– раздался за спиной консьержки низкий скрипучий голос. Тетка с истерическим визгом отлетела в сторону, на ее месте возник немолодой, приземистый мужчина с удивительно светлыми глазами, тонкими презрительно поджатыми губами и редеющими волосами, словно приклеенными к черепу. В руке его был большой тяжелый хромированный револьвер.
– Иван! – вскрикнул Окунь.
Сарыч вполголоса выругался, оттолкнул Василия, метнулся в сторону, стараясь уклониться от пули, и одновременно вскинул правую руку с пистолетом.
Может быть, он и успел бы опередить соперника, поскольку был заметно моложе, но потеря крови сделала свое дело, словно притормозив его движения, он потерял драгоценную долю секунды, и Иван успел дважды выстрелить, прежде чем Сарыч нажал на спусковой крючок.
Сильное тело дернулось, ноги Сарыча подкосились, и он тяжело рухнул на грязный пол подъезда.
Мужчина с редеющими, словно приклеенными к черепу волосами вышел из комнаты консьержки, остановился над неподвижным телом Сарыча, секунду посмотрел в его пустые мертвые глаза, но все же еще раз выстрелил – на этот раз между глаз. Он привык не доверять очевидному и всегда ставить в любом деле последнюю точку. Только после этого он повернулся в сторону Василия, который полулежал в углу подъезда, по привычке крупно трясясь.
– Ну здравствуй, друг сердечный! – проговорил Иван своим медленным, скрипучим голосом.
– Зд…здравствуй, Иван! – ответил Окунь и попытался встать. – Ворвались, понимаешь, какие-то… и такое началось… Я просто чудом уцелел!
– Действительно, чудом, – подтвердил Иван. – Но ты не беспокойся, это ненадолго!
Он шагнул к Окуню, наклонился над ним, схватил за рубашку на груди и одним рывком поднял Василия на ноги.
– Ты понимаешь, Иван… – суетливо заговорил Окунь. – Я тут ни при чем… я про парк говорю… я все тебе объясню… Тут такое дело непонятное…
– Объяснишь, – Иван кивнул и подтолкнул Окуня к двери, – непременно объяснишь! Еще бы ты мне все это не объяснил! Ты о-очень постараешься все это мне объяснить!
– Ты, наверное, все неправильно понял! – бормотал Окунь, механически переставляя ноги. – Я ни в чем не виноват…
– Я-то все отлично понял! Я всегда все правильно понимаю! – перебил его Иван и вытолкнул на улицу.
Когда дверь за ними захлопнулась, консьержка поднялась с пола, опасливо выглянула из своей каморки. Подъезд расплывался перед ее глазами, и она сообразила, что в суматохе потеряла очки. Снова опустившись на четвереньки, принялась шарить по полу.
Те, кто носит очки, знают, насколько их бывает трудно найти, поскольку ищешь их, само собой, без очков. Прошло несколько минут, прежде чем консьержка нашарила свою пропажу.
Нацепив очки на нос, она облегченно вздохнула, выглянула в окошечко и громко ойкнула, увидев распростертое на полу подъезда окровавленное тело Сарыча.
Потянувшись к телефонному аппарату, который, к счастью, уцелел, она пробормотала:
– Вот ведь говорили – спокойная работа, хорошая прибавка к пенсии… Завтра же уволюсь и в жизни больше не пойду консьержкой работать! Это я не вам! – ответила она в трубку. – Это милиция, да? Приезжайте сюда скорее! Записывайте адрес…
Выйдя на улицу, Иван огляделся по сторонам и подтолкнул Окуня к своей машине. Черный «ягуар» Ивана был припаркован в двух шагах от подъезда.
– Садись за руль! – приказал Иван.
– Я… я не смогу! – отозвался Окунь, показав свои трясущиеся руки.
– Мозгляк! – выдохнул Иван и сплюнул сквозь зубы. – Ладно, сам поведу!
Он втолкнул Окуня на пассажирское сиденье, сам сел за руль и отъехал от тротуара.
– Пристегнись! – приказал он Василию, скосив на него глаза.
– За… зачем? – проблеял тот.
– На всякий случай! Затем, чтобы ты случайно не выпал! – проскрипел Иван. – Затем, что я так приказал! Понятно?
– Понятно… – Окунь схватился за ремень, судорожно, с третьей попытки застегнул замок.
– И ты тоже пристегнись! – раздался вдруг за спиной Ивана резкий, неприятно высокий, словно скрип железа по стеклу, голос.
– Что за… – начал Иван, но за спиной у него резко, злобно проскрежетало:
– Сидеть! Одно лишнее движение – и я тебе почки отстрелю! И еще кое-что!
– Кондратий… – выдохнул Иван, глядя в зеркало заднего вида.
– Он самый. – На заднем сиденье сел, распрямившись как пружина, худой человек лет сорока с загорелой лысой головой и глубоко посаженными серыми глазами. – Неужели, Ваня, ты думал, что мы с тобой сегодня не встретимся?
Он приподнял руку, в которой был зажат небольшой черный пистолет, ствол которого был направлен в спину Ивана.
– Чего тебе надо? – Иван лихорадочно искал выход, но не находил его.
– Пока мне надо, чтобы ты пристегнулся. Как ты сам только что сказал – на всякий случай! Чтобы ты случайно не выпал… на крутом повороте! И вот еще: когда будешь пристегиваться, не делай лишних движений, а то я тебя неправильно пойму!
Иван медленно, осторожными движениями пристегнул ремень и проскрипел, глядя в зеркало:
– Что теперь? Ты сильно не зарывайся, этот козел… – он кивнул в сторону Окуня, – тебя тоже обошел. Читал в газетке-то? Улыбнулся участок в Шуваловском парке, детишки там гулять будут. И тебе и мне его не видать. Меня Василий обманул, и тебя тоже кинули.
– Ничего, все еще можно будет переиграть, – мрачно ответил Кондрат. – Ты мне отдашь компромат на Анциферова, и он станет шелковый.
Иван промолчал о том, что никакого компромата у него нет. Маргарита должна была отдать кассету Анциферову, только когда документы будут у него. Да, видно, не сумела.
– Твои люди Маргариту угробили? – полюбопытствовал Иван. – Тогда отчего ж компромат не взяли?
– Не трогал я ее, на кой она нужна. Этого рыжего мои орлы действительно подстрелили, далеко он не ушел бы.
– Упустили, значит… – удовлетворенно улыбнулся Иван. – Ну что делать будем?
– Теперь поезжай в сторону Московского проспекта, – приказал Кондратий. – Только поезжай медленно-медленно, как лох, который только вчера купил права. И соблюдай все правила, чтобы к тебе ни один гаишник не привязался!
– Я понял, – мрачно ответил Иван и повернул руль.
Они медленно ехали по тихой улице, как вдруг из-за поворота показался гаишник на мотоцикле. Он затормозил на пути «ягуара» и замахал жезлом, делая знак остановиться.
– Ну и что теперь? – раздраженно проскрипел Иван, скосив глаза в зеркало. – Я делал, как ты велел…
– Теперь не дури! – резко отозвался Кондратий. – Остановись, заплати сколько нужно и расстанься с этим козлом по-мирному! Понятно, что он увидел дорогую машину и хочет легких бабок срубить! И смотри у меня – чтобы без фокусов! Ты у меня на мушке, не забывай об этом ни на минуту!
Иван затормозил и выглянул в окно.
– Лейтенант Иванов! – проговорил гаишник, приложив руку к шлему. – Ваши документы!
– В чем дело, командир? Вроде я все правильно делал, – покладистым тоном проговорил Иван, протягивая ему стопку документов вместе с аккуратно сложенной крупной купюрой.
– Это что такое? – Лейтенант брезгливо, двумя пальцами взял деньги и потряс ими перед носом Ивана.
– Это… вот, извините, я ошибся… – И Иван протянул гаишнику еще одну бумажку.
Лейтенант не взял деньги, вместо этого взглянул на права и проговорил:
– Нехорошо, Иван Терентьевич, нехорошо! Попытка подкупа должностного лица…
– Какого подкупа? – Иван начал накаляться. – Тебе, лейтенант, чего надо? Неприятностей?
– Иван Терентьевич! – предостерегающим тоном проговорил с заднего сиденья Кондратий.
В эту же секунду из-за угла с ревом выехал еще один мотоцикл. На нем сидели двое милиционеров – в касках и бронежилетах, с автоматами на груди.
– В чем дело? – спросил один из них, обращаясь к лейтенанту Иванову. – Проблемы?
– Попытка подкупа, – с кривой усмешкой отозвался тот.
– Придется выйти из машины! – рявкнул автоматчик, подходя к «ягуару».
– Зачем? В чем дело, ребята? – неуверенно проговорил Иван. – Никаких проблем…
– Операция «Перехват»! Выйти из машины! – И милиционер положил руку на автомат. Второй автоматчик встал чуть в стороне, приготовив оружие для стрельбы.
– Да сейчас выйдем! – проскрипел Иван, отстегивая ремень. – Мы разве возражаем?
– Еще бы вы возражали, – процедил автоматчик, отступив на шаг и сняв оружие с предохранителя.
Иван медленно отстегнул ремень, скосил глаза на Окуня, грозно нахмурил брови, взглядом предупреждая того, чтобы не вздумал шутить, и неторопливо, не делая резких движений, выбрался из машины.
– Все выходим! – скомандовал милиционер.
Кондратий также медленно, неторопливо выбрался на тротуар. Перед этим он неуловимым движением засунул свой пистолет под заднее сиденье «ягуара».
Последним, трясясь от страха, вылез Окунь и принялся суетливо объяснять:
– А я вообще здесь случайно! Мне в аэропорт нужно! Я руку поднял – они и остановились! Я их первый раз в жизни вижу! Я на самолет опаздываю…
– Мужчина, не надо нам ничего объяснять! – оборвал его автоматчик. – Мы сейчас сами все выясним! – Он повернулся к Ивану и резко скомандовал: – Руки на капот! Ноги расставить!
– Ну так я пойду?.. – жалобно проблеял Окунь и сделал робкий шажок в сторону.
– Я сказал – руки на капот! – повторил автоматчик, уставившись на Ивана.
Тот подчинился, расставил ноги и положил руки на сверкающий капот «ягуара».
Автоматчик остался на прежнем месте, а лейтенант Иванов подошел к Ивану и быстро пробежал руками по его телу.
Окунь под шумок сделал еще пару шагов в сторону.
– Куда?! – прикрикнул на него второй автоматчик.
– У меня самолет… – забормотал Василий. – Я опаздываю… я здесь вообще случайно… И меня регистрация… мне нужно срочно лететь в Нижний Тагил… то есть в этот… в Вышний Волочок… У меня там племянница рожает…
– Отставить! – Автоматчик сделал шаг в его сторону. – Без тебя родит! Руки на капот!
Окунь послушно выполнил приказание.
Милиционеры обыскали его, затем Кондратия. После этого один из них заглянул в машину и тотчас выпрямился, держа двумя пальцами пистолет:
– А это что? Оч-чень интересно!
– У меня есть разрешение! – проговорил Иван, вертя головой. – Все документы в порядке… вы свяжитесь с полковником Митрофановым из управления…
– Разберемся! – Милиционер спрятал пистолет в сумку, притороченную к седлу мотоцикла, и продолжил осмотр машины.
– Ну-ка, багажник откройте! – потребовал он через минуту.
Иван послушно выполнил его требование – открыл багажник «ягуара» и отошел в сторону.
В это время возле них остановились скромные неказистые «Жигули».
Передняя дверца открылась, и из машины, кряхтя, хмуря густые брови и опираясь на палку, выбрался грузный старик в мятом коричневом костюме.
– Ну что тут, ребятки? – проговорил старик, оглядывая всех присутствующих и непонятно к кому обращаясь.
Лейтенант Иванов обернулся к старику и предупредительно проговорил:
– Все как приказали…
– Ну и ладушки! – Старик усмехнулся, подняв кустистые брови, и подошел ближе.
Иван обернулся к нему и удивленно отвесил челюсть:
– Мотыга? Это ты, что ли?
– Узнал, голубь! – Старик отечески улыбнулся. – А я-то грешным делом думал: узнает али нет?
– Но ведь ты… – проговорил Иван и тут же осекся.
– Что, ты думал, я уже давно твоими молитвами на том свете чертям угольки подбрасываю? Нет, голубь мой сизокрылый, Мотыгу закопать не так просто! Я сам кого хочешь закопать могу… Думаешь, почему мне такую кликуху дали?
Вся его показная старческая немощь бесследно исчезла. Несмотря на солидный возраст, он сделался прямым и подтянутым, весь его облик излучал силу и властность.
– Я тут ни при чем! – вскинулся Иван. – Это он! – И он махнул рукой в сторону Кондратия, который с таким же удивлением взирал на воскресшего старика.
– А мне, голуби мои, грешным делом наплевать, кто из вас меня пытался закопать, – неторопливым, скрипучим голосом произнес старик. – Мне важно, что оба вы были к этому готовы… у обоих мысли в ту сторону имелись…
– Мотыга, да я и не думал… – пролепетал Иван. – У меня и в мыслях ничего такого не было…
– А я вообще в тот день в Вознесенское на стрелку уезжал… – перебил его Кондратий.
– Ну коли так, то я вас, так и быть, прощаю… Чего попусту на хороших людей зло держать? Ежели в себе лишнее зло держать, так от этого лопнуть можно! – Старик развел руками и повернулся к автоматчикам: – Отпустите их, хлопцы! Они все осознали и больше не будут так поступать… Ведь не будете, правда?
– Само собой, – растерянно выдавил Иван, переводя взгляд с Мотыги на автоматчиков и пытаясь понять внезапную перемену в настроении старого авторитета.
– Ну и ладно, – старик шагнул к своим «Жигулям», – коли так, поезжайте куда собирались… – Уже забравшись на пассажирское место, он еще раз выглянул и сказал Ивану:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
– Иван! – вскрикнул Окунь.
Сарыч вполголоса выругался, оттолкнул Василия, метнулся в сторону, стараясь уклониться от пули, и одновременно вскинул правую руку с пистолетом.
Может быть, он и успел бы опередить соперника, поскольку был заметно моложе, но потеря крови сделала свое дело, словно притормозив его движения, он потерял драгоценную долю секунды, и Иван успел дважды выстрелить, прежде чем Сарыч нажал на спусковой крючок.
Сильное тело дернулось, ноги Сарыча подкосились, и он тяжело рухнул на грязный пол подъезда.
Мужчина с редеющими, словно приклеенными к черепу волосами вышел из комнаты консьержки, остановился над неподвижным телом Сарыча, секунду посмотрел в его пустые мертвые глаза, но все же еще раз выстрелил – на этот раз между глаз. Он привык не доверять очевидному и всегда ставить в любом деле последнюю точку. Только после этого он повернулся в сторону Василия, который полулежал в углу подъезда, по привычке крупно трясясь.
– Ну здравствуй, друг сердечный! – проговорил Иван своим медленным, скрипучим голосом.
– Зд…здравствуй, Иван! – ответил Окунь и попытался встать. – Ворвались, понимаешь, какие-то… и такое началось… Я просто чудом уцелел!
– Действительно, чудом, – подтвердил Иван. – Но ты не беспокойся, это ненадолго!
Он шагнул к Окуню, наклонился над ним, схватил за рубашку на груди и одним рывком поднял Василия на ноги.
– Ты понимаешь, Иван… – суетливо заговорил Окунь. – Я тут ни при чем… я про парк говорю… я все тебе объясню… Тут такое дело непонятное…
– Объяснишь, – Иван кивнул и подтолкнул Окуня к двери, – непременно объяснишь! Еще бы ты мне все это не объяснил! Ты о-очень постараешься все это мне объяснить!
– Ты, наверное, все неправильно понял! – бормотал Окунь, механически переставляя ноги. – Я ни в чем не виноват…
– Я-то все отлично понял! Я всегда все правильно понимаю! – перебил его Иван и вытолкнул на улицу.
Когда дверь за ними захлопнулась, консьержка поднялась с пола, опасливо выглянула из своей каморки. Подъезд расплывался перед ее глазами, и она сообразила, что в суматохе потеряла очки. Снова опустившись на четвереньки, принялась шарить по полу.
Те, кто носит очки, знают, насколько их бывает трудно найти, поскольку ищешь их, само собой, без очков. Прошло несколько минут, прежде чем консьержка нашарила свою пропажу.
Нацепив очки на нос, она облегченно вздохнула, выглянула в окошечко и громко ойкнула, увидев распростертое на полу подъезда окровавленное тело Сарыча.
Потянувшись к телефонному аппарату, который, к счастью, уцелел, она пробормотала:
– Вот ведь говорили – спокойная работа, хорошая прибавка к пенсии… Завтра же уволюсь и в жизни больше не пойду консьержкой работать! Это я не вам! – ответила она в трубку. – Это милиция, да? Приезжайте сюда скорее! Записывайте адрес…
Выйдя на улицу, Иван огляделся по сторонам и подтолкнул Окуня к своей машине. Черный «ягуар» Ивана был припаркован в двух шагах от подъезда.
– Садись за руль! – приказал Иван.
– Я… я не смогу! – отозвался Окунь, показав свои трясущиеся руки.
– Мозгляк! – выдохнул Иван и сплюнул сквозь зубы. – Ладно, сам поведу!
Он втолкнул Окуня на пассажирское сиденье, сам сел за руль и отъехал от тротуара.
– Пристегнись! – приказал он Василию, скосив на него глаза.
– За… зачем? – проблеял тот.
– На всякий случай! Затем, чтобы ты случайно не выпал! – проскрипел Иван. – Затем, что я так приказал! Понятно?
– Понятно… – Окунь схватился за ремень, судорожно, с третьей попытки застегнул замок.
– И ты тоже пристегнись! – раздался вдруг за спиной Ивана резкий, неприятно высокий, словно скрип железа по стеклу, голос.
– Что за… – начал Иван, но за спиной у него резко, злобно проскрежетало:
– Сидеть! Одно лишнее движение – и я тебе почки отстрелю! И еще кое-что!
– Кондратий… – выдохнул Иван, глядя в зеркало заднего вида.
– Он самый. – На заднем сиденье сел, распрямившись как пружина, худой человек лет сорока с загорелой лысой головой и глубоко посаженными серыми глазами. – Неужели, Ваня, ты думал, что мы с тобой сегодня не встретимся?
Он приподнял руку, в которой был зажат небольшой черный пистолет, ствол которого был направлен в спину Ивана.
– Чего тебе надо? – Иван лихорадочно искал выход, но не находил его.
– Пока мне надо, чтобы ты пристегнулся. Как ты сам только что сказал – на всякий случай! Чтобы ты случайно не выпал… на крутом повороте! И вот еще: когда будешь пристегиваться, не делай лишних движений, а то я тебя неправильно пойму!
Иван медленно, осторожными движениями пристегнул ремень и проскрипел, глядя в зеркало:
– Что теперь? Ты сильно не зарывайся, этот козел… – он кивнул в сторону Окуня, – тебя тоже обошел. Читал в газетке-то? Улыбнулся участок в Шуваловском парке, детишки там гулять будут. И тебе и мне его не видать. Меня Василий обманул, и тебя тоже кинули.
– Ничего, все еще можно будет переиграть, – мрачно ответил Кондрат. – Ты мне отдашь компромат на Анциферова, и он станет шелковый.
Иван промолчал о том, что никакого компромата у него нет. Маргарита должна была отдать кассету Анциферову, только когда документы будут у него. Да, видно, не сумела.
– Твои люди Маргариту угробили? – полюбопытствовал Иван. – Тогда отчего ж компромат не взяли?
– Не трогал я ее, на кой она нужна. Этого рыжего мои орлы действительно подстрелили, далеко он не ушел бы.
– Упустили, значит… – удовлетворенно улыбнулся Иван. – Ну что делать будем?
– Теперь поезжай в сторону Московского проспекта, – приказал Кондратий. – Только поезжай медленно-медленно, как лох, который только вчера купил права. И соблюдай все правила, чтобы к тебе ни один гаишник не привязался!
– Я понял, – мрачно ответил Иван и повернул руль.
Они медленно ехали по тихой улице, как вдруг из-за поворота показался гаишник на мотоцикле. Он затормозил на пути «ягуара» и замахал жезлом, делая знак остановиться.
– Ну и что теперь? – раздраженно проскрипел Иван, скосив глаза в зеркало. – Я делал, как ты велел…
– Теперь не дури! – резко отозвался Кондратий. – Остановись, заплати сколько нужно и расстанься с этим козлом по-мирному! Понятно, что он увидел дорогую машину и хочет легких бабок срубить! И смотри у меня – чтобы без фокусов! Ты у меня на мушке, не забывай об этом ни на минуту!
Иван затормозил и выглянул в окно.
– Лейтенант Иванов! – проговорил гаишник, приложив руку к шлему. – Ваши документы!
– В чем дело, командир? Вроде я все правильно делал, – покладистым тоном проговорил Иван, протягивая ему стопку документов вместе с аккуратно сложенной крупной купюрой.
– Это что такое? – Лейтенант брезгливо, двумя пальцами взял деньги и потряс ими перед носом Ивана.
– Это… вот, извините, я ошибся… – И Иван протянул гаишнику еще одну бумажку.
Лейтенант не взял деньги, вместо этого взглянул на права и проговорил:
– Нехорошо, Иван Терентьевич, нехорошо! Попытка подкупа должностного лица…
– Какого подкупа? – Иван начал накаляться. – Тебе, лейтенант, чего надо? Неприятностей?
– Иван Терентьевич! – предостерегающим тоном проговорил с заднего сиденья Кондратий.
В эту же секунду из-за угла с ревом выехал еще один мотоцикл. На нем сидели двое милиционеров – в касках и бронежилетах, с автоматами на груди.
– В чем дело? – спросил один из них, обращаясь к лейтенанту Иванову. – Проблемы?
– Попытка подкупа, – с кривой усмешкой отозвался тот.
– Придется выйти из машины! – рявкнул автоматчик, подходя к «ягуару».
– Зачем? В чем дело, ребята? – неуверенно проговорил Иван. – Никаких проблем…
– Операция «Перехват»! Выйти из машины! – И милиционер положил руку на автомат. Второй автоматчик встал чуть в стороне, приготовив оружие для стрельбы.
– Да сейчас выйдем! – проскрипел Иван, отстегивая ремень. – Мы разве возражаем?
– Еще бы вы возражали, – процедил автоматчик, отступив на шаг и сняв оружие с предохранителя.
Иван медленно отстегнул ремень, скосил глаза на Окуня, грозно нахмурил брови, взглядом предупреждая того, чтобы не вздумал шутить, и неторопливо, не делая резких движений, выбрался из машины.
– Все выходим! – скомандовал милиционер.
Кондратий также медленно, неторопливо выбрался на тротуар. Перед этим он неуловимым движением засунул свой пистолет под заднее сиденье «ягуара».
Последним, трясясь от страха, вылез Окунь и принялся суетливо объяснять:
– А я вообще здесь случайно! Мне в аэропорт нужно! Я руку поднял – они и остановились! Я их первый раз в жизни вижу! Я на самолет опаздываю…
– Мужчина, не надо нам ничего объяснять! – оборвал его автоматчик. – Мы сейчас сами все выясним! – Он повернулся к Ивану и резко скомандовал: – Руки на капот! Ноги расставить!
– Ну так я пойду?.. – жалобно проблеял Окунь и сделал робкий шажок в сторону.
– Я сказал – руки на капот! – повторил автоматчик, уставившись на Ивана.
Тот подчинился, расставил ноги и положил руки на сверкающий капот «ягуара».
Автоматчик остался на прежнем месте, а лейтенант Иванов подошел к Ивану и быстро пробежал руками по его телу.
Окунь под шумок сделал еще пару шагов в сторону.
– Куда?! – прикрикнул на него второй автоматчик.
– У меня самолет… – забормотал Василий. – Я опаздываю… я здесь вообще случайно… И меня регистрация… мне нужно срочно лететь в Нижний Тагил… то есть в этот… в Вышний Волочок… У меня там племянница рожает…
– Отставить! – Автоматчик сделал шаг в его сторону. – Без тебя родит! Руки на капот!
Окунь послушно выполнил приказание.
Милиционеры обыскали его, затем Кондратия. После этого один из них заглянул в машину и тотчас выпрямился, держа двумя пальцами пистолет:
– А это что? Оч-чень интересно!
– У меня есть разрешение! – проговорил Иван, вертя головой. – Все документы в порядке… вы свяжитесь с полковником Митрофановым из управления…
– Разберемся! – Милиционер спрятал пистолет в сумку, притороченную к седлу мотоцикла, и продолжил осмотр машины.
– Ну-ка, багажник откройте! – потребовал он через минуту.
Иван послушно выполнил его требование – открыл багажник «ягуара» и отошел в сторону.
В это время возле них остановились скромные неказистые «Жигули».
Передняя дверца открылась, и из машины, кряхтя, хмуря густые брови и опираясь на палку, выбрался грузный старик в мятом коричневом костюме.
– Ну что тут, ребятки? – проговорил старик, оглядывая всех присутствующих и непонятно к кому обращаясь.
Лейтенант Иванов обернулся к старику и предупредительно проговорил:
– Все как приказали…
– Ну и ладушки! – Старик усмехнулся, подняв кустистые брови, и подошел ближе.
Иван обернулся к нему и удивленно отвесил челюсть:
– Мотыга? Это ты, что ли?
– Узнал, голубь! – Старик отечески улыбнулся. – А я-то грешным делом думал: узнает али нет?
– Но ведь ты… – проговорил Иван и тут же осекся.
– Что, ты думал, я уже давно твоими молитвами на том свете чертям угольки подбрасываю? Нет, голубь мой сизокрылый, Мотыгу закопать не так просто! Я сам кого хочешь закопать могу… Думаешь, почему мне такую кликуху дали?
Вся его показная старческая немощь бесследно исчезла. Несмотря на солидный возраст, он сделался прямым и подтянутым, весь его облик излучал силу и властность.
– Я тут ни при чем! – вскинулся Иван. – Это он! – И он махнул рукой в сторону Кондратия, который с таким же удивлением взирал на воскресшего старика.
– А мне, голуби мои, грешным делом наплевать, кто из вас меня пытался закопать, – неторопливым, скрипучим голосом произнес старик. – Мне важно, что оба вы были к этому готовы… у обоих мысли в ту сторону имелись…
– Мотыга, да я и не думал… – пролепетал Иван. – У меня и в мыслях ничего такого не было…
– А я вообще в тот день в Вознесенское на стрелку уезжал… – перебил его Кондратий.
– Ну коли так, то я вас, так и быть, прощаю… Чего попусту на хороших людей зло держать? Ежели в себе лишнее зло держать, так от этого лопнуть можно! – Старик развел руками и повернулся к автоматчикам: – Отпустите их, хлопцы! Они все осознали и больше не будут так поступать… Ведь не будете, правда?
– Само собой, – растерянно выдавил Иван, переводя взгляд с Мотыги на автоматчиков и пытаясь понять внезапную перемену в настроении старого авторитета.
– Ну и ладно, – старик шагнул к своим «Жигулям», – коли так, поезжайте куда собирались… – Уже забравшись на пассажирское место, он еще раз выглянул и сказал Ивану:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31