— На которого полагаешься абсолютно во всем. Он не имеет никакого права предать доверие клиента, — сказал Сэвэдж.
— Или раскрыть анонимность защитников, права которых он представляет? — спросила Рэйчел.
— Именно. Вот почему мы с Сэвэджем ни за что на свете не узнали бы о том; что у нас один и тот же агент. Если бы Грэм хотя бы ненароком назвал мне имя любого защитника, интересы которого он еще представляет, я бы моментально перестал ему доверять, и стал бы подыскивать другого агента.
Сэвэдж обошел вокруг стола.
— Так, значит, Грэм соблюдал этику, не говоря нам о том, что мы страдаем от одних и тех же кошмаров?
— Ты выздоравливал шесть месяцев. И я тоже. Он тебя навещал.
— Каждую субботу, — ответил Сэвэдж. — В доме у Чесапикского залива.
— А ко мне он приезжал каждый четверг. В Виноградники Марты.
— И все это время ему было известно о том, что я считаю тебя убитым?
— Да, в то же время зная, что я считаю убитым тебя.
— Это неоправданно параноидальный агент. Он должен был нам обо всем рассказать!
— Ты считаешь, что он был в этом замешан?
— Это чертовски похоже на то, что я только что собирался сказать. Да, так оно и выглядит, — ответил Сэвэдж.
Лицо Акиры посуровело.
Рэйчел взяла их за руки и сжала.
— Не хотелось бы нервничать ни по какому поводу, друзья, но…
— Мы не собираемся вскакивать на следующий самолет в Штаты и оставлять вас на произвол судьбы, если вы беспокоились об этом, — сказал Сэвэдж. — Вы для нас стоите на первом месте.
— В таком случае… — Плечи Рэйчел опустились. Веки сами собой стали закрываться. — Мне необходимо… — Она уронила голову: — Безумно устала.
— Идите в спальню. Выспитесь.
Рэйчел зевнула.
— А как же вы?
— Не беспокойтесь. Мы с Акирой будем спать по очереди. Один из нас будет охранять вас денно и ношно. Ее голова упала на сложенные на столе руки. Сэвэдж отнес ее в спальню.
14
Когда Сэвэдж вернулся на кухню, он увидел, что Акира ушел. Стремительная проверка остальных комнат показала, что дом пуст. Нахмурившись, Сэвэдж распахнул входную дверь и обнаружил Акиру: его коричневое лицо было обращено к солнцу. Он сидел на расшатанных ступенях крыльца.
— Что-то не так? — спросил Сэвэдж.
— Надо было оглядеться.
— Ну, и?
Акира указал на виноградники.
— Кажется, все в порядке. Виноград собран. Так что все просматривается насквозь. В полях никого. Ты очень хорошо поступил, выбрав именно этот дом.
— Спасибо. — Сэвэдж сел рядом. — Если принимать во внимание твою подготовку, это высочайшая похвала.
— Простая констатация факта.
Сэвэдж улыбнулся.
— Я чертовски стараюсь выглядеть скромнягой.
Акира, несмотря на то, что его глаза оставались печальными, улыбнулся в ответ.
— У тебя прекрасный английский, — сказал Сэвэдж. — Где ты научился…
— Как-нибудь расскажу.
— Судя по всему, ты не в настроении. Омоте и ура. Верно?
Акира повернулся к нему.
— Частные мысли и общественные мысли? Ты знаком с японской логикой?
— Стараюсь помаленьку.
— Похвально. Но и обидно. Тебе никогда не преуспеть.
— Так я и думал.
— Как женщина? — спросил Акира.
— Она отлично держится. Нет, правда, впечатляет. Заслужила свой отдых. Ты знаешь, она даже не шевельнулась, когда я стал накрывать ее одеялом. Видимо, проспит до вечера.
— Итак. — Акира произнес слово как утверждение.
— Нам тоже поспать не мешает. Если хочешь, я отстою первую вахту. Ты сможешь принять ванну и…
— Ты измотан сильнее, чем я, — оборвал его Акира. — И работал дольше. Так что отдыхай первым.
— Этак мы можем спорить все утро. — Сэвэдж подобрал две гальки, встряхнул между ладонями, взял каждую в кулак и вытянул их перед собой. — Отдыхает маленький камешек.
— Ребячья игра?
— А почему нет? Не хуже, чем любой другой вариант.
Акира с удивлением выбрал левый кулак. Сэвэдж открыл его и сравнил с галькой в правом.
— Ты, похоже, скоро отправишься почивать, — сказал он.
Акира поклонился и рассмеялся.
— Хай.
— Это по-японски “да”?
— А, кроме этого, “разумеется”, “конечно”, “всенепременно”. Все зависит от интонации. — Акира внимательно посмотрел Сэвэджу в лицо. — Таких, как ты, мы называем искренними людьми. Доброжелательными. Серьезными.
— Но с жесточайшей внутренней травмой.
— Это идет вторым номером, — сказал Акира. — Первым же является возвращение нашего принципала к твоему нанимателю.
— Все подготовлено.
— Пока все, что я видел из твоей работы, было сделано безукоризненно. Но, чтобы убыстрить процесс, предлагаю над планом возвращения принципала поработать сообща.
— Это для меня большая честь. — Сэвэдж сложил ладони и поклонился.
— А затем двинем в Нью-Йорк.
Сэвэдж выпрямился.
— И выбьем из Грэма ответы на наши вопросы.
— Но есть кое-что, чего я пока с тобой не обсуждал. Это не имеет касательств к тому, что произошло с нами.
— Я знаю, — сказал Сэвэдж. — Камичи.
Акира выглядел удивленным.
— Сорок семь ронинов.
— Ты и о них знаешь?
— У них месть заняла два года, но в конце концов они добились своего.
— Камичи был единственным принципалом, которого я потерял, — голос Акиры сорвался.
— И единственным, которого потерял я. Если в этом каким-нибудь образом замешан Грэм… — Сэвэдж зло нахмурился. — Это даже не Рэйчел, не наши общие кошмары… то, что произошло с Камичи…
— Он должен быть отмщен, — Акира встал. — Если по данному вопросу мы пришли к согласию, то…
— Могли бы стать друзьями, — сказал Сэвэдж. Акира скосил глаза.
— Друзьями?
“Слишком много я захотел”, — подумал Сэвэдж.
— Временными товарищами, — сказал Акира. — Чтобы показать, что не только ты, но и я уважаю ваши традиции, в обычаях людей Запада…
Они пожали руки. Пожатие Акиры оказалось таким же сильным, как пожатие самураем рукоятки меча.
Сравнение напомнило Сэвэджу о мече, разрубившем тело Камичи и отрубившем голову Акиры.
Он только сжал свою ладонь еще сильнее.
И подумал о Грэме.

Часть вторая
«ВРЕМЯ БЕЗУМИЯ»
Гонки с препятствиями
1
Из Афинского аэропорта улетать было нельзя. Там наверняка дежурили люди Пападрополиса. Единственным международным аэропортом поблизости был Салоника, в нескольких сотнях миль к северу от Афин, да еще далее — Корфу. Без сомнения, за этими пунктами тоже установлено наблюдение. Пападрополис — как человек хронически нетерпеливый — наверняка решит, что беглецам необходим наиболее быстрый способ передвижения, даже несмотря на то, что до двух последних аэропортов придется добираться; если понадобится, довольно долго.
Из этого вытекало следующее: из Греции придется выезжать на машине, хотя это и пытка. Чтобы оказаться в безопасности, Сэвэджу, Акире и Рэйчел следовало двинуться на север, к Югославии — стране, в четыре раза превышающей Грецию по площади, — затем через горные массивы Северной Италии и, наконец, на юг через Францию к острову, контролируемому сестрой Рэйчел, лежащему возле Золотого Берега.
Конечно, лучше всего было бы использовать лодку. Даже такой богач, как Пападрополис, был не в силах поставить людей во всех портах Греции, хотя находящиеся близ Афин наверняка просматриваются разведкой, точно так же, как и вокзалы в этом районе. Поэтому Сэвэдж, Акира и Рэйчел поехали в Патрай, находящийся от них в четырех часах езды, на западном побережье Греции. Там они быстренько обсудили вариант подкупа местного рыбака с тем, чтобы он переправил их в Италию. Но можно ли будет довериться ему, ведь он скорее сдаст их властям, чем нарушит международное законодательство? Похоже, легальный переезд выглядел более заманчивым и безопасным.
— Все равно не дело, — высказался Акира. Было восемь вечера. Он стоял вместе с Сэвэджем и Рэйчел на темной аллее рядом с ярко освещенной пароходной кассой возле причала и осматривал поток машин и пешеходов. — Конечно, этот способ намного лучше, чем езда в автомобиле, но намного медленнее, чем полет.
— Который, как мы договорились, не про нас, — напомнил ему Сэвэдж.
— Касса так же ненадежна, как и аэровокзал.
— Без сомнений. Я пойду сам. Конечно, люди Пападрополиса знают о том, что я белый и предположительно американец, но здесь я смогу сойти за европейца. А вот японцу тут делать нечего. Тебя моментально засекут.
Через десять минут Сэвэдж вернулся.
— Наблюдения не заметил.
— Но это не означает, что его не было.
Сэвэдж согласно кивнул и раздал Акире и Рэйчел билеты.
— Вполне возможно, что и паром они держат под наблюдением.
— Или находятся на пароме, — сказал Акира. — Ограниченное пространство. Группа захвата.
— Это может сработать совсем в другую сторону. Потому что уже мы сможем заметить их.
Акира прикинул подобную возможность.
— Верно.
— Сколько времени нам потребуется, чтобы добраться до Италии? — спросила Рэйчел.
— Девятнадцать часов.
— Сколько?
— Паром делает две остановки на побережье, прежде чем начинает пересекать Адриатику, — пояснил Сэвэдж. — Но его медлительность мне импонирует. Пападрополис вряд ли решит, что мы выберем настолько длительный путь к спасению. Мы отплываем через пятьдесят минут. Пошли к машине.
2
Сэвэдж с Рэйчел выехали на причал и пристроились в конце длинного хвоста машин и небольших грузовичков, готовящихся пройти таможенный контроль и взобраться на паром. В Италии, разумеется, тоже предстояло пройти таможню, но греки тщательно проверяли багаж на предмет вывоза и контрабанды древностей. Несмотря на то, что таможня была не слишком строгой, по крайней мере, не такой строгой как иммиграционный контроль, все же предстояло показать паспорта.
Паспорта. Свой Сэвэдж достал из сейфа в Афинах. Акира со своим никогда не расставался и носил его в непромокаемом пакете повсюду.
Но Пападрополис держал паспорт Рэйчел при себе, не давая ей таким образом возможности улизнуть за границу.
Обычным ходом в таком случае было отправиться в посольство Соединенных Штатов, где Рэйчел посетовала бы на потерю паспорта, с тем, чтобы ей выписали новый. Но весь процесс занял бы несколько дней, а других документов, подтверждавших личность Рэйчел, у нее не было. И наверняка Пападрополис, подозревая подобную возможность, поставил консульство под наблюдение.
Другим решением было достать женщине фальшивый паспорт. Но вся беда состояла в том, что на лице Рэйчел были многочисленные синяки, которые не смогла бы скрыть никакая косметика. Когда бы таможенник сверил лицо на фотографии с лицом стоящей перед ним особы, сразу бы стало понятно, что фотография сделана не далее чем день назад, и, следовательно, паспорт поддельный.
Собираясь спасать Рэйчел, Сэвэдж не подозревал о ее синяках и ссадинах. Но профессиональные привычки заставили его предусмотреть непредвиденный случай и разработать подробный план, базирующийся на невозможности достать для Рэйчел ее паспорт. Джойс Стоун показала ему фотографии своей сестры. Сэвэджа поразило абсолютное сходство между сестрами, хотя Рэйчел и была на десять лет моложе.
Поэтому он предложил Джойс вернуться на свою островную империю и использовать всю свою власть, чтобы заставить чиновников не штамповать ее паспорт по приезде. Спецпосыльный привез его Сэвэджу в Афины. Никому и в голову не могло прийти, что Джойс Стоун уехала из Греции.
Сравнивая фотографию с лицом младшей сестры, Сэвэдж вновь был поражен их невероятным сходством. Лишь две вещи разнили их. У Джойс Стоун были светлые волосы, у Рэйчел — каштановые. И Джойс выглядела кинозвездой, в то время как Рэйчел — побитой женой.
Из этого различия можно извлечь неплохую выгоду, подумал Сэвэдж. На ферме возле Афин он дал Рэйчел краску, чтобы она могла выкраситься из каштанового в блондинистый цвет. И сейчас, ведя автомобиль к таможенному контролю на въезде на паром, он, взглянув на Рэйчел, в изумлении покачал головой. Светлые волосы придали ей полное сходство с ее сестрой, а синяки только добавили лет. Теперь ее было вообще не отличить от Джойс.
Таможенник обыскал машину.
— Чемоданов нет?
— Только эти сумки, — показала Рэйчел, в точности следуя наставлениям Сэвэджа.
— Паспорта, пожалуйста.
Сэвэдж и Рэйчел протянули документы. Вскоре Акира пешком должен был взойти на паром, так что они снова станут единой группой. А пока так меньше шансов попасть под наблюдение.
— Джойс Стоун! — Таможенник в полном обалдении смотрел на Рэйчел. — Прошу прощения. Не узнал… Я являюсь поклонником вашего таланта, смотрел все ваши картины, но…
— Вы имеете в виду синяки?
— Выглядят так огорчительно. Разрушают совершенство. Что за ужасное?..
— Дорожное происшествие возле Афин.
— Мои глубочайшие сожаления. Мои соотечественники неуклюжи как слоны.
— Да нет, это была моя вина. Слава богу, ни я, ни он не пострадали. Серьезно. Я возместила бедняге все затраты на починку автомобиля и оплатила его счета за врачей.
Таможенник встал по стойке “смирно”.
— Ваше величество исключительно добры. Даже с этими ранами вы прекрасны и благородны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72