Но, к сожалению, я не знал местности, и ни один ориентир не указывал мне на наличие дороги. Кроме того стояла кромешная тьма. Мне оставалось только бежать вперед по направлению к крепости, и я бежал.
Вдруг я оказался на краю рва. Внизу пролегала дорога, с обоих сторон защищенная канавами с водой и довольно вы­сокими кирпичными стенами.
Собрав последние силы, я опять бросился бежать. На этот раз – вниз по склону. Земля под ногами стала неровной, и я то и дело спотыкался, падал, но каждый раз поднимался и продолжал бежать. Трезвый расчет уже покинул меня, и я руководствовался лишь слепым инстинктом самосохранения. Среди роя бессвязных мыслей выделялась одна – об Элис. Я не погибну – и она не будет страдать, я буду бороться за жизнь до последнего! Я сбежал на дно рва и, подпрыгнув, уцепился за край стены. Карабкаясь, словно дикая кошка, я взобрался на самый верх. Внизу кто-то ухватил меня за ногу, но я вырвался. Впереди я увидел тусклый свет. Обессиленный и изможденный, покрытый грязью, царапинами и кровью, я из последних сил устремился вперед.
– Стой! – крикнули из темноты по-французски.
Эти слова показались мне гласом божиим! Луч света от фонаря брызнул мне в лицо, и я не смог удержаться от вскрика радости.
– Кто идет? – требовательно спросил тот же голос. Я услышал, как прямо около меня щелкнул затвор мушкета и холодный ствол уперся мне в грудь. Я остановился, хотя и не знал, остановятся ли те, кто гнался за мной.
В следующую минуту я, отвыкшими от света глазами, уви­дел, как распахнулись ворота и оттуда посыпались фигуры в красно-синих мундирах. Все вокруг меня закипело жизнью и блеском: оружие, лезвия клинков, щелканье затворов и звон холодного оружия, громкие отрывистые команды. А я стал падать, ибо силы оставили меня, и один из солдат еле успел поддержать меня. Я бросил взгляд к стене, за которой были враги, и потерял сознание.
Пришел в себя я в комнате охраны. Меня угостили конья­ком, а некоторое время спустя я уже мог рассказать то, что произошло со мной в эту ночь. Затем внезапно я увидел перед собой комиссара полиции. Он появился неожиданно, как буд­то из воздуха. Впрочем, это стиль парижских полицейских. Он меня внимательно выслушал, а потом перекинулся не­сколькими словами с офицером, что был начальником охраны крепости. Они быстро договорились между собой и спросили меня, смогу ли я идти вместе с ними.
– Куда? – спросил я их в свою очередь, приподнимаясь.
– На свалку. Может, нам удастся поймать их там.
– Согласен!
Они сочувственно оглядели меня, а потом комиссар спро­сил меня:
– Не хотите подождать до утра, смелый англичанин?
Эти слова задели меня за живое, и я бодро вскочил с ку­шетки, куда они меня уложили.
– Идем сейчас! – сказал я. – Сейчас! Это мой долг, а англичанин всегда готов к исполнению долга!
Комиссар был добр настолько же, насколько и умен. Он потрепал меня по плечу.
– Brave garden! – сказал он. – Простите. Я знал, что вы так скажете. Солдаты ждут. Идем!
Из комнаты охраны мы завернули в длинный коридор и, пройдя по нему, вышли на улицу. Вокруг царила еще глухая ночь. У солдат, что пошли с нами, в руках были мощные фонари. Мы прошли высокую арку и оказались на широкой дороге, проходящей во рву, той самой, которую я заметил за несколько минут до своего спасения. По приказу солдаты по­строились в колонну по двое и короткими перебежками, быс­тро двинулись в путь. Я почувствовал новый прилив сил – такова разница между положением охотника и дичи. Мы ско­ро дошли до понтонного моста через разлившийся водный поток. Час назад я переплывал его несколько выше по те­чению и моста не заметил. Здесь нам пришлось на некоторое время задержаться, так как канаты были перерезаны все до единого и кроме того сломана одна из цепей. Я услышал слова офицера, обращенные к комиссару:
– Мы как раз вовремя. Еще немного – и им удалось бы окончательно вывести мост из строя. Вперед, быстрее!
Мы переправились, перебежали насыпь и вновь оказались у понтонов. На другом берегу раздавался звон цепей – него­дяи пытались сломать и второй мост. Раздалась команда, и солдаты подняли свои ружья.
– Огонь!
Раздался залп. На том берегу кто-то сдавленно вскрикнул и темные фигуры исчезли. Но зло уже было не поправить: цепи, крепившие мост, были сломаны, и дальний от нас конец понтона уплывал вниз по течению. Это была уже основатель­ная задержка, и нам потребовалось никак не меньше часа, чтобы привести мост в порядок, по крайней мере, на время переправы.
Мы возобновили погоню. Скоро вдали показались мусор­ные курганы, а это значило, что мы почти у цели.
Я уже свободно ориентировался, так как пошли знакомые места. Мы наткнулись на остатки костра. Небольшая кучка углей и дотлевающих досок. Я понял, что это все, что осталось от лачуги, в которой я провел прошедший вечер. Крысы и до сих пор бегали по обгоревшим доскам и бросали на нас злобные взгляды. Комиссар что-то шепнул офицеру и тот крик­нул:
– Стой!
Солдатам был отдан приказ растянуться в цепь, и после этого мы стали исследовать руины. Комиссар расшвыривал ногами в разные стороны гнилое дерево и тряпье. Солдаты складывали их в сторонке в одну кучу. Вдруг комиссар оста­новился, отступил назад в волнении, затем оглянулся и кив­нул мне, чтобы я подошел.
– Глядите! – сказал он мне.
Это было мрачное зрелище. Я увидел останки человека. Чистый скелет. Повернутый лицом вниз. Судя по линиям – женщина; по изношенности костей – старуха. Между позвон­ками торчал огромный мясницкий нож.
– Посмотрите, – сказал комиссар мне и офицеру, доста­вая из кармана свой блокнот. – Видимо, она неосторожно упала на нож. Здесь много крыс – вон как они сверкают своими глазками на нас из-за груды костей! – Он нагнулся и руками стал исследовать скелет. Я содрогнулся от этого зре­лища. – И еще заметьте, – продолжал комиссар. – Кости еще теплые! Так что крысы работают здесь на совесть! У них было не так уж много времени…
Поблизости мы не видели больше ни живого, ни мертвого, поэтому солдаты опять построились в цепь, и мы пошли по гигантской свалке дальше. Через некоторое время мы дошли до жилища, сделанного из старинного бельевого шкафа. Осмот­релись. Всего было шесть спальных полок, как я имел возмож­ность убедиться еще прошлым днем. Но теперь заняты были только пять. Старики-ветераны спали так крепко, что их не разбудил даже ослепительный свет фонарей. Старые, обрюзг­шие, мрачные. Серо-бронзовые лица да седые усы.
Офицер рявкнул во все горло команду, и через несколько секунд все ветераны стояли перед ним в линию по стойке «смирно».
– Что вы здесь делаете?
– Спим, – был ответ.
– Где остальные? – спросил комиссар.
– Ушли на работу.
– А вы?
– Мы охраняем.
– Peste! – захохотал офицер мрачно. Он оглядел всех стариков по очереди с ног до головы и потом медленно и без­жалостно заявил: – Дрыхнуть в охранении! И это Старая Гвардия?! Теперь понятно, почему нам надавали под Ватер­лоо!
При свете фонаря я рассмотрел, что после став офицера лица ветеранов покрылись мертвенной бледностью, а когда солдаты, сопровождавшие нас, весело загоготали шутке свое­го командира, по лицам стариков прошла судорога.
В ту минуту я подумал, что в какой-то мере отомщен за все переживания.
С минуту старики смотрели на нас так, словно едва сдер­живались, чтобы не наброситься на насмешников, но жизнь многому научила их и они не двинулись с места.
– Вас только пятеро, – сказал комиссар. – А где шестой?
Скрипуче посмеиваясь, ветераны ответили:
– А он там! – И показали на днище шкафа. – Он умер в прошлую ночь. Вы мало чего найдете. Крысы хоронят быстро!
Комиссар нагнулся и стал вглядываться, куда ему показы­вали. Затем он повернулся к офицеру и спокойно сказал:
– Ну что ж, мы можем возвращаться. Здесь почти ничего не осталось. Во всяком случае уже не установить, этот ли мужчина был ранен у моста вашими солдатами. Допускаю, что это они, – он кивнул в сторону стариков, – и убили его, чтобы скрыть следы. Глядите. – Он снова нагнулся и дотро­нулся рукой до скелета. – Крысы работают быстро, а кроме того их здесь много. Кости еще теплые.
Я невольно вздрогнул. И то же самое произошло со мно­гими солдатами.
– Стройся! – крикнул офицер, и спустя несколько минут мы двинулись в обратный путь: фонари у головных солдат, чтобы освещать дорогу, в середине процессии – ветераны в наручниках. Вскоре мы вышли за пределы свалки и взяли направление на Бисетр.

* * *
Мой годичный испытательный срок давно окончился, и Элис слала моей женой. Но когда я начинаю вспоминать те наполненные событиями двенадцать месяцев, память в пер­вую очередь подсказывает мне все, что связано с моим визи­том в Город Мусора.

1 2 3 4 5