Он был одет в одежду коричневого цвета, я это запомнил. И еще его глаза желтые, как у кота. В тот момент он стоял и наблюдал, как дети, играя, носятся друг за другом. И он… он подошел к маленькой девочке, взял ее за руку и просто куда-то повел. И это на глазах всего Кимила. Никто ему даже слова не сказал. Я был поражен. Поначалу я подумал было, что никто ничего не говорит ему из-за того, что Сураклин просто наложил на всех заклятье, которое заставляет человека столбенеть. Но какой-то маленький мальчик побежал и сообщил о случившемся матери девочки, которую увел Темный Волшебник. И мать зашикала на него. Я никогда не забуду, как по ее лицу катились слезы, и какое при этом лицо было у Сураклина. Дитя мое, я повторяю тебе еще раз, что я не хочу связываться с Сураклином.
Неужели, подумала Джоанна, Сураклин проделал когда-то нечто подобное с Антригом тоже? Просто пришел в какой-нибудь город, положил глаз на этого девятилетнего еще мальчика, взял его за руку и повел с собой? Или он до этого сумел завоевать доверие Виндроуза, как завоевал и доверие Гэри?
— Но тогда помоги спасти Антрига, — тихо сказала девушка. Видя, как поспешно отворачивается предсказатель, Джоанна повторила: — Магус, я прошу тебя. Иначе пропадет моя последняя возможность.
— Даже если вдруг каким-то образом тебе удастся попасть в Башню, — отозвался Магус, — и если ты снимешь-таки с него ошейник с печатью, о это еще не значит, что с ним сразу все станет в порядке.
— Но я все равно должна хотя бы попытаться, — закричала вдруг Джоанна, — но только я не смогу проделать все это одна. Сураклина нужно обезвредить.
Уж чего-чего, а утешать плачущих женщин Магус умел. Он поднялся из-за стола, подошел к сидящей Джоанне и положил свои руки ей на плечи. И несмотря на такую открытую трусость и нежелание помочь ей, девушка вдруг почувствовала, что этот человек действительно утешает ее, ей становится легче. Словно теплота ее рук наполнила ее тело.
— Дитя мое, — проговорил Магистр печально, — я говорю то, что думаю. Хотя и сознаю, что ты считаешь меня трусом и подлецом.
Джоанна, подняв резко голову, заглянул ему прямо в глаза и увидела, что в них борются два противоречивых чувства — с одной стороны, страх перед Сураклином, перед муками, с другой — присущие в какой-то степени каждому мужчине смелость и отчаяние от неумения использовать ее в нужный момент.
— Мне и так уже пришлось хлебнуть изрядно бедствий, — виновато продолжал чародей, — и инквизиторы смотрят на меня косо, хотя волшебников и не считают, и регент то и дело стремится расправиться со мной, хотя его двоюродный брат и взял меня под свое покровительство. А тут еще на нас вообще обрушилось, что называется, тридцать три несчастья, и разные чудовища появляются неизвестно откуда, и уборка урожая плохо идет, и купцы на кораблях из Саарика что-то больше не стремятся к нам, и вообще вреди моих сограждан царит страх и неуверенность в завтрашнем дне… А уж сколько ходит слухов, что тот или иной волшебник замышляет заговор против Власти… Дитя мое, пойми, Инквизиции нужен только повод, и мне конец. По идее, я вообще не должен был давать тебе приюта…
Джоанну охватил страх, но Магус успокаивающе погладил ее волосы. Свет десятка свечей, горевших в серебряном подсвечнике замысловатой работы, отбрасывал тени на его искаженное отчаянием лицо. И Магистр продолжал:
— Я могу только просить тебя, чтобы ты не злоупотребляла моим гостеприимством и не навлекла инквизиторов на мой дом. И ни слова обо мне ни в Совете Кудесников, ни перед регентом, если ваши пути вдруг пересекутся. От одного его взгляда мне становится не по себе. Помни, что мне отступать некуда. Я видел Сураклина, дитя мое, я понял, что он на все способен. Пойми меня правильно, что я говорю тебе: испытать на себе его гнев — это даже хуже смерти.
Джоанна вздохнула, страстно желая, чтобы сейчас на месте Магуса оказался кто-нибудь другой, кто мог не расхолаживать и стращать ее, а помочь словом и делом.
— К сожалению, — наконец сказала она, — хуже смерти также и не пойти против него, пассивно ждать. И потому, уважаемый Магистр, у меня просто не остается выбора.
Торговец горячей лапшой, тележка которого испускала в холодный воздух струйки пара, удивленно уставился на Джоанну, но вслух своего изумления не выразил и указал ей в сторону, куда ей нужно было идти. Этот квартал города Ангельской Руки был попросту трущобами — полуразвалившиеся дома, то ли сложенные из плохого обожженного кирпича, то ли вообще слепленные из глины, прижались один к другому точно не давая друг другу рухнуть от ветхости. Улицы были тут столь узкими, что разведи руки в стороны и ты уже касаешься противоположных сторон улицы. Наверху почти все свободное пространство было заполнено развешанными для просушки выстиранным бельем — почти все заштопано, залатано. Прямо под ногами плещется сточная вода вперемежку с отбросами, и по этому полузамерзшему на стылом воздухе великолепию с визгом носятся местные детишки, одетые в отрепья. Кое-где виднелись лавки, торговавшие либо поношенной одеждой, либо дешевой провизией. О харчевнях вообще страшно было говорить — из двери такого заведения несло, как из общественного туалета. На громадных медных сковородах шкворчали куски позеленевшего мяса. По улицам, меся ногами зловонную слякоть, торопились обитатели этого квартала — тут и жили староверы.
Джоанна нервно ощупала висевший под шерстяной накидкой пистолет, и сразу почувствовала себя увереннее. Она даже не могла себе представить, как отреагирует Керис на ее возвращение, но гадать на сей счет не хотелось. Зная только то, что известно самому Керису, Джоанна могла предположить, что он сразу догадается о причине ее визита.
Подворье Магов представляло собой скопище поставленных вкруговую домов — штук восемь или девять, как прикинула на глаз путешественница. Как и везде, булыжная мостовая была обильно усыпана отбросами. Какая-то женщина разметала метлой лужу у порога своего дома. Да, осень здесь поистине ужасное время года. Заморозки, ветры. А Сикерст, наверное, уже давно покрыт снегом.
Кстати, уборочная страда в этом году тут так и не прошла. Именно это упомянул и Магус среди прочих напастей. Судя по обилию нищих, цены на хлеб взлетели соответственно. Кто-то сказал Джоанне, что по осени в городе всегда прибавлялось нищих. Только по весне, когда торговые суда из Саарика вновь наполняли гавань города Ангельской Руки, жизнь входила в более менее привычное русло, и нищих становилось меньше, ведь работники нужны везде. А потом наступала осень, и все возвращалось на круги своя.
Только Джоанна подошла поближе к Подворью, как дверь крайнего дома отворилась, и из нее вышла группа кудесников и послушников. Девушка моментально узнала госпожу Розамунд, все так же блиставшую своей холодной красотой. Она что-то растолковывала шагавшему рядом с ней белоголовому старику, похожему на одуванчик. Изо рта женщины валил пар
— температура была ниже нуля. До Джоанны доносились обрывки слов. Хваля себя за предусмотрительность, она вовремя накинула капюшон, и теперь ее узнать было невозможно. Джоанна медленно стала пересекать площадь, стараясь не привлекать к себе внимания.
Больше всего ей как раз и не хотелось наткнуться тут на госпожу Розамунд.
Наконец Джоанна сообразила, что ей нужно делать. Спустившись в находящуюся в подвальном этаже дома таверну, она дала мальчику-прислужнику медную монетку и попросила передать сообщение послушнику по имени Керис. Да, тому самому Керису, что живет на Подворье Магов. Сидя в полупустой грязной комнате харчевни, Джоанна вдруг подумала, что именно она сможет сказать внуку архимага, который приложил столько усилий, чтобы поймать Антрига и предать его справедливому, по их общему мнению, суду. В последний раз она видела Кериса, когда тот вместе с несколькими волшебниками, подавив попытку Антрига скрыться от них, сбил Виндроуза с ног и поволок его к Воротам Пустоты. Тогда лицо Кериса было совершенно спокойным, он ничем не выдавал своих чувств.
Но, с другой стороны, Керис прошел вместе с Джоанной и Антригом долгий путь из Кимила до города Ангельской Руки. Даже с небольшим волшебным даром Кериса все равно можно было отчетливо чувствовать, как жизненная энергия вытекает из живых существ, чтобы перелиться в компьютер Сураклина. Ему приходилось сражаться с разной нечистью, что появлялось из Пустоты. И, конечно же, он слышал, что рассказывал Виндроуз о грозящей всем опасности. Керис был одним из немногих, знала Джоанна, кто мог понять, что же на самом деле происходит. В конце концов, именно Антриг спас однажды жизнь Керису.
Вдруг входная дверь пронзительно заскрипела. Джоанна подняла голову, вверху, в мрачном сиянии масляной лампы, стоял он — Керис. Сейчас он в точности напоминал древнегреческого бога. Внук архимага стал растерянно водить глазами по залу, стараясь понять, кому же именно он мог понадобиться в столь неподходящем месте.
Керис, как всегда, был при оружии. Меч и два кинжала поблескивали на его поясе. Глаза Кериса быстро окинули зал, видимо, поначалу послушник оценил степень возможной опасности. Наконец, взгляд Кериса остановился на девушке.
Постояв немного, парень с каменным выражение лица резко повернулся и вышел из харчевни.
Удивленная и обеспокоенная, Джоанна бросилась что есть силы за ним. Она на ходу проклинала все это ханжеское средневековье, заставлявшее женщин носить столь неудобные наряды, в которых можно запросто запутаться на бегу. Толчком она распахнула дверь. Холод резко ударил ей в лицо. Узкая улочка была совершенно пустынна, Кериса нигде не было видно. Тут Джоанну осенило, глядя на подмороженную корку нечистот, она последовала по свежим следам, которые вели в ближайший переулок.
Вдруг чьи-то крепкие руки схватили ее сзади. Джоанна в ужасе закричала, когда кто-то толкнул ее лицом к грязной кирпичной стене. Одна рука держала ее за запястья, а вторая рванула под накидку, где висел нагретый теплом ее тела пистолет.
Все это буквально заняло пару секунд, в следующий момент Керис повернул ее лицом к себе. Одновременно он сунул в карман пистолет девушки. Ярко-карие глаза парня настороженно и враждебно глядели на Джоанну, словно они никогда и не встречались.
— Пошли со мной, — сказал он.
Джоанна совершенно растерялась, она уже успела вдоволь навосхищаться его красотой, а вот силу Кериса ей пришлось испытать впервые. И она почувствовала себя неуверенно. Впрочем, в этой силе не было ничего удивительного, ведь Керис сам рассказывал ей, что с четырнадцати лет работал по восемь часов в день.
— Но Керис, что ты… — начала было она.
Внук архимага помедлил на секунду.
— Тебе не следовало снова являться сюда, Джоанна, — наконец промолвил он. — На сей раз ты должна понять, что теперь архимаг не отпустит тебя обратно.
Причем сказано это было столь же невыразительной интонацией, с какой Керис мог бы говорить с кем угодно. Лицо его тоже оставалось каменно-непроницаемым.
Вот на такой поворот событий Джоанна никак не рассчитывала. Что называется, удар ниже пояса. Она знала, что если бы госпожа Розамунд узнала ее там на площади, то она и сразу вспомнила ее, вспомнила, как она помогла им. Но вдруг она бы теперь сочла ее сознательной сообщницей Антрига? А ей даже в голову не приходила мысль, что волшебники могут запросто засадить ее в каталажку. Ведь тут ее никто и не хватился, она как бы не существует в этом мире. И никто не будет ничего знать о ней, кроме разве что Магистра Магуса, да и тот слишком напуган, чтобы заниматься ее розысками.
Первым порывом было молить Кериса отпустить ее. Но в ней вдруг проснулся гнев. Резко развернувшись, Джоанна ударила по бугристой груди послушника.
— Слушай, парень, — сказала она, злобно глядя на внука архимага, — но ты можешь хотя бы представить себе, что ты в состоянии распорядиться, допустим, пятью минутами своего времени?
Кериса тоже охватил гнев. Джоанна увидела, как раздуваются ноздри и поняла, что ее удар попал в цель. Но Керис не зря обучался в школе послушников, и потому он сумел сдержать свои эмоции и ответил просто:
— Именно моя собственная воля сдержала меня в тот момент, когда я добрался до этого негодяя Антрига. А если бы я в точности соблюдал инструкции Совета Кудесников, то дед мой был бы и сейчас жив.
Раздраженная Джоанна использовала несколько крепких словечек, которые почерпнула из лексикона возчиков, пока добиралась в город Ангельской Руки. Потом, видя замешательство Кериса, она спросила:
— Послушай, братец, а вот не кажется ли тебе, что ты и так вполне добросовестно выполнял приказы этого твоего Совета, когда отпустил Солтериса одного в Башню, а потом оставил их наедине в доме Гэри? Мне думается, что твоя излишняя исполнительность как раз ему и помогла.
Керис выпустил изо рта клуб пара, но хватку не ослабил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50