— Мэрион Латимер — сумасшедшая, — объявила леди Беннинг.
Мы молчали.
— О, знаю! — резко проговорила она, пристально глядя па нас. — Знаю, как вы заблуждаетесь. По вашему мнению, молоденькая, хорошенькая девушка, которая хохочет над мужскими шутками, плавает, ныряет, играет в теннис, бегает на крепких, здоровых ногах, не может быть сумасшедшей? Да? Да? — настойчиво требовала она ответа, снова окидывая кабинет взглядом. — Впрочем, вы мне все равно поверите. Почему? Потому что я старуха и верю тому, чего вы попросту не видите. Вот почему, по единственной этой причине.
Каждый представитель семейства Мелиш склонен к безумию. Это я вам точно говорю. Сару Мелиш, мать этой девушки, держат в Эдинбурге под строгим присмотром. Если не верите моим словам, может, поверите простому доказательству?
— М-м-м. Например?…
— Чей голос слышался в комнате Теда в то утро? — Леди Беннинг явно что-то подметила на лице Г.М. и с улыбкой кивнула. — Почему вы с такой легкостью заключили, будто это был кто-то чужой? Разве чужой человек очутился бы на балконе в такой ранний час? Видите ли, балкон идет вокруг дома, мимо спальни милой Мэрион… Разве удивительно, что бедняжка кухарка не узнала голос? Дорогой сэр Генри, она его раньше никогда не слышала… Никогда не слышала, чтобы он так странно и дико звучал. Это и есть истинный голос милой Мэрион. Как еще можно истолковать слова: «Ты ведь никогда даже не подозревал…»?
Я услышал у себя за спиной тяжелое дыхание. Мастерс шагнул вперед, к письменному столу.
— Мэм, — начал он, — мэм…
— Помолчите, инспектор, — тихо приказал Г.М.
— Милый доверчивый полицейский сержант, мистер Макдоннел, которого вы однажды посылали шпионить за нами, — продолжала старая леди, шевеля на столе пальцами и по-змеиному крутя головой, — вчера днем зашел к ней в неурочный час, и она его выставила. О, с большой легкостью, она — милая умная девочка. Извините, мне надо идти. О да. У меня есть другие дела. — Леди Беннинг посмеялась и вздернула голову. — Кажется, на сегодня назначено следствие, сэр Генри. Я исполню свой долг. Выйду на свидетельскую трибуну и обвиню бедняжку Мэрион в убийстве Роджера Дартворта и Джозефа Денниса.
Воцарившееся после этих угрожающих слов молчание нарушил задумчивый голос Г.М.:
— А теперь, мэм, самое интересное. Сегодня вы, безусловно, не сможете этого сделать. Забыл предупредить, возникла некоторая задержка…
Она вновь рванулась вперед, словно прыгнула:
— А! Вы мне верите, правда? По лицу вижу. Дорогой сэр Генри…
— И вот что любопытно. Видно, ваше мнение полностью переменилось. Я не присутствовал при даче показаний, просто читал их, и помню ваше настойчивое утверждение, что с Дартвортом расправились злые духи.
Ее маленькие глазки сверкнули, как стеклянные осколки.
— Вы ошиблись, друг мой. Если б они пожелали убить мистера Дартворта…
На краю стола лежала поздняя погибшая муха. Рука в черной перчатке метнулась и ласково сбросила мертвое насекомое на ковер. После этого старуха отряхнула руки, улыбнулась Г.М. и ровным тоном продолжала:
— Именно поэтому я и высказала такое предположение, понимаете? А после убийства несчастного идиота поняла, что они просто стоят рядом во всей своей силе и наблюдают, как человек совершает убийства. В определенном смысле — по их указаниям. О да. Они очень сильны. Однако в данном случае предпочли действовать через агента. — Она медленно потянулась через стол и со страшной серьезностью уставилась прямо в лицо Г.М. — Вы мне верите? Вы мне верите, не так ли?
Он потер лоб.
— Теперь вспоминаю, мне показалось несколько странным, что мисс Латимер с Холлидеем держались за руки…
Леди Беннинг была мудрым генералом. Хорошо знала, как важно не говорить слишком много, умела произвести эффект. Внимательно посмотрела в глаза Г.М. (вообще игроки в карты считают подобный прием в высшей степени бесполезным) и, по-видимому, осталась довольна. От нее исходило слабое победительное, ледяное сияние. Она встала, мы с Г.М. тоже.
— До свидания, дорогой сэр Генри, — мягко попрощалась в дверях леди Беннинг. — Не буду отнимать у вас время. Держались за руки!… — Она вновь посмеялась, погрозила нам пальцем. — Безусловно, мой милый племянник, как истинный рыцарь, не мог не подтвердить ее слов. Обычный джентльменский поступок. Кроме того, знаете, его тоже могли ввести в заблуждение. — На губах возникла жеманная, кокетливая усмешка. — Кто знает? Может быть, он меня держал за руку, когда она улизнула…
Дверь закрылась. Мы услышали в коридоре медленное постукивание.
— Сидите спокойно! — приказал Г.М. рванувшемуся вперед Мастерсу. Приказ прозвучал очень громко в напряженной тишине. — Сидите, не валяйте дурака. Не ходите за ней.
— Боже мой, — простонал Мастерс, — неужели вы хотите сказать, будто она права?
— Я хочу только сказать, чтобы вы скорей приступали к работе. Сядьте в кресло, закурите сигару, успокойтесь. — Он снова взгромоздил на стол ноги, лениво пуская кольца дыма. — Слушайте, Мастерс, у вас есть какие-нибудь подозрения насчет девушки Латимер?
— Честно признаться, сэр, никогда даже не думал.
— Плохо. С другой стороны, знаете, тот факт, что ее заподозрили бы в последнюю очередь, вовсе не означает, что она виновна. Это было бы слишком просто. Найди наименее вероятного убийцу и сажай в тюремный фургон. Подвох заключается в том, что чем невероятнее все кажется, тем больше в это верится. Вдобавок, может быть, в данном случае убийца и есть наиболее вероятный подозреваемый.
— Но кто наиболее вероятный? Г.М. фыркнул.
— Вот в чем трудность этого дела: мы его не видим. И все-таки на моем скромном приеме нынче вечером… Кстати, ты еще не слышал, Кен? В Плейг-Корте ровно в одиннадцать. Строго холостяцкая вечеринка. Мне надо, чтобы на ней был ты, молодой Холлидей и Билл Фезертон. Мастерс, вас я не приглашаю, сейчас дам все инструкции. Мне в помощь потребуются несколько человек, но это будут сотрудники моего собственного отдела. Хорошо бы отыскать Креветку…
— Ладно, — устало согласился инспектор, — как скажете, сэр. Если вы согласитесь представить мне убийцу, я сделаю все в этом кошмарном деле. Я почти рехнулся, и это факт. После фиаско с миссис Суини…
— Вам об этом известно? — перебил я его и поспешил выложить свою информацию.
Мастерс кивнул:
— Как только схватишься за ниточку, даже крошечную, заговоришь о ней, она сразу рвется… Да, знаю. Блестящая идея Дюрана. Вот зачем он мне звонил из Парижа, причем за мой счет. Разузнал насчет Гленды Дартворт, выяснил, что ее подолгу не видят в Ницце… Признаюсь, он заставил меня занервничать.
Г.М. махнул сигарой.
— Сожгите меня на костре, — восторженно изрек он, — Мастерс преисполнился подлинной радости жизни, правда. На крыльях полетел в «Магнолию», прихватив с собой сотрудницу для обыска. Набросились на миссис Суини с победными криками, а потом смотрят, что-то не то. Ни парика, ни накладок…
— Черт побери, она уже немолода, — возразил Мастерс, — для чего ей маскироваться…
Г.М. подтолкнул ему экземпляр «Л'Энтрансижан» с крупным снимком и подписью: «Мадам Дартворт».
— Указаны все размеры. Фото восьмилетней давности, но даже за восемь лет карие глаза не почернеют, не изменится форма носа, губ, подбородка, рост не уменьшится на четыре дюйма… Так вот, Кеи, Мастерс взбесился. Хотя, признаю, не настолько, как дамочка Суини. Дальше больше: славный старина Дюран вновь позвонил нынче утром — за счет Скотленд-Ярда — и говорит: «Увы, я в отчаянии. Боюсь, приятель, моя любопытная идея не прошла. Мадам Дартворт сама позвонила нам из другой квартиры — как выяснилось, из парижской — и обругала кого-то полным идиотом. Поистине очень жаль». Положил трубку, а телефонистка предупредила: «Три фунта девятнадцать шиллингов четыре пенса, сэр». Хо-хо.
— Хорошо, — горько вздохнул Мастерс. — Давайте веселитесь. Вы же сами сказали, что Элси Фенвик зарыта рядом с коттеджем…
— Зарыта.
— Тогда…
— Вечером увидим, — посулил Г.М. — Дело, конечно, запутанное, но не до такой степени, как вы думаете. Его корни в Лондоне, а не в Париже, не в Ницце. Оно ведет к человеку, которого вы видите, с которым говорите, питая относительно него лишь самые слабые подозрения. Да, его подозревают, но не очень. Именно он поработал кинжалом, сунул труп в печку и все время посмеивался над нами, скрываясь под самой лучшей маской… Нынче вечером, — объявил он, — я кое-кого убью, точно так же, как Дартворта. Вы будете при этом присутствовать, удар грянет у вас из-за плеча, хотя, возможно, вы его не увидите. Там соберутся все, включая Луиса Плейга.
Г.М. запрокинул крупную голову. Бледное солнце у него за спиной высвечивало внушительную фигуру, по-прежнему ленивую, но источавшую неотвратимую, смертельную угрозу.
— Ему уже недолго осталось смеяться.
Глава 19
Над каменным домиком ярко светила луна. Вечер был холодный, настолько холодный, что звуки приобретали сильную резкость, пар от дыхания зависал облачками в светящемся воздухе. Лунный свет осторожно пробирался в колодец, образованный черными постройками вокруг двора Плейг-Корта, вырисовывал плоские тени и тень кривого дерева, лежавшую на дорожке.
Из открытой двери каменного домика на нас смотрело лицо — бледное, застывшее, хотя один глаз как бы подмигивал.
Шагавший рядом со мной Холлидей отшатнулся, возглас удивления застрял у него в горле. Майор Фезертон что-то пробормотал, и все мы на секунду застыли на месте. Далекие и глухие часы в Сити принялись отбивать одиннадцать. В двери и в окнах домика плясал красноватый каминный огонь. В кресле перед камином сидела высокая неподвижная фигура, сложив на коленях руки, свесив голову на плечо, с дурацкой ухмылкой на синевато-белом лице, с обвисшими усами, приподняв одну бровь над пучеглазыми очками. На лбу, кажется, выступали капли пота.
Я мог бы поклясться, что сидевший в кресле оскалился в усмешке…
Мы вдруг поняли, что это не кошмарный сон. Видение было столь же реальным, как ночь и луна, которую мы увидели, выйдя из гулкой галереи во двор Плейг-Корта, обогнув в темном дворе мертвое дерево.
— Эту самую чертовщину, — пробормотал Холлидей и ткнул пальцем, — или что-то подобное я видел, придя сюда один той ночью…
Мимо камина в доме мелькнула громоздкая тень, кто-то выглянул и приветствовал пас, загородив фигуру с бледным лицом.
— Хорошо, — произнес голос Г.М. — Понимаете, после того, что вы сегодня утром сказали, я подумал — действительно, так все и было. Поэтому приготовил манекен с маской Джеймса. Этим самым манекеном мы воспользуемся в ходе эксперимента. Входите, входите, — раздраженно добавил он, — тут сплошной сквозняк.
Слоновья туша Г.М. в пальто с меховым воротом и в старомодной шляпе только подчеркивала зловещее, причудливое безобразие комнаты. Жаркий — слишком жаркий — огонь с ревом пылал в черной топке. Перед камином стоял столик с пятью кухонными стульями, из которых лишь у одного была целая спинка. На одном стуле, отклонившись от стола, сидел манекен в натуральную величину, грубо изготовленный из холстины, набитой песком. Его даже нарядили в старый пиджак и брюки, лихо заломленная набекрень шляпа удерживала раскрашенную маску на месте лица. Жуткий эффект усиливали белые матерчатые перчатки, привязанные к рукавам так, что казалось — ладони куклы молитвенно сложены…
— Хорош, правда? — с восторженным самодовольством спросил Г.М., придерживая пальцем страницы какой-то книжки и перенося стул на другую сторону стола. — В детстве я всегда был лучшим в Лондоне участником представления Пятого ноября. Аккуратнее сделать времени не было. Чертова штука к тому же чертовски тяжелая. Точно как взрослый мужчина.
— Братец Джеймс… — Холлидей вытер рукой лоб и попробовал усмехнуться. — А вы, я бы сказал, реалист. И что собираетесь с ним делать?
— Убить, — ответил Г.М. — Вон кинжал па столе.
Я оторвал взгляд от таращившего глаза манекена, сидевшего у огня сложив руки, в пучеглазых очках, с кроличьей усмешкой под усами. На столе в медном подсвечнике горела единственная свеча, точно так же, как прошлой ночью. Лежали несколько листов бумаги, авторучка. И потемневший в огне от острия до рукоятки кинжал Луиса Плейга.
— Брось, Генри, — прохрипел майор Фезертон, кашлянув. Выглядел он непривычно — в простом котелке и твидовом пальто, не столь импозантно, больше смахивал па ворчливого пожилого астматика с лицом в синеватых прожилках и густых красных пятнах. И вновь закашлялся. — Я имею в виду, чертовски глупое ребячество. Манекены и прочая белиберда… Слушай, я согласен на любую разумную вещь…
— Пятна па полу можно не обходить, — предупредил Г.М., наблюдая за ним. — И на стенах тоже. Они высохли.
Мы все посмотрели туда, куда он указывал, и тут же оглянулись на скалившийся манекен. На залитых красными отблесками стенах играло, отбрасывая тени, бушующее пламя.
— Заприте кто-нибудь дверь на щеколду и на шпингалет, — велел Г.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34