Свет факелов отражался на лице и в глазах женщины, но теперь это отражение придавало ей не загадочный, а зловещий оттенок.
— Поберегитесь, Антриг! — прошипела Герда, еще раз для ясности дергая его за одежду.
— А чего мне бояться? — спокойно заметил он, — стены в Башне толстые, я думаю, что они защитят меня уж как-нибудь! Это вам всем нужно разбираться со всякими вашими трудностями, которых у вас, как я погляжу, просто пруд пруди. Ты не подержишь вот это? — и Антриг протянул ей свой деревянный меч. Удивленная Герда приняла оружие, освободив наконец одежду Антрига от своей мертвой хватки. Антриг сказал «Спасибо!» и исчез в темноте, которая окутывала узкую лестницу наверх.
Лицо Герды вновь побагровело, и она рванулась было по лестнице вверх, но Солтерис движением руки остановил ее. — Нет! — тихо сказал он, — там уж ты от него точно ничего не добьешься! Не ходи!
— Но мы можем его заставить…
Тут в голосе архимага зазвучали металлические нотки:
— Ни один член Церкви, слышишь, ни один! — не имеет права тронуть даже пальцем того, кто однажды принес клятву на верность Совету Кудесников!
— Но сейчас совсем не та обстановка! — яростно сказала Герда, — все эти страшные явления…
— Обстановка не изменилась!
Какое-то время они стояли, глядя в глаза друг друга. Керис видел в глазах старика смесь гордости и гнева — это можно сравнить с тем, когда стоишь возле печки, которая закрыта заслонкой. В этом случае чувствуешь тепло, но не видишь света. Герда шевельнула было губами, И архимаг как будто понял, что тут, в Башне, лишенные своего волшебства, они находятся целиком и полностью во власти Церкви.
— Пойдем, Керис! — сказал старик, — тут все равно ничему хорошему не научишься! И узнать мы ничего не узнаем! Но, Герда Кимильская, послушай! Если ты, или твой Костолом или кто там у тебя еще подвивается в инквизиции… Если вы тронете без моего ведома хоть волос на голове Антрига… Я в конце концов все узнаю об этом, и вот тогда… Глядя на янтарное пламя коптящих факелов, старик уже тихо сказал: «Тогда вам всем придется разбираться уже со мной!»
Только тогда, когда они уже спускались с холма в синеве сгущающихся сумерек, Керис осмелился заговорить. Архимаг двигался широкими шагами, его черные одежды развевались за ним. Вывихнутая в болоте лодыжка Кериса ныла при каждом шаге, но не эта боль и не уставшие от страшной битвы мышцы угнетало его — ему не нравилась эта тишина, которая казалась сейчас какой-то тяжелой жидкостью, в которой им предстояло плыть.
Наконец, когда они спустились с холма, на котором стояла Башня, Керис не выдержал и спросил одно-единственное: «Почему?»
Старик испытующе поглядел на него. Наконец, как будто бы он в первый раз обратил на него внимание, Солтерис сказал:
— Дитя мое, с тобой все в порядке? Я-то, старый, совсем забыл, что ты ранен!
Керис нетерпеливо дернул головой:
— Почему ты вдруг кинулся защищать его? Он определенно знает больше, чем рассказывает тебе! Если бы им удалось разговорить его…
— Нет, — вздохнул архимаг, — с одной стороны, он намного более упрям, чем кажется, этот сумасшедший, К тому же он не такой простак! Никогда нельзя быть уверенным, что именно в этот момент он говорит правду. Скажу больше — он даже сам не осознает, когда говорит правду, а когда начинает лгать. С другой же стороны… — Архимаг замолчал, оглянувшись на Башню, — они ведь только этого и выжидают! Епископ и этот Костолом — им только нужен повод, чтобы подчинить нас своей воле! Потому-то мне и нужно столь осторожно обращаться с Антригом!
Как будто отрывок из какой-то другой жизни, Керис вдруг вспомнил заросшие плющом и ежевикой руины Цитадели Темного Волшебника и холодный голос Сергия Костолома.
— А может быть так, что все эти кошмары подстроил сам Антриг? — поинтересовался Керис.
Несколько мгновений старик шагал безмолвно, сурово сдвинув свои седые брови, и на лице его лежала печать какой-то странной растерянности, чего раньше внуку никогда не доводилось видеть.
— Я не знаю! — наконец вымолвил негромко Солтерис. Он с трудом переставлял обутые в тяжелые башмаки ноги по заросшей травой древней дороге, — право, я не могу себе представить, как бы он мог это… Да и сам я… — помолчав, архимаг упрямо покачал головой, — мне такие вещи в практике пока еще не встречались! Хотя мне и приходилось путешествовать через Пустоту, у меня все же нет ощущения ее, как у Антрига! Во всяком случае, какое было у него раньше! — тонкие губы Солтериса сжались в недоброй ухмылке, — может быть так, что они попадают сюда через Пустоту, он не просто как-то переделывает их или что-то в этом роде! Но в любом случае — сидя в Башне, он не в состоянии ни контактировать с Пустотой, ни вообще заниматься волшебством! Если бы он мог это делать, его бы уже давно не было в Башне Тишины!
— Да? — вдруг спросил Керис. Он посмотрел задумчиво на черную рукоять своего меча, а потом с сильным сомнением в голосе сказал деду, — как мне кажется, комната с открытой дверью не похожа на тюремную камеру!
Повисла долгая тишина. В лице архимага Керис сумел угадать безграничное удивление. Затем он кивнул, словно самому себе:
— Послушникам надо верить! Как известно, под лампой — темнее всего, там и прятаться лучше! Я совсем забыл, что Антригу это всегда блестяще удавалось. Если он действительно нашел какую-то возможность заниматься волшебством, то благодаря наложенным на Башню заклятьям ни один волшебник этого не в состоянии узнать! — тут старику еще пришла одна мысль, он задумчиво ударил ногой камешек под ногами и решительно сказал, — нет, этого просто не может быть!
— Прямо-таки не может быть? — настаивал на своем Керис. Вообще-то дисциплина, культивировавшаяся среди послушников, запрещала ему спорить с самим архимагом, а уж тем более говорить с ним в подобном тоне, но осознание того, что он находится на верном пути, заставило его не слишком церемониться с разными клятвами. Ведь к тому же их учили, что правда — превыше всего! И молодой человек продолжал, — ты ведь сам сказал, что ты не слишком хорошо разбираешься в Пустоте! Но он-то наверняка все понимает в этом! А может, он даже не вызывает всех этих тварей через пустоту, а просто творит их здесь, на месте? Ведь может быть такое?
Они продолжали шагать вперед, не останавливаясь, и наконец старик заговорил:
— Говорят, Сураклин умел вызывать каких-то духов и давать им свои поручения! Он даже одевал их человеческой плотью, так что стороннему наблюдателю казалось, что перед ним — настоящие, живые люди. И они действовали, как люди, а не как духи, которые просто стучат в стену или опрокидывают посуду! Но если бы все заключалось только в этом, — продолжал старик, подавая Керису руку, чтобы тот помог ему перебраться через пересекавший дорогу ручей, — я просто бы не смог убить эту тварь молнией! А это у меня получилось!
— На как тебе удалось убить ее, — поинтересовался Керис. Рука деда, изборожденная рубцами и шрамами, странным образом показалась ему хрупкой и нежной. Архимаг осторожно ступал по выступавшим из воды участкам мостовой. Сейчас стоял конец лета, и воды в ручье было не так много, в основном тут была жидкая грязь.
Старик задумался — он, видимо, вспоминал, как ему удалось убить гадину. Глядя на его ставшее таким кротким и сосредоточенным лицо, Керис не мог поверить, что именно этот человек вызвал молнию, что именно он устроил так, что силы Темного Волшебника не помогли ему.
— Просто обычным электричеством! — старик наконец разлепил губы.
— Электричеством? — удивление внука было неподдельным.
Старик широко улыбнулся.
— Кажется, это довольно неплохое местечко! — забормотал он, сворачивая с дороги, к двум насыпанным в незапамятные времена неведомо кем курганы. Трава тут была куда выше и сочнее, и потому архимаг ступал уже осторожнее. Керис, прихрамывая, направился за дедом — как и в детстве, он шел за ним, даже не спрашивая, куда и зачем он идет. За курганами оказалась небольшая лощина-овраг. Оглянувшись на дорогу, Керис заметил, что сумерки уже совсем сгустились и теперь напоминали дымчато-серый шелк.
— Вот доктор Нарвал Скипфраг уже несколько лет экспериментирует с электричеством, — продолжал архимаг невозмутимо, глядя при этом себе под ноги, — собственно, именно из-за своих изысканий он впервые заговорил со мной. Хотя, разумеется, до того мы неоднократно встречались в Императорском дворце в городе Ангельской Руки! Во время конфликта с Сураклином я подружился с принцем Харальдом. Когда принц стал королем, то он оказывал нам такое же внимание, как и самой Церкви, и потому его влияние еще укрепилось. С того времени я часто стал бывать во дворце и познакомился там со многими придворными. Там столько интересных людей! Они стали спускаться в лощину, на дне которой тоже журчала вода. Там тоже все было опутано зарослями ежевики и дикими розами. Откуда-то слышалось жужжание пчел, — то ли самые работяги, то ли самые жадные из них еще не закончили собирать нектар, несмотря на столь позднее время суток. Помогая деду переправиться и через эту водную преграду, Керис вдруг понял, что столь хорошее знание окружающей Кимил местности наверняка дед обрел во время сражений с Сураклином. Теперь он знал тут каждую кочку и каждый ручей, и потому уверенно чувствовал себя тут даже в темноте. Следую теперь за архимагом, Керис ощутил стыд — и за свои ноющие мышцы, и за какой-то подсознательный страх перед этой местностью. Вон дед — на что старый, а шагает без устали! По мере того, как темнота сгущалась, он стал вспоминать сегодняшнюю схватку с чудовищем. Оно, как выяснилось, пришло ниоткуда. Но тогда как оно вообще появилось здесь — ведь прежде такие существа в Империи не водились!
Пять лет Керис вел тяжелую, но достаточно беззаботную жизнь. А теперь как-то за один только день все разом изменилось: он пришел в незнакомую местность, он сражался с незнакомым чудовищем, которое оказалось возможным убить только с помощью невиданного оружия разрушительной силы. Раньше ему казалось — что меч, есть самое страшное оружие, но сегодня он убедился, что, к примеру, против костей убитого в болоте чудовища меч абсолютно бессилен. Оба путника тем временем все шли и шли дальше.
Тем временем архимаг вновь нарушил тишину:
— Нарвал рассказывал мне, что вода отлично проводит электричество, проводит его и металл. Но иногда они могут принимать на себя электрический разряд. Кстати, молния — это и есть электричество! — Солтерис скупо улыбнулся — я обязательно повидаюсь с ним и расскажу о том, что результаты его опытов блестяще подтвердились практикой, То-то он будет доволен!
— А чудовище? — спросил невинно Керис.
Старик вздохнул в ответ, и улыбку в его лица словно водой смыло.
— Чудовище, — непонятно к чему сказал архимаг, — да, чудовище!
Снова повисла тишина, и мысли Кериса возвратились к пленнику Башни Тишины — тому полубезумному волшебнику с всклокоченными волосами и бородой, блистающими глазами, полураскрытыми толстыми линзами очков. Неужели человек, семь лет сидя в тюрьме, способен скрывать свою безумную энергию, да так ловко, что о ней никто и понятия не имеет? Керис в свои девятнадцать лет еще не встречал ничего подобного. Нет, думал воин, что-то здесь все-таки не то! Затем Керис стал думать о своем убывающем волшебстве. Ну как можно вынести такое человеку, чей дед считается самым могущественным чародеем Империи?
Неужели эти переживания в конце концов сведут его с ума?
Или это произойдет, как какое-нибудь неприятное наваждение?
Керис обернулся назад, чтобы попытаться угадать над вершинами холмов темную Башню.
— Ну вот мы и пришли! — радостно заметил архимаг. Керис посмотрел удивленно на яму в земле, на поваленный, стоявший когда-то тут памятный камень. Камень теперь тоже был оплетен ежевичными кустами. Соседний холм порос какими-то деревьями, там слышалось хлопанье птичьих крыльев, а в траве неподалеку кормились дикие кролики. Они некоторое время настороженно поглядели на путников, но, убедившись, что это явно не охотники, продолжили кормежку. Керис присел на край поваленного камня.
— Мы подождем здесь, — донесся до воина голос архимага, — пока темнота полностью не опустилась на землю!
Керис мог различить только силуэт деда в темноте, особенно заметны были его белые руки и лицо в обрамлении копны седых волос. Архимаг тем временем продолжал:
— А потом, дитя мое, мы возвратимся в Башню Тишины, и я сам постараюсь поговорить с Антригом Виндроузом!
Старик присел на камень рядом с внуком. Откуда-то он извлек пару черных перчаток — подарок прежнего Императора, еще до того, как он сошел с ума. Солтерис принялся было надевать их на руки, но затем вдруг передумал и запихнул обратно в карман.
— Ты что, замерз? — спросил деда Керис, но тот отрицательно покачал головой.
— Только устал! — сказал архимаг. Он снял со спины котомку и достал из нее краюху хлеба, голову сыра и два зеленых яблока.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17
— Поберегитесь, Антриг! — прошипела Герда, еще раз для ясности дергая его за одежду.
— А чего мне бояться? — спокойно заметил он, — стены в Башне толстые, я думаю, что они защитят меня уж как-нибудь! Это вам всем нужно разбираться со всякими вашими трудностями, которых у вас, как я погляжу, просто пруд пруди. Ты не подержишь вот это? — и Антриг протянул ей свой деревянный меч. Удивленная Герда приняла оружие, освободив наконец одежду Антрига от своей мертвой хватки. Антриг сказал «Спасибо!» и исчез в темноте, которая окутывала узкую лестницу наверх.
Лицо Герды вновь побагровело, и она рванулась было по лестнице вверх, но Солтерис движением руки остановил ее. — Нет! — тихо сказал он, — там уж ты от него точно ничего не добьешься! Не ходи!
— Но мы можем его заставить…
Тут в голосе архимага зазвучали металлические нотки:
— Ни один член Церкви, слышишь, ни один! — не имеет права тронуть даже пальцем того, кто однажды принес клятву на верность Совету Кудесников!
— Но сейчас совсем не та обстановка! — яростно сказала Герда, — все эти страшные явления…
— Обстановка не изменилась!
Какое-то время они стояли, глядя в глаза друг друга. Керис видел в глазах старика смесь гордости и гнева — это можно сравнить с тем, когда стоишь возле печки, которая закрыта заслонкой. В этом случае чувствуешь тепло, но не видишь света. Герда шевельнула было губами, И архимаг как будто понял, что тут, в Башне, лишенные своего волшебства, они находятся целиком и полностью во власти Церкви.
— Пойдем, Керис! — сказал старик, — тут все равно ничему хорошему не научишься! И узнать мы ничего не узнаем! Но, Герда Кимильская, послушай! Если ты, или твой Костолом или кто там у тебя еще подвивается в инквизиции… Если вы тронете без моего ведома хоть волос на голове Антрига… Я в конце концов все узнаю об этом, и вот тогда… Глядя на янтарное пламя коптящих факелов, старик уже тихо сказал: «Тогда вам всем придется разбираться уже со мной!»
Только тогда, когда они уже спускались с холма в синеве сгущающихся сумерек, Керис осмелился заговорить. Архимаг двигался широкими шагами, его черные одежды развевались за ним. Вывихнутая в болоте лодыжка Кериса ныла при каждом шаге, но не эта боль и не уставшие от страшной битвы мышцы угнетало его — ему не нравилась эта тишина, которая казалась сейчас какой-то тяжелой жидкостью, в которой им предстояло плыть.
Наконец, когда они спустились с холма, на котором стояла Башня, Керис не выдержал и спросил одно-единственное: «Почему?»
Старик испытующе поглядел на него. Наконец, как будто бы он в первый раз обратил на него внимание, Солтерис сказал:
— Дитя мое, с тобой все в порядке? Я-то, старый, совсем забыл, что ты ранен!
Керис нетерпеливо дернул головой:
— Почему ты вдруг кинулся защищать его? Он определенно знает больше, чем рассказывает тебе! Если бы им удалось разговорить его…
— Нет, — вздохнул архимаг, — с одной стороны, он намного более упрям, чем кажется, этот сумасшедший, К тому же он не такой простак! Никогда нельзя быть уверенным, что именно в этот момент он говорит правду. Скажу больше — он даже сам не осознает, когда говорит правду, а когда начинает лгать. С другой же стороны… — Архимаг замолчал, оглянувшись на Башню, — они ведь только этого и выжидают! Епископ и этот Костолом — им только нужен повод, чтобы подчинить нас своей воле! Потому-то мне и нужно столь осторожно обращаться с Антригом!
Как будто отрывок из какой-то другой жизни, Керис вдруг вспомнил заросшие плющом и ежевикой руины Цитадели Темного Волшебника и холодный голос Сергия Костолома.
— А может быть так, что все эти кошмары подстроил сам Антриг? — поинтересовался Керис.
Несколько мгновений старик шагал безмолвно, сурово сдвинув свои седые брови, и на лице его лежала печать какой-то странной растерянности, чего раньше внуку никогда не доводилось видеть.
— Я не знаю! — наконец вымолвил негромко Солтерис. Он с трудом переставлял обутые в тяжелые башмаки ноги по заросшей травой древней дороге, — право, я не могу себе представить, как бы он мог это… Да и сам я… — помолчав, архимаг упрямо покачал головой, — мне такие вещи в практике пока еще не встречались! Хотя мне и приходилось путешествовать через Пустоту, у меня все же нет ощущения ее, как у Антрига! Во всяком случае, какое было у него раньше! — тонкие губы Солтериса сжались в недоброй ухмылке, — может быть так, что они попадают сюда через Пустоту, он не просто как-то переделывает их или что-то в этом роде! Но в любом случае — сидя в Башне, он не в состоянии ни контактировать с Пустотой, ни вообще заниматься волшебством! Если бы он мог это делать, его бы уже давно не было в Башне Тишины!
— Да? — вдруг спросил Керис. Он посмотрел задумчиво на черную рукоять своего меча, а потом с сильным сомнением в голосе сказал деду, — как мне кажется, комната с открытой дверью не похожа на тюремную камеру!
Повисла долгая тишина. В лице архимага Керис сумел угадать безграничное удивление. Затем он кивнул, словно самому себе:
— Послушникам надо верить! Как известно, под лампой — темнее всего, там и прятаться лучше! Я совсем забыл, что Антригу это всегда блестяще удавалось. Если он действительно нашел какую-то возможность заниматься волшебством, то благодаря наложенным на Башню заклятьям ни один волшебник этого не в состоянии узнать! — тут старику еще пришла одна мысль, он задумчиво ударил ногой камешек под ногами и решительно сказал, — нет, этого просто не может быть!
— Прямо-таки не может быть? — настаивал на своем Керис. Вообще-то дисциплина, культивировавшаяся среди послушников, запрещала ему спорить с самим архимагом, а уж тем более говорить с ним в подобном тоне, но осознание того, что он находится на верном пути, заставило его не слишком церемониться с разными клятвами. Ведь к тому же их учили, что правда — превыше всего! И молодой человек продолжал, — ты ведь сам сказал, что ты не слишком хорошо разбираешься в Пустоте! Но он-то наверняка все понимает в этом! А может, он даже не вызывает всех этих тварей через пустоту, а просто творит их здесь, на месте? Ведь может быть такое?
Они продолжали шагать вперед, не останавливаясь, и наконец старик заговорил:
— Говорят, Сураклин умел вызывать каких-то духов и давать им свои поручения! Он даже одевал их человеческой плотью, так что стороннему наблюдателю казалось, что перед ним — настоящие, живые люди. И они действовали, как люди, а не как духи, которые просто стучат в стену или опрокидывают посуду! Но если бы все заключалось только в этом, — продолжал старик, подавая Керису руку, чтобы тот помог ему перебраться через пересекавший дорогу ручей, — я просто бы не смог убить эту тварь молнией! А это у меня получилось!
— На как тебе удалось убить ее, — поинтересовался Керис. Рука деда, изборожденная рубцами и шрамами, странным образом показалась ему хрупкой и нежной. Архимаг осторожно ступал по выступавшим из воды участкам мостовой. Сейчас стоял конец лета, и воды в ручье было не так много, в основном тут была жидкая грязь.
Старик задумался — он, видимо, вспоминал, как ему удалось убить гадину. Глядя на его ставшее таким кротким и сосредоточенным лицо, Керис не мог поверить, что именно этот человек вызвал молнию, что именно он устроил так, что силы Темного Волшебника не помогли ему.
— Просто обычным электричеством! — старик наконец разлепил губы.
— Электричеством? — удивление внука было неподдельным.
Старик широко улыбнулся.
— Кажется, это довольно неплохое местечко! — забормотал он, сворачивая с дороги, к двум насыпанным в незапамятные времена неведомо кем курганы. Трава тут была куда выше и сочнее, и потому архимаг ступал уже осторожнее. Керис, прихрамывая, направился за дедом — как и в детстве, он шел за ним, даже не спрашивая, куда и зачем он идет. За курганами оказалась небольшая лощина-овраг. Оглянувшись на дорогу, Керис заметил, что сумерки уже совсем сгустились и теперь напоминали дымчато-серый шелк.
— Вот доктор Нарвал Скипфраг уже несколько лет экспериментирует с электричеством, — продолжал архимаг невозмутимо, глядя при этом себе под ноги, — собственно, именно из-за своих изысканий он впервые заговорил со мной. Хотя, разумеется, до того мы неоднократно встречались в Императорском дворце в городе Ангельской Руки! Во время конфликта с Сураклином я подружился с принцем Харальдом. Когда принц стал королем, то он оказывал нам такое же внимание, как и самой Церкви, и потому его влияние еще укрепилось. С того времени я часто стал бывать во дворце и познакомился там со многими придворными. Там столько интересных людей! Они стали спускаться в лощину, на дне которой тоже журчала вода. Там тоже все было опутано зарослями ежевики и дикими розами. Откуда-то слышалось жужжание пчел, — то ли самые работяги, то ли самые жадные из них еще не закончили собирать нектар, несмотря на столь позднее время суток. Помогая деду переправиться и через эту водную преграду, Керис вдруг понял, что столь хорошее знание окружающей Кимил местности наверняка дед обрел во время сражений с Сураклином. Теперь он знал тут каждую кочку и каждый ручей, и потому уверенно чувствовал себя тут даже в темноте. Следую теперь за архимагом, Керис ощутил стыд — и за свои ноющие мышцы, и за какой-то подсознательный страх перед этой местностью. Вон дед — на что старый, а шагает без устали! По мере того, как темнота сгущалась, он стал вспоминать сегодняшнюю схватку с чудовищем. Оно, как выяснилось, пришло ниоткуда. Но тогда как оно вообще появилось здесь — ведь прежде такие существа в Империи не водились!
Пять лет Керис вел тяжелую, но достаточно беззаботную жизнь. А теперь как-то за один только день все разом изменилось: он пришел в незнакомую местность, он сражался с незнакомым чудовищем, которое оказалось возможным убить только с помощью невиданного оружия разрушительной силы. Раньше ему казалось — что меч, есть самое страшное оружие, но сегодня он убедился, что, к примеру, против костей убитого в болоте чудовища меч абсолютно бессилен. Оба путника тем временем все шли и шли дальше.
Тем временем архимаг вновь нарушил тишину:
— Нарвал рассказывал мне, что вода отлично проводит электричество, проводит его и металл. Но иногда они могут принимать на себя электрический разряд. Кстати, молния — это и есть электричество! — Солтерис скупо улыбнулся — я обязательно повидаюсь с ним и расскажу о том, что результаты его опытов блестяще подтвердились практикой, То-то он будет доволен!
— А чудовище? — спросил невинно Керис.
Старик вздохнул в ответ, и улыбку в его лица словно водой смыло.
— Чудовище, — непонятно к чему сказал архимаг, — да, чудовище!
Снова повисла тишина, и мысли Кериса возвратились к пленнику Башни Тишины — тому полубезумному волшебнику с всклокоченными волосами и бородой, блистающими глазами, полураскрытыми толстыми линзами очков. Неужели человек, семь лет сидя в тюрьме, способен скрывать свою безумную энергию, да так ловко, что о ней никто и понятия не имеет? Керис в свои девятнадцать лет еще не встречал ничего подобного. Нет, думал воин, что-то здесь все-таки не то! Затем Керис стал думать о своем убывающем волшебстве. Ну как можно вынести такое человеку, чей дед считается самым могущественным чародеем Империи?
Неужели эти переживания в конце концов сведут его с ума?
Или это произойдет, как какое-нибудь неприятное наваждение?
Керис обернулся назад, чтобы попытаться угадать над вершинами холмов темную Башню.
— Ну вот мы и пришли! — радостно заметил архимаг. Керис посмотрел удивленно на яму в земле, на поваленный, стоявший когда-то тут памятный камень. Камень теперь тоже был оплетен ежевичными кустами. Соседний холм порос какими-то деревьями, там слышалось хлопанье птичьих крыльев, а в траве неподалеку кормились дикие кролики. Они некоторое время настороженно поглядели на путников, но, убедившись, что это явно не охотники, продолжили кормежку. Керис присел на край поваленного камня.
— Мы подождем здесь, — донесся до воина голос архимага, — пока темнота полностью не опустилась на землю!
Керис мог различить только силуэт деда в темноте, особенно заметны были его белые руки и лицо в обрамлении копны седых волос. Архимаг тем временем продолжал:
— А потом, дитя мое, мы возвратимся в Башню Тишины, и я сам постараюсь поговорить с Антригом Виндроузом!
Старик присел на камень рядом с внуком. Откуда-то он извлек пару черных перчаток — подарок прежнего Императора, еще до того, как он сошел с ума. Солтерис принялся было надевать их на руки, но затем вдруг передумал и запихнул обратно в карман.
— Ты что, замерз? — спросил деда Керис, но тот отрицательно покачал головой.
— Только устал! — сказал архимаг. Он снял со спины котомку и достал из нее краюху хлеба, голову сыра и два зеленых яблока.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17