Это была девушка с «отверткой». К тому же голая. Во всяком случае, те части, которые ему были видны.
Забрав у него бутылку, она натянула себе на грудь простыню.
– Спасибо. Он просил тебе передать, когда проснешься, чтобы ты из-за работы не беспокоился. Не нужно звонить и говорить, что заболел. Он просил передать, что уже обо всем позаботился.
Толстого Чарли это не успокоило. Его заботы и тревоги отнюдь не улеглись. Впрочем, учитывая его нынешнее состояние, в голове у пего хватало места лишь для одной мысли, и сейчас он беспокоился, успеет ли вовремя добраться до туалета.
– Тебе нужно побольше пить, – сказала «Отвертка». – Восстановить водный баланс.
Толстый Чарли успел в ванную. Затем (раз он уже был на месте) постоял под душем, пока стены не перестали покачиваться, а после почистил зубы, не сблевав.
Когда он вернулся в спальню, «Отвертки» там уже не было, что принесло большое облегчение Толстому Чарли, который начал надеяться, а вдруг она алкогольная галлюцинация, как розовые слоны или кошмарная мысль, что вчера вечером он поднимался на сцену, чтобы петь.
Халата он не нашел, поэтому надел тренировочный костюм – лишь бы почувствовать себя достаточно одетым для визита на кухню в дальнем конце коридора.
Зазвонил мобильный телефон, и он стал ощупывать куртку, которая лежала на полу у кровати, пока не нашел аппарат и щелчком не отбросил крышку. Потом он, насколько возможно маскируя голос, в него хмыкнул – на случай, если это кто-нибудь из «Агентства Грэхема Хорикса» пытается определить его местонахождение.
– Это я, – произнес голос Паука. – Все в норме.
– Ты сказал, что я умер?
– Еще лучше. Я сказал, что я это ты.
– Но… – Толстый Чарли постарался собраться с мыслями. – Но ты же не я!
– Ха, я-то это знаю! Я им так сказал.
– Ты даже не похож на меня.
– Не создавай лишних проблем. Все под контролем. Ох! Пора бежать. Большой босс хочет меня видеть.
– Грэхем Хорикс? Послушай, Паук…
Но Паук уже отключился, экранчик мобильного погас.
В дверь вошел халат Толстого Чарли. В халате была девушка, и на ней он смотрелся гораздо лучше, чем на самом Толстом Чарли. В руках она несла поднос со стаканом воды, в которой шипел «алка-зельтцер», и кружкой с еще чем-то.
– Выпей и то и другое, – велела она. – Сначала из кружки. Залпом.
– Что в ней?
– Яичный желток, острый вустерский соус, табаско, соль, чуточка водки и так далее. Исцелит или прикончит. Давай! – сказала она не допускавшим возражений тоном. – Пей!
Толстый Чарли влил в себя жидкость.
– О Господи! – выдохнул он.
– Ага, – согласилась девушка. – Но ты все еще жив.
В этом он был не уверен, но все равно выпил «алка-зельтцер». Тут ему кое-что пришло в голову.
– М-м-м… – сказал Толстый Чарли. – Э-э-э… Послушай. Вчера ночью. Мы. Э-э-э…
«Отвертка» недоуменно расширила глаза.
– Мы – что?
– Ну, мы… Сама знаешь. Делали?
– Ты хочешь сказать, что не помнишь? – Ее лицо упало. – Ты сказал, такого у тебя никогда не было, словно ты раньше никогда не занимался любовью с женщиной. Ты был на одну треть – бог, на одну треть – животное и еще на одну – неостановимая секс-машина.
Толстый Чарли не знал, куда девать глаза. «Отвертка» захихикала.
– Шучу. Я помогла твоему брату доставить тебя домой, мы тебя почистили, а после сам знаешь…
– Нет, – отозвался он. – Не знаю.
– Ты был в отключке, а кровать у тебя большая. Не знаю, где спал твой брат. У него, наверное, здоровье, как у быка. Встал с рассветом ясный, как солнышко.
– Он пошел на работу, – пробормотал Толстый Чарли, – Выдал себя за меня.
– А они не заметят разницы? Я хочу сказать, на близнецов вы не похожи.
– По всей видимости, пока не заметили.
Он покачал головой, потом посмотрел надевушку, которая показала ему маленький, исключительно розовый язычок.
– Как тебя зовут?
– Ты что, забыл? Я-то твое имя помню. Ты Толстый Чарли.
– Чарльз, – сказал он. – Просто Чарльз сойдет.
– Я Дейзи. – Она протянула руку. – Приятно познакомиться.
Они серьезно пожали друг другу руки.
– Мне чуть лучше, – неожиданно заключил Толстый Чарли.
– Как я и сказала, прикончит или исцелит.
А в «Агентстве Грэхема Хорикса» Паук великолепно проводил время. Он никогда не работал в офисах. Он вообще никогда не работал. Все было новым, все было чудесным и странным – начиная с крохотного лифта, который рывками поднял его на пятый этаж в «муравейник» «Агентства Грэхема Хорикса». Он с изумлением постоял у стеклянной витрины с пыльными грамотами в прихожей. Он побродил по офисам, а когда его спрашивали, кто он такой, отвечал «Толстый Чарли Нанси» и произносил эти слова «божественным» голосом – тогда все, что он говорил, становилось правдой.
Он нашел комнату отдыха и приготовил себе несколько чашек чая. Потом отнес их на стол Толстого Чарли и расставил в художественном беспорядке. Потом решил поиграть с компьютерной сетью. Сеть спросила у него пароль. «Я Толстый Чарли Нанси», – сказал он компьютеру, но все равно оставались места, куда его не пускали, поэтому он сказал: «Я Грэхем Хорикс», – и директории раскрылись перед ним как лепестки цветка.
Он покопался в компьютере, открывал то один, то другой файл, пока ему не наскучило. Разобрался с входящими документами и папками. Разобрался с незаконченными делами. Тут ему пришло в голову, что Толстый Чарли, наверное, уже проснулся, поэтому он позвонил ему домой успокоить. Он как раз счел, что неплохо потрудился за одно утро, когда в дверь просунул голову Грэхем Хорикс, который, проведя пальцем по губам, как у хорька, поманил его к себе.
– Пора бежать, – сказал Паук брату. – Большой босс хочет со мной поговорить.
Он разорвал связь.
– Опять личные разговоры в рабочее время, Нанси? – сказал Грэхем Хорикс.
– Абсо-хрен-лютно, – согласился Паук.
– Это меня вы назвали «большим боссом»? – поинтересовался Грэхем Хорикс, когда, пройдя по коридору, они переступили порог его офиса.
– Так вы и есть самый большой, – ответил Паук. – И самый боссовый.
Грэхем Хорикс поглядел на него озадаченно: он подозревал, что над ним смеются, но не знал наверняка, и это сбивало его с толку.
– Присаживайтесь, хе-хе, присаживайтесь.
Паук присел.
В обычае Грэхема Хорикса было поддерживать постоянную текучку кадров в своем агентстве. Одни сотрудники приходили и уходили. Другие приходили и задерживались ровно до того момента, когда их работа вот-вот начнет давать хоть какие-нибудь права на защиту рабочего места. Толстый Чарли протянул дольше всех: год и одиннадцать месяцев. Еще месяц, и он получит право на выплаты по сокращению штатов или же арбитражные суды станут частью его жизни.
Была одна речь, которую Грэхем Хорикс всегда произносил перед тем, как кого-то уволить. Он очень ею гордился.
– В жизни каждого из нас, – начал он, – иногда случаются дожди. Но среди туч всегда светит лучик надежды.
– Нет худа без добра, – любезно вставил Паук.
– Э-э-э… Да. Воистину. Э-э-э… И когда мы идем сей юдолью слез, нам нужно думать, что…
– Первая рана всегда больнее.
– Что? А… – Грэхем Хорикс порылся в памяти, что же там дальше. – Счастье, – провозгласил он, – подобно бабочке.
– Или синей птице, – согласился Паук.
– Воистину. Позволите закончить?
– Конечно. Не стесняйтесь, – весело предложил Паук.
– Душевное счастье каждого сотрудника «Агентства Грэхема Хорикса» для меня не менее важно, чем мое собственное.
– Вы даже себе представить не можете, – вставил Паук, – как этим меня порадовали.
– Да, – сказал Грэхем Хорикс.
– Что ж, наверное, мне лучше вернуться к работе, – отозвался Паук. – Но речь мне понравилась. Когда в следующий раз захотите поделиться своими мыслями, только позовите. Вы знаете, где меня искать.
– Счастье… – повторил Грэхем Хорикс, чей голос прозвучал несколько сдавленно. – И вот о чем я подумал, Нанси… Чарльз… Вы у нас счастливы? Разве вы не согласитесь, что, возможно, были бы счастливее где-то еще?
– А я об этом не думал, – улыбнулся Паук. – Знаете, о чем я думал?
Грэхем Хорикс промолчал. Так увольнение еще никогда не проходило. Обычно на этой стадии сотрудники бледнели, наступал шок. Иногда они плакали. Грэхем Хорикс ничего не имел против слез.
– А думал я, – продолжал Паук, – интересно, зачем вам счета на Каймановых островах? Знаете, такое впечатление, как будто деньги, которые должны попасть на счета наших клиентов, иногда уходят на Каймановы острова. Странная организация финансов, правда? Ведь деньги-то на этих счетах оседают. Я впервые такое вижу и надеюсь, что вы сможете мне все растолковать.
Грэхем Хорикс побелел как полотно, точнее, стал того цвета, какой в каталогах красок фигурирует под названием «Пергамент» или «Магнолия».
– Как вы получили доступ к этим счетам? – выдавил он.
– Компьютеры. Вы тоже от них на стенку лезете, да? Как вы тогда лечитесь?
Глава агентства на несколько долгих минут задумался. Ему нравилось считать, что состояние его финансов до крайности запутано, и если когда-нибудь отдел по борьбе с мошенничеством учует какие-нибудь махинации, полиции будет крайне трудно объяснить судье, в чем, собственно, они заключались.
– В оффшорных счетах нет ничего противозаконного, – насколько мог небрежно, бросил он.
– Противозаконного? – переспросил Паук. – Надеюсь, что нет. Ведь если бы я увидел что-то противозаконное, мне пришлось бы сообщить в соответствующие инстанции.
Грэхем Хорикс взял со стола ручку, снова положил.
– Э-э-э… – протянул он, – так приятно было поболтать, побеседовать, провести время и вообще пообщаться с вами, Чарльз, но, полагаю, у нас обоих есть работа. Время не ждет. Оттягивать да откладывать – только время воровать.
– Жизнь – это рок-н-ролл, – предложил Паук, – но я балдею от радио.
– Как скажете.
Толстый Чарли начинал понемногу чувствовать себя человеком. Ничего уже не болело, тошнота не подкатывала медленными волнами к горлу. И хотя он еще не был уверен, что мир – приятное и радостное место, но все-таки вышел из девятого круга похмельного ада, а это само по себе было не-ллохо.
Дейзи захватила ванную, теперь оттуда доносился звук бегущей воды, за которым последовал довольный плеск. Он постучал в дверь.
– Я тут, – сказала Дейзи. – Лежу в ванне.
– Знаю. То есть не знал, но подумал, что ты скорее всего там.
– И?
– Просто интересно, – сказал он через дверь. – Интересно, почему ты с нами поехала? Вчера вечером?
– Ну, у тебя был потрепанный вид, а твоему брату как будто нужна была помощь. Сегодня утром у меня выходной, поэтому вуаля.
– Вуаля, – повторил Толстый Чарли.
Все просто: с одной стороны, она его пожалела, с другой, ей действительно понравился Паук. Да. Брат у него всего один день, и уже ясно: от отношений с новым родственником сюрпризов ждать нечего. Паук здесь крутой, а он лишний.
– У тебя красивый голос, – сказала Дейзи.
– Что?
– Пока мы ехали домой на такси, ты пел «Незабываемую». Красиво вышло.
Каким-то образом ему удалось вытеснить воспоминания о караоке, загнать их в дальний уголок, где он прятал все неприятное. А теперь они вернулись, и Толстый Чарли ужасно об этом пожалел.
– Просто замечательно вышло, – продолжала она. – Споешь мне еще потом?
Толстый Чарли стал отчаянно подыскивать отговорки, но его спас звонок во входную дверь.
– Кто-то пришел, – с облегчением сказал он.
Спустившись, он отпер дверь, и мир разом снова почернел: мама Рози наградила его таким взглядом, от которого свернулось бы молоко. Но промолчала. В руках у нее был огромный белый конверт.
– Здравствуйте… – пробормотал Толстый Чарли. – Миссис Ной. Рад вас видеть. Э-э-э…
Потянув воздух носом, она подняла конверт повыше – точно щитом прикрылась.
– Ах вот как, – сказала она. – Вы дома. Так-так. Пригласите меня войти?
«Вот именно, – подумал Толстый Чарли. – Таких всегда нужно приглашать. Только скажи «нет», и она уйдет».
– Разумеется, миссис Ной. Входите, пожалуйста, – а сам подумал: «Вот как вампиры добиваются своего». – Хотите чашечку чая?
– Не думайте, что сможете меня одурачить, – сказала она. – Потому что вам это не удастся.
– Э-э-э… Верно.
Потом было тяжкое восхождение вверх по узенькой лестнице на кухню. Оглядевшись по сторонам, мать Рози сморщила нос, давая понять, что кухня не отвечает ее стандартам гигиены, ведь здесь присутствует съестное.
– Кофе? Воды? – «Только не произноси этих слов!» – Восковое яблоко? – «Вот черт!»
– Насколько я поняла со слов Рози, ваш отец недавно умер.
– Да.
– Когда скончался отец Рози, в журнале «Повара и искусство гастрономии» напечатали четырехстраничный некролог. Написали, что он один своими трудами принес в эту страну карибскую кухню-фьюжн.
– О, – выдавил Толстый Чарли.
– И он позаботился обо м не. Он застраховал свою жизнь, и у него был пай в двух процветающих ресторанах. Я очень состоятельная женщина. Когда я умру, все отойдет Рози.
– Когда мы поженимся, – сказал Толстый Чарли, – я буду о ней заботиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46