Вертухай был бесстрастен, а Алексей Иванович вспомнил себя полвека назад. Кто бы сказал тогда — не поверил бы.
Лязгнула, закрываясь, дверь камеры, и его повели по коридору. Открывались и закрывались по пути решетки, менялись лица, казавшиеся ему одинаковыми. Наконец он во дворе и перед ним распахнутая дверца автозака. Тут же конвой с автоматами и собакой. Негусто что-то. Хотя наверняка взвод бравых ребят в автобусе ждет за воротами тюрьмы. Кого-то из них сегодня настигнет смерть, одновременно послужив ему «пропуском» на свободу. Машина с заключенным выехала за ворота, и Смирнов с удовлетворением убедился, что был прав насчет дополнительной охраны. Да, от этих никому не уйти. Живым не уйти. Но, ему все равно, и убежит он мертвым. Даже если и не удастся «захватить» кого-то с собой, у него достаточно сил и энергии для побега.
Ехали больше часа. Пока не выехали из города, Смирнов смотрел в окно и ловил испуганные и удивленные взгляды прохожих во время остановок на светофорах. Им, свободным и благополучным, его лицо, выглядывавшее из зарешеченного окошка, должно быть, казалось воплощением чего-то страшного. Такого, чему нет места в обыденной жизни и именно поэтому вызывающего жуткое любопытство.
Автозак остановился, и Алексей глянул через решетку. К двери подошел следователь.
— Надеюсь, вы понимаете, что в случае попытки к бегству будет вестись огонь на поражение? В любом случае вам не уйти.
— Немаленький.
Дверца распахнулась, и Смирнов в плотном кольце людей в масках ступил на бетон моста.
— Показывайте, — потребовал следователь.
Алексей перегнулся через перила. Надо же, а он не дурак, даже катер внизу дежурит. Вот только вряд ли на нем есть водолазы.
— Чуть вперед пройдем.
Они стояли в самом начале моста, и было слишком мелко. Конечно, ему-то все равно, но рыба ищет, где глубже…
Сопровождаемый нацеленными на него стволами автоматов, он неспешно пошел по мосту, окидывая взглядом реку и мысленно прощаясь. Сегодня здесь умрет Алешка Смирнов. Что ж, тридцать лет не так уж и мало. Да и сколько раз еще предстоит менять имя? По крайней мере, теперь он сделает это по уважительной причине.
Схватив руками шар, служивший украшением перил, и сделав вид, что пытается повернуть, он попросил:
— Вот тут надави.
И парень по имени Владимир помимо воли сделал шаг навстречу своей гибели.
ГЛАВА 22
Юлька отстранилась от Майкла и, сделав страшные глаза, уставилась на Пестрову.
— Господин Вильяме, — сразу среагировала та, — где девушки могут привести себя в порядок?
— Что? — не понял тот. — Ах да… да хоть здесь.
— Ну что ты, Майкл, — вмешалась в разговор мнимая мама, — разве так можно? — И уже к девушкам: — На втором этаже, слева по коридору, есть комната для гостей с большой и удобной ванной. Прошу вас, не стесняйтесь.
Девушки, извинившись, ушли наверх, а миссис Вильяме повернулась к коллеге:
— Малышка что-то заподозрила.
— Да бросьте вы. Не телепатка же она. Да и, в конце концов, никто не собирается сделать им плохо. Кстати, «лечение» помогло?
Старушка замолчала, будто бы прислушиваясь к чему-то внутри себя. И с удивлением кивнула:
— За последний год я так свыклась с болью, что перестала ее замечать. А сейчас ее нет.
— Значит, сработало?
— Это могут подтвердить только лабораторные исследования. Ведь я по-прежнему надеюсь. Так что, возможно, я просто внушила себе желаемое. Лучше давай послушаем, о чем они говорят.
Вильяме открыл тумбу стола и, пощелкав кнопками, надел наушники. Точно такие же протянул «маме». И они умолкли, вслушиваясь в происходящий наверху разговор, лишь изредка обмениваясь взглядами.
Юлька вошла в ванную и, включив воду, схватила Ленку за руку:
— Он не ее сын!
— Как это? — непонимающе уставилась на нее подруга.
— Очень просто. Они оба из какой-то правительственной организации. Спецподразделение, отслеживающее по всему миру уникальные и парапсихологические способности. Экстрасенсы, гипнотизеры. Знахари разные, люди, занимающиеся нетрадиционной медициной.
— Так бабуся здорова?
— Да нет… больна.
— Ну?
— Что — ну?
— Ты ей помогла?
— Ну…
— Да что — ну?
— Да помогла, помогла. Просто обидно. Держат нас за дурочек.
— А как бы ты поступила на его месте? Здравствуйте, мисс Кузнецова. Я представитель ЦРУ. Предлагаю сотрудничество. Поехала бы ты с ним?
— Нет, — вздохнула Юлька, — не поехала бы.
— Вот видишь. А так хоть бабке помогли. Кстати, симпатичная старушенция. Да и денег заработали.
— Не знаю я, — в сердцах воскликнула Юлька. — Пойдем прогуляемся. Надо все это хорошенько обдумать.
Девушки спустились вниз, и Юлька холодным тоном объявила:
— Мы хотим прогуляться.
Майкл, изменившись в лице, засуетился:
— Подождите, прошу вас. Не надо уходить. Я вам все объясню.
— Что объясните? — взорвалась негодованием девушка. — И разве можно как-то оправдать обман?
— Поймите же, скажи я вам, что вас хочет позвать правительственная организация, и на вас сразу же обратили бы внимание спецслужбы. И в конечном счете вы бы все равно оказались у нас, только проданные кем-нибудь из верхушки.
— Что значит, проданные? У нас, между прочим, демократия. Это при коммунистах могли приказать: делай то-то и то-то. А сейчас в России вполне развитое общество.
— О чем вы, — засмеялся Майкл, — с момента так называемой перестройки и победы демократии в девяносто первом году ничего не изменилось. Ваша страна не только не вышла из черной полосы, а еще больше углубилась в сумерки, увязнув в них по самое не могу. Экономический кризис, который вы так и не смогли побороть, оставил миллионы твоих соотечественников за чертой бедности, балансирующих на грани нищеты…
— А что, мы уже пили на брудершафт? — невинно хлопая глазами, поинтересовалась Юлька.
— Извините, — смутился Вильяме, но напора не ослабил. — Ваша страна уникальна тем, что в ней одной высококвалифицированный труд не ценится и оплачивается намного ниже неквалифицированного. — Фальшивая мама с милой улыбкой кивала в такт его словам, а разгоряченный оратор с победным видом уставился на Юльку. — Вы, Юлия Даниловна, своего рода уникум. И я хочу, чтобы вы прожили достойную жизнь. Ведь ваше подрастающее поколение, видя, что багаж знаний никак не влияет на материальное благополучие, разучилось учиться и потеряло всякий интерес к образованию. А те, кто посещает так называемые институты, чьи дипломы, прошу заметить, не больно-то котируются в развитых странах, учатся постольку-поскольку. Их интересуют лишь деньги. Деньги, любой ценой деньги.
Юлька вспомнила годы учебы и невольно прыснула в ладошку. Ничего-то этот цэрэушник про них не знает. И как будто неглупый человек, а сделал такие поспешные выводы. Вильяме стоял довольно далеко от нее, и «проверить», насколько его мысли соответствуют речам, девушка не могла. А покидать удобное кресло было попросту лень.
«Ладно уж, пой, пташка, а мы послушаем».
Видя, что возражений нет, Вильяме продолжил «политинформацию»:
— А наука? Отрасль человеческой деятельности, выведшая нашу и многие другие страны на передовые позиции в мире, у вас полностью лишена материального обеспечения. Зачем террористы? Такими темпами, действуя, к тому же столь целенаправленно, вы сами себя скоро уничтожите, превратившись в необразованную толпу полуграмотных и жаждущих похмелиться индивидуумов. Ваши соотечественники и так значительно потеснили турков и филиппинцев на мировом рынке дешевой рабочей силы.
— Вы нас не убедили, — нагло заявила Пестрова, заставив Майкла задохнуться от разочарования. — Но, судя по эмоциональному накалу, мы действительно вам очень нужны. И вопрос должен стоять так: сколько?
— Так… вы согласны?
— Разве кто-то говорил о согласии? — деланно удивилась Ленка. — Пока мы скушали ведро помоев, вылитых на нашу страну. И, между прочим, не услышали никакого вразумительного предложения.
— Я… я не уполномочен делать предложения, — сглотнув, неуверенно проблеял Майкл. Куда только красноречие девалось! — Просто я испугался, что вы сейчас уйдете, и решил немного подготовить почву.
— Дурак вы, мистер Вильяме. Кто же начинает деловое сотрудничество, хая место, где предполагаемый партнер родился и провел большую часть жизни? Вам не могло прийти в голову, что мы могли оскорбиться?
— Извините.
— Ладно уж, извинения приняты. Спишем это на вашу политическую безграмотность и неумение разбираться в людях, — ворчливо заявила Ленка, но было видно, что на самом деле она нисколько не сердится. Точнее, ей, как и большинству только что упомянутых соотечественников, по барабану. И, продолжая держать быка за рога, девушка сказала: — Тогда мы, пожалуй, все же прогуляемся. Пока есть время, надо посмотреть Нью-Йорк.
Тут в дверь позвонили, и Вильяме пошел открывать.
— Привезли собаку.
В запале спора все уже забыли про обреченное животное.
— Я сейчас, — засмущалась Юлька.
Ей каждый раз было немного стыдно. Недолго носить в себе смертоносный груз опасно, а потому девушка вышла на крыльцо и, не особо заботясь о конспирации, погладила несчастную тварь.
Вышедший следом Вильяме, увидев в клетке пса, послужившего благому делу, возмутился:
— Что происходит?! Зачем вы привезли дохлую собаку?
— Все в порядке, Майкл, — успокоила его Ленка. — Заплатите ему.
— Но… она мертвая?!
— Так и должно быть.
Ничего не понимающий Вильяме отдал деньги человеку в комбинезоне. Тот взял плату и поспешил удалиться.
— Постойте!
Курьер обернулся, и Юлька указала на клетку:
— Заберите это.
— Да что происходит, черт возьми? — Вильяме опять начал злиться.
— Вам же сказали, все в порядке. Ленка холодно посмотрела на в общем-то симпатичного ей Майкла.
— А-а, — махнул тот рукой. — Женщины. Причем английское «вумен» прозвучало в его интерпретации как русское «бабы».
Девушки вышли на улицу и, пройдя до ближайшей стоянки, сели в такси.
— Куда едем, леди?
Таксист, молодой чернокожий парень, с любопытством оглядывал симпатичных пассажирок.
— На Бродвей, — коротко приказала Пестрова. И уже Юльке: — Не возражаешь?
Юлька не возражала, и автомобиль тронулся с места.
— Лен, так что же делать?
— Да ничего, — лениво отозвалась та, — как говорится, поживем — увидим.
— Выходит, ты предлагаешь согласиться?
— А почему бы и нет?
Юлька, в которой патриотизм был где-то на уровне ДНК, запротестовала:
— А как же родина?
— А что — родина? Так уж у нас принято, свое похерить, а потом за бешеные деньги купить за границей.
Так что неизвестно, как быстрей до России твой метод докатится.
— Нет.
— Да что нет-то? Ты ж сама говорила, что не знаешь, как это происходит.
— Ну да, не знаю.
— А узнать хочется?
— Вообще-то да.
— Ну так и не дергайся. Дома-то когда бы это произошло. А так — пожалуйста. Небось у них и оборудование покруче. Да и вообще…
Юлька, придавленная грузом событий, замолкла. Все происходило помимо ее воли и, если честно, не очень-то ей нравилось. Но, глядя на олимпийское спокойствие подруги, понемногу остыла и уставилась в окно.
Они как раз проезжали мимо какого-то моста. Вдоль залива тянулся зеленый парк, в котором прогуливались и просто сидели на траве люди. Кто-то занимался физкультурой, приседая и отжимаясь. Человек десять двухметровых негров в мокрых от пота, разноцветных майках явно отмеривали не первый километр по беговой дорожке. Чуть дальше были расположены теннисные корты, на которых размахивали ракетками мужчины и женщины в белых шортах и юбочках. Молодые мамаши и няни выгуливали маленьких детишек, прячась от жаркого летнего солнца под зеленеющими кронами деревьев. И, засмотревшись на малышей, Юлька впервые подумала: а может, все не так уж и страшно? Вроде люди как люди. И может, подруга права? В конце концов отказаться никогда не поздно. Дома и впрямь царит неразбериха. И разве преподаватели в институте не считали за счастье получить приглашение поработать в одной из клиник этой страны. Да только вот редко кого сюда звали.
Да и противостояния коммунизма и капитализма сейчас нет. Кругом процветают деловые предложения. А работать нужно там, где больше платят. Мысли о работе напомнили недавнее увольнение, и на глаза навернулись слезы. Ее маленький, уютный мирок, нет, не рушился, но разрастался до огромных размеров. И в этом большом мире Юльке было немножко неуютно.
— Давай выйдем.
Ленка, которой до ужаса хотелось побывать на знаменитой на весь мир улице, лишь пожала плечами. Бродвей стоял и еще сто лет стоять будет. А подруга у нее одна. К тому же уникальная.
— Остановите, мы решили погулять. Таксист остановил машину и, повернувшись к ним, с невозмутимым видом заявил:
— Пятьсот долларов.
Юлька машинально стала доставать кошелек. Пятьсот рублей — не так уж и много. Но, тут вмешалась, как всегда трезвая, Ленка:
— Завянь, урод. Думаешь, раз иностранки, так заодно и лохи?
Парень несколько смутился, а Юлька слегка дотронулась до его руки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44