- Это не фигня, - успокоил я. - Это наши друзья шлют «о'кей». Первый «о'кей» от парнишки из Хьюстона. Он получил мои деньги и оплатил вызов целой бригады журналистов. И вдобавок нанял автобус с местной телестудии. Я так подумал, Владислав, только раньше не хотел тебя смущать… Я так подумал: если всякие говнюки оплачивают телесюжеты, то почему бы мне не потратиться на доброе дело?.. Не очень красиво, согласен, но стоило подстраховаться. Зато теперь они прибудут наверняка…
- Круто! - с жидковатым энтузиазмом отозвался Барков. - А это кто отозвался?
- Номер два - это мой приятель из Вашингтона. Замечательный парень, я тебя с ним обязательно познакомлю. Русское посольство поставлено в известность. Я не доверял Интернету. Теперь все материалы им передали лично. Но самое главное - это наш третий друг. Впрочем, не исключаю, что это не друг, а подруга. Благодаря ему очень скоро здесь окажутся большие шишки из полиции штата. Это парни, которым не терпится утереть нос федералам…
- Ты сказал, что Пэн перехватывает сигнал?..
- Сикорски ничего не успеет сделать. Мой приятель, хакер, сообщает, что нас ловят на мексиканской границе… Он опять заслал в полицию ложную инфу, даже состряпал наше с тобой фото, будто мы сидим в машине, на заправке, в окрестностях Эль-Пасо. Он пишет… ха! Почитай! Он пишет, что там высадился целый десант федералов и окружают дом, где мы якобы прячемся.
- Ловко… Питер, как это тебе удалось? Ну, всех их сгоношить в свою пользу?
- Да ничего особенного, - отмахнулся я и тут же пожалел, что дернул шеей. Дрель впилась в затылок со свежими силами, кроме того, начала пульсировать вся левая половина головы. - Ох… Ничего особенного. Просто надо верить, что есть люди, которые тоже любят жизнь… Такие люди есть везде, Влад, надо только позвать, понимаешь?
Барков не ответил. Он спал.
Он спал, прислонившись виском к подлокотнику кресла, а с другой стороны в такой же позе, приоткрыв рот, спала рыжеволосая японка Таня.
Ребята уснули, несмотря на жару. Просто выключились, будто из них вынули батарейки.
Леви валялся, уткнувшись носом в щебень, и по меньшей мере, был жив. Заляпанный до невозможности блейзер задрался у него на спине, и я видел, как вздымаются ребра нашего великого Мессии.
Руди играл с камешками в кювете и что-то напевал под нос. Он здорово обгорел, хромал на обе ноги и до крови расчесал себе физиономию.
Но одеяло с головы не снял.
Нервная система малыша позволит ему пережить всех нас.
Убедившись, что все волшебники живы, я позволил себе разжать ладонь, и включенный ноутбук соскользнул на дорогу. Никто не пошевелился. Я видел, что по почте пришло очередное сообщение от Сикорски и письмо от Дженны. Аллигатор ответил мне на адрес, который он не знал раньше. Значит, Крепость нас вычислила, и теперь сладенький Пэн кусает собственный хвост. Наверняка, ему уже позвонили сверху и вставили пистон в сморщенную задницу. Наплевать…
Зато Куколка жива, и ничего они теперь ей не сделают. Побоятся, сволочи… А я все успел и могу капельку расслабиться. Совсем ненадолго прикрою глаза, но не усну…
Нет, нет, мне спать никак нельзя, можно перегреться… Мне надо охранять волшебников, кто-то ведь должен дежурить… Кто-то ведь должен оставаться дежурным по изумрудному городу, иначе подкрадется монстр, что не спит никогда…
Он никогда не спит, этот мерзкий спрут, он вечно голодный и становится толще всякий раз, стоит заснуть нам… Но ему нужна не мясная пища, он неистово рвется порвать нас на части, чтобы заглянуть внутрь. Он никак не может успокоиться, рассматривая наши внутренности, он стонет и хнычет, потому что не может разгадать тайну волшебников. Он не может научиться любить жизнь.
Но тех, кто уснул, он проглатывает.
И большей частью, в раннем детстве…
Мне показалось, что город стал ближе. Так и должно быть, вполне серьезно рассудил я. Мы же почти дошли, почему бы городу не сделать малюсенький шаг навстречу тем, кто любит жизнь?..
Но это двигался не город.
Самым первым летел длинный синий автобус с эмблемой телевидения. За ним, впритирку, поспешал второй, утыканный антеннами, как механический дикобраз. Наверное, они жутко гордились, что на два корпуса обошли вереницу полицейских машин с мигалками на крышах…
Но я смотрел не на них. Я смотрел на тех, кто ехал за ними. Сначала я боялся сглазить и отводил глаза, но потом почувствовал дикую резь от солнечных зайчиков, и что-то мокрое покатилось по щекам.
Потому что за санитарным фургоном и за раскрашенным микроавтобусом прессы, занимая обе полосы, катились в три ряда те, кому не платили денег. Кого не заставляли и не уговаривали…
Ехали те, кто мог бы спокойно отдыхать от службы, и те, кто оставил свое дело посреди рабочего дня…
Ехали те самые, зажравшиеся, чванливые америкосы, погрязшие в ток-шоу, гамбургерах и газонокосилках… Спешили, чтобы не дать нас сожрать. И в эту секунду у меня шевельнулась левая рука. Впервые, за шестнадцать лет, я сжал и распустил левый кулак. Я поднял свою новую руку, прицелился и погладил Баркова по голове. А после этого улыбнулся, закрыл глаза и сдал дежурство.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48