленьких ушей поблескивали красивые сережки с крохотными прозрачными камушками, на ручках — разноцветные детские браслеты, а на груди висел яркий кулон в виде сердца.
На фоне белоснежного нового платьица, обшитого оборками, все это разноцветие выглядело довольно забавно, но Хилари, привыкшая видеть свою дочку совершенно другой, схватилась за голову.
— Ты позволил ей проколоть уши! — воскликнула она. — А где ее локоны?
Эдвин лениво облокотился на крышу «ягуара».
— Мы вместе с Лили побывали сегодня в разных местах. В салоне красоты, у ювелира, в магазинах… Оказывается, наша дочь давно мечтала проколоть ушки. Сегодня ее мечта претворилась в жизнь! — Эдвин довольно улыбнулся и посмотрел на Хилари с вызовом. — А локоны… Сейчас не модно носить косы, Хилл! Я решил, что с короткими волосами Лили будет чувствовать себя гораздо более комфортно. Она со мной согласна.
— А посоветоваться со мной? Вы не посчитали это нужным? — беспомощно спросила Хилари.
— Мы обошлись и без тебя, — холодно констатировал Эдвин.
Хилари вздохнула.
Не произошло ничего страшного, сказала она себе, пытаясь успокоиться. Поведение Эдвина вполне понятно. Он пытается доказать мне, что обладает не меньшими, чем я, правами решать, что для нашего ребенка допустимо, что — нет. Его поведение естественно. И потом они чудесно ладят, а это важнее отрезанных локонов.
Хотя мне они безумно нравились…
— Слово отца не менее значимо в воспитании маленького человека, чем слово матери, — спокойно заметил Эдвин.
— Мамочка! Ты, наверное, не видишь, какие у меня туфли. Я сейчас тебе покажу! — восторженно произнесла Лили и, глядя на мать через окно, подняла вверх обутую в лакированную туфельку ножку. — Нравится?
— Очень нравится, — ответила Хилари, усилием воли заставляя себя улыбнуться.
— Папа пообещал, что скоро мы поедем с ним кататься на яхте! — Синие глаза Лили возбужденно сияли.
Хилари вздрогнула.
Слышать слово «папа» из уст своей маленькой дочери было для нее непривычно и странно, а Лили произносила его с легкостью и явным удовольствием.
Боковым зрением Хилари видела, как уголки губ Эдвина поплыли вверх. Казалось, он прочел ее мысли.
— Ты когда-нибудь плавала на яхте, мама? — поинтересовалась девочка, не замечая безмолвного противоборства родителей.
— Плавала, — немногословно ответила Хилари.
— Папа говорит, это очень здорово! Эдвин окинул Хилари победным взглядом.
— Садись в машину, Хилл!
Не спрашивая, что он замышляет, Хилари вернулась в дом, взяла сумочку, вновь вышла, закрыла дверь на замок и безропотно уселась на переднее сиденье.
Спустя две минуты «ягуар» уже мчался по ровному шоссе. Восхитительные пейзажи за окном радовали глаз. Пахло морем и солеными бризами. Когда на горизонте показалось чудесное здание, Хилари напряглась.
— Куда мы едем? — требовательно спросила она, хотя сразу узнала виллу Айртонов.
— Домой, — выпалила Лили.
Хилари резко повернула к ней голову и тут же перевела взгляд на Эдвина.
— Объясните мне, что происходит! — потребовала она.
— Только не волнуйся, — невозмутимо ответил Эдвин.
— Папа, а в какой комнате будут стоять мои игрушки? — бесхитростно поинтересовалась Лили.
— Скоро узнаешь, — спокойно ответил Эдвин.
Охваченная паникой, Хилари принялась судорожно размышлять, как ей быть. И поняв, что она попала в ловушку, на мгновение закрыла глаза, стараясь вернуть себе самообладание.
Машина остановилась.
Эдвин с непробиваемым видом вышел на улицу, открыл заднюю дверцу и помог Лили выбраться наружу. Хилари обошлась без посторонней помощи.
Из главных дверей роскошного дома вышла улыбающаяся полная женщина.
— Хилари, это Пэт. Моя няня. Она воспитывала меня с самого рождения, — представил Эдвин, когда Пэт приблизилась.
Пэт поприветствовала Хилари добродушным кивком, протянула руку Лили, и они вдвоем, сразу же вступив в оживленную беседу, удалились. '
Хилари проводила дочку беспокойным взглядом. Ее сердце металось и стонало, а душа была полна беспомощного детского страха. Наверное, по выражению ее лица любой бы догадался, что с ней происходит.
Но Эдвин оставался на зависть спокойным.
— Я хочу поговорить с тобой. Наедине. Давай, пройдем в дом, там нам будет удобнее.
Шагая, вслед за Эдвином, Хилари твердила себе, что обязана держать себя в руках, что распускаться и поддаваться власти эмоций нельзя. Это верный путь к проигрышу.
— Объясни мне, что все это означает! — потребовала она строго и сдержанно, заходя вместе с Эдвином в удобный светлый кабинет. — Почему Лили сказала, что едет домой, когда мы приближались к твоей вилле, почему спросила у тебя, в какой комнате будут находиться ее игрушки?
Эдвин опустился в кресло и кивком предложил Хилари последовать его примеру. Она не обратила внимания на его жест.
— Лили должна находиться именно здесь. Это ее дом, — уравновешенно произнес Эдвин.
Хилари усмехнулась.
— В настоящий момент Лили должна жить там, где живу я!
— Если ты намерена разговаривать со мной в таком тоне, я буду вынужден решать проблему через своих представителей, — пригрозил Эдвин.
— Проблему? — удивилась Хилари. — В чем ты видишь проблему? Ведь я сама рассказала тебе о нашем ребенке, хотя могла и не делать этого!
— Когда-нибудь я все равно узнал бы о ней, — уверенно заявил Эдвин. — Тогда тебе пришлось бы ответить за все!
— Послушай, я не намереваюсь с тобой ругаться! — воскликнула Хилари. — Мне очень приятно, что вы с Лили нашли общий язык. Встречайтесь, сколько хотите. Проводите вместе время, отдыхайте, развлекайтесь. Мешать вам я не собираюсь.
— Я хочу, чтобы вы с Лили жили здесь, вместе со мной, — деловито сдвинув брови, сказал Эдвин.
Хилари рассмеялась — нервно и отрывисто.
— Эдвин Айртон привык получать все, что ни пожелает, верно?
Лицо Эдвина приобрело вдруг такое выражение, что у Хилари оборвалось сердце: его губы сузились, превратившись в ровную полоску, а в глазах заблестел зловещий огонь. Таким она его не видела ни разу в жизни.
— Я хочу, чтобы моя дочь жила со мной. Если договориться по-хорошему нам с тобой не удастся, я буду вынужден обратиться в суд.
7
На мгновение представив, что у нее отбирают дочку, Хилари почувствовала приступ головокружения.
Она обладала невероятной выносливостью, ведь сумела выстоять перед множеством таких страшных испытаний, о которых другие жен-шины ее возраста не знают ровным счетом ничего. Но потерять ребенка… Этот удар наверняка оказался бы для нее сокрушительным.
— Сначала расскажи мне подробнее, каковы твои условия, — поспешно ответила она.
Эдвин удовлетворенно улыбнулся и посмотрел на нее так, как смотрит победитель на поверженного врага.
— Мои условия очень просты, — смакуя каждое слово, произнес он. — Ты и Лили переезжаете сюда, и мы живем под одной крышей.
— Переезжаем сюда? — переспросила Хилари, хлопая ресницами.
— Да, моя дорогая! Ты получишь огромное количество самого соблазнительного и дорогого дамского белья, страстного партнера по сексу и все жизненные удобства. Многим представительницам прекрасного пола о таком можно только мечтать! — Эдвин поднял вверх указательный палец.
— Да как ты смеешь делать мне подобные предложения? — вспылила Хилари. — Считаешь меня продажной девкой?
— Зачем же пускать в ход столь грязные выражения? — Эдвин поморщил нос. — А предлагаю я тебе только то, о чем ты сама мечтаешь.
— Что? — выкрикнула Хилари, сотрясаясь от гнева.
— Успокойся, Хилл. И взгляни правде в глаза, — сказал Эдвин, закидывая ногу на ногу. — Если бы ты не жаждала заполучить то, что я по-честному облек в слова, ты никогда не переехала бы в Майами-Бич и не привезла сюда ребенка. А как можно быстрее продала бы завещанный тебе коттедж и больше носа сюда не казала. Но ты рискнула поселиться у меня под боком вместе с дочкой, а это говорит о многой.
Хилари сжала пальцы в кулаки. Так крепко, что ногти больно впились ей в ладони.
— Думаешь, я приехала в Майами-Бич с одним лишь намерением — повторно броситься в твои объятия?
Эдвин рассмеялся.
— Ты очень сообразительна! И была безумно рада, когда я пришел к тебе в коттедж. Не меньше, чем я. Я в этом не сомневаюсь.
— Ошибаешься! — выкрикнула Хилари. Эдвин пренебрежительно фыркнул.
— Если б я ошибался, ты не отправилась бы со мной в постель при первой же возможности!
Хилари опустила голову. Стыд, растерянность и боль стиснули ее сердце безжалостным плотным кольцом.
Может, он прав? — подумала она. Может, я и впрямь приехала сюда с целью возобновить отношения с ним? И просто боюсь признаться себе в этом…
Перед ее глазами возник светлый образ Лили.
Я обязана отставить в сторону личные прихоти и подумать о том, что лучше для моей девочки, продолжала размышлять она. Лили нуждается в отце и имеет право жить там, где живут ее именитые родственники. Глупо было бы лишать ее любви близких людей, а еще всех тех благ, которыми испокон века пользуются Айртоны. С другой стороны, нельзя допустить, чтобы по прошествии стольких лет малышка стала жертвой непредусмотрительности своих родителей: ведь наши с Эдвином отношения, основанные только на плотском влечении друг к другу, неизменно приведут нас к краху, к обоюдной ненависти…
Эдвин поднялся с кресла, подошел к Хилари, обнял и привлек к себе. Это произошло так неожиданно, что она не сразу поняла, в чем дело. А почувствовав, как сильно он возбужден, затрепетала в его руках, мгновенно забывая, о чем они только что разговаривали.
Его близость, его непередаваемый запах оказывали на нее неизменно одурманивающее воздействие. Ей захотелось прижаться к его груди и отдаться власти всепоглощающей страсти. Она уже потянулась к нему ртом, но, заметив едва уловимую торжествующую улыбку на его губах, опомнилась и испуганно пробормотала:
— Что ты делаешь?
— Разве ты не видишь, милая? — прошептал Эдвин томным голосом.
Хилари отпрянула от него, удивляясь собственной твердости. Никогда раньше у нее не хватало сил противостоять соблазну еще и еще раз почувствовать сладость его ласк.
Эдвин, нахмурился, сбитый с толку ее отказом.
— Что с тобой произошло, Хилари? Ты ведь хочешь меня, я знаю…
— Да, но в свете того, о чем мы только что беседовали…
— Черт подери! — выругался он, проводя руками по волосам. — Хорошо, можешь считать, что обручальные кольца тоже включаются в мое предложение.
Хилари уставилась на него в полном изумлении. Как все нормальные женщины она не раз воображала себя в роли невесты. Но и предположить не могла, что ее жених заговорит с ней о свадьбе столь необычным образом, а именно предварительно чертыхнувшись.
— Нашей Лили нужны оба родителя, — произнес Эдвин рассудительно-задумчивым тоном. — А еще ей нужна няня, красивые наряды и игрушки. Она должна получить достойное образование и воспитание.
Вообще-то жениться на ней — идея отличная! — подумал он, прошел к окну и выглянул через него во двор. В супружестве мы будем наслаждаться друг другом до полного измождения… По его губам скользнула улыбка. Я смогу появляться с ней В обществе, брать с собой в утомительные командировки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20
Оказалось, что Говард Айртон — милейший человек, способный здраво мыслить, критично относиться к себе и прощать. Прощать Хилари ему было не за что, но он простил ее отца, а это на его месте смог бы сделать далеко не каждый.
Время шло, а Эдвин с Лили все так и не появлялись. Тревога Хилари возрастала с каждой минутой. Нет, украсть у меня дочку он не посмеет, с надеждой думала она. Не решится на столь отчаянный поступок, даже если все еще злится на меня, ведь это уголовно наказуемо.
Ей вспомнились вчерашние гневные слова Эдвина, и сердце похолодело от страха. Он сказал, что она совершила преступление, не сообщив ему вовремя о том, что беременна… Кто из них был прав? Кто виноват? И как эта правота и вина отразились на их маленькой дочери?
Услышав звук подъезжающей к дому машины, Хилари, у которой от переживаний уже мутился рассудок, выскочила во двор.
Подобно кошке, стремящейся защитить новорожденного котенка, бросилась она к задней дверце черного «ягуара», где с правой стороны, сияя от радости, сидела Лили.
— Где вы пропадали так долго? — спросила Хилари, хмуря брови, у неторопливо выходящего из машины Эдвина. На нем были полуспортивные брюки из тонкой материи и белая футболка, плотно облегающая его мускулистые грудь и плечи. Он выглядел неотразимо.
— Я показал дочери много интересного, — небрежно сообщил Эдвин, наклонился, заглянул внутрь автомобильного салона и заговорщически подмигнул Лили. Та подмигнула ему в ответ с тем же таинственным видом, явно подражая отцу.
Только сейчас Хилари заметила, что с ее дочерью произошли разительные перемены. Темно-русые густые волосы Лили теперь были коротко острижены. В мочках ее маленьких ушей поблескивали красивые сережки с крохотными прозрачными камушками, на ручках — разноцветные детские браслеты, а на груди висел яркий кулон в виде сердца.
На фоне белоснежного нового платьица, обшитого оборками, все это разноцветие выглядело довольно забавно, но Хилари, привыкшая видеть свою дочку совершенно другой, схватилась за голову.
— Ты позволил ей проколоть уши! — воскликнула она. — А где ее локоны?
Эдвин лениво облокотился на крышу «ягуара».
— Мы вместе с Лили побывали сегодня в разных местах. В салоне красоты, у ювелира, в магазинах… Оказывается, наша дочь давно мечтала проколоть ушки. Сегодня ее мечта претворилась в жизнь! — Эдвин довольно улыбнулся и посмотрел на Хилари с вызовом. — А локоны… Сейчас не модно носить косы, Хилл! Я решил, что с короткими волосами Лили будет чувствовать себя гораздо более комфортно. Она со мной согласна.
— А посоветоваться со мной? Вы не посчитали это нужным? — беспомощно спросила Хилари.
— Мы обошлись и без тебя, — холодно констатировал Эдвин.
Хилари вздохнула.
Не произошло ничего страшного, сказала она себе, пытаясь успокоиться. Поведение Эдвина вполне понятно. Он пытается доказать мне, что обладает не меньшими, чем я, правами решать, что для нашего ребенка допустимо, что — нет. Его поведение естественно. И потом они чудесно ладят, а это важнее отрезанных локонов.
Хотя мне они безумно нравились…
— Слово отца не менее значимо в воспитании маленького человека, чем слово матери, — спокойно заметил Эдвин.
— Мамочка! Ты, наверное, не видишь, какие у меня туфли. Я сейчас тебе покажу! — восторженно произнесла Лили и, глядя на мать через окно, подняла вверх обутую в лакированную туфельку ножку. — Нравится?
— Очень нравится, — ответила Хилари, усилием воли заставляя себя улыбнуться.
— Папа пообещал, что скоро мы поедем с ним кататься на яхте! — Синие глаза Лили возбужденно сияли.
Хилари вздрогнула.
Слышать слово «папа» из уст своей маленькой дочери было для нее непривычно и странно, а Лили произносила его с легкостью и явным удовольствием.
Боковым зрением Хилари видела, как уголки губ Эдвина поплыли вверх. Казалось, он прочел ее мысли.
— Ты когда-нибудь плавала на яхте, мама? — поинтересовалась девочка, не замечая безмолвного противоборства родителей.
— Плавала, — немногословно ответила Хилари.
— Папа говорит, это очень здорово! Эдвин окинул Хилари победным взглядом.
— Садись в машину, Хилл!
Не спрашивая, что он замышляет, Хилари вернулась в дом, взяла сумочку, вновь вышла, закрыла дверь на замок и безропотно уселась на переднее сиденье.
Спустя две минуты «ягуар» уже мчался по ровному шоссе. Восхитительные пейзажи за окном радовали глаз. Пахло морем и солеными бризами. Когда на горизонте показалось чудесное здание, Хилари напряглась.
— Куда мы едем? — требовательно спросила она, хотя сразу узнала виллу Айртонов.
— Домой, — выпалила Лили.
Хилари резко повернула к ней голову и тут же перевела взгляд на Эдвина.
— Объясните мне, что происходит! — потребовала она.
— Только не волнуйся, — невозмутимо ответил Эдвин.
— Папа, а в какой комнате будут стоять мои игрушки? — бесхитростно поинтересовалась Лили.
— Скоро узнаешь, — спокойно ответил Эдвин.
Охваченная паникой, Хилари принялась судорожно размышлять, как ей быть. И поняв, что она попала в ловушку, на мгновение закрыла глаза, стараясь вернуть себе самообладание.
Машина остановилась.
Эдвин с непробиваемым видом вышел на улицу, открыл заднюю дверцу и помог Лили выбраться наружу. Хилари обошлась без посторонней помощи.
Из главных дверей роскошного дома вышла улыбающаяся полная женщина.
— Хилари, это Пэт. Моя няня. Она воспитывала меня с самого рождения, — представил Эдвин, когда Пэт приблизилась.
Пэт поприветствовала Хилари добродушным кивком, протянула руку Лили, и они вдвоем, сразу же вступив в оживленную беседу, удалились. '
Хилари проводила дочку беспокойным взглядом. Ее сердце металось и стонало, а душа была полна беспомощного детского страха. Наверное, по выражению ее лица любой бы догадался, что с ней происходит.
Но Эдвин оставался на зависть спокойным.
— Я хочу поговорить с тобой. Наедине. Давай, пройдем в дом, там нам будет удобнее.
Шагая, вслед за Эдвином, Хилари твердила себе, что обязана держать себя в руках, что распускаться и поддаваться власти эмоций нельзя. Это верный путь к проигрышу.
— Объясни мне, что все это означает! — потребовала она строго и сдержанно, заходя вместе с Эдвином в удобный светлый кабинет. — Почему Лили сказала, что едет домой, когда мы приближались к твоей вилле, почему спросила у тебя, в какой комнате будут находиться ее игрушки?
Эдвин опустился в кресло и кивком предложил Хилари последовать его примеру. Она не обратила внимания на его жест.
— Лили должна находиться именно здесь. Это ее дом, — уравновешенно произнес Эдвин.
Хилари усмехнулась.
— В настоящий момент Лили должна жить там, где живу я!
— Если ты намерена разговаривать со мной в таком тоне, я буду вынужден решать проблему через своих представителей, — пригрозил Эдвин.
— Проблему? — удивилась Хилари. — В чем ты видишь проблему? Ведь я сама рассказала тебе о нашем ребенке, хотя могла и не делать этого!
— Когда-нибудь я все равно узнал бы о ней, — уверенно заявил Эдвин. — Тогда тебе пришлось бы ответить за все!
— Послушай, я не намереваюсь с тобой ругаться! — воскликнула Хилари. — Мне очень приятно, что вы с Лили нашли общий язык. Встречайтесь, сколько хотите. Проводите вместе время, отдыхайте, развлекайтесь. Мешать вам я не собираюсь.
— Я хочу, чтобы вы с Лили жили здесь, вместе со мной, — деловито сдвинув брови, сказал Эдвин.
Хилари рассмеялась — нервно и отрывисто.
— Эдвин Айртон привык получать все, что ни пожелает, верно?
Лицо Эдвина приобрело вдруг такое выражение, что у Хилари оборвалось сердце: его губы сузились, превратившись в ровную полоску, а в глазах заблестел зловещий огонь. Таким она его не видела ни разу в жизни.
— Я хочу, чтобы моя дочь жила со мной. Если договориться по-хорошему нам с тобой не удастся, я буду вынужден обратиться в суд.
7
На мгновение представив, что у нее отбирают дочку, Хилари почувствовала приступ головокружения.
Она обладала невероятной выносливостью, ведь сумела выстоять перед множеством таких страшных испытаний, о которых другие жен-шины ее возраста не знают ровным счетом ничего. Но потерять ребенка… Этот удар наверняка оказался бы для нее сокрушительным.
— Сначала расскажи мне подробнее, каковы твои условия, — поспешно ответила она.
Эдвин удовлетворенно улыбнулся и посмотрел на нее так, как смотрит победитель на поверженного врага.
— Мои условия очень просты, — смакуя каждое слово, произнес он. — Ты и Лили переезжаете сюда, и мы живем под одной крышей.
— Переезжаем сюда? — переспросила Хилари, хлопая ресницами.
— Да, моя дорогая! Ты получишь огромное количество самого соблазнительного и дорогого дамского белья, страстного партнера по сексу и все жизненные удобства. Многим представительницам прекрасного пола о таком можно только мечтать! — Эдвин поднял вверх указательный палец.
— Да как ты смеешь делать мне подобные предложения? — вспылила Хилари. — Считаешь меня продажной девкой?
— Зачем же пускать в ход столь грязные выражения? — Эдвин поморщил нос. — А предлагаю я тебе только то, о чем ты сама мечтаешь.
— Что? — выкрикнула Хилари, сотрясаясь от гнева.
— Успокойся, Хилл. И взгляни правде в глаза, — сказал Эдвин, закидывая ногу на ногу. — Если бы ты не жаждала заполучить то, что я по-честному облек в слова, ты никогда не переехала бы в Майами-Бич и не привезла сюда ребенка. А как можно быстрее продала бы завещанный тебе коттедж и больше носа сюда не казала. Но ты рискнула поселиться у меня под боком вместе с дочкой, а это говорит о многой.
Хилари сжала пальцы в кулаки. Так крепко, что ногти больно впились ей в ладони.
— Думаешь, я приехала в Майами-Бич с одним лишь намерением — повторно броситься в твои объятия?
Эдвин рассмеялся.
— Ты очень сообразительна! И была безумно рада, когда я пришел к тебе в коттедж. Не меньше, чем я. Я в этом не сомневаюсь.
— Ошибаешься! — выкрикнула Хилари. Эдвин пренебрежительно фыркнул.
— Если б я ошибался, ты не отправилась бы со мной в постель при первой же возможности!
Хилари опустила голову. Стыд, растерянность и боль стиснули ее сердце безжалостным плотным кольцом.
Может, он прав? — подумала она. Может, я и впрямь приехала сюда с целью возобновить отношения с ним? И просто боюсь признаться себе в этом…
Перед ее глазами возник светлый образ Лили.
Я обязана отставить в сторону личные прихоти и подумать о том, что лучше для моей девочки, продолжала размышлять она. Лили нуждается в отце и имеет право жить там, где живут ее именитые родственники. Глупо было бы лишать ее любви близких людей, а еще всех тех благ, которыми испокон века пользуются Айртоны. С другой стороны, нельзя допустить, чтобы по прошествии стольких лет малышка стала жертвой непредусмотрительности своих родителей: ведь наши с Эдвином отношения, основанные только на плотском влечении друг к другу, неизменно приведут нас к краху, к обоюдной ненависти…
Эдвин поднялся с кресла, подошел к Хилари, обнял и привлек к себе. Это произошло так неожиданно, что она не сразу поняла, в чем дело. А почувствовав, как сильно он возбужден, затрепетала в его руках, мгновенно забывая, о чем они только что разговаривали.
Его близость, его непередаваемый запах оказывали на нее неизменно одурманивающее воздействие. Ей захотелось прижаться к его груди и отдаться власти всепоглощающей страсти. Она уже потянулась к нему ртом, но, заметив едва уловимую торжествующую улыбку на его губах, опомнилась и испуганно пробормотала:
— Что ты делаешь?
— Разве ты не видишь, милая? — прошептал Эдвин томным голосом.
Хилари отпрянула от него, удивляясь собственной твердости. Никогда раньше у нее не хватало сил противостоять соблазну еще и еще раз почувствовать сладость его ласк.
Эдвин, нахмурился, сбитый с толку ее отказом.
— Что с тобой произошло, Хилари? Ты ведь хочешь меня, я знаю…
— Да, но в свете того, о чем мы только что беседовали…
— Черт подери! — выругался он, проводя руками по волосам. — Хорошо, можешь считать, что обручальные кольца тоже включаются в мое предложение.
Хилари уставилась на него в полном изумлении. Как все нормальные женщины она не раз воображала себя в роли невесты. Но и предположить не могла, что ее жених заговорит с ней о свадьбе столь необычным образом, а именно предварительно чертыхнувшись.
— Нашей Лили нужны оба родителя, — произнес Эдвин рассудительно-задумчивым тоном. — А еще ей нужна няня, красивые наряды и игрушки. Она должна получить достойное образование и воспитание.
Вообще-то жениться на ней — идея отличная! — подумал он, прошел к окну и выглянул через него во двор. В супружестве мы будем наслаждаться друг другом до полного измождения… По его губам скользнула улыбка. Я смогу появляться с ней В обществе, брать с собой в утомительные командировки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20