– Ваша пациентка?
– Как тебе сказать? Денег я с нее не возьму, потому что она, сам понимаешь, после этого неудобно… А лечить бесплатно… Там опухоль мозга, возни очень много. Бесплатно не возьмусь. Ведь, если берусь, надо делать до конца! Я же давал клятву Герострата!
По-моему, он что-то напутал. Я даже осмелился поправить – клятву Гиппократа? – но он не слышал:
– Давай, давай, за компьютер, за клавиши, пианист ты наш газетный!

4. С утра в коридоре шум. Я не высовываюсь. Я могу спокойно полежать, занимаясь тренингом мозга, погружением в могущественный внутренний микромир. Что мне этот шум в коридоре? Что мне эта квартира? Что мне этот мир? Мне не до них.
Но все-таки соседи меня вышибают из моего мира, и я узнаю, что Хихичка Якимова вляпалась в какашку. И даже не хихикает. Лежала какашка спокойно на кухне, никого не трогала, надо же было Хихичке вступить именно в нее. Как в анекдоте советского времени: вчера в дерьмо, сегодня в партию, вечно ты во что-нибудь вступишь.
Хихичка с криком стучит в дверь к Вите Баранову:
– Скотина!..
Тот, как всегда:
– Это не я!
Но сам он – в женском халате, а на голой ноге – след сползшей вниз какашки. Хихичка заставила его мыть пол. Кучки не осталось, хотя маленькие дрищинки видны были не только вокруг протертого места, видны даже на стене.
– Михалыч! Забери швабру к себе! – Якимова решила не пояснять, что от швабры дерьмом воняет, мотивировала свою просьбу по-другому: – Забери швабру в комнату, а то украдут!
Хихичка утихла, а я смог продолжить свои упражнения. Можно, конечно, медитировать в полной тишине, но полная тишина редко бывает. В условиях крика и визга занятия даже эффективнее, они дают устойчивость результата. Вне зависимости от условий.

5. Опечатки – весьма коварная вещь в журналистике. У меня на память хранится номер одной газеты от 20-го февраля 1982-го года, где слово «Ленинград» написано без буквы «р». Это был последний год брежневского правления, за такие опечатки давно уже не сажали, верхушка редакции отделалась выговорами по партийной линии. Нередко корректура и дежурный по номеру наловят «блох», а ошибки в самых крупных заголовках и рубриках пропускают. Храню я на память и номер с рубрикой на всю полосу: «ИНТЕНСИФИКЦИЯ-90». Да, я знаю, что правильно на самом деле «Интенсификация-90», что после буквы «к» пропущенная буква «а» в корне меняет смысл рубрики, но тем-то и коварны опечатки. Помню, редакторшу после этой «интенсиФИКЦИИ» вызывали в обком «на ковер», она вернулась возбужденная, сосала валидол, потом нервно курила, приговаривая:
– Ну, подумаешь, ну, назвали вещь своим именем, ну, подумаешь…
Для чего я это вспоминаю? Нет, не случайно. Я не видел иного выхода в ситуации, когда Волчков намеревался спереть внаглую открытие Игоря Храмцова. Я сделаю «очепятку». Вместо имени Vitali Volchkov над статьей будет стоять имя Igor Khramtsov. Заметят? Заметят, да. Но в готовом номере. Когда ничего уже изменить невозможно. А при правке и сверке? Когда еще можно все исправить, поменять? Волчков вряд ли в это полезет, вряд ли станет заниматься вычиткой, сверкой. Он понимает, что ничего в этом не понимает. Понайотыч заметит? Если б опечатка была внутри текста, наверняка заметил бы. Но в имени, набранном крупно, расположенном над текстом, он проморгает. Да еще после голодного обморока и рюмочки коньячку из потайного бара хозяина.
Заметила бы и дорогая переводчица. Но мы работали с дешевым Кричухиным.

6. – А-а! Старший лейтенант Добрецов! – радуюсь я, открывая входную дверь на четыре звонка.
– Уже капитан! Это… – поворачивает он мне под нос новехонький милицейский погон.
– Да вы проходите, проходите, – пропускаю я его в кухню. – Как там ваши дохлые мыши?
– Я не с мышами, – отрезает он, – я о собаке.
– О какой собаке?
– Вы травите собакой маленьких детей! – торжествует капитан, доставая из папки бумагу.
– Но у меня нет собаки…
– Не знаю, не знаю. Вот тут, в заявлении, сказано, что вы травите собакой маленьких детей своей соседки Татьяны Капитоньевой!
– А не сказано, что я их ем?
– Нет. Но собакой – травите!
– Вы проходите в комнату, посмотрите, есть ли у меня собака.
– Нам известно, что нет. Но собака есть у Якимовых! Доберман!
– Но я сам этого добермана боюсь!
– Так зачем же, детишек…
– Как можно травить кого-то чужой собакой?
– Значит, вы отрицаете, что травите собакой породы доберман по кличке Игран детей Татьяны Капитоньевой?
– Отрицаю.
– Так и запишем… не травит… это… детей Капитоньевой… Распишитесь – здесь!

7. Как я сочувствовал соседке Капитоньевой, но особенно жалко было ее детей. Нет, не потому, что, если верить милицейским бумагам, я травил их чужой собакой. Собака действительно страшная. Жуткий пес, по кличке Игран. Глаза умные, при встрече взглядом с человеком Игран их не отводил, беспощадные глаза. Жаль было всю семейку Капитоньевых. Замужем мать никогда не была, отличала детей, как в анекдоте, – по отчествам. Родила шестерых, двое из них – счастливые: они были лишены необходимости пройти свой жизненный путь в той среде и в том обществе, в которых они родились. Четверо, несчастные, остались жить.
Я часто встречал их на улице: то бутылки пустые собирают, то попрошайничают. Иногда я что-нибудь им приносил – конфеты, фрукты. Они содержали сами себя, заодно и мать. Она прекрасно знала, где какие фонды раздают бедным одежду секонд-хенд, где какие пайки дают бесплатные для многодетных. Восемь фондов ее финансировали стабильно. Купила дачу, машину. Квартиру не покупает – ей так дадут.
Недавно у нее произошла потеря: один из восьми фондов финансировать перестал. Пришли в квартиру сотрудники фонда. Она плакала, как тяжело ей жить. Ее уже вносили в список на материальную помощь, но среди пришедших была одна неглупая, видать, женщина, спросила Капитоньеву: где учатся ее дети? Естественный родительский вопрос. Та пыталась уйти от ответа, она не могла назвать ни школу, ни класс. Ее не это волновало. Какое ей дело, где учатся дети и учатся ли вообще? Ей бы за счет этих детей еще пару новых благотворительных фондов с подачками. Да и сами детишки, побираясь, немало приносят в дом.
Скорей бы им дали квартиру, хоть кастрюлю на кухне можно будет оставить. Капитоньева, правда, наказывала периодически то старших, то младших: когда они что-нибудь у нее же, у матери, воровали. У своих – нельзя!
Этим детям – очень комфортно в той стране, где они родились. Посмотрите предвыборную программу большинства кандидатов в депутаты. Там почти слово в слово: отдать неимущим, отдать неимущим! Один раз страну уже отдали неимущим. Неимущими стали все. И это продолжается. Поколениями воспитывались профессиональные иждивенцы. Они – тоже родят по шестеро. Те – еще по шестеро… Их будет все больше и больше. Все больше и больше алчных глоток будут орать одно и то же слово, забыв о других словах. Слово – «Дай!»
Почему-то нет детей ни у Храмцова, ни у Кричухина. И квартиры им – не дадут. Им всего надо добиваться самим.
Представьте, что это по глубинной сути своей значит: даром давать жилье? Это значит – отнимать у тех, кто его строил, кто зарабатывал, чтобы его построили, из чьего кармана оплачивали все расходы по его содержанию. И кому-то – ДАВАТЬ! Из кармана тех, кому – НЕ ДАЛИ. Не всем ведь дали. Не дали миллионам и миллионам. Они могут его, наконец-то, купить. Но по какой цене! Если вы покупаете квартиру в России, знайте: вы покупаете ее сразу для пяти-шести семей. Вы платите за них, потому что им квартиры – ДАЛИ!
Игорю Храмцову ничего не дали, он заработал денег, внес пай в строительство нового дома. Но строительство «заморозили». Президент строительный компании смылся за рубеж с деньгами пайщиков. Потом Игорь купил готовую квартиру. Но оказалось, у нее уже был владелец, который вернулся из заключения и вселился в свой дом. Деньги Храмцову так и не вернули. В итоге он квартиру стал снимать. Снимал у одной старушки. Ей квартиру дали, как неимущей. Ее дочери дали. И ее внучке дали. Зачем им – три? В одной жили, две сдавали.
В нашей стране более семи десятилетий одним давали, отбирая у других. Но людей, способных к созиданию, у которых по традиционным советским понятиям надо отнять, остается в стране все меньше и меньше. Скоро на одного производителя станет столько отнимателей, что отнимать будет нечего.

8. Лиса действительно приходила. Он узнал ее по призрачному сиянию, разливавшемуся в небе высоко над городом. Она шла неторопливо по направлению к центральным улицам, часто оглядывалась, осматривала все вокруг. Он спросил прохожего, что виднеется там, над домами?
– Ничего, – пожал плечами прохожий.
Спросил другого. Та же реакция.
– Да посмотрите же внимательно, посмотрите! – не унимался он. – Вон там, над домами!
Наверное, спятил, с облегчением отмечали про себя прохожие, потому что, когда на улице к вам подходит человек его сложения и его роста и ничего не хочет у вас отнять, вы, естественно, вздохнете с облегчением… Он еще поприставал к людям, но скоро прекратил. Для него не осталось сомнений: Ее видел только он.
А Она была в настроении недобром. Она была явно задета. Она была возмущена. Кто посмел? Кто посмел узнать Ее земное имя?
Ему бы спрятаться. Но что толку? Она все равно найдет. Лучше попытаться с Ней договориться. Он поспешил к своему дому, поднялся на четвертый этаж, заперся изнутри и достал чистый холст. Именно за холстом он умел предельно сосредоточиться и найти верное решение любого вопроса. Именно за холстом ему удавалось лучше всего подключаться к Миру Иного, к могущественному Пространству Иных Измерений. И хоть Там легко разрешались любые ситуации, но тревога нависла над миром, явная, кожей ощущаемая.
Космическая Лиса была возмущена. Буквально через несколько мгновений Она будет здесь, Она пройдет сквозь него, Она знает, как расправиться с ним. С ним, узнавшим Ее земное имя.
Стремительным рывком он отбросил чистый холст, сорвал со стены Ее уже готовый портрет и быстро-быстро стал наносить на него новые краски. Похоже, Она остановилась где-то невдалеке. Похоже, Она рассматривала, что же он сделает в итоге с Ее портретом.

9. Можно, конечно, решить, что он все это придумал, наверное, для него так было бы легче, но были уже десятки свидетелей у происшедшего. Двое из них побывали у него в мастерской в конце августа 2001 года. Они отметили странную картину, где над склонившимися небоскребами пронесся, размахивая мечом, призрачный рыцарь или, может быть, ангел смерти. Картина еще не была закончена, оставалось лишь несколько мазков, чтобы «попасть в цвет». На это нужно было еще неделю, максимум две. Через две недели наступило… 11-е сентября.
– Ты – знал?! – позвонили ему в тот же день оба из недавних гостей. В их голосе было не столько удивление, сколько обвинение.
Он не знал, что ответить. И какая взаимосвязь между картиной, написанной на Галерной улице в Санкт-Петербурге, и трагедией тысяч и тысяч людей, трагедией целого народа – там, за океаном? Может быть, картина пыталась предупредить этот народ, которому он давно симпатизировал, о нависшей беде? Но кто услышит? Кто поверит? Так, совпадение.
Но если бы только одно…
Весной 2003 года была написана картина, герой которой уменьшился до размеров Мальчика-с-Пальчика и вдвоем с Дюймовочкой разгуливал среди зарослей гигантских грибов. Так ее автор «увидел» невероятно грибной год.
15 марта того же года, в котором приходила Космическая Лиса, в доме на Галерной был пожар. Незадолго до пожара он закончил картину «Одна из последних Видящих». Закопченная стена старого дома из обгоревших кирпичей, языки пламени. Посредине – окно, наполненное ярким светом, и в окне – призрачный девичий силуэт. И вот эти образы реализовались: обгорелые кирпичи, языки пламени.
Совпадений становилось слишком много. Они происходили спонтанно, непредсказуемо, их невозможно организовать намеренно, потому и называются они – совпадениями. Не сменить ли род занятий? – уже подумывал он. Может быть, своей кистью он попадает ненароком в какие-то точки в параллельных мирах, регулирующие события мира видимого? Есть же точки акупунктуры на теле человека, отражающие (или регулирующие?) работу его внутренних органов. О существовании таких же точек в Параллельном Мире, о силе их воздействия на мир видимый, реальный, догадался еще древний человек, впервые сделавший наскальную роспись…

10. Она продолжала свое наблюдение: что же он сделает в итоге с Ее портретом? Она была где-то совсем близко, он чувствовал Ее дыхание. Нет, совсем не такое дыхание, которое слышишь от увязавшейся за тобой на улице собаки. Дыхание было беззвучным, но от дыхания этого шли колебания внутри каждого органа его тела, внутри каждой клеточки. Мощные, захлестывающие.
Лиса наблюдала.
Похоже, портрет Ей понравился. Портрет зачастую расскажет о вас больше, чем анкета, мемуары и дневники, вместе взятые.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25