Ответ. Минут двадцать — двадцать пять. Я несколько раз поглядывал на свои часы… со светящимся циферблатом. Интересно было узнать, долго ли продлится это дурачество.
Вопрос. Значит, вы не были сосредоточены на молитве?
Ответ. Нет.
Вопрос. Что-нибудь видели, когда глаза привыкли к темноте?
Ответ. Стояла полная тьма, будь я проклят. А зрение у меня уже не столь острое, черт побери. Нет, почти ничего не видел. Ну, может быть, силуэты.
Вопрос. Не заметили ли вы, чтобы кто-то вставал?
Ответ. Нет.
Вопрос. И ничего не слышали?
Ответ. Слышал.
Вопрос. Ах вот как… Что именно? Расскажите, пожалуйста.
(Легкое колебание.)
Ответ. Трудно описать. Сначала, естественно, стоял шум, все рассаживались, стулья двигались, скрипели. А потом раздался совсем другой звук… скорее скрежет, не слишком сильный, словно кто-то чуть-чуть отодвинул стул. И еще одно должен сказать: позже, кажется, где-то слышались шаги. В темноте трудно судить.
Вопрос. Насколько позже?
Ответ. Не знаю. Собственно, знаете, я даже собирался окликнуть и выяснить, кто это там. Но Энн… леди Беннинг… строго-настрого наказала ни слова не говорить и ни в коем случае не двигаться. Мы пообещали. Я сначала подумал, будто кто-то вышмыгнул покурить, и сказал себе — дьявольски странно. Потом услышал скрип двери, почуял сквозняк…
Вопрос. Из открывшейся двери?
(Свидетель закашлялся, сделал паузу.)
Ответ. Слушайте, более того, возникло впечатление, что и парадная дверь открыта. Когда она закрыта, в вестибюле практически нет никаких сквозняков. Конечно, инспектор, я обязан говорить вам правду. Но вы ведь умный человек. Сами знаете, это не назовешь неопровержимым обвинением. Кто-то вышел, а теперь боится признаться…
Тут майор впервые по-настоящему разволновался, будто произвел нежелательное впечатление или сказал больше, чем следовало. И попытался загладить промашку, поспешно оговариваясь, что в темноте слышатся разные звуки, он мог ошибиться… Задав еще несколько коварных вопросов, Мастерс оставил тему. Должно быть, прозорливо понадеялся, что в коронерском суде майора Фезертона будет легко заставить повторить показания под присягой. И быстро перешел к вопросу о том, кто где сидел.
Ответ. Леди Беннинг расположилась справа от камина. Еще одно странное обстоятельство: я хотел сесть с ней рядом, а она меня прогнала. Там уселся молодой Холлидей. Точно знаю — чуть не споткнулся об его ногу. Ха. Потом погасили свечи, пришлось пробираться в темноте, на ощупь. Возле Холлидея примостилась мисс Латимер. Я сел на следующий стул. Почти уверен, что с другой стороны от меня пристроился юный Латимер. Он не вставал.
Вопрос. А с какой стороны доносился тот звук, что вы слышали, — тихий скрежет сдвинутого стула?
Ответ. Проклятие, я же говорю, в темноте не поймешь! Он мог донестись с любой стороны. Может быть, мне это вообще почудилось.
Вопрос. Вы не чувствовали, что мимо вас кто-то прошел?
Ответ. Нет.
Вопрос. Стулья стояли близко друг к другу?
Ответ. Не помню.
Свечи к тому времени почти догорели. Одна вспыхнула широким язычком, замигала, погасла. Майор встал.
— Хорошо, — уныло буркнул Мастерс. — Отправляйтесь домой, майор, если желаете. Можете проводить леди Беннинг. Разумеется, вы должны быть готовы к дальнейшим расспросам… И пожалуйста, попросите прийти сюда мисс Латимер и мистера Холлидея. Я задержу их всего на пять минут, если не откроется что-нибудь… гм… важное. Спасибо. Большое спасибо. Вы очень нам помогли.
Фезертон остановился в дверях, констебль шагнул вперед, протягивая ему черную шелковую шляпу, словно майор только что вышел победителем из уличной драки. Он почистил ее рукавом, оглядел комнату и, должно быть, впервые заметил меня, сидевшего в тени на подоконнике. Надул щеки в лиловых прожилках, нахлобучил шляпу несколько набекрень, прихлопнул сверху по тулье ладонью и сказал:
— А, мистер Блейк! Ну конечно… Дайте мне, пожалуйста, свой домашний адрес, если не возражаете.
Скрывая удивление и любопытство, я назвал ему адрес.
— Ну да, эдвардианский дом… Если вам удобно, завтра загляну. До свидания, джентльмены, до свидания.
И вышел с таинственным видом, накинув на плечи пальто, едва не столкнувшись с вошедшим сержантом Макдоннелом.
Глава 11
Под глазами измученного до предела сержанта Макдоннела залегли темные круги. В одной руке он держал пачку исписанных карандашом листов бумаги, в другой — большой фонарь, который поставил на пол.
Я впервые почувствовал холод в комнате, промозглую сырость, глаза мои сонно слипались, тело одеревенело. За последние полчаса шум на заднем дворе утих, голоса и шаги смолкли, только вдалеке урчал автомобильный мотор. Стоял мертвый, туманный час, в воздухе замаячил близкий рассвет. Уличные фонари еще горели, но в городе уже начиналось слабое шевеление.
Фонарь Макдоннела отбрасывал на кирпичный пол тележное колесо света. Оно слегка двигалось перед моими глазами, над ним виделось причудливо искаженное, некрасивое лицо сержанта с острым носом. Он взглянул зеленоватыми глазами на Мастерса, который сидел, уткнувшись лбом в сжатые кулаки. За спиной у сержанта болталась на тесемке шляпа, волнистая прядь волос падала на глаза. Он пнул ногой фонарь, чтобы разбудить инспектора.
— Долго вы еще будете меня здесь держать, сэр? Все уже разошлись. Бейли обещал вернуться после рассвета, отснять остальное.
— Берт, — глухо проговорил инспектор, не глядя на него, — ты изучал досье Дартворта. Кто такая Элси Фенвик?
Сержант слегка вздрогнул:
— Элси?…
— Ради бога, только не говори, что не знаешь! Я слышал это имя, знаю, что оно связано с Дартвортом, с каким-то загадочным делом, а вспомнить не могу. Ты был прав, нам назвал его Фезертон. В первой строчке той самой записки было сказано: «Я знаю, где зарыт труп Элси Фенвик».
— Да что вы! — охнул Макдоннел, вытаращив глаза, и так долго стоял, уставившись на свечи, что Мастерс стукнул по верстаку кулаком. — Виноват, сэр. Понимаете, факт очень важный. И действительно связан с загадочным делом. Элси Фенвик… — задумчиво протянул он. — Так вот почему наше ведомство заинтересовалось Дартвортом… Это произошло лет шестнадцать назад, задолго до начала моей службы, но, исследуя прошлое Дартворта, я копался в архивах. О происшествии почти совсем забыли, однако, услышав, что Дартворт увлекся игрой в спиритизм, в Восьмом отделе припомнили, что дело это дурно пахло. Элси Фенвик была его первой женой.
— Правильно! — вскричал Мастерс. — Ха. Конечно. Услышав подсказку, я вспомнил. Пожилая и очень богатая женщина, да? Ее убили или что-то такое…
— Нет, сэр. По крайней мере, полиция старалась доказать, что она убита, и, если бы ей это удалось, Дартворту пришлось бы туго. Она просто исчезла.
— Выкладывай факты, — велел Мастерс. — Короче. Давай!
Макдоннел вытащил свой блокнот, полистал.
— М-м-м… Вот. Элси Фенвик, романтичная старая дева, увлекавшаяся спиритизмом, была жутко богата, никакой родни не имела. У нее была то ли кривая нога, то ли кривое плечо, из-за какой-то костной деформации. В нежном возрасте — в шестьдесят пять лет — вышла за молодого Дартворта. Тогда еще не был принят закон о праве собственности замужних женщин, так что вы догадаетесь о дальнейшем. Когда началась война, Дартворт, уклоняясь от военной службы, уехал в Швейцарию вместе со своей застенчивой, робкой женой и ее горничной.
Как-то вечером, приблизительно через год, обеспокоенный муж позвонил врачу, жившему в десяти милях от них, и сообщил, что у жены приступ, она умирает, дал подробные разъяснения насчет язвы желудка… Видимо, миссис Дартворт оказалась весьма крепкой — к приезду доктора она была еще жива. Сообразительный врач по счастливой случайности знал свое дело лучше, чем надеялся опечаленный муж. Он привел ее в себя, а потом побеседовал с Дартвортом. Тот повторял: «Какое несчастье! Язва желудка!…» Но доктор покачал головой, посмотрел ему прямо в глаза и вынес заключение: «Мышьяковое отравление».
Макдоннел сардонически поднял бровь.
— Дальше он действовал удачнее, — проворчал Мастерс. — Продолжай.
— Возникла проблема. Кошмарный скандал предотвратила лишь горничная Элси, которая присягнула, что старушка сама приняла мышьяк.
— Ах! Горничная… Хорошенькая?
— Не знаю, сэр… Сомневаюсь. Дартворт слишком умен, чтоб играть в игры, не ожидая денежного выигрыша.
— Что сказала жена?
— Ничего. Постаралась оправдать Дартворта, словом, так или иначе, простила его. Больше до конца войны о них не было слышно. Со временем супруги вернулись в Англию. Однажды опять же встревоженный Дартворт явился в полицию, заявив об исчезновении жены. Жили они в усадьбе неподалеку от Кройдонского шоссе. По его словам, она просто поехала поездом за покупками в город и не вернулась. Он предъявил медицинское свидетельство о том, что его жена подвержена приступам меланхолии, депрессии, страдает амнезией — потерей памяти… Дартворт в подобных вещах хорошо разбирался, образованный человек. Ярд сначала завел дело, приступил к обычным розыскным процедурам. Потом у кого-то возникли подозрения. Покопались в прошлом, ознакомились с эпизодом мышьякового отравления, и вот тут начались неприятности… Я пришлю вам бумаги, сэр, они слишком пространные, чтобы сейчас в них вдаваться. В итоге не нашли никаких доказательств…
Мастерс медленно занес кулак, грохнул по столу, оглядываясь на меня:
— Да, все это я помню, хотя надо бы освежить память. В девятнадцатом году дело вел старик Бертон. Он-то мне про него и рассказывал. Дартворт весьма искусно разыгрывал оскорбленную невинность. Грозил за клевету в суд подать. Помню… Гм… Ну посмотрим. И что же он сделал, Берт? Подал прошение о признании ее умершей?
— Кажется, да, но прошение не удовлетворили. По закону пришлось семь лет ждать признания. Особой роли это не играло — деньги оставались в его распоряжении.
— Правильно, — кивнул Мастерс, потирая подбородок. — Только вот что меня интересует: ты говоришь, первая жена. А была и вторая?
— Да, хотя они, кажется, не поладили. Вторая живет где-то на Ривьере… в любом случае он старался держаться от нее подальше.
— Из-за денег?
— По-моему…
Макдоннел умолк, слыша, что за дверью шаркают ноги, явно с намерением привлечь наше внимание. Кто-то кашлянул.
На пороге стоял Холлидей с Мэрион Латимер. Я вдруг инстинктивно понял, что они давно слушают рассказ сержанта. На лице девушки утвердилось решительное и презрительное выражение. У Холлидея был растерянный вид; он быстро взглянул на свою спутницу и стремительно шагнул в комнату.
— Ну и ночку вы нам устроили, инспектор, — выпалил Дин. — Уже почти пять часов. Я пытался подкупить констебля, чтобы он сбегал в ближайшее круглосуточное заведение за кофе и бутербродами, но он отказался… Слушайте, — нахмурился Холлидей, — надеюсь, вы нас скоро отпустите. Мы в любой момент к вашим услугам, а этот дом не совсем годится для…
Тут Мастерс, нарочно или нечаянно, развеял атмосферу полицейского суда, после чего всем стало значительно легче. Он прикрыл рукой рот, сладко и невиданно широко зевнул, улыбнулся, прищурился, жестом предложил девушке сесть.
— Оо-ох! — сладко потянулся инспектор. — Нет, клянусь святым Георгием, я вас не задержу. Решил побеседовать сразу с вами обоими — сэкономить время. Кроме того, — откровенно и доверительно продолжал он, — должен предупредить, что задам кое-какие вопросы, которые, может быть, вам покажутся нескромными… но интересными. Надеюсь, услышав их, вы предпочтете…
На золотистых волосах Мэрион сидела теперь строгая коричневая шляпка, воротник пальто был поднят, она сгорбилась в кресле. Синие глаза холодно смотрели на Мастерса. Стоявший позади Холлидей закурил сигарету.
— Слушаю, — звонко проговорила девушка с чуть заметной нервозностью. — Разумеется, спрашивайте, что вам будет угодно.
Холлидей ухмыльнулся.
Мастерс кратко пересказал показания прочих поклонников Дартворта.
— Значит, вы знали его достаточно хорошо, мисс Латимер?
— Да.
— Он вам рассказывал что-нибудь о себе?
Ее взгляд не дрогнул.
— Только то, что когда-то давно был женат, и весьма неудачно. Не знаю, где теперь его жена, может быть, умерла. Правда, — добавила Мэрион с легкой насмешкой, — он воспоминал о ней с байронической скорбью.
Потерпевший поражение Мастерс обладал способностью извлекать выгоду из любой, даже самой невыгодной ситуации.
— А вы знаете, что у него есть живая жена, мисс Латимер?
— Нет. Меня это не интересует. И никогда не интересовало. Я его не расспрашивала.
— Хорошо. — Инспектор мгновенно сменил тему. — Именно мистер Дартворт внушил вам, мисс, что, если можно так выразиться, Плейг-Корт угрожает здравому рассудку и будущему мистера Дина Холлидея?
— Да…
— Он часто говорил об этом?
— Постоянно… — с трудом выдавила она. — Постоянно! Я… старалась объяснить мистеру Блейку свое отношение к Дартворту…
— Ясно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34