Синельников окончательно смутился.
– Ммм… Там видно будет, – промычал кандидат в отшельники и пнул ближайший гребень. – Давай, камазер…
Пустыня дрогнула, и червь, вздымая песчаную волну, унес новообретенного святого прочь, а двое фрименов остались стоять на коленях с разинутыми ртами.
Через три часа в одной из карамагских пещер они точно так же стояли перед Алией, и Аристарх рассказывал с горящими глазами:
– И я спросил: «Скажи, в чем смысл твоего учения?» И он ответил: «Вы отступили от обычаев пустынной жизни бедуинов, в мерзости городов вы осквернили священные традиции предков – вернитесь, исполните древние заветы, или сгинете без следа!» И я спросил: «Когда ты явишь нам свои откровения?» И он ответил: «Я жду видения – оно придет, и я буду знать, когда открыть вам истину». После этого он произнес слова власти Шай-Хулуду на неизвестном языке и исчез из глаз. Азиз подтвердит все, что я сказал.
Азиз страстно закивал, с трепетом глядя в серые глаза владычицы. Алия размышляла недолго.
– Я хочу его видеть. Найдите и приведите ко мне. Уговаривайте вежливо. Джемаль, Лола, приготовьтесь. Возможно, здесь скрыт какой-то обман.
– Это настоящий святой, – покачал головой Аристарх.
– Я поняла, Аристарх. Можешь идти.
Цепочка фрименов втянулась в полукруглую циркообразную впадину внутри скалистого островка среди барханов. В полумраке меж каменных стен звучно отдавался скрип песка под подошвами.
– Да куда же он делся? – сказал тот, что шел впереди. Он опустил маску и хмуро озирался. – В землю ушел?
– Он человек видный, рослый, – с уважением произнес шедший сзади Аристарх.
– Эй, ребята, потеряли чего?
Все подняли головы. Прямо над ними, уютно устроившись в узкой расщелине, развалился Синельников, положив перед собой руки – раритетные длинноствольные «ройалы» с коробчатыми магазинами недоверчиво смотрели вниз парой черных стальных глаз.
– Он? – почти беззвучно спросил первый фримен.
– Ага, – восторженно признал Аристарх.
Фримен сдержанно поклонился, упершись подбородком в водоводную трубку на левом плече.
– Я Джемаль, это мои люди. Наша госпожа, милостивая Алия, приглашает тебя для беседы.
– Мы что, родственники? – поинтересовался Синельников. – Почему на «ты»?
– Приглашает вас, – мрачно поправился Джемаль.
– Чувствую, Джемаль, чем-то я вам не нравлюсь. Ну да ладно. Синельников, Владимир Викторович, без определенных занятий. Водички дадите? Литра полтора. У меня кончается.
– Вы гость.
– Ладно, сейчас.
Они долго поднимались по вырубленной в отвесных скалах лестнице, потом шли по узким коридорам с уходящими во мрак неровными гранями потолков; в крохотном тамбуре, похожем на замочную скважину, у Синельникова деликатно отобрали все оружие, и затем он очутился в зале, где еще находилось человек двадцать народу, горели светильники и у противоположной стены, в центре, в кресле с намеком на трон, сидела девушка в традиционном фрименском наряде с богатой и сложной вышивкой. Наступила тишина.
– Так, – прервал молчание Синельников. – Бал-маскарад. Просто чувствую себя Жанной д’Арк. Орлеан взять не надо? Мадмуазель, у вас красивые глаза, и все остальное, наверное, не хуже, но вы не Алия. Впрочем, думаю, Алия где-то недалеко. Вы, ребята, сдурели. Вы радио слушаете? У меня вот есть приемничек. Вас ищет вся императорская армия. Каким местом думаете? Сидите здесь, по моим скромным подсчетам, как минимум, тридцать шесть часов. Над вами трижды прошел спутник с сенсорами. Не хочу никого обидеть или показаться бестактным, но большинство из вас уже покойники. Или надеетесь, что Муад’Диб станет церемониться?
Группа стоявших слева от кресла расступилась, и на середину зала вышла Алия – в обычном стилсьюте с распахнутым верхним коконом.
– Да, этот носик не обманывает, – сказал Синельников. – Давненько мы не виделись. Ты выросла.
– Я узнала тебя, – ответила Алия. – Ты Брэдли, резидент Крэймонда. Что ты делаешь здесь?
– Ничего не делаю. Отдохновения ищу. От трудов праведных. Алия, если у тебя осталась капля благоразумия, плюнь на эти китайские церемонии и беги.
– Об этом съетче не знает никто, – холодно отозвалась Алия. Его нет ни на одной карте. И мы за пределами владений императора.
– Рехнулась девка, – пробормотал Синельников. – Что значит – никто? Вас тут сорок человек – или, скажешь, я их во сне вижу? Они-то знают? Знают сорок, знает и сорок первый – и кому он успел рассказать? Какие тайны в наше время, опомнись!
Тут прорвало Джемаля.
– Как ты смеешь так разговаривать с госпожой? Кто ты таков?
Синельников только отмахнулся.
– Уймись, носач. Ты сам-то думаешь о чем, или нет? Защитничек хренов…
Взгляд Джемаля стал бешеным, и он вдруг раскинул руки в стороны, словно собираясь обнять весь мир. Повинуясь этому знаку, к нему с двух сторон подскочили помощники и, ухватившись за рукава, начали стаскивать с него стилсьют.
– Канли амтал, – прошипел Джемаль, щеря крупные белые зубы под стриженными усами, жесткая черная прядь, упав вдоль длинного хищного носа, перечеркнула смуглое лицо. – Ты мне ответишь по обычаю!
Через минуту он уже стоял перед Синельниковым в одной набедренной повязке и со священным крис-ножом в руке, пожирая противника ненавидящим взором.
– Вот дуралеи-то, – сокрушенно вздохнул Синельников. – Нашли время. Алия, это обязательно?
Алия в чуть заметной растерянности шевельнула плечом и, отойдя назад, что-то неслышно сказала на ухо Джемалю. Тот и бровью не повел.
– Нож его дайте!
Синельникову принесли отобранный у него штык-нож от винтовки М-16, который он, после многолетних экспериментов, предпочитал всем диверсионным разработкам и ухищрениям. Повертев клинок в руках, Владимир засунул его сзади за пояс.
– Защищайся! – сквозь зубы приказал Джемаль.
– Да защищаюсь я; давай, дядя, не тяни, вот тоска, – сказал Синельников. Снять стилсьют он отказался и спокойно стоял на месте, устало глядя на распалившегося фримена. Джемаль, слегка пригнувшись, по-змеиному раскачиваясь из стороны в сторону и перекидывая нож из ладони в ладонь, некоторое время двигался по кругу, и затем прыгнул с обманным поворотом, молниеносно выбросив руку с ножом.
А вот дальше произошло непонятное. Большинство присутствующих не увидело вообще ничего; некоторые потом (и очень потом, надо заметить) уверяли, что Синельников сделал ладонями такое движение, словно собирался плыть брассом, – так ли, нет ли, неизвестно, но главное, что Джемаль вдруг оказался в воздухе, причем вверх ногами, и в такой позиции спиной вперед пролетел метра два, после чего грянулся об пол, подняв облако пыли, но, к своей чести, ножа не выпустив.
– Ты полежи, отдышись, – приветливо предложил Синельников, стоявший без перемен на прежнем месте. – Да, братан, не учили тебя по Кадочникову. Ну что же ты… – он повернулся к Алие. – Какие глаза. Потрясающе. Не бывает таких у людей. Как ты с такими живешь?
В этот момент пришедший в себя Джемаль ринулся в новую атаку. На сей раз многим удалось разобрать, что к чему Левой рукой Синельников произвел движение уж и вовсе легкомысленное, будто отгоняя муху, но Джемалова кисть с смертоносным зубом-лезвием отлетела куда-то вверх и в сторону, а правой Синельников сделал что-то наподобие танцевально-приглашающего жеста, вызывающего в памяти ирландскую чечетку Майка Флэтли, вот только вместо развернутых пальцев здесь был страшенный мосластый кулак, в конце изящной траектории с хрустом врезавшийся в лоб Джемаля Кряжистый начальник охраны приподнялся на цыпочки, по его телу прокатилась волна, словно ему вздумалось изобразить не то бандерильера перед ударом, не то вымпел на ветру, у фримена подогнулись колени, и он повалился на бок, а затем на спину. Нож отскочил под ноги зрителям.
– Канли закончено, – объявил Синельников. – По моей вере бить лежачего не позволено, а ведь я теперь, как-никак святой отшельник. Что-то, правда, не очень пока выходит…
Алия склонилась над упавшим.
– Умер?
– С какой стати? Минут через пятнадцать очухается, ну, голова денек поболит…
Джемаля унесли, Синельников с беспокойством огляделся.
– Алия, извини, за компанию, говорят, и жид крестился. и монах женился, все вы тут милые, обаятельные люди, но помирать с вами за компанию я не хочу. Мне обещали воды, и верните мои пистолеты, я пойду. В последний раз советую…
Но досоветовать Синельников не успел. Как раз в эту секунду загрохотало. Левая, наружная стена выпустила дымно-щебне-огненные пальцы, пальцы эти мгновенно пронизали все пространство и, врезавшись в противоположную стену, изрыли ее безобразными кратерами, извергнувшими потоки каменного крошева. Попавшихся на пути раскромсало и расшвыряло, кровь и клочья тел брызнули во все стороны; после второго залпа стена пошла осыпающимися дырами и начала проседать, увлекая за собой ближнюю часть треснувшего пола.
За эти краткие мгновения Синельников успел на удивление много. После первых же выстрелов, упав как подкошенный, он быстро скользнул в тот тесный тамбур, где его недавно обыскивали – непробиваемую толщину стен этого игольного ушка Владимир машинально отметил еще тогда. Прижимаясь к скале, чтобы не попасть под секущие осколки – по ту сторону скважины тоже бушевал ад, – он подобрал с пола рюкзак и две длинноносых кобуры, потом с тоской обернулся, прислонился затылком к камню и даже зажмурился на несколько секунд, еле слышным шепотом спрашивая сам себя: «Володя, Володя, что ты делаешь?» – бросил рюкзак и, не вставая, перекатился в зал, где в столбах солнечного света, ворвавшегося через проломы, неслись пыль и жалящая колотая мелочь, подцепил бездыханно лежавшую Алию и втащил в укрытие.
И вовремя. Стена, подрубленная снаружи еще и по нижнему этажу, рухнула вместе с полом, открыв в горе-провал с рваными краями, в котором, как корень откушенного языка, бессмысленно торчал огрызок перекрытия.
Алия пришла в себя. Правая сторона головы и пол-лица были в крови и грязи, но серьезно ее нигде не задело, и оба восхитительных глаза устремились на Синельникова с ясной мыслью.
– Наверх, – надтреснутым голосом произнесла она и попыталась приподняться. – Там сзади есть выход…
– Лежи смирно, чухонская лопатка, – проворчал Синельников. – Плавленый сыр тебе рекламировать. Ты куда своих парней привела? На каменную стену понадеялась?
На это Алия ничего не ответила.
– С «апачей» жарят, тридцатимиллиметровыми, с урановыми сердечниками, – продолжил Синельников. – Это хорошо.
Алия нехотя разлепила губы.
– Что же хорошего?
– Да то, что это профилактика, обычный десант. Сардукары давно уже были бы здесь, а это по тепловизору что-то засекли, ну и давай палить. Лиц-то они не видят, поди разбери, кто тут.
Вой и грохот оборвались. В тишине был слышен лишь стук падающих камней.
– Сейчас пожалуют. Ну, с богом, – Синельников поднялся и что было сил двинул ногой по противоположной стене тамбура.
Несмотря на боль и звон в голове, Алия сумела удивиться. Часть скалы неожиданно подалась назад и ухнула куда-то, оставив на уровне пола метровое отверстие в форме модернистского портала, куда с боков двумя струйками тут же потек песок.
– Что это? – успела спросить Алия, и сейчас же окружающий мир снова куда-то уплыл от нее.
– Потом объясню, – сказал Синельников. – Ты… ах ты господи…
Он протолкнул в провал рюкзак, подтащил поближе бесчувственную Алию, влез в дыру и, высунувшись, втянул внутрь фрименскую красавицу; вместе они съехали по каменному желобу куда-то в темноту, прямо на поджидавший их рюкзак. Подхватив девушку, Синельников с кряхтением усадил ее у стены: «Вот кобыла на мою голову…»
– Мерзавец, – вдруг едва уловимо отреагировала Алия.
– Ага, очнулась, – Синельников включил фонарь, синеватый с краев луч спешно обежал маленькую квадратную комнату с низким потолком.
– Где мы?
– В нижней кухне, – Синельников продолжал шарить по грубо обработанному базальту. – Все эти съетчи строили по Гануссену, типовой проект, как в египетских гробницах – один выход над другим, книжки читать надо… Эй, эй, не теряй сознания, держись, нам срочно выбираться надо, они, как дыру заметят, первым делом сюда гранату, так что будь любезна, чуть-чуть… Похоже, здесь…
Открылся еще какой-то лаз, и дальше Алия уже ничего не помнила, сохранилось лишь смутное ощущение, что она висит на плече Синельникова головой вниз и ногам вперед, и они куда-то идут.

* * *
Справа, над самым лбом, зажгло и защипало, Алия застонала и подняла веки. Полумрак, прохлада, вокруг вплотную скалы.
– Руками не трогай, – предупредил Синельников, сидевший рядом. – На, хлебни водички. Я тут тебе продезинфицировал и шов наложил. Извини, пришлось немного подстричь. До свадьбы заживет, считай, легко отделалась. У тебя не только глаза, у тебя и шея потрясающая. Зачем человеку такая длинная шея?
– Оставь мою шею в покое… Что это за место?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36