Так что я был уверен в отсутствии прослушки.
Я спросил Владислава, какого черта он портит бумагу, и кто ему посоветовал заняться подобным графоманством. Барков без тени смущения ответил, что Леви предложил ему писать на русском.
- Леви? Ты сочинял для нашего фанатика?
- Я сочиняю только для себя! - гордо задрал подбородок Барков. Невзирая на свои тридцать два года, порой он вел себя как троечник, что единственный в классе получил пятерку за контрольную. - Я сочиняю, что хочу и когда захочу. Просто Элиссон и Сью вздумалось попробовать мои сквозняки на вкус.
- А Леви? - не отставал я. - Леви и без тебя чокнутый. Сплошные монахи, обеты и мессии…
- Яйцеголовый, он тронутый, это без вопросов, - охотно сел на любимого конька Барков. - И мне насрать, с кем он там перетирает о святых мощах. Но доктор Сью пишет работу по его теме. Ну, втыкаешься, не статью, а офигенную монографию, как лечить таких вот пацанов, попавших под влияние религии…
- С кем он перетирает? - не разобрал я. В тот момент мне и открылась истина. У Леви тоже была студия! Потому-то Барков настолько уверенно пользовался наушниками и вообще проявлял крайне мало любопытства. До меня он провел немало времени на пару с «апостолом».
- Они собираются лечить религиозных фанов? - задумался я. - Что-то не стыкуется, Владислав. Для чего им порхать вокруг одного чудака Леви, когда в психушках пруд пруди реальных сатанистов, иеговистов и прочих сдвинутых? Я еще в Москве читал, и сам таких видел. Там материала можно набрать на десять монографий… И потом, они вовсе не обязательно сумасшедшие, это последствия суггестии, внушения…
- Ты не умничай, - поморщился Барков.
- Подожди-ка, расскажи мне до конца! - бурлил я. Мне все не давало покоя, что я так легко сдался под напором Винченто. Я, дурак, надеялся, что буду, как и раньше, копаться с рисованными кретинами, а вместо этого предстояло озвучить настоящий полнометражный фильм…
- Да нечего рассказывать! - сплюнул Барков Мы сидели с ним в углу беседки, под зелеными гроздьями бананов, и я зорко следил, чтобы никто не приближался. - Возникают новые течения, кто-то замутил очередную херню насчет пришествия очередного бога, или что-то в этом роде… Ты же знаешь, что мне по фигу, я не вдавался. Ну, как мне сказал Леви, принесли к нему конспекты, просили обработать и выдать прогноз…
- Постой, - перебил я. - Кто замутил? Стало быть, он обманывает, что сам все изобретает?
- А я почем знаю? Что-то и сам нафурычил, наверное. Я, пока у него в келье не побывал, и слушать не хотел. Знаешь, Петька, для того чтобы повеситься, на хрен не надо вступать в братства…
- Дальше. Что было дальше?
- Ну, чего… Он сказал, что изучил, сделал им свой прогноз. Ты в курсах, как он прогнозы фигачит? Он тусуется в Сети со всякими придурками. Ну, есть же куча чатов и форумов, как и у нас, где собираются отморозки и готовы мусолить любой бред. Их бы всех собрать да отправить в корпус «Б», вот и диссертации готовые… Короче, Леви выносит идейку наружу и смотрит, как толпа отреагирует на базар.
- Так зачем для этого Леви? - не утерпел я. - Без него, что ли, никак не опросить?
- Братан, а зачем мы с тобой? - резонно возразил Барков. - Я по глюкам спец, не скрою. Иной раз такой сквозняк под крышу вмажет, сам пугаюсь… Откуда что берется? Леви, он профи, при- кинь! И потом, он ведь малой, моложе тебя, так. А вся эта херня, она на молодняк рассчитана. Ну, колдовство там, крест кверх ногами, нирвана…
- На молодняк?
Мы посмотрели друг на друга. Я никак не мог ответить себе на вопрос, понимает ли Барков, куда мы вляпались. Я и сам толком не понимал, просто чувствовал, что происходит что-то неприятное.
- Конечно, на молодняк. На пацанву, - подтвердил самоубийца. - Когда меня к Левику прислонили, как раз шел базар о какой-то новой церкви, то ли блудных сыновей, то ли потерявшихся… Я толком и не припомню, мне пополам, кто у них там потерялся. Ну, сыновья, это понятно кто, молодняк. И фишка, короче, такая.
Школа там, «ботинки», родаки, политика - это все вне церкви, все от беса, потому что, если бы было наоборот, то люди бы росли в полном ажуре. В справедливости, короче.
А поскольку никакой правды нет, то значит, вся окружающая лабуда заражена семенем беса. Во, я даже слова запомнил! И сыновья должны вернуться к церкви.
- Пока я не услышал ничего нового…
- А ни хрена нового и нет. Что я, дебил, по твоему, не втыкаюсь? Вся ботва в том, что имеется в виду не обычная наша церква, с попами, иконками золотыми и колокольцами. Они там, короче, заблудшие, возвращаются и пускают по кругу косячок. А попа у них тоже нету, есть старший сын. Но он ничему не учит и не заставляет. В этом отличие и самый кайф, так сказал Леви.
- В чем кайф? В допинге?
- Да нет! Трава - это само собой, для приближения к нирване. Фишка в том, что обычная церква… как сказать-то?
- Христианская?
- Ну да, верно! Она, короче, тоже прогнила и зависла вне святого круга. А доказательство очень простое. Леви аж пищал от гордости, что именно он эту мыслю развил. Доказательство такое, что попы, они талдычут то же самое, что и политики, и вообще, взрослые. Родаки и предки. И там, в бумагах, что принесли для Левика, все так внятно растолковано, что я чуть сам не решил вступить к этим блудным сыновьям…
- А что тебе сказала доктор Сью? Что Леви придумал новую секту?
- Нет, наоборот. Она сказала, что есть сведения, будто наркоши затягивают пацанов и девок, бесплатно снабжают их травкой, а те рады, потому что впервые им никто не клюет мозги, как надо жить. Ну вот, короче. Она сказала, что наша контора изучит это явление и подаст данные для полиции и для психологов, чтобы развенчать, и все такое…
- Барков, ты веришь в это?
Владислав злобно плюнул на центр клумбы.
- Петя, тебе не по фигу, во что я верю? Я слышу, какой у тебя сквозняк в башке, и могу поставить сто к одному, что если ты так дальше будешь напрягаться, скоро станешь хуже, чем наш Малевич!
- Ну, положим… А для чего Леви понадобились твои записи?
- Сью сказала, что мои сочинения помогут развенчать Церковь. Якобы, они работают заодно с тайными агентами ФБР, и те внедрят своих людей к старшим сыновьям. А при помощи моих текстов у адептов возникнет это… Стойкое отвращение, вот! А ты удивляешься, Петька, зачем мы им нужны!
- Ладно, - сказал я и включил мотор. - Ничего мне от тебя не добиться… Одно ты мне скажи, за каким бесом я читаю твои бредни, на русском языке?
- Ну… Видать, у тебя с выражением получается, - отвел глаза Барков. - А у меня дикция подкачала…
Меня так и подмывало рассказать ему о сайтах американских правозащитников, где упоминались моленья враскачку и чтение нараспев. Под грибочки и дурман. Где очень кстати пришлась бы дикция Владислава.
Но я прикусил язычок. В те дни я ему не вполне доверял. Я хотел сам во всем разобраться.
- А зачем на русском? - спросил я. - Кто их теперь переводить будет? Ты же для Леви писал, так он на нашем ни бум-бум! Как он твои куски поймет?
- Петя, почему куски? - изумился Барков. - Леви вообще ни черта не понимает. Все давно на русском, и не кусками, а целиком…
17. В ПОИСКАХ БЛУДНЫХ СЫНОВЕЙ
Питер, мне пришлось прерваться, извини! Тут у меня случилось очередное приключение; некоторые мужики прилипают, как мухи к сладкой клейкой ленте. Представляешь, один подонок поперся за мной в туалет. В этом заведении, где я коротаю вечер, наверху, на туалете, не написано, мужской он или женский. Этот долговязый франт с убийственным запахом изо рта вперся за мной, под предлогом, что все равны, и начал кривляться перед зеркалом. Я бы плюнула на него и потерпела, но пришла в туалет совсем не с той целью, о которой он подумал. Мне позарез нужно было вывернуть желудок, и это уже в третий раз. Плохие симптомы, милый, совсем плохие, когда пища просится наружу.
Я знаю, что мне нужно. Обычно в таких случаях мне ставили капельницу с питающим раствором; раствор невозможно извергнуть в унитаз. Таким образом остаешься сытой и обманываешь живот. А обмануть его необходимо, потому что желудок сговорился с другими хитрыми деталями внутри меня; они невероятно коварные, Питер, когда приходят в расстройство. Они творят, что хотят, и притворяются, что не нуждаются в еде. Когда начинается подобная революция, это значит, что во мне что-то растет. Очень важно им не поверить, желудку и остальным, и продолжать кушать. Иначе они выгрызут меня изнутри, высушат и выгрызут. Поверь, я знаю, как это бывает…
И вот, этот дурак поперся за мной в туалет. Уселся на умывальнике, возле зеркала, и понес какую-то чушь, вроде того, что мы уже виделись и непременно должны потанцевать, что он не встречал такой заводной девчонки… Длинный такой парень, даже по-своему красивый, волнистые волосы, как у девушки, только в перхоти и крошках. И ротик у него чувственный, почти как у тебя, Питер, так и хочется поцеловать. Только ты не ревнуй, пожалуйста, я ведь смеюсь!
Да, смешного мало, но если я не буду смеяться, то совсем свихнусь. С тем длинноволосым торчком все закончилось бы благополучно, если бы он не засунул случайно ладонь в дверную щель, там, где петли. Я поняла, что он не уйдет, плюнула и пошла в кабинку. Нравится ему слушать, как меня рвет, что же, пускай! Может, у мальчика такие интимные пристрастия, вдруг он иначе не может кончить? Я потянула за собой дверцу кабинки и прищемила ему пальцы.
Длинноволосый заорал, пытаясь выдернуть руку, одновременно от сквозняка распахнулась входная дверь, и на нас уставились два толстяка, которые в конце коридора метали дротики. Два нетрезвых толстых мужика играли в дартс. Я слишком поздно заметила, что натворила, отпустила ручку кабинки и хотела извиниться. Меньше всего я планировала поднимать шум, но мой незадачливый ухажер резко изменился.
Он увидел свидетелей и решил, что надо показать себя мужчиной. Он не мог позволить, чтобы над ним смеялись. Какая-то девчонка отдавила ему пальцы, вынудила его постыдно визжать, следовало задать ей трепку! Вот так всегда, Питер, это только в кино плохие ретируются, столкнувшись со справедливым отпором. Я себя не защищаю, нисколечки, я лишь пытаюсь понять, почему все складывается нечестно?
Я выскочила из кабинки и хотела извиниться, но мой волосатый друг спрыгнул с умывальника и наотмашь ударил меня второй рукой. Хорошо, что левой, не так прицельно получилось, но достаточно больно. Я отлетела к стенке и шмякнулась затылком об электрополотенце. Только чудом я не разбила голову о крюк, потому что прибор давно бездействовал и болтался на одном крючке. В подобных гнусных салунах украдено и разбито все санитарное оборудование, странно, что унитазы на месте! Но я же не могу себе позволить останавливаться в приличных отелях, вот и приходится терпеть.
Одним словом, я трахнулась затылком о плитку такой силой, что потемнело в глазах, и слегка прикусила себе щеку изнутри. А волосатый покосился в коридор, все ли видят, до чего он крутой, и приготовился ударить меня вторично. Толстяки в коридоре заулюлюкали, предвкушая бесплатное зрелище. Без сомнения, они решили, что мы семейная парочка, иначе бы так не радовались…
Волосатый спрыгнул на пол, но был пьян и позабыл освободить зажатые пальцы. То есть ему уже не было больно, да и тонкая пластмассовая дверца не причинила особого вреда. Но я к тому моменту очухалась и поняла, что если пропущу следующий хук левой, следующие сведения обо мне ты получишь из некролога.
Я выплюнула кровь, оттолкнулась от стены и врезала ногой по дверце кабинки. Щель сузилась, моему противнику содрало кожу с костяшек, он рванулся спасать пальцы и заорал уже совсем другим голосом. К выпивохам в коридоре присоединился кто-то третий, они оживленно делали ставки на исход драки. Я упиралась в дверцу ногой, а спиной подпирала сломанный автомат по продаже презервативов. Парень левой рукой тянул дверцу на себя, а ногой в высоком ковбойском сапоге пытался лягнуть меня по лодыжке. По запястью его правой, зажатой, руки и по краю серой пластмассовой дверцы текла кровь. Он вопил, как резаный, хотя ничего ужасного не происходило.
С моей точки зрения, волосатик и близко не представлял, что такое настоящая боль…
Несколько раз он снизу ощутимо заехал носком сапога мне по щиколотке, тут я поймала его ногу руками, и дружок застрял в неудобной позе, враскоряку. Мы оба оказались в невыгодном положении, я понимала, что если прекращу удерживать дверь и одновременно его, то получу удар в лицо. А он стал красный, как рак, от боли и стыда. За порогом гоготала компания человек из пяти, и вот-вот мог нагрянуть кто-то из хозяев салуна.
Тогда я перехватила его сапог правой рукой, а левой сорвала с оставшегося крюка громоздкий фен. За феном потянулся провод, скрытый под обшивкой стены. Кафельные плитки взрывались, одна за другой, и осыпались осколками, до самого потолка. Я в тот момент ничего не соображала и рванула так, что от прибора отлетела задняя часть. А передней частью, там где зеркало и раструб подачи воздуха, я заехала волосатому ухажеру в рожу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48